I
– Чёт меня в сон клонит, – Эд широко зевнул, размешивая свой кофе. – Да не тебя одного, – сонно сообщил ему Рассел, завязывающий волосы дремлющей на ходу Винри в высокий хвост. – Братец, а ты?.. – Я? И я тоже какой-то никакой, – Флетчер, щурясь от солнечного света, заливающего комнату, пожал плечами. – Видать, погода меняется, давление повышается и привет. Мэй, а ты что думаешь? – А я с тобой согласна. Хотя в целом я себя вполне нормально чувствую, – Мэй, дорезав яблоко для овсянки, села на стул рядом с ним и сочувственно улыбнулась. – Не знаю, тут ещё суточные ритмы накладываются. Ал, а ты как? Ал? – А, чего? Я? – Альфонс вскинул голову, в недоумении уставившись на неё. – Извините, я отвлёкся… – Что ты там такого увлекательного читаешь, я не пойму? – проворчал Эд, заглядывая ему через плечо. – Три картофелины, одна луковица… Это что, рецепты? – Агась, вчера нашёл на подоконнике, кто-то оставил, – Ал перелистнул страницу, с любопытством вглядываясь в исписанные листы. Эд заинтересованно сощурился. Рассел и Флетчер, переглянувшись, одновременно хмыкнули, Винри тяжело вздохнула, Мэй застенчиво отвела глаза. Как это ни иронично, но из всех шестерых готовить любили (и умели!) не столько девочки, сколько вот эти двое. Элрики готовили совершенно по-разному (Ал по-ресторанному, а Эд – как бог на душу положит), но получалось у обоих просто невероятно. Поэтому ничего удивительного в том, что они зависли над книгой рецептов, не было. Рассел открыл было рот, чтобы отпустить какую-то колкость по этому поводу, но Ал вдруг громко возмутился: – Да они издеваются! Кто ж так делает? – Вот-вот, согласен, что за хрен! – активно поддержал его Эд, сердито взмахивая руками. – Мне аж интересно, кто там что делает, что вы оба согласны, – хихикнул Флетчер, качая головой. – Кто-то добавляет молоко в манку? – Изыди, Фламеля ради, ты не говори больше таких вещей! – Ал схватился за сердце, изображая приступ. – А-ал… – Ой, Эд, прости, я забыл, что ты не любишь слово изыди… ну сплюнь тогда! – Да всё, всё, не буду больше… так что ж там такое? Эд и Ал переглянулись, и Альфонс, драматично прикрыв глаза, сообщил полушёпотом: – Они… они указали борщ в разделе супы! После короткой паузы Рассел в недоумении поинтересовался: – А в чём проблема? – Но какой же он суп?! Это борщ! – Эдвард стукнул кулаком по столу. – Вы не понимаете, это совсем другое! – Жидкое и с овощами – значит, суп, нет? – Мэй озадаченно поджала губы. – Ну нет, – запротестовала Винри, – тогда окрошка тоже окажется супом! – А чем тебе окрошка не суп? – это уже удивился Ал. – Нет, ну ты что, братец, с ума сошёл? – Эд уставился на него так, словно Ал оскорбил его до глубины души. – Она же не варится! Суп – это всё, что варёное! – Не знаю, у нас с тобой, видимо, разные взгляды на это… – Ну тогда и борщ – суп, в чём проблема-то? – миролюбиво улыбнулся Флетчер. – ОН НЕ СУП, ОН КРАСНЫЙ!!! – в один голос громко возмутились Элрики. На несколько секунд повисла тишина, которую прервал Рассел. – Значит, это всё потому, что он красный , – он невозмутимо отхлебнул кофе. – Дедушка Ленин, или как его там, с того света, про кого вы там рассказывали, был бы искренне счастлив… – Лять, дружище! – Эд запрокинул голову и захохотал в голос. К нему тут же присоединился Ал, а затем и все остальные, включая Рассела. – Да а что? – старший Трингам смахнул выступившие на глаза слёзы. – Хочешь сказать, я не прав?***
– Нет, ну точно вкусно? – обеспокоенно поинтересовалась Винри от плиты. Её в какой-то момент переклинило приготовить на завтрак банановые оладушки (которые у неё вообще-то получались отлично), чему все были только рады. – Очень вкусно! – хором заявили Эд, Ал, Флетчер и Мэй. Причём первые двое с набитыми ртами. – Как я всегда и говорил, ты готовишь божественно, Винхен, – Рассел вальяжно откинулся на спинку стула, довольно щурясь, как кот, объевшийся сметаны. – Ой, не надо тут. Я не умею готовить. Я не Эд и не Ал, – девушка, покраснев, отвернулась обратно к сковородке. – Да твою ж… ну вот что мне с ней делать, а? – старший Трингам обречённо закатил глаза. – Ребят, ну помогите мне ей доказать! – Винри, не строй из себя дуру, твои оладушки – это просто нечто! – безапелляционно сообщил Эд, отправляя в рот ещё один. – Не дуру, братец, а скромницу, – поправил его Ал, потянувшись за сгущёнкой. – Но в остальном согласен – ты очень