Записки об Алисе Делонг

      Алиса, понимая, что положение её принимает совсем пугающие очертания, попыталась привести себя в порядок и успокоиться, но чувство, что по отношению к ней совершили бесчестную несправедливость, сжигало женщину изнутри. Один из врачей (который, как выяснится позднее, был главным среди вошедших) откашлялся и произнёс наигранно-вежливым, даже приторным тоном:       — Здравствуйте, донна Мельцер. Мы здесь, чтобы немного с Вами поговорить.       — Хорошо, — выдохнула Алиса и опустилась на койку. К ней тут же подбежал один из психиатров и несколько раз ударил в живот с криками «Тебе не разрешали садиться, ничтожное подобие человека!»       — Оставьте, — вытянул вперёд ладонь главный, сохраняя полное спокойствие. Он был себе на уме и сам бы не стал мараться. Диана проделала очень «достойную» работу. Власть получили те, с кем долгие годы боролись до этого — сумасшедшие эгоистичные диктаторы, взяточники, нацисты (что уж скрывать, и подставные люди Салинаса в том числе за этот год смогли укрепиться на постах) и просто конченые подонки, поэтому Алисе просто чудом повезло, что ей попался более-менее нормальный следователь. КГБ был полностью деморализован, и если бы не алкоголизм Мари, всё бы сложилось иначе. Скрючившись от боли пополам, Алиса захрипела.       — Начнём наш разговор, — как ни в чём ни бывало произнёс главный.       — А что толку-то? — с трудом проговорила женщина. — Вы в любом случае напишете, что я сумасшедшая.       Врач щёлкнул пальцами, и Алису опять избили. Только уже двое. И ногами.       — Ну что? — усмехнулся главный. — Будем говорить?       Алиса, корчась от боли, лишь кивнула. По приказу врача её положили на койку, и он начал задавать вопросы:       — Полное имя.       — На мексиканский манер? — осторожно уточнила Алиса и инстинктивно вся сжалась, ожидая новых ударов.       — На какой хотите, — небрежно взмахнул рукой главный.       — Алиса Мельцер. По первому мужу Миллер. По рождению Делонг.       Говорила Алиса спокойно. Слишком уж сильно ныли стремительно проступавшие синяки. Врач же что-то записывал в блокнот. Он продолжил:       — Семейное положение.       — Вдова. С первым мужем развелись, вскоре он погиб.       — Вы его убили?       — Нет. Я уверена, это люди Салинаса его отравили.       — Дальше. Отношение к религии.       — Атеистка.       — Образование.       — Два высших. Доктор медицинских наук, второе образование — юридическое. Дипломы с отличием.       — Отношение к алкоголю.       — В последнее время я очень много выпиваю, — честно ответила Мелцьцер.       — Оно и видно, — ухмыльнулся главный. — Отношение к Салинасу.       Врач знал, на что давить. Алиса потеряла самообладание:       — Поганая мразь! Которая отняла у меня мужа и сына!!! Мой Герман… Мой мальчик… — Алиса заплакала, вспомнив покойного сына. — Из-за Салинаса и его шайки я здесь!!! Из-за них!!! Из-за них нас разлучили с Хайнцем!!! Из-за них у меня отобрали дочь!!! Из-за них Мари стала пить и лишилась должности!!! Я прирежу каждого, кто причастен к этому!!! Я их всех перережу как бешеных собак!!!       На удивление, Алису никто не избил. Врач же захлопнул блокнот. Встал. И серьёзно проговорил женщине:       — Я услышал достаточно. Налицо у Вас хронический алкоголизм. Но это совсем не главное. Вы не можете сдерживать гнев. Да, он по отношению к государственным преступникам, но с таким остервенением Вы можете убить и невиновного. Вас лишат перманентно лицензии на работу в медучреждениях. Также у Вас прогрессирует шизофрения. Всё и так понятно, никакие дополнительные обследования не нужны. Именно поэтому Вы отправитесь на принудительное лечение до снятия агрессивного состояния. А потом уже будете отбывать срок. Впрочем, даже если приговор будет «расстрел», Вы всё равно просидите в специализированной психиатрической клинике. Вам всё ясно?       — Предельно, — безэмоционально ответила Алиса, смотря в одну точку.       Ей ничего не ответили. Затем последовали шаги, скрип и грохот двери. Дождавшись, когда все уйдут достаточно далеко, Алиса схватила себя за волосы и закричала.       Мари же, решив, что иного выхода нет (стоять в очереди на приём к главе государства можно было до самой смерти), набрала нужный номер (к счастью, у неё в доме так и осталась правительственная связь) и связалась с Дианой напрямую.       — Президент Мексиканской республики Диана Барбадильо, — официально произнесла глава государства.       — Диана, это я, нужно поговорить.       — Домбровска?! — раздражённо прошипела Диана. — Какого чёрта ты звонишь мне по правительственной связи?! Да я тебя сейчас арестую!       — Прекрати орать, и так голова болит.       — Конечно. Так пить!       — Я звоню по делу. Это касается Алисы…       — Даже слушать не хочу! — грубо оборвала Диана. — Она получила что заслужила! Заметь, это она вечно салинасцев приманивает!       — Ты думаешь, ей доставляет удовольствие, что за ней охотятся нацисты? Она тебе ничего не сделала, — пыталась донести до правительницы, что было совершенно бесполезно, истину Мари. — Она несчастная женщина. Когда-то я тоже обвиняла во всём Алису, но потом поняла, как сильно ошибалась, потому что большая часть её жизни — это ад. И не она себе его создала. Диана, ты же была хорошим председателем КГБ. Что с тобой стало? У тебя аппарат полностью развращён.       — Я дала свободу КГБ. И всё скоро встанет на свои места. Ты ничего не понимаешь. А то что КГБшникам огромные льготы — это заслуженно.       — У тебя теперь там одни ублюдки. Вроде того хама, что ко мне недавно приходил.       — Мари, мне совершенно плевать, что ты была правителем. За такие речи я могу сейчас же подписать документ, и тебя расстреляют, — пригрозила Диана. — Так что говори короче. Что тебе надо?       — Я прошу тебя получить дело второго мужа Алисы. Из Германии.       — Это невозможно, — отрезала Барбадильо. — Тем более, данное дело. Напомнить, кто скомпрометировал Остерманн? Показать тебе газету с заголовком «Слёзы стальной женщины»? Это был скандал тогда! И кстати, в твоё правление. И всё из-за твоей любимой Алисы, которую ты вечно покрываешь. Говоря официальным языком, в просьбе тебе отказано. До свидания.       В трубке раздались короткие гудки.       — Шлюха КГБшная, — выругалась сквозь зубы Домбровска и налила себе стаканчик текилы. Потом ещё один. И ещё три… После этого, заметно взбодрившаяся, Мари порылась у себя в записной книжке и набрала нужный номер. Она решила звонить напрямую Эрике.       Остерманн в это время отчитывала чиновников:       — Болваны! Только пузо умеете своё набивать, а о народе думать не надо! Можно же у него последнее отобрать! Рихтер, шаг вперёд!       Мужчина лет сорока, весь трясясь от страха, неуверенно шагнул и виновато опустил голову.       — На меня нужно смотреть, когда я с тобой разговариваю! — закричала ещё сильнее Эрика и швырнула степлер со стола в стену. Другие чиновники еле успели пригнуться. — Почему ты остаток средств, выделенных на ремонт теплосети в Грайфсвальде, положил себе в карман, а не в бюджет! Мне известно, что деньги остались! И тут тоже вопрос! Какого чёрта они остались и было закуплено дешёвое фуфло вместо материалов?! Это ты так работаешь?! Не знаешь, что бывает за такое?!       — Знаю… — пробормотал Рихтер. — Смертная казнь…       — Хоть уголовный кодекс ты хорошо знаешь! Полгода назад твою работу и так уже признали неудовлетворительной, однако тебе благородно дали второй шанс! И где твоя благодарность?!       — Я правда виноват…       — Посмотрите на него! — фыркнула Эрика, всё больше распаляясь. — Он вину признал! Чистосердечное тебе здесь уже не поможет! Раньше надо было думать! Увести и подробно допросить! После чего в камеру!       Рихтер не сопротивлялся. Его под испуганные взгляды его коллег увели. Все поняли: живым Рихтер не вернётся. У Остерманн всё было очень строго, а так как основу государства составляла ШТАЗИ — тайная полиция, то было очень сложно не попасться. Эрика налила себе воды, чтобы успокоиться. В этот момент зазвонил телефон.       — Вон отсюда, болваны! — крикнула она чиновникам. — Постойте в коридоре!       Осчастливленные тем, что экзекуция отменяется, они, отталкивая друг друга, быстро выскочили за дверь. Остерманн глубоко вздохнула, постучала себя по красным от напряжения щекам и спокойно спросила, сняв трубку:       — Эрика Остерманн.       — Привет, это я, — ответила Мари, которую уже порядочно развезло.       — Что тебе нужно?! — прошипела с ненавистью Эрика и сжала стакан с такой силой, что он начал трескаться. — Или это твои пьяные шутки?!       — Да успокойся ты! Алиса в тюрьме. Ей наркотики подкинули.       — Я её поздравляю, — процедила Эрика. — Это всё?       — Нет. Мне нужно получить дело её покойного мужа. Там могут быть какие-то зацепки. Алиса невиновна!       — То есть я вот так постороннему человеку из другой страны, не имеющему ничего общего с системой правосудия, дам материалы уголовного дела! — стакан в руке Эрики лопнул. Она отряхнула окровавленную руку, сбросив осколки на пол и, не обращая внимания на кровотечение и нарастающую пульсирующую боль, продолжила. — Ничего ты не получишь! Я не буду нарушать законы!       — Да я не прошу тебя давать его мне! Дай его следователю! Который ведёт дело Алисы. Ты моя последняя надежда. Поехавшая Диана меня послала, а её головорезы и слушать даже не стали.       — Что ж ты теперь плачешься? Меньше бухать надо было — тогда бы и должность не потеряла и правила бы сейчас весело своей Мексикой и Алиса бы твоя на свободе была.       — Алкоголь мне помогал хоть ненадолго отвлекаться от Салинаса. Он убил моего племянника… Его шавки виноваты в том, что случилось с Германом… — произнесла Мари и заплакала. Остерманн стала думать. Она очень хотела отомстить Алисе и Домбровске за то, что они её опозорили на всю Мексику, что Алиса разболтала её секрет, но Эрика всё же не хотела для Мельцер такого конца. Остерманн выдохнула и коротко ответила, после чего мгновенно повесила трубку:       — Вышлю лично тебе. По правительственному каналу. Передашь следователю.       Эрика глубоко выдохнула и только тогда заметила, что кровью закапало все бумаги на столе. Выругавшись под нос, правительница пошла перевязывать рану.       — Эй, вы! — крикнула она чиновникам. — Живо в кабинет! Секретарь, принесите, пожалуйста, тряпку и ещё стакан.       Алиса тем временем уснула. И, как нетрудно догадаться, ей вновь приснилось её прошлое.       Оскар по-прежнему не пил, но это не мешало ему много курить и часто развлекаться с проститутками. Разумеется, факт последнего он умело скрывал от Гайоса. С сестрой они всё больше и больше отдалялись друг от друга. Жажда власти полностью поглотила разум Делонга. Да, он устроил Алису в медицинский институт, а сам получил работу у Гайоса, но всё равно видел в сестре теперь лишь больше бесплатную домработницу. В голове Оскара созрел план: создать оппозицию против Гайоса, чтобы впоследствии его свергнуть. Алисе Делонг решил это не рассказывать, ибо чувствовал, что она назовёт брата неблагодарным и безумным. К слову, так оно и было, вот только Оскар не желал этого признавать. А с сестрой они стали абсолютно чужими людьми. Вспышки агрессии он стал подавлять при помощи наркотиков. Алиса узнала об этом, найдя тлеющий косячок в комнате у брата.       — Оскар, — с ужасом произнесла сестра, — ты с ума сошёл? Это же наркота! Перестань!       — Я в твои дела не лезу, вот и ты не влезай, — огрызнулся Делонг и вновь затянулся.       — Ты катишься по наклонной! Я уже устала от того, что ты превратил дом в проходной двор для своих шлюх! Я благодарна тебе за то, что ты устроил меня в вуз, но ты сел мне на шею. Ты вообще ничего не делаешь по дому, а денег мне не даёшь. Получается, ты соврал, когда обещал мне, что будешь меня защищать, — Алиса выдержала паузу и сурово произнесла. — Я всё расскажу Гайосу.       После этого у Оскара сорвало крышу. Он набросился на сестру и стал зверски избивать её, крича с пеной у рта:       — Никто не смеет критиковать меня, сука! Никто! И если ты хоть посмеешь раскрыть свой рот, то я лично придушу тебя! Тебе ясно?!       Но Алиса его уже не слышала. От побоев она потеряла сознание. Делонг встряхнул головой, смахнув наваждение, посмотрел на свои руки, измазанные в крови, и в душе у него похолодело. «Я чуть не убил сестру», — пронеслось в голове у Оскара. Он на руках перенёс сестру в её комнату, попытался обработать раны. Вскоре Алиса очнулась и уже схватила часы, чтобы кинуть их в Оскара, но последний встал на колени и стал умолять:       — Алиса, я правда не могу себя контролировать. Мне нужна наркота. Прости.       — Ты должен сходить к психиатру, — еле слышно произнесла Алиса и вновь потеряла сознание.       Алиса опять простила брата. Впоследствии она много раз будет и дальше прощать те поступки, которые прощать нельзя, что и будет стоить ей сломанной жизни.       Она всё удивлялась, почему семья врачей не отвечает на её письма, но дело было в том, что Оскар перехватывал послания и уничтожал их, не желая, чтобы Алиса сбежала или нажаловалась на него, а сестре врал, что там проблема с доставкой. А Оскар начал настраивать людей (недалёких, тех, которых легко заманить и которые никому ничего не расскажут) против Гайоса и потихоньку стал создавать оппозиционный кружок, где вещал о том, что всё должно принадлежать государству, что частная собственность является злом и её нужно искоренить. Впоследствии его софистские убеждения привели к ужасным последствиям…