Сердце льва. Дочь крымского хана

      Подготовка к свадьбе заняла две недели. За это время Фетхийе перемерила множество платьев и украшений, чего прежде никогда не делала. Она с большей охотой выбирала бы себе лошадь, чем красивую ткань или драгоценные камни. Подбор нарядов она доверяла Гюльсюм, у которой был прекрасный вкус.       Сначала была устроена помолвка с музыкой и танцами, а затем и сама свадьба.       Крымский хан, отец Фетхийе, и ее братья на помолвку не успели. Однако они приехали за день до начала свадьбы. Узнав о приезде отца, Фетхийе побежала в покои султана.       Сахиб Гирей и его сыновья Эмин, Адиль и Шахбаз стояли в середине комнаты. Рядом с ними стоял султан Сулейман.       — Надеюсь, вы хорошо доехали? — спросил он.       — Благодарю вас, повелитель. Дорога была легкой, — ответил крымский хан.       — Как прошел поход?       — Ваш отряд добрался вовремя. Поход завершился в нашу пользу, правда и потери есть.       — Фетхийе-хатун просила меня помочь. Почему вы сразу не сообщили о ваших затруднениях? — нахмурился Сулейман.       — Простите, повелитель. Я предполагал, что смогу справиться своими силами.       Дверь в покои султана распахнулась, и в них вошла Фетхийе.       — Отец! — воскликнула она, а затем, заметив Сулеймана, сделала приветственный поклон, все так же неотрывно смотря на отца и братьев.       Падишах улыбнулся:       — Можете идти. Сейчас отдыхайте. Вечером начнутся празднества.       Хан и его сыновья поклонились и вышли из покоев.       В коридоре Фетхийе крепко обняла отца и братьев.       — Я так счастлива, что вы приехали! — воскликнула она.       — Мы тоже счастливы, что рядом с тобой в этот радостный день, — ответил Сахиб Гирей.       — Отец, Айбиге приедет на свадьбу? Ты получал от нее вести?       — Приедет через пару дней. Повелитель сказал, что после свадьбы начнется подготовка к походу, и Бали-бей должен приехать к ее началу. Айбиге выехала раньше, она скоро будет здесь.       — Это прекрасно! Пойдемте, я провожу вас в ваши покои.       Прошло еще пару дней, и в столице начались свадебные гуляния, которые продолжались семь дней. Музыка, танцы, веселье… Угощение не кончалось, шербет лился рекой. Каждый вечер над столицей гремели фейерверки и палили из пушек.

***

      Быстро пролетел свадебный день, и наступил вечер. Фетхийе стояла в своих покоях напротив зеркала, одетая в ярко-красное бархатное платье, и смотрела на отражение. К ней подошла Гюльсюм.       — Скоро вы пойдете к шехзаде, госпожа. Вот и наступил момент вашего счастья.       Фетхийе улыбнулась:       — Спасибо, Гюльсюм-хатун. Я очень счастлива, но немного волнуюсь.       — Замуж выходить страшно, да сладко, — склонив голову набок, улыбнулась служанка. — Все будет в порядке, госпожа.       Дверь в покои принцессы открылась, и в них вошла молодая светловолосая калфа ¹.       — Госпожа, пора идти к шехзаде Мехмеду, — сообщила она.       — Сейчас пойдем, Дильруба-калфа. Подожди меня в коридоре.       Поклонившись, она вышла из комнаты.       Фетхийе подошла к Гюльсюм и крепко ее обняла.       — Спасибо, что вовремя подсказала мне мысль о побеге. Кто знает, как бы сложилась моя судьба, если бы ты не подумала об этом?       Гюльсюм ответила:       — Что вы, госпожа! Я желала помочь вам… Но мысль о побеге и правда неплоха.       Засмеявшись и еще раз крепко обняв друг друга, они вышли в коридор.       Когда они подошли к покоям шехзаде Мехмеда, Фетхийе еще раз посмотрела на служанку.       Та, погладив ее по плечу, произнесла:       — Доброй ночи, Фетхийе Султан.       — Доброй ночи, Гюльсюм.       Фигура принцессы исчезла в дверном проеме. Служанки, постояв возле покоев еще несколько минут, ушли.       Мехмед стоял лицом к Фетхийе в середине комнаты. Подойдя к нему, она присела в поклоне. Мехмед протянул ей руку. Фетхийе взяла ее в ладони, поцеловала и приложила ко лбу. Шехзаде подошел к ней, поднял алую фату, закрывавшую лицо, и снял позолоченную корону с ее головы. Оглядев жену, он крепко обнял ее и прижал к себе. Фетхийе, оказавшись в объятиях шехзаде, почувствовала, как волнение отпускает ее. Она ощущала тепло и покой…       Мехмед снова взглянул на нее. В полумраке комнаты его большие глаза казались почти черными, как две смородины.       — Я люблю тебя, моя нежная госпожа, — прошептал он.       — Я люблю тебя, шехзаде, — ответила принцесса, и их губы слились в поцелуй…       Стамбул окутала прохладная темная ночь. На небе загорались маленькие яркие звезды. Из-за облаков медленно выплыла круглая луна, залив все холодным сиянием. На темных водах Босфора отражался ее ледяной свет, подобный полотну, сотканному из серебра.       Наступило лето, ночи стали короткими, а дни — длинными. Лишь едва забрезжила заря, как золотое солнце выплыло из-за горизонта и залило теплыми лучами пролив Босфор. В его блеске медленно таяло полотно из звезд, и крыши дворца становились ярче.       Во дворце в этот день многие проснулись рано. Фетхийе и Мехмед тоже встали раньше и приказали принести им завтрак. Спустя несколько минут вошел слуга, держа большой поднос с едой. Он поставил его на столик и откланялся. Шехзаде и молодая госпожа принялись за еду.       Мехмед взял жену за руку.       — Что за красота, что за аромат, что за локоны? Мой разум одурманен запахом твоих волос, — произнес он, посмотрев ей в глаза.       — Как красиво, — улыбнулась Фетхийе.       — Когда-то повелитель написал эти строки матушке, — добавил шехзаде.       — Они прекрасны. И так проникновенны, — вновь улыбнулась молодая госпожа.       В покои вошел стражник. Поклонившись, он сообщил, что повелитель желает видеть шехзаде.       Когда стражник ушел, Мехмед задумался.       — О чем он хочет поговорить? — спросила Фетхийе.       — Наверное, повелитель хочет сказать о том, в какой санджак я уеду после похода. Вероятнее всего, это будет Амасья.       Доев завтрак и одевшись, шехзаде вышел из покоев, а Фетхийе отправилась погулять в сад.       Падишах сидел за столом и полировал большой рубин для украшения золотого кольца, сделанного им в подарок Хюррем Султан. Когда вошел Мехмед, он прервал работу и посмотрел на сына.       Шехзаде поклонился:       — Повелитель.       — Здравствуй, Мехмед. Подойди.       Шехзаде приблизился к султану.       — Я хотел поговорить о твоем назначении в санджак.       — Да, повелитель, скажите, где я могу взять документы, чтобы ознакомиться с делами Амасьи?       Падишах слегка улыбнулся:       — Похвально, что ты интересуешься делами санджаков, но после похода ты отправишься не в Амасью. Ты поедешь в Манису.       — В Манису?! — удивился и одновременно смутился Мехмед.       Он вспомнил недавний разговор с Хюррем Султан о том, что, возможно, его санджаком станет Маниса. В тот момент Мехмед ей не поверил.       — Что с тобой? Я вижу, ты не рад? — спросил падишах.       — Я рад, повелитель, но ведь санджак-бей Манисы — Мустафа.       — С ним я сам поговорю. А ты ступай, возьми документы в совете, чтобы ознакомиться с делами санджака.       Поклонившись, шехзаде вышел из покоев султана.       Мустафа был в потрясении от решения султана о том, что теперь он должен отправиться в Амасью. И хотя повелитель сказал, что султан Баязед II тоже служил там санджак-беем, это мало помогло. К тому же падишах оставил Мустафу регентом в столице, а Селима и Баязеда с началом похода отправлял в два санджака: Конью и Кютахью.       Шехзаде был в глубокой печали от произошедшего. Фетхийе и Мехмед пытались его утешить, но Мустафа просил их перестать оправдываться.       Матери шехзаде, зеленоглазой черкешенке Махидевран Султан, тоже не понравилось решение повелителя. И не столько то, что Мустафа уезжает в другой санджак, сколько то, что санджак-беем Сарухана ² становится сын Хюррем Султан.