Забери меня, пожалуйста

Холодно. Лёгкое летнее платьице нежного голубого оттенка, оборванное снизу, перестало согревать, облепив мокрой тряпкой детское тело. Девочка поплотнее обхватила трясущиеся уже не от страха колени, в очередной раз пачкая в крови одежду. Проливной дождь яростно хлестал бледные щёки, будто наказание за совершенное преступление. У босых ободранных ступней растекалась багровая лужа. На юном теле не было ран, однако была кровь. Она грязными пятнами облепляла пальцы, ладони, локти, ноги и даже лицо. Девочка не пыталась её смыть – так её скорее обнаружат. Так, её скорее заберут из этого кошмара. Но, забившись в темный угол заброшенного подсобного помещения за рестораном, она сама невольно обрекла себя на одиночество. Здесь никто её не найдёт. Здесь ей никто не поможет. А она больше не захочет уйти одна. Потому что там, где-то в темноте, скрывается то, что девочка хотела бы забыть больше всего на свете. Она не плачет – слёз больше нет. Она не может больше кричать – голос окончательно сел. Она не может идти – ноги не слушаются. Она – ничто, просто мусор. И скоро её не станет. Рано или поздно голод сморит её, и она не найдёт в себе сил бороться с ним. Она была готова сама отдаться в руки смерти. И когда рядом раздалось хлюпанье обуви в лужах, девочка только нерешительно подняла голову, взглянув на нарушителя своими безвольными глазами когда-то глубокого синего цвета. Незнакомец бегло осмотрел её крохотное убежище, которое таковым и назвать сложно, что-то недовольно пробормотав себе под нос. В тени прохудившихся крыш, она не могла разобрать его лица, зато отчёливо слышала уверенный голос: – Такое место не по статусу маленькой принцессе. Стройный мужчина с приятным слегка рычащим баритоном медленно опустился на корточки перед ребёнком, больше походившим на брошенную куклу. Он протянул свою ладонь в изящном жесте, и на тонких губах его появилась добрая улыбка. – Идём со мной, юная леди, приведем тебя в порядок. Ты, должно быть, голодна. И в такую погоду определённо не отказалась бы от теплого душа! Я прав? Он казался девочке чересчур шумным и одновременно с этим недостаточно громким. Его самодовольный голос никак не мог заглушить её внутренний крик, и всё же... он был первым, кто протянул ей руку, предложив свою помощь. Он нашёл её, старую потёртую монету, среди мешков с объедками, отходов и грязи. И решил забрать, несмотря на нелицеприятный вид. Девочка робко вложила свою маленькую ладошку в его, позволяя эсперу утянуть её за собой. Она выглядела нелепо на его фоне – его одежды были явно не из дешевых, на правом запястье – золотые часы со сверкающими бриллиантами, всё выглажено и выверено до миллиметра, даже его движения. Когда они вышли на широкую улицу, ребёнок впервые смог разглядеть черты его лица – немного резкие, выточенные, будто древнегреческая фигура в камне, изящные, и при том не грубые. Миндалевидные глаза сияли подобно полуденному небосводу, а ослепительная улыбка дарила какую-то необъяснимую уверенность окружающим. – Чего бы маленькая принцесса желала на ужин? – уточнил незнакомец, покосившись на девочку, что уже долгое время с любопытством рассматривала его, будто драгоценность на витрине ювелирного магазина. Щёки, облепленные мокрыми неопрятными прядями, густо покраснели, однако ответа не последовало. – Что же, полагаю, мне стоит выбрать на свой вкус? – задорно подмигнул господин, замедляя шаг, чтобы его юная спутница могла спокойно следовать за ним, не спотыкаясь о собственные ноги. Движения её были скованными и трусливыми. На вид ей не больше десяти, совсем ещё малышка – она должна была улыбаться и расспрашивать обо всём вокруг с таким восхищением, что невольно завидно становится её наивности. Так, по крайней мере, вели себя знакомые эсперу дети. Но только не она. Малышка ни слова не произнесла с момента их встречи, не спросила, куда они идут, не узнала ни его имени, ни целей, словно бы ей это было совершенно безразлично. Однако, слова не столь важны – мужчина обрадовался бы и простой улыбке, едва заметному кивку, любому жесту с её стороны. – Ты когда-нибудь бывала в морском круизе, принцесса? – поинтересовался рослый спутник, впервые выпуская её ладонь из своих цепких пальцев. Девочка в недоумении подняла на него свои большие глаза, слегка приоткрывая немые губы. На её лице так и застыл неозвученный вопрос, когда же голос не