Грешница и праведник

       В холле я встретилась с мамой. Она только что откуда-то приехала и снимала туфли, потирая уставшие от напряжения лодыжки – без каблуков она ходить не любила, боясь выглядеть коротконогой. Мин взяла у неё маленькую чёрную сумочку и понесла наверх. - Положи на кровать, а то я потом не найду! – повернулась ко мне. - Ты сегодня не ночевала дома? – спросила маман с лёгким возмущением. Искусственным, как обычно, идущим не от сердца, а потому что так надо. Надо воспитывать дочь, надо проявлять строгость. Надо просто что-нибудь сказать, чтобы продемонстрировать, кто хозяйка. - Да, а что? - А где ты ночевала? - У друзей. - Надеюсь, ничего безрассудного вы не делали? - Что, например? - Ты прекрасно знаешь что. Тебя не должны видеть пьяной или в непристойном виде! - Не увидят, не волнуйся, - я подошла к лестнице и обернулась, - кстати, я хочу с подругами уехать на пару недель, отдохнуть. - Куда ещё? - На Чеджу. - Что вы там забыли? - Там уже куда теплее. Поплаваем, расслабимся. - Это будет закрытая гостиница? Без посторонних? Ради бога, Юна, не подведи отца каким-нибудь скандалом! - Хочешь с нами? – сарказм полился непреодолимо. – Чтобы видеть, чем мы будем заниматься? - Ты прекрасно знаешь, что мне некогда! – поправила она причёску и, подойдя к зеркалу, проверила макияж. – У меня сегодня ещё встреча, и всю неделю я буду в разъездах.       Предсказуемо. А из обязательных встреч основная масса – уколы ботекса, парикмахерская, бассейн и йога. - Ладно. - Напиши мне, когда приземлишься! – бросила она уже вслед, поднимающейся по лестнице мне. Только потом осознала, что не спросила о дате: - Когда ты улетаешь? - Вечером! - Оставить тебе нашего водителя? - Доберусь на такси!       Войдя в спальню, я направилась к шкафу. Если не считать нарядов, в которых я ходила в университет, у меня гардероб был похож на закулисье «Мулен Руж». Требующий от меня приличий и монастырского воспитания Хёнджин многим здесь будет недоволен. Точнее, своей откровенностью моя одежда убьёт его либидо. Так это у него работает, да? Достав маленький чемоданчик, с которым не раз летала на курорты, от Виттона, разумеется, я стала пихать в него нижнее бельё и одежду. Укладывать не получалось, и я сдалась, воспользовавшись обычным средством: вышла в коридор и крикнула: - Мин! Мин!!! - Да, госпожа Юна? – показалась она из родительского крыла. - Помоги мне сложить вещи, у меня они не вмещаются. - Иду!        Женщина зашла, и я указала на выбранные костюмы и платья, после чего взялась за мелочи: туалетную воду, косметику, бижутерию. Я же солгала насчёт двух недель, я уезжаю на два месяца – хоть и буду показываться дома, время от времени. Может, тогда не надо и набивать полные авоськи? Увидев в ящике комода противозачаточные таблетки, я сунула в сумочку их. Чем чёрт не шутит? Вдруг всё-таки перепадёт в ближайшее время и Хёнджин сломается быстрее?       Чтобы не ходить по городу с чемоданом, я пока оставила его дома, и отправилась по магазинам. Купила закрытую пижаму, новую зубную щётку, новые тапочки, показавшуюся милой подушку. Потом купила кофемашину и оформила доставку на адрес Хёнджина. Зашла в фирменный магазин купить молотый кофе. Покупки вроде бы отвлекали и развлекали, но по мере приближения к тому моменту, когда придётся ехать на квартиру, я начинала нервничать. Я никогда прежде не жила ни с кем вот так… Да, с бывшим – не Лошпедом, другим – мы ездили отдыхать на десять дней и останавливались в одном номере, но за эти десять дней, кроме секса, я возненавидела в нём всё. Мы бесили друг друга, так что после поездки как раз и расстались. А тот номер был размером просторнее всей квартиры Хёнджина! Так что у нас были все шансы придушить одному другого. Где он намеревается всё это время спать? На кухне? Купив пачку сигарет, я отправилась домой за чемоданом.        