вкусно готовишь! – И мы так считаем! – поддержали их Флетчер и Мэй – первый разламывая очередной оладушек пополам, а вторая – запивая выпечку чаем. – Да ну вас, что вы тут вот это… – Рокбелл совсем закраснелась, шурша вилками по сковородке. – Не веришь мне – поверь хоть им, мы же все едим то, что ты готовишь! – возмущённо продолжил Рассел, скрещивая руки на груди. – Ты ещё наших детей кормить будешь! Готовить им будем… ты. Винри круто развернулась к нему, уперев руки в боки. – Ах вот ты, значит, какой! – она изо всех сил пыталась звучать грозно, но губы у неё предательски дрожали от едва сдерживаемого смеха. – А я-то думала!.. Зато остальным сдерживаться было не надо, и Эд чудом не упал со стула (если Ала можно назвать чудом), Флетчер держался за разболевшийся от смеха живот, а Мэй истерично хихикала куда-то в свои локти, согнувшись за столом знаком Фламеля. – А что я? Что я-то? – невинно спросил Рассел, на всякий случай отодвигаясь от неё подальше, чтоб точно не прилетело. – Ты же знаешь, чем это закончится… Мама дома: «Ура, сегодня мы едим… брокколи!» – Ну неправда, я не буду мучить детей брокколи, – Винри, широко улыбаясь, кокетливо поправила прядь волос, упавшую ей на глаза. Но после короткого затишья добавила: – Ну, разве что только иногда… – вызвав новый коллективный приступ хохота. – Ну не брокколи, так ещё какую-нибудь ерунду… а со мной что? Папа приходит домой: «Ура, сегодня мы заказываем пиццу и суши!» Или суши и пиццу… – Или вообще сушипиццу, – хмыкнула Рокбелл, возвращаясь к сковородке. – Ну… что верно то верно… – Честно признаться, мне уже не терпится посмотреть на вас в роли родителей, – фыркнул Ал, первый сумевший справиться со своими лёгкими.***
– Птиц, блин, где все маленькие ложки? – Винри с боевым видом стояла посреди кухни, озираясь вокруг. – Как где? В раковине, разумеется, – Рассел пожал плечами, полусидя, полулёжа на своём стуле. – А что они там все делают? – Я полагаю, что лежат. – А почему они там лежат? – Я думаю, потому, что они все грязные. – А почему они все грязные? Что мы ими вчера делали? – Рискну предположить, что ели… – А что мы ими вчера ели? – Я считаю, что это был тортик. Но если тебе не нравится это определение, можем назвать это эклером. А, и ещё мы устраивали ложками геноцид чая и какао. – А почему… Эд, Флетчер, что вы ржёте-то? – Я думаю, потому, Винри, – патетически сообщил Ал, копируя интонацию Рассела, – что им смешно. – А почему им смешно?! – Как мне кажется, дело в том, что вы стебёте друг друга… – Что? Рассел, мы разве стебём друг друга? – Я полагаю, что да, – с трудом сохраняя серьёзное выражение лица, подтвердил тот. – Да не может этого быть! – Я думаю, что может… Эд, заткнись, я сейчас с одного твоего смеха начну ржать и не смогу больше полагать и думать! – Предатель! – фыркнула Рокбелл, отворачиваясь к раковине. После короткой паузы оконные стёкла задрожали от громкого хохота.***
– … Да я вообще ничерта не понял, что ты вчера нёс, я интуитивно ответил, – Эд пожал плечами. – Да я, если честно, тоже ничерта не понял, – Ал хмыкнул. – Ну его к чёрту, этого Дильтея… Я эту его грёбаную статью пока читал, наполовину не понимал, наполовину злился! – Ну прям как я, когда читал последний алхимический трактат нашего отца, – Рассел ухмыльнулся. – Тоже – сижу читаю, в половину не въезжаю от слова совсем, другую половину понимаю, но она меня так бесит, что прямо ух! – А я-то и думаю, чего ты ходишь материшь гербологию, – Флетчер похлопал его по плечу. – Думаю, чем тебе листья пестроцветных не угодили… – Да мне не листья, а это его понимание риторического обрамления! Ух, бесит! – Да всё-всё, дыши уже… – Ой, ребята, гляньте! – взвизгнула Винри так звонко, что мальчики испуганно вскочили на ноги – только Мэй, уже привыкшая к таким вскрикам, осталась на кровати, невозмутимо допивая чай. – Винхен, что там??? – У меня оладушек родил оладушек! Повисшую тишину вновь прервал Рассел, устало опустившийся обратно на стул. – Я-то думал, тебя там как минимум убивают… – меланхолично сообщил он. – Ты так больше не пугай… – выдохнув, согласился с ним Флетчер, садясь обратно на кровать рядом с Мэй. А вот реакция Элриков была абсолютно противоположной – они, толкаясь, вылетели в небольшую кухоньку и с восторгом в глазах нависли над плечами Винри. – Эд, да не пихайся ты… где, Винри? – Сам не пихайся! Вин, который? – Вот, вот