посмел задать его вслух. Мужчина по-доброму усмехнулся, указывая ей на огромный лайнер, пришвартованный у лазурного берега порта. Поистинне огромный белоснежный корабль напоминал роскошный отель на воде, укрытый покрывалом дождливой ночи. – Добро пожаловать домой, – эспер склонился в уважении, прикрывая довольно глаза на искреннюю реакцию спутницы – ему всё же удалось произвести впечатление. – Мисс Олкотт, – окликнул он тёмный силуэт на корабле, который девочка заметила лишь благодаря солнечно-жёлтому зонту, скрывавшему незнакомку от дождя, – вы займётесь нашей гостьей. Помогите ей принять ванну и переодеться, после чего проводите в обеденный зал. – Как прикажете, господин Фицджеральд, – раздался в шуме дождя тоненький девичий голосок. Она улыбалась, немного взволнованно, но от того не менее нежно. Её длинная юбка колыхалась на ветру, придавая бледному силуэту хоть какой-то живости. Фрэнсис передал детскую хрупкую ладошку в неожиданно теплую и слегка грубоватую ладонь миловидной дамы, и только убедившись в том, что ребёнок покорно стоит рядом с Луизой, удалился с палубы, направившись в сторону обеденного зала, дабы сообщить об изменениях в сегодняшнем меню повару. Стратег, бегло осмотрев хрупкую фигуру перед собой, покрепче обхватила её руку и направилась к лестнице, спешно закрывая хлипкий зонт, явно не предзначенный для подобных ливней. Она молчала, и девочка не спешила прерывать тишину, понуро опустив голову, глядя только на свои босые ноги, ступающие по бархатному алому ковралину, укрывающему как лестницы, так и большую часть коридоров. На корабле было достаточно тихо – обслуживающий персонал молча встречал гостей, считая, что одного лишь кивка будет более чем достаточно, рабочие суетились, готовясь к отплытию, и лишь в одной из комнат тихо играл патефон, изрекая старую мелодию, незнакомую десятилетнему дитя, но всё же приятную слуху куда больше барабанной дроби за окном. – Тебе, должно быть, непривычно здесь, – пролепетала Луиза, виновато прикусывая губу, словно бы сказала что-то не то. Девочка подняла голову, но по-прежнему сохраняла молчание, даже во взгляде её не прочесть было эмоций – в них сохранялась лишь пустота, холодная и мрачная. – Ничего, я тоже поначалу переживала, что это место слишком велико, персонала много, и всех надо упомнить, но это лишь на первый взгляд. – Девушка наконец остановилась перед одной из сотен дверей на втором этаже, пропуская ребёнка в широкую ванную комнату, выполненную в белых и золотых тонах. – Скоро ты освоишься здесь и будешь чувствовать себя как дома. Девочка вздрогнула, и Луиза этого не заметила, если бы в тот момент не снимала с неё грязную одежду. Гостья виду не подала, но в тот момент ей стало невыносимо тошно. – Послушай, – эспер бережно взяла её за щёки, робким движением утирая кровавые разводы ближе к правому виску, – здесь никто не будет терзать тебя воспоминаниями о прошлом, если ты сама этого не захочешь. Девушка подхватила ребёнка за талию, осторожно опуская в глубокую белую ванну, наполненную тёплой водой, на поверхности которой плавала густая пена с приятным ароматом сливочной карамели. – Закрой глаза, – попросила стратег, закатывая рукава старомодной блузы, попутно набирая шампунь из бутылька. – Теперь «Гильдия» твой новый дом. Если тебе что-то понадобится, можешь смело обращаться к господину Фицджеральду или ко мне. Вообще не стесняйся. Если нас трудно будет найти – обратись к любому на корабле, тебе обязательно подскажут. Её тонкие пальцы бережно намывали спутавшиеся пряди, стараясь причинить как можно меньше боли ребёнку, который лишь изредка жмурился и закусывал губу, стараясь подавить неприятные ощущения. Она не боялась чужих прикосновений, будто бы давно к ним привыкла. Из душа полилась чистая вода, смывая воздушную пену со множеством пузырьков с русой макушки, после обливая и румяные щёки, к тому моменту уже чистые. Ванная наполнилась приятным ароматом сладости, будто бы девушки угодили в дорогую кондитерскую. Чудесный сливочный шлейф возбуждал аппетит, и у без того голодной девочки громко заурчал желудок. – Голодная? – рассмеялась тихо Олкотт, доставая из небольшой резной корзинки с чистым бельем махровое кремовое полотенце. – Потерпи ещё пару минут, хорошо? Сэр Фрэнсис уже должен был всё подготовить. Ты любишь котов? Малышка в недоумении несколько раз моргнула, чуть наклоняя голову на бок, и