Пока моталась туда-сюда, кофемашина уже стояла у порога. Отлично. Втащив всё внутрь, я выдохнула. Непривычная теснота без Хёнджина казалась ещё меньше. Он как-то раздвигал горизонты своим присутствием. Чем же заняться до его возвращения? А, освободить себе полку! В узком шкафу действительно негде было разгуляться. Выдвинув один из ящиков, я обнаружила там сложенные трусы, и сконфузилась. Вот до этого точно ни одни мои отношения не доходили, чтобы напарываться на личные вещи парня… Я не стала трогать этот ящик и освободила себе полку, где лежали брюки и джинсы. Положила туда половину принесённого с собой. Другая не влезла. Я многовато притащила? Нет, ну тут точно мы вдвоём не уместимся, надо будет попытаться уговорить его переместиться. Если ему дорого – я сама оплачу, никаких проблем. Но жить вот так…        Оглядевшись, я вновь увидела пачки из-под чипсов, носки, наброски рисунков и карандаши, перепутанные провода зарядных устройств и наушников. При этом беспроводная зарядка тоже валялась, как и эйрподсы. И несколько томов манхвы. Интересно, это которые он рисовал или нет? Достав телефон, я набрала сообщение: «Можно я вызову клининговую компанию?». Отправила Хёнджину. Спустя пять минут пришёл ответ: «Нельзя. Если грязно – сама уберись». «Почему я должна?! Это твой бардак!». «Но меня-то всё устраивает. Не нравится что-то – делай сама». Фыркнув, я убрала мобильник и пошла на кухню. Кофемашина стояла на обеденном столе, и я поискала глазами, куда её приткнуть? Всё везде было занято: электрочайник, микроволновка, плита, тостер. М-да. Сюда бы ещё метра два площади. Подоконник! Пока что поставлю туда. Но, поставив, я поняла, что шнур не дотягивается до розетки. Да чёрт возьми, хоть что-нибудь тут нормально может быть?! Распсиховавшись, я ушла обратно в комнату, приоткрыла окно и закурила. Ну вот зачем оно мне надо? Может, плюнуть на всё? Вернуться домой и жить дальше, как и жилось, без дурацких авантюр с непонятными парнями. Иногда, очень редко – как сейчас – во мне включалась рационалистка, вылитые родители – их копия, и смотрела на себя как бы со стороны, цинично ухмыляясь и говоря: «Не наигралась ещё в детство и дурость?». Но я ненавидела эту циничную паскуду и гнала её подальше, потому что если дать ей завладеть сознанием, то стану такой же, как маман и отец: деньги, деньги, деньги, бесконечные нули на счетах, недвижимость, роскошь, а у самих руки трясутся, чуть один нолик под угрозой оказывается. Морды кислые, жизнь скучная, здоровья уже нет, убитого не тяжёлым трудом, а переживаниями о статусе, репутации, капиталах. Нервотрёпками и страхами потери денег, благополучия, всего того, над чем Хёнджин смеётся, ни во что не ставя. Я тоже могу быть такой, включить мозги и позволить им поработить себя, но тогда, мне кажется, в душе наступит ещё более глубокая пустота, чем сейчас, когда я могу напиться, плевать на всё, тусоваться до утра, трахаться и говорить всем то, что хочу. Так я свободна, а на иглу капиталистической зависимости садиться совсем не хочется. Не хочется быть мёртвым изнутри человеком, хочется быть живым. А я не знала, как ещё защититься и противостоять, если не свергая все их идолы, не растаптывая всё, что им ценно. Может, Хёнджин и прав, говоря, что я делаю «лишь бы вопреки», но он понятия не имеет, почему так.        Было десять часов, когда я не выдержала и написала ему снова: «Ты скоро придешь?». Он не отвечал. Если бы он надумал не приходить, то сообщил бы? Или он побрёл куда-то к Феликсу за второй парой ключей? Не считая занятий в университете, мне никогда ни с кем не приходилось координировать расписание. Если мы с подругами куда-то собирались, то назначали время и место, а туда уж подтягивался кто как мог. Чаще всего опаздывающей была я. Моя Хэвон вообще пунктуалистка. Поэтому сейчас искренне подбешивало кое-чьё отсутствие без объяснений. «Я собираюсь ужинать, тебя ждать?» - повторила я запрос. Но снова тишина. Проклятый Хёнджин! Нервы мне потрепать собрался? Так я тоже могу уйти, и пусть сам потом меня ищет! А будет ли он меня искать, мечтавший отвязаться от меня, но в итоге выдумавший странное пари? Может, он на то и рассчитывал, что это пари меня спугнёт?        Я заказала ужин в любимом ресторане. На всякий случай две порции. Его успели привезти, но ни сообщений, ни самого Хёнджина не было. Зараза! Ну, довольно, ждать я его больше не буду. Поем и поеду домой. Половина чемодана всё равно ещё не разобрана, потому что её некуда разобрать.        