этот! – Винри гордо ткнула вилкой в центр сковородки. После короткой паузы Эд и Ал синхронно восхищённо выдохнули: – Круто! – И это мы ещё двинутые, да? – шёпотом спросил Флетчер у Рассела, многозначительно кивая в сторону кухни. – Ага… но я в них это искренне обожаю, – истерично хихикая, подмигнул ему старший. – Ребят, давайте поедим – а потом пойдём проветриться, а? А то я помру с вами от смеха! – Винри умоляюще сложила ладони. – Пойдёмте, а? – Умирать на улице? А почему бы и нет! Там погода… объеденье! – провозгласил Эд, поднимая мокрые от слёз смеха глаза от плеча Альфонса. – «Стоит погода – прелесть, стоит погода – роскошь!» – мечтательно продекламировал Ал, выглядывая в окно. – И правда, пойдёмте гулять! – Я за! – поддержал их Флетчер, свешивая ноги с кровати. – А то мы тут уже расшугали всех соседей! – Правильно, что это такое, надо обязательно пошугать кого-то ещё, голубей, например! – весело согласилась Мэй, потянувшись за расчёской. – Ура, сто лет голубей не шугал! – Рассел победно вскинул кулак к потолку. – Эд, ты со мной? – Ну конечно, Блистательный товарищ, я ж профи в шугании голубей!II
– Эд, ну сколько можно-то, а… – взвыл Альфонс. – При твоём росте у тебя нормальный вес! – А я говорю нет! Я толстый! Всё, отстань! – тот нахохлился, отворачиваясь. – Да какой ты толстый, насквозь светишься! – А по моим ощущениям – толстый! Я два года назад на медосмотре весил 63, а сейчас вешу 69, если не за семьдесят! – Ну и нормально, тебе до «толстого» ещё килограмм десять! Флетчер, ну скажи ты ему! – Ал прав, Эд! Расчёты говорят… – Да какая мне разница на расчёты? Я себя чувствую толстым, и всё! Отстаньте! – Эдвард обиженно фыркнул, скрещивая руки на груди. – Да ну что, что мне сделать, чтобы тебя переубедить? – Альфонс трагически воздел руки к небу. – Как тебя заставить перестать называть себя толстым? – Никак! Вот когда я похудею, я сам признаю, что я нормальный, а пока… Вот тогда же я не говорил, что я толстый! – Так ты и не говорил, что ты худой! – Так я был нормальным! – Да господи, за что-о-о! – Ал схватился за голову. – Обычно это девушки о себе говорят, чтобы их переубедили, но ты, братец, все стереотипы переломал и возвёл это в крайнюю степень… Ты не толстый! Это мышцы всё! – Вот, вот видишь, ты признал, что я вешу много! – Эд ткнул в него пальцем. – Вот если бы мышцы, тогда я бы весил мои положенные 63, а так – это жир! – Да какой к чёрту жир, ты вообще себя видел?! – Видел, и мне не нравится! Всё, не мешай мне страдать! – Эд окончательно рассердился и развернулся на 180 градусов так резко, что его хвост довольно ощутимо задел щёки Ала. – Мой брат – конченый придурок, – грустно подытожил Альфонс, прикрывая глаза ладонью. – Эд, ты худой и красивый, это не обсуждается, хватит дуться! – Всё ложь! – Не ложь, а клади… – меланхолично поправил его Флетчер, держа под руку хихикающую Мэй. – Неважно! Это вы всё говорите, потому что вы мои друзья! Я-то себе не нравлюсь! – Ну и не нравься, – отрезал Альфонс, хватая его внезапно за локоть и буквально таща за собой. – Эй, куда!.. – Зелёный горит, куда ещё! – Больно вообще-то! И что значит «и не нравься»? Всё равно тебе на меня, да? – А что с Эдом сегодня такое? – тихонько поинтересовалась Винри у Рассела, едва поспевая за бурно жестикулирующими Элриками. – Очередной приступ самомнительности, – шёпотом сообщил он ей, закатывая глаза. –… Всё с тобой понятно! – … Да что, что тебе понятно? Я сказал «не нравься» потому, что знаешь, мне, честно говоря, всё равно, что ты там о себе думаешь, потому что ты идиот, а я-то знаю, что ты у меня самый красивый и стройный! – Да ну? И какой же у тебя есть аргумент в пользу твоего мнения в противовес моему? Чем докажешь-то, что ты прав, а я нет? – Чем?.. Чем?.. – они уже перешли дорогу, и Ал застыл на секунду, задумавшись. Чуть было не налетевший на него Рассел хотел было возмутиться, но младший Элрик вдруг повернулся к старшему брату, упёр руки в боки, грозно нависнув над ним, и звонко продекламировал: – «Жираф большой, ему видней!» Эд ошарашенно заморгал и, после короткой паузы в абсолютной тишине, уткнулся в грудь брату и громко взвыл вперемежку с истерическим смехом: – Блядь, Ал, я тебя просто обожаю!***
– На самом деле, у меня довольно неплохие отношения с однокурсниками, – Рассел невозмутимо пожал плечами, перепрыгивая через очередную лужу и галантно подавая руку Винри, чтобы она не упала с бордюра. – Они меня стебут, а я их посылаю. – Ты ничего не путаешь? – поинтересовался Эд, с разбега преодолевая водное препятствие. – А что не так? – По-моему, ты описал наши с тобой взаимоотношения… – Не, у нас по-другому, мы с тобой одновременно друг друга стебём, а когда посылаем, то ходим вместе! – Ну тоже верно… Ну вот, нечестно – Алу даже слегка прыгать не пришлось, ну то за несправедливость! – Я не виноват, что гены высокого роста ушли в меня, а не в тебя, – Альфонс виновато улыбнулся ему, разводя руками. Ему действительно оказалось достаточно просто шагнуть чуть шире. – Не я за это отвечал – будь моя воля, я бы с тобой поделился! – А было бы неплохо, если бы это так работало, – вздохнул Флетчер, помогая Мэй спуститься с парапета. Продолжая болтать о несправедливостях генетики, они дошли до очередной лужи – и теперь уже все озадаченно замерли. – Ну нет, эту я даже с разбегу не перепрыгну, – Эд возмущённо засунул руки в карманы. – И о чём эти городские власти думают – это ж целое болото, там утонуть можно! – Ну почему – мне вот видно вон там островок, на который можно встать, вон там и вон там… – Рассел, приложив ладонь козырьком ко лбу, второй рукой указывал куда-то вперёд. – Да-да, определённо видно, – согласился с ним Ал, наклоняя голову. – Это вам с высоты вашего птичьего полёта видно! – Эд не на шутку уже разбушевался. Вообще настроение у него почему-то было сегодня днём ранимо-обижательное. – А мне, извините, нет! А у меня туфли, а не ботинки! Наступлю не туда – и буду хлюпать до конца дня! Никуда я не пойду, пока администрация не решит эту проблему, я скорее вернусь и дойду до дирекции, чем… Ал тяжело вздохнул и снова закатил глаза, качая головой. – Братец, не бухти… – Да что не бухти? Это просто издевательство! Я что, должен крылья отра– А-А-АЛ, ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, А НУ ПОСТАВЬ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО, ПРИДУРОК! – Не ругайся, – меланхолично ответил Ал, аккуратно перешагивая через глубокие места лужи с красным как помидор Эдом на руках, – ты же не хотел ноги промочить? Не хотел. У меня по крайней мере непромокаемые новые ботинки. К тому же, мне хорошо видно. Подумаешь, лужа какая-то… – Ал, ты, блин… поставь меня немедленно, я тяжёлый! – щёки у Эда из красного стали бордовыми. – Куда это, интересно, прямо в воду? И никакой ты не тяжёлый, ты примерно как я весишь! – Вот именно! – Не вижу никакой проблемы, братец. – Да я тебя… – Всё, теперь возмущайся, сколько угодно, – Ал аккуратно поставил Эда на ноги с другой стороны лужи. Эдвард, всё ещё красный до корней волос, сердито взглянул на него исподлобья. Альфонс выдерживал этот взгляд на протяжении секунд десяти, после чего прыснул от смеха, подняв руки. – Сдаюсь, капитулирую, хватит меня прожигать взглядом, я сейчас на месте сгорю! Давай лучше взгляд из Ренессанса, он мне больше нравится! – Ал, ты просто… просто неимоверный идиот, – уголки губ Эдварда дрогнули, хотя он изо всех сил пытался изображать из себя оскорблённую невинность. – Да за что, я не пойму? Ты хотел оказаться по другую сторону лужи – ты и оказался! Почему я-то в итоге идиот? – Да просто потому что я так сказал! Так что я тебе… – Не смей, не смей, уйди от меня, сатана! – Мадемуазель, вы позволите? – Рассел галантно наклонился к Винри, не обращая внимания на крики Элриков с другого края лужи – Ал улепётывал от Эда, который явно намеревался его защекотать до полусмерти. Или до смерти. – С одним условием: вы меня щекотать не будете. – Я подумаю над вашим предложением, мсье, – Винри разрумянилась от смущения, но лукаво улыбнулась, как бы давая согласие на экстравагантное мероприятие. Рассел, хмыкнув, легко, как будто она совсем ничего не весила, поднял Рокбелл на руки и последовал примеру Альфонса – то есть, прошёл по тем же недоостровкам суши и поставил свою ценную ношу на сухую землю. – Ну слава Фламелю, вы здесь… Вин, помоги, я боюсь! – Ал заскочил за спину Винри и испуганно пригнулся. – Ну что ж ты от меня бегаешь, братик? – вкрадчиво промурлыкал Эд, пытаясь заглянуть за плечи хихикающего Рассела. – Я ж всего-то хочу тебя отблагодарить… так сказать, приступ братской любви выразить… – Знаю я твои приступы братской любви – я потом дышать не смогу! – Да погодите вы – а Флетчер с Мэй где? – Винри, улыбаясь, огляделась. Альфонс выпрямился, изумлённо моргая, Эдвард и Рассел озадаченно переглянулись. А действительно, где они и как они вообще могли забыть, что им так «романтично» помочь некому… – Ой, а правда, куда мой брат делся? – Рассел нахмурился. – Эй, Фле… – Да не ори ты, тут мы! Все четверо – Эд, Ал, Винри и Рассел – повернулись на голос и круглыми глазами уставились на по-прежнему истерически хихикающую Мэй и на Флетчера, который качал головой, глядя на них исподлобья. – А… а вы тут как оказались? – первым дар речи вернулся к Алу. – Да очень просто – обошли. По дорожке. Сухой. Гранитной, – губы у Флетчера подрагивали от едва сдерживаемого смеха, зато в глазах явно читалось «Придурки». После довольно долгой паузы Эд предложил: – Давайте обойдёмся без комментариев, ладно?***
– Эд, смотри, там померанский шпиц! – Где? – Эд привстал на носочки, глядя, куда указывает Рассел. – О, и правда… – он расплылся в улыбке. После происшествия с лужей настроение у него превратилось во вполне умиротворённое, и он спокойно шагал рядом с Алом, периодически подставляя лицо весенним солнечным лучам. – Мы с Эдом, конечно, больше по котам, – на ходу объяснял Ал Мэй и Флетчеру, с интересом его слушающим, – особенно я… Но есть несколько пород, которые признаёт Эд. Это, в частности, овчарки, потому что они такие большие и страшные, и померанцы – потому что они маленькие и пушистые… – Две крайности, – хихикнула Рокбелл с другой стороны от Элриков. – А что такого? – Эдвард невозмутимо пожал плечами. – Так и есть – промежуточные стадии не люблю! Во всяком случае в том, что касается животных… с людьми ладно, в конце концов, у меня лучший друг вон сам промежуточная стадия между Алом и Флетчером… – Вот спасибо! – хором возмутились все трое. – Это, значит, я, по-твоему, большой и страшный?! – Ал сердито фыркнул. – А я – маленький и пушистый?! – насупился Флетчер. – А я вообще ни рыба ни мясо?! – Рассел гневно скосил на Эда глаза. – Да нет же… да ну что такое! – тот истерично хохотнул. – Вот это я вляпался… – Однозначно, братик! Выясняя, кто из них пушистый, кто страшный и почему «промежуточная стадия» – это тоже хорошо, компания обогнала старушку, перед которой на поводке семенил померанский шпиц, вызвавший столь бурную дискуссию. Волнения улеглись, и друзья уже смеялись, отойдя от предмета их разговора на пару метров, когда Эду вдруг взбрело в голову обернуться и взглянуть ещё раз на это «очаровательное создание». Что было ошибкой. – ЕДРИТ ТВОЮ УРОБОРОССОВУ БАБУШКУ! – Братец, дыши, пожалуйста! – Альфонс держал Эда, схватившегося за сердце, под руки и сам, совершенно не стесняясь ни брата, ни прохожих, заливался громким смехом. – А-а, чёрт возьми, Эд, я с тебя просто не могу! – Рассел согнулся пополам, буквально, а не фигурально задыхаясь от смеха, и сам начиная издавать пресловутые крики чаек. – Господи, Эд, ты бы видел своё выражение лица! – Флетчер полулежал на скамейке, которая очень кстати оказалась совсем рядом, и гладил по спине всхлипывающую от хохота Мэй. – Ше-ше-шедевр! – заикаясь, выдала Винри, хватаясь за плечо Рассела, чтобы не упасть. – Да вы его видели? Вы видели его морду? Я реально испугался! – Эдвард, ещё бледный, сам начинал истерически хихикать. – Ну видели, страшненький, да, но чтоб такая живая реакция… – Да он страшнее гомункулического вестника Апокалипсиса! Страшнее самого страшного! Страшнее Ала и Флетчера в гневе! – Нихрена себе комплиментик, братец! – Ну спасибо, Эд! – Да я про другое… вы по-другому страшные, но я по степени страха сравниваю! – Да, и, по-твоему, меня в гневе можно сравнить с этим чудовищем на ножках?! А кто мне говорил, что я очаровательный, когда злюсь и ору не на тебя?! – Да ну А-а-а-ал… – Ой всё! – Ну Принцесса! Вообще-то «чудовище на ножках» было действительно страшным. Это только сзади это было пушистое зефирно-белое существо. А спереди… морда у померанца оказалась чёрной в белых пятнах. Глаза – жутко-чёрные и злые. И вдобавок ко всему, наружу торчали кривые неровные зубы. Короче, пёсик действительно был как из фильмов ужасов. И в конце концов оскорблённые Ал и Флетчер милостиво согласились простить Эда с тем условием, чтобы он их в жизни больше не сравнивал с этим исчадием ада.***
– Всё-таки обуть эти туфли было той ещё глупостью, – тяжело вздохнула Мэй, вытягивая перед собой ноги. – Вот поэтому я достала кроссовки, – назидательно сообщила ей Винри. – Да они ведь даже не на каблуке… – Ну можно, конечно, попробовать алхимию, – Флетчер присел перед ней на корточки и помог разуться. – Вот только я перчатки дома оставил… – И я не брала, – Мэй слегка покраснела, застенчиво улыбаясь. – Тогда я даже не знаю, – младший Трингам обеспокоенно нахмурился. – Вот если бы было чем заклеить… Винри, у тебя нет пластырей? – Не-а, я забыла, – та виновато развела руками. – Чёрт, до аптеки что ли, бежать… – Зачем вам в аптеку? – к компании подошли Эд и Ал, почему-то отставшие от них на повороте. – Чего случилось? – Да Мэй ноги растёрла новыми туфлями, – Флетчер обречённо вздохнул. – А у Винри нет… – Пластырей? Так у меня есть! – Ал выпустил локоть Эда и начал деловито шариться в сумке. – Так, куда же я их… – Так ты ж их только что доставал? – Эд приподнял брови. – Да, а потом закинул как попало… а, вот они! Выбирайте! – Ал с торжествующим видом вручил ошалело моргающему Флетчеру целый веер из пластырей разных форм и размеров. – Что-то должно подойти! Повисло неловкое молчание. Мэй, Флетчер, Рассел и Винри круглыми глазами смотрели на Альфонса. Тот неловко пожал плечами и покосился на старшего брата. – Эд, чего они так смотрят? – А я не знаю… ребят, ау, чего не так? – Эдвард обвёл их недоумевающим взглядом. Только этот вопрос заставил их друзей отвиснуть. – А… да просто… Ал, откуда у тебя столько лейкопластырей? – севшим голосом поинтересовался Рассел. Ал зажмурился и фыркнул. – А, вот вы чего… ну откуда – я всегда с началом весны закидываю такие вещи про запас. Не зря, как видно. Потому что вот, – он ухватился рукой за плечо Эда, поднял ногу, немного повернул её и задрал штанину, – такие дела! Теперь было понятно, почему Элрики задержались. Действительно, у Ала на щиколотке из-за чёрного задника новых весенних ботинок виднелась широкая полоска лейкопластыря телесного цвета. – Ох, вот как, так мы с тобой товарищи по несчастью, – слабо улыбнулась ему Мэй, пока пришедший в себя Флетчер аккуратно заклеивал ранки на её ногах. – Вроде того, – Ал хмыкнул, опуская ногу обратно на землю. – Вот поэтому и ношу. Я за собой знаю. А с этими ботинками просто сладу нет. Мне пришлось заклеить вот так обе ноги, да ещё израсходовать часть на пальцы, и всё равно немного неприятно… – В такие моменты я понимаю, что в автопротезе есть свои преимущества, – задумчиво проговорил Эд, в свою очередь опираясь на плечо Ала.***
– Нет. Это море мне не нравится, – надувшись, как мышь на крупу, заявил Альфонс. – Это почему же? – полюбопытствовал Эд, с живым интересом разглядывая бугристую ледяную поверхность залива. Он-то как раз ничего против не имел. Море и море, какая разница, какое? Но, видимо, младшему разница была очевидна. – Да ну… я тёплое море хочу! Южное! – А зачем тебе тёплое? Мы всё равно плаваем так себе... – Ну как ты не поймёшь, Эд! Там же горы! И море! Всё разом! – Ал эмоционально взмахнул руками. – И тепло… А это что за издевательство? Всё холодное, ледяное, ровное… люди вон по морю ходят. Что это за ерунда? Это неправильно! Ещё и ветер с него такой дует, что душу всю вытягивает! – С-согласен, давайте хоть пройдёмся, а? – предложил Рассел, заслоняющий от ветра замёрзшую Винри. – Теплее будет! – Пойдёмте, – поддержал его Флетчер, поправляя Мэй шарфик. – А кстати, Ал, ты с ветром ничего не можешь сделать? Ты ведь Воздушный алхимик... – Да что я с ним сделаю? – тот обречённо вздохнул. – Ну сделаю я его потише, так этого ненадолго хватит… тут же тяга будь здоров, вода всё же… – Ну пойдёмте, хорошо, я тоже немного замёрз, – примиряюще кивнул Эд, спрыгивая с парапета. – Так значит, Ал, северное море тебе не по нраву? – Я теплолюбивое существо, – буркнул тот, пряча настоящую руку брата в свой карман, чтобы обоим было теплее. – Мне солнышко надо… я подсолнушек, как я Мэтту сказал… – Ах Мэтту, значит? Ну-ну… – Да господи, братец, не возмущайся, ты ж знаешь! – Знаю-знаю… – Во придурок, – драматично закатил глаза Ал, слегка прихрамывая по пути к маяку. Зато из-за его стёртых ног за ним все успевали. – Так вот, я вообще-то про то, что я весны хочу, мне зимы хватило, а вы меня опять в неё засунули. Вот утром так хорошо было – солнышко светит, птички поют, сухо, тепло, загляденье! А здесь что? Как будто, блин, в Северный город вернулись, только тут ещё и вода! Не хочу, не нравится мне тут – мокро, холодно и противно. Фу! – Да понял я тебя, Принцесса, не страдай, – хмыкнул Эд. – Будет тебе тепло, горы и тёплое море… – Когда, летом? Я сейчас хочу! – Извини, я б с удовольствием, но что-то потерял контакты Истины… – Вопиющая безответственность! – Не спорю…***
– Р-ребят, п-пожал-луйста, м-мож-жет, д-дом-мой? – стуча зубами, выдавил из себя Ал. Эдвард изумлённо обернулся к нему и всплеснул руками. – Ал, да чего ж ты молчал?! – Д-да разв-ве в-вам не х-хол-лодно? – Холодно, но, похоже, не до такой степени, как тебе, – Флетчер нахмурился, наблюдая за тем, как Эд деловито проверяет степень «замёрзшести» брата, касаясь своими холодными пальцами (перчатки не спасали уже) не менее холодных щёк Ала. – Д-да к-кошм-мар к-какой-то… – Так давайте бегом обратно к остановке! – Рассел переглянулся с Винри, воинственно ему кивнувшей. – Чем быстрее мы вернёмся, тем лучше, даром что погода действительно портится, а мы все в лёгких пальто! Как там Эд говорит, шнелле? – Д-да я б-бы р-рад ш-шнелле, д-да т-толк-ко н-ноги… – Ал неловко улыбнулся побелевшими от холода губами, кивая на свои ботинки. – Н-не мог-гу беж-жать. – Так ты же вроде нормально шёл, Ал, что такое? – Эдвард обеспокоенно заглянул ему в глаза. – Д-да я в п-принцип-пе нах-ход-дился, а тут ещё… я в-вот п-пару мет-тров наз-зад-д понял, ч-что м-мои пальц-цы т-теперь с-совсем в х-хлам, – Альфонс обхватил себя руками, виновато втянув голову в плечи в попытках согреться. – Да что ж ты молчал, балбес! – Эд схватился за голову. – Ну что мне с тобой делать? Могу понести тебя разве что! – Н-не н-над-до! – Ал испуганно замотал головой. – Ты не тяжёлый! – Д-да н-не в эт-том д-дело… Я п-просто т-тогд-да совс-сем д-двигаться не б-буд-ду и зак-коченею ок-кончательн-но! – Справедливое замечание, – кивнул Флетчер. Краем глаза он заметил, что и Мэй, и Винри уже начинали подозрительно кутаться в шарфы и натягивать выше перчатки. Да и им с Расселом и Эдвардом явно было не слишком комфортно, чего уж говорить об Альфонсе, который явно рисковал словить переохлаждение. Ветер с залива усиливался, тучи совсем заволокли небо – и действительно казалось, что вернулась зима. – Давайте-ка просто по мере сил поторопимся обратно. – Ну хорошо. Но если что, Ал, – сразу говори, не молчи больше! – Эд задумался на секунду, а потом решительно сгрёб Ала в объятия. – Вот, это немного согреет, перед тем, как пойдём! – С-спас-сиб-бо, б-брат-тец, – Альфонс благодарно хмыкнул Эду в светлую макушку.***
– Да где же, где же этот чёртов автобус?! Я уже даже на 128 согласен! – Ал обречённо жмурился, зарывшись носом в волосы Эда. – Флетчер, ну где там твоя врачебная аура, когда она так нужна?.. – Ну извините, я могу только случайно скорую или реанимацию призвать, ты же знаешь, – тот сердито развёл руками. – На худой конец это будет пожарная машина, а на автобусы в нужную сторону это действует крайне редко! – Да я уже и на скорую согласен, лишь бы в тепло побыстрее… ну давай я себе ногу сломаю или руку, а?.. – Я тебе щас как дам сломаю! – возмутился Эдвард, не отпуская Альфонса от себя – в конце концов, он хоть как-то мог защитить брата от ветра. – И думать забудь! – Но Эд, я заледенею раньше, чем приедет хоть что-то! – Не заледенеешь, я тебя согрею! – Ты сам как ледышка! – Всё одно теплее, чем ты! – Не, братец, серьёзно, давай уже включай свою врачебную ауру, сил моих больше нет, – Рассела тоже уже трясло, хотя он вынужден был мужественно прикрывать от ветра Винри. Вообще они все стояли гурьбой, чтобы было теплее, но помогало это мало. – И что я должен сделать? – Флетчер закатил глаза и помахал перед собой руками. – Ахалай-махалай, пусть приедет 47 или 100 – так что ли? – Вроде того, – Ал подавился смешком. – У тебя очень харизматично получилось, должно обязательно что-то приехать!.. Мимо с мигалками пронеслась скорая. – О да, врачебная аура в действии! – истерично хохотнул Эд. – Я ж говорил!.. Ещё две скорые, а за ними реанимация. – Флетчер, ты явно переборщил… – Тоже мне удовольствие, – проворчал тот, обнимая хихикающую ему в воротник Мэй. – Предпочёл бы какую-нибудь более оптимистичную сверхспособность… В противоположную сторону весело протарахтел 47, а за ним два 100. – Братец, ты, конечно, молодец, но нам в другую сторону надо… – Слушай, радуйся, что хоть куда-то они поехали, есть надежда, что часа через два приедут! – О да, когда я окончательно превращусь в арктический экспонат… – Ал, блядь! – Ну я серьёзно два часа не выстою! Где эти 47 и 100? Ну простите, что я на вас ругался, ну пожалуйста, приедьте уже хоть какой-то, миленькие автобусы… В нужную сторону, громко сигналя, проехала пожарная машина. – Флетчер, хорош, мы поняли уже… – Да я-то при чём?! Ты думаешь, это так легко отключается, как и включается, Эд? – Ну тогда организуй что-то более оптимистичное! – Что, например, фургончик с мороженым? Мимо остановки пролетел синий фургончик с изображением эскимо. –… –… – Флетчер… – Сам в шоке, Ал. – Подумай о 47 и 100, а? – Да я пытаюсь… Однако проклятые 47 и 100 (или вообще хоть какие-нибудь) почему-то не поддавались крайне мощной врачебной ауре младшего Трингама ещё добрых восемь минут. Наконец, Ал, подняв от светлой макушки Эда слезящиеся на ледяном ветру глаза, увидел то, что заставило его испустить радостный вопль. – 47! 47! Господи, 47! Я всегда знал, что этот автобус меня не предаст! – Это почему ещё? – коротко рассмеялся Эд, мысленно выдохнув. – Интуиция, брат мой! – О, какие у тебя пафосные речи пошли… ты бы ещё на колени встал… Эй, я пошутил, вообще-то!***
– С-скор-рей, Эд, н-ну… – Ал почти бежал, едва не налетая на редких прохожих. – Ал, да у тебя же ноги болят, куда ты так летишь! – Эд едва поспевал за ним. Что уж говорить о запыхавшихся Трингамах и о задыхающихся от быстрого бега девочках. – К чёрту н-ног-ги, м-мне х-хол-лодно, н-ноги буд-дут, к-когда от-таю! – Ты ж мой мамонт замёрзший… – Несмешно! – Я и не смеюсь! Ал действительно не останавливался до тех пор, пока они не влетели в холл общежития. – Хвала Фламелю, тепло… – Альфонс воздел руки к потолку. – Хвала Фламелю мы живы, лучше скажи, – хмыкнул Эдвард, качая головой. – И это тоже… – Никогда бы не подумала, что буду так рада сюда вернуться, – Винри держалась за сердце. – Это да… нам всем срочно нужно по кружке горячего чая и тёплая постель, – деловито сообщил Флетчер, всё ещё держа за руку раскрасневшуюся от бега Мэй. – И в первую очередь Алу! – Знаешь, Авиценна ибн Флетчер, мне бы в первую очередь до комнаты доползти, а там уже посмотрим, – устало улыбнулся тот. – Вот теперь можно и о ногах подумать… – Мда, ты сегодня у нас пострадавший, будем лечить… До лестницы добрались почти в абсолютной тишине, распутывая шарфы и стягивая перчатки. Винри держалась за руку Рассела, Мэй почти опиралась на плечо Флетчера. Ал шёл впереди всех, хотя и хромая уже на обе ноги, что жутко не нравилось Эду, следовавшему буквально по пятам за ним. Всё-таки даже так шаг у Альфонса был очень широкий, а они все устали. Ал затормозил только у ступенек, обречённо поднимая глаза на верхний лестничный пролёт. – Ну вот, последнее на сегодня испытание… – Ал, давай я всё же помогу, – хмуро предложил Эд, замерший за его плечом. – Да не надо, я просто за перила подержусь. Это же лестница, тут неудо… Эд, ты что творишь?! – Возвращаю тебе братский долг, – буркнул тот, крепко держа покрасневшего Ала на руках и вполне себе бодро вышагивая по ступенькам. – Нет такого долга, Эд, бывает только супружеский! – Значит, будет, считай, что я его изобрёл! – Я тяжёлый, поставь меня, надорвёшься! – Какой ты тяжёлый, ты легче меня, скелетина! С твоим ростом это вообще кощунство! – Эд, твою мать! – Нашу! – Впрочем, кажется, ничего нового, – хихикнул Флетчер, переглянувшись с закашлявшимся от смеха Расселом, и повернулся к Мэй. – А тебе помощь нужна? – Не, я не настолько хромая, сама добреду, – коротко рассмеялась та. – Ну смотри… – Эй, вы там, кто-нибудь изволит помочь и достать мне ключ, а? – крикнул уже явно со второго этажа Эд. – Да поставь ты меня уже на ноги, тут я точно дойду! – Не поставлю, моя очередь о тебе заботиться! – Пойдём, пока они не поссорились из-за того, кто о ком заботиться будет! – фыркнул Рассел, бегом взлетая по лестнице. – Как будто тебя действительно волнует, что они поссорятся… Тебе просто это зрелище пропускать не хочется, так и скажи! – хмыкнул младший Трингам, перепрыгивая через три ступеньки, чтобы поспеть за старшим братом. – Ну и это тоже, разумеется! – ДА ДОЛГО ВАС ЖДАТЬ, КОПУШИ?! – ПОСТАВЬ МЕНЯ, ИДИОТ! – ЗАТКНИСЬ! – САМ ЗАТКНИСЬ, Я ЗА ТЕБЯ ПЕРЕЖИВАЮ! – А Я ЗА ТЕБЯ! Девочки тоже переглянулись и, давясь смешками, бросились наверх вслед за мальчиками. Зрелище и правда, кажется, должно было быть очень живописным.