***
–Он очнулся,–скучным тоном сообщил кто-то , склонившийся над Савадой. Его силуэт выделялся и размывался резким белым светом, будто бы этот кто-то притащил мальчишку без сознания в операционную и провёл над ним нечто ужасное, гадругался над школьником и опорочил его человечность, собрав из него богомерзкого монстра. –Серьёзно?–и вот этот голос тоже показался Саваде смутно знакомым. Этакий всесильный насмешливый подросток со спокойной самоуверенностью. Что-то скрипнуло, и свет стал более тусклым, переставая слепить глаза. Ещё с минуту, пока оба "врача", как их про себя назвал Тсуна, склонились над ним , пытаясь что-то разглядеть в мальчике, примотанном ремнями к очень холодному и неудобному железному столу. Когда перед глазами перестали плясать цветные пятна, Савада разглядел лица тех, кто так любезно его здесь держал, с неприятным чувством в горле узнав Франа и Ашуру. Во рту появился солоновато-горький привкус крови и какой-то химии , а живот сжало чувство тошноты. Но подавать признаки осознанного мышления было пока опасно. Широкий, как у лягушки, рот задумчиво искривлялся, пока холодные пальцы, обёрнутые розовыми пластырями , общупывали обожжёные и ободранные места, отзывавшиеся мгновенной режущей болью. Двухцветные глаза полные скуки и чувства своего превосходства, блуждали по лицу мальчика, от чего становилось только неуютнее. Руки затекли , а ноги сводило от холода. Голова болела, как от сильного удара, а дышать было тяжело из-за ремней, сдавливавшего рёбра и живот. -И не смей кричать, я этого не люблю,–с нежной улыбкой заметил Ашура, наполняя чем-то бордовым и густым шприц.***
Нож воткнулся в живот. -Ешь! Рот нельзя было открыть , ведь его замотали скотчем тут же, после того, как дали попить воды. -Ешь, ты, идиотский ребёнок! - капризно кричал блондин, весь перебинтованный и со сломанной рукой. Даже если бы можно было открыть рот — кто в здравом уме будет есть кусок самого себя? Сырой, кровавый, нанизанный на потемневшую серебряную вилку? Да ещё и кусок тела, чем-то обколотого. -Ешь, пока я даю! - по-детски надул губки Сорок Пятый. Кажется , у светловолосого чокнутого было какое-то имя ... его как-то называл Фран. Но как? Ничего человеческого не привязывалось к оружию b-Va-45. Ни имени, ни какого-то прозвища... но то одно ЧТО-ТО очень ему подходило. Даже больше, чем Ашура тому разноглазому Дьяволу. Кажется, Сорок Пятый с удовольствием доедал то, что не смог впихнуть в своих подопечных.***
Кажется, прошло пару дней. Интересно,сколько кругов Ада ещё ждёт впереди? Расписание же не менялось и никак не зависело от времени, чем сводило с ума ещё больше. "Утренняя" зарядка, когда длинноволосый парень отцеплял ремни и заставлял тренироваться часы напролёт на голодный желудок. Завтрак с крохотным малышом , чем-то схожим с Реборном. Малыш давал есть, но вся еда была недовареной, недожареной, пресной или гнилой. Будто бы излишки доедались. Справедливости ради — крохотный мучитель ел то же самое. Но рядом с ними была кухпя, где с диким хохотом бегало человекоподобное оружие и жарило мясо. И пахло это очень вкусно. Потом были "оздоровительные процедуры" с Ашурой. Ремни, уколы, капельницы , операции. И ежеразовое: не кричи, я этого не люблю. Обеды с Принцем. Прогулки с Франом по подвалам. Это было бы даже приятно, если бы не Адский холод и затопленные по колено коридоры. Очень к ним любил цепляться Его Высочество , звеня кандалами и цепями, вырванными из стены. Насильное усыпление и лечение от странного мужчины , лишний раз любившего полапать пациента и чмокнуть в лоб. Очень мерзкая манера сюсюкать у него была. И по новой.***
–Идём, тебя зовут,–недовольно, но почти дружелюбно выдал блондин, сегодня выглядевший особенно грустно и по-человечному. Его даже стало бы жалко, если бы только Тсунаёши не хотелось умереть сейчас от потери крови или неизвестной королевской инфекции на серебряном ноже.