Стоило сесть и взяться за вилку, как в замке повернулся ключ. Подскочив, я вышла из кухни, скрещивая руки на груди. Хёнджин разувался. - Ты в телефон вообще смотришь?!        Он повёл носом, хмурясь: - Ты что, курила? - Да, а что? - Я не разрешал курить в квартире. - А я не разрешала не отвечать мне! Почему ты не предупредил, во сколько именно вернёшься? - Я никогда не знаю во сколько закончу. Это же вдохновение – рисуешь, рисуешь, пока не устанешь. Я даже за временем не слежу. Ты переживала? - Нет, меня бесило, что ты так поступаешь! - Это неправильно. Если человек пропал, за него переживать надо, а не беситься. - Да с тобой же понятно было, что ты специально! - Нет, не понятно. Я разве застрахован от того, чтобы попасть под автомобиль или случайно упасть с лестницы и сломать себе шею? - И что я должна была делать? Звонить в службу спасения? - Не беситься для начала. Ты всё воспринимаешь исходя из своих чувств и не пытаешься понять чужие. Тебе что-то не нравится, значит, все вокруг плохие. А если люди объективно не могут что-то сделать? Если они не виноваты? Почему не задуматься о том, что с ними, почему? - Ой, а ты сам задумываешься?        Хёнджин раскрыл спортивную сумку, с которой уходил с утра, и достал оттуда маленький, красиво оформленный букет цветов. Сделал шаг ко мне и протянул его. - Это тебе. Извини, что задержался.        Я выпучила глаза. Руки сами расплелись и упали, прежде чем я смогла поднять их к букету. - Это… это просто так? - Конечно просто так. Мы встречаемся, ты моя девушка, я хочу завоевать твоё расположение – разве что нечто подобное выступает причинами.        Понюхав цветы, я высунула из них нос. Прищурившись, сказала: - В следующий раз я предпочту ответ на сообщение и пунктуальность. - С последней у меня проблемы, предупреждаю сразу. Я могу уйти в работу с головой и напрочь обо всём забыть. Когда я работаю – я отключаю звук в телефоне.        Выдохнув и убеждаясь, что он не намеренно меня изводил, я пригласила его: - Я как раз ужинать садилась. Будешь? - Сама приготовила? - Я что – кухарка?! Конечно же нет! - Жаль. - Я даже рис сварить не смогу. - Пора бы научиться, - Хёнджин зашёл в ванную, вымыл руки, умылся, и только потом присоединился ко мне на кухне. Оглядел ресторанную сервировку блюд. - Так же вкуснее и проще, - просияла я. - Вкуснее – когда для тебя что-то сделали своими руками, вложив заботу и любовь.        Поставив цветы в воду, я села напротив него. Он покосился на кофемашину. - Ты уверена, что это здесь нужно? - Надо подобрать более удачное место. Возможно, придётся сделать перестановку, потому что розетка далеко и… и может переедем в квартиру побольше? - Не хочу. - Вот! Ты сам эгоист! Ты не пытаешься обо мне думать и понять моих чувств! - Я считаю, что тебе полезно пожить в трудностях и с максимальными ограничениями. Мир заново откроется. - Как можно ограничениями открыть что-то? Абсурд. - Не абсурд, а парадокс. Потому что это так и работает. Ты ничем не занята, но хочешь вызвать клининговую компанию, ты не умеешь готовить, но вместо того, чтобы научиться – заказываешь еду в ресторане! Для чего ты высвобождаешь себе свободное время? Чтобы ничего не делать? - Ну… - Если бы ты чем-то занялась, тебе некогда было бы скучать и смотреть на часы, где это я задерживаюсь? И ты бы не начала беситься. Ты бесишься не от того, что занят чем-то я. Ты бесишься из-за того, что ничем не занята сама. - Но… - я хотела возразить, но вдруг поняла, что в его словах очень много правды. А ведь так и есть. Почему мы раздражаемся в ожидании? Потому что в этот момент ничего не делаем. Если бы мы были вовлечены в какой-то процесс, то и некогда было бы поторапливать кого-то и костерить его заочно. - Завтра я опять уйду в студию. Почему бы тебе не воспользоваться моментом и не прибраться здесь? Сходишь за продуктами, попытаешься что-нибудь приготовить. Интернет полон пошаговых рецептов с подробнейшими инструкциями, а количество попыток неограниченно.        Я опять прищурилась, но уже подозрительно: - Ты меня привёл сюда, чтобы экономить на горничной? - Напомню, что это тебе бардак не нравится, а меня всё устраивает. - Мне даже вещи свои некуда деть. - Значит, у тебя слишком много вещей. - Я и десятой части не привезла! - Сколько же у тебя одежды? - У меня своя гардеробная. Три стены для шмоток, одна для обуви. - И ты всё это успеваешь носить? - Ну… хотя бы по разу одевала. - Надевала. - Зануда. - Станешь потом каким-нибудь пресс-секретарём, опозоришься по полной. - Да не собираюсь я им становиться! - Кем же ты вообще планируешь стать? - Не знаю, - я пожала плечами, уминая медальон из говядины. – Я же говорила: у меня достаточно денег, могу не работать. - Но заниматься же чем-то надо. Нельзя просто ничего не делать! - Можно. - Нет, давай найдём тебе занятие? - Какое? - Сложно так сразу подобрать, ты же ничего не умеешь… - Да, я обезопасилась от трудов праведных, - широко улыбнулась я. Хёнджин сидел напротив, смотрел на меня, и я вдруг ощутила, что всё это время, с тех пор как он перешагнул порог квартиры, я оживлена, бодра, занята мыслями, не ищу, о чём думать, а увлечена перепалками и подбором фраз для пикировок. Я и прежде регулярно язвила парням и вредничала, но обычно это было с целью отшить их, отделаться от их присутствия, унизить, показать, что они меня недостойны или уже надоели. Здесь же было совсем другое. Что-то не то. Я ехидничала, но пыталась этим провоцировать, привязать к себе, раззадорить. Были ли заняты только мои мысли? Энергия и боевой задор как будто бы шли из переполненной эмоциями груди. Нет, сама я не собираюсь привязываться к Хёнджину, я только хочу победить в этом пари, потому что мне интересно в этом участвовать. Я заинтересована – ничего более. – Ты же сегодня здесь спишь, я надеюсь? - Надеешься? – приподнял брови он. - Да. Сегодня я задвину щеколду, чтобы ты утром опять ко мне не пришёл. - А я хотел разбудить тебя поцелуем… - Никаких поцелуев. Мы ещё слишком мало знакомы. - Но мы же уже встречаемся! Как можно не целоваться? - А вот так вот, - доев, я встала и положила тарелку в раковину. Хёнджин указал на кран: - Тут нет горничных, мой сама. - Кто последний ест – тот и моет. - Ладно, - спокойно принял он и, отложив вилку, поднялся и подошёл ко мне, надвигаясь всё ближе. Я отступила, но уперлась бёдрами в плиту. Хёнджин прижал меня к ней, пытаясь положить руки на талию, но я включилась в игру и стала убирать их с себя, настойчиво возвращающиеся. – Я хочу поцеловать тебя. - Нет! - Да. - Нет! – выставив ладони, я уперла их в его грудь. Он нависал надо мной, такой высокий, широкоплечий, приятно пахнущий, горячий, как самец с обложки мужских журналов. Я бы с удовольствием сейчас задрала подол и раздвинула ноги, но уже знала, к чему это приведёт. – Отойди. - Тебе к лицу сопротивление, - завёл он прядь моих волос за ухо и коснулся губами открывшейся шеи. Вздрогнув, я пихнула его сильнее. Он ещё сильнее прижал меня к себе, опаляя кожу поцелуями. Колени стали подкашиваться. Меня бросило в такой жар, как будто плита позади действительно была включена. Губы Хёнджина приближались по подбородку к моим губам и, когда оставался какой-то сантиметр, я вывернулась и отскочила к двери в прихожую. - Ты себе много позволяешь! – театрально заявила я, покачав пальчиком. Он двинулся ко мне, и я, рванув дальше, вбежала в комнату и закрылась. Я успела почувствовать низом живота, что он тоже возбуждён, значит, ему всё-таки тоже нелегко будет даваться эта эпопея?        Но меня это взбудоражило не на шутку, и я долго ворочалась, ища позу поудобнее и никак не находя. В итоге уснула очень поздно, а поскольку не выспалась и в предыдущий день, то совершенно не слышала утром ничего: ни когда встал Хёнджин, ни когда он собирался, ни когда ушёл. Я дрыхла без задних ног и поднялась около одиннадцати. На столе в кухне стоял готовый, но уже подостывший завтрак, а рядом лежала записка: «Утро без твоей компании было тоскливым и тусклым, но я не стал тревожить твой сон. P.S. Кто последний ест – тот и моет». Я обернулась к раковине, забитой всем: и его тарелкой, и сковородой, на которой он готовил, и разделочной доской, и ножом – всем! Отговорок, почему я этого делать не буду, у меня не осталось, тем более что он привёл установленное мною же правило. Неужели этот тип всё-таки умудрится меня превратить в домработницу?!