взглянула на сложенную на одной из полок пижаму. Она медленно приподнялась, опираясь о холодный борт, наблюдая за тем, как по рукам быстро стекают прозрачные капли, и, слегка помедлив, спустилась на плотный ковёр, пальцами ног впиваясь в толстый чёрный ворс. Плечи тут же оказались в объятиях полотенца, укутавшего девочку с головой. Ей нравилось это ощущение фальшивого тепла, оно, пусть и совсем немного, радовало её, навеивая воспоминания. Её насухо обтёрли, феном бережно просушили русые волосы и переодели в пижаму, верхняя часть которой была просто голубой, а нижняя – белой со множеством кошачьих мордочек. Спутавшиеся пряди подравняли, старательно сохраняя длину – нежный волос ребёнка и без того едва доставал до плеч. – Вот так. Тебе комфортно? – уточнила Луиза, поправляя свободные рукава детской ночнушки, попутно откладывая ножницы на одну из многочисленных полупустых полок. – Нигде не давит? Девочка неуверенно приоткрыла рот, желая что-то сказать, однако не позволила себе этого сделать, лишь коротко кивнув. – Хоть так, – с облегчением выдохнула девушка, одаривая безмолвную собеседницу чуткой улыбкой, – я не знала, подойдёт ли по размеру. И вообще не уверена, что дети сейчас носят что-то подобное, – смущённо добавила она, оглядывая забавных котиков на штанинах. Гостья робко одёрнула стратега за рукав, выдавливая из себя кривую улыбку в качестве искренней благодарности – единственное, что она могла дать взамен, и даже это действие казалось ребёнку тяжким грузом. – Я рада, что тебе нравится. Идём, покажемся господину, – уже веселее произнесла девушка, поправляя покрывшиеся испариной очки, утягивая спутницу за собой в коридоры. И пусть малышка чувствовала себя несколько нелепо рядом с грациозной в своей неловкости Луизой, облаченной в старомодные, но всё же прекрасные вещи, сейчас она была по-своему счастлива. Ей многого не нужно: двери в дом уже открыты – этого более чем достаточно. – А вот и вы, – раздался мужской баритон, вырывая девочку из потока мыслей, – мисс Олкотт, присоединитесь? Фрэнсис галатным жестом указал на место за широким столом справа от себя, находясь во главе застолья, и одарил гостей довольной улыбкой, подмечая про себя явное преображение «найдёныша». Обеденный зал представлял из себя роскошную комнату со множеством сервантов, скрывающих за своими стёклами бесчисленные диковинки вроде первой механической куклы, одного из десяти экземпляров сервиза, покрытого сусальным золотом и усеянного бриллиантами, или полноценного макета парусного корабля времен дореволюционной Британии. Коллекция «Гильдии» не ограничивалась одними богатствами: среди дорогих безделушек, беспорно привлекающих к себе взгляд, можно было найти и целые гербарии из редких видов растений или, к примеру, стенд с фотографиями всевозможных китов. – Тебе что-то нравится? – заметив интерес ребёнка, разглядывающего высушенные флоксы за одним из стекол, Фицджеральд заметно приободрился, растягивая губы в улыбке. – Что же, стоит полагать, тебе нравятся цветы? Я попрошу мистера Стейнбека раздобыть самые красивые. Он всяко в этом разбирается лучше моего. Девочка осторожно подняла голову, безмолвно прося о чём-то свою провожатую, после чего та, нежно улыбнувшись, проводила её к столу, помогая усесться на плотной темно-зеленой подушке. – Я не могу остаться, – пояснила девушка, убирая выбившуюся прядь русых волос за ухо, едва заметно поглаживая маленькую гостью по голове, словно утешая, – если вы позволите, я вернусь к работе. – Конечно, – согласился Фрэнсис, отдавая жестом указ строгого вида молодым людям у дверей. Они покинули зал следом за стратегом, оставляя главу Гильдии и его юную гостью наедине. – Тебе идёт, – учтиво начал мужчина, преступая к поздней трапезе. Щёки малышки стали пунцовыми. За столом спокойно уместилось бы два десятка гостей, а то и больше, однако сейчас он был накрыт лишь на двоих. Вот только, скудным застолье точно нельзя было назвать: запеченная курица, лёгкие салаты, заправки, отдельно стоящие овощи, мясная нарезка, хлебная, фрукты и даже десерты. Запах в помещении стоял невероятный. – Не стесняйся. Детям в твоем возрасте нужно хорошо питаться. – Фицджеральд слегка нахмурился, поняв, что ответной реакции не последовало – девочка сидела всё также неподвижно, упрямо разглядывая собственные руки. – Может, тебе хотелось чего-то особенного? Хочешь мороженого? Может быть, пудинг? Кажется, где-то у нас был шоколадный фонтан... – Я... Девочка запнулась, плотно сомкнув губы, и тут же резко отвернулась – немногочисленное содержимое желудка моментально оказалось на полу, пачкая в том числе и тапочки, выданные ей. Синие глаза наполнились страхом. Она боялась убрать руку, перепачканную собственной рвотой, от лица. Боялась сдвинуться с места. Она ждала упрёка, что хуже – удара. Рядом раздались шаги. Кто-то вбежал в зал. Чьи-то пальцы уверенно сомкнулись на запястье, заставляя отнять руку от запачкавшегося лица. Щёк коснулась салфетка, тихонько утирая грязь. – Я был слишком напорист, – признался Фрэнсис, загорождая собой слуг, убирающих наведенный ребёнком беспорядок. Закончив утирать девичье лицо, он, взяв чистое полотенце у официанта, принялся за её ладони. – В произошедшем нет твоей вины. Ты пережила ужасные вещи, принцесса, и сейчас тебе первостепенно нужен отдых. Об этом, – он покосился на стол, – забудь. Я попрошу, чтобы к тебе в комнату занесли что-нибудь лёгкое – если вдруг захочешь перекусить, сможешь далеко не ходить. Не понравится – оставь за дверью, слуги унесут. Единственная просьба: выпей немного воды. Обезвоживание – меньшая из наших проблем. Договорились? Мужчина внешне оставался спокоен, но даже в его движениях читалась лёгкая встревоженность. Девочка считала, что она виновата в произошедшем, и объяснить ей, что подобное совершенно нормально, оказалось для Фрэнсиса непосильной задачей. Убедившись, что рвотные позывы сошли на нет, а дитя покорно совершила несколько глотков холодной воды, глава предложил ей пройти в комнату. Девочка по-прежнему молчала, выполняя всякую, даже малейшую просьбу, словно в ней не было ни капли осознанности или самостоятельности. Маленькая кукла, с которой можно делать, что пожелаешь. В любой другой ситуации, Фрэнсис бы счёл это хорошим знаком, но только не сейчас, прекрасно зная о том, кто стоит перед ним. Этот ребёнок должен доверять ему, а не боятся и беспрекословно подчиняться, иначе дальнейшие планы будут совершенно бессмысленны. Он крепко держал девочку за руку, отпустив лишь у самой двери небольшой гостевой комнаты, которая была предоставлена юной принцессе. Помещение отличалось от предыдущих мест – оно не было сплошь и рядом обставлено золотом. Светло-сиреневые стены украшали монохромные гравюры, раставленные лестницей вдоль двуспальной кровати. Сквозь узкое окно, открывающее вид на порт Джерси-Сити, проникал лунный свет, бледными лучами робко касаясь светлого покрывала и тёмного ковра. От угла к двери тянулся ряд из гардероба, рабочего стола, совершенно пустого, если не брать в расчет одинокий графин с водой и прозрачный стакан, и миниатюрного комода для всякой мелочёвки. Тонкий тюль на окне, широкое покрывало с изображением цветочного ковра, и шандельеры на бриллиантовой люстре, своей формой напоминающей полумесяц и скопления звезд, придавали индивидуальности, казалось бы, совершенно обычной комнатушке. – Тц, комплект белья стоило бы сменить, и ковёр здесь совершенно не к месту, – устало взмахнул рукой Фрэнсис, мысленно проклиная рабочих, которым доверил обставление комнаты. – Ну, что за олухи... Девочка совершенно не была с ним согласна. Ей нравилась комната, и в подверждение уголки губ её сошлись в доброй улыбке, с благодарностью обращаясь к хозяину корабля. – Ну, – запнулся мужчина, пряча глаза в циферблате собственных часов, – если тебе нравится, то, возможно, стоит так и оставить. После займемся вопросом одежды. Мисс Олкотт составила подробный план покупок, однако если твоё состояние до завтра не улучшится, мы перенесём всё. – Минутная стрелка сместилась вправо, отбивая ровно третий час. Фицджеральд медленно выдохнул, опуская напряженную руку, и взглянул на свою спутницу. – Я могу тебя оставить? Ничего же не случится? Малышка виновато прикрыла глаза и несколько раз покачала головой, будучи совершенно неуверенной в собственных словах. – В любом случае, на корабле полно людей, ты сможешь попросить их о помощи. Они поймут тебя даже без слов. За дверью есть колокольчик, – эспер постучал дважды по металлу, и тонкая алая веревочка, прикрепленная к нему, пришла в движение, – позвони в него, если вновь станет плохо или понадобится что-то из еды или удобств. Девочка медленно кивнула. – Вот и славно. Широкая рука нерешительно легла на русую макушку, несколько раз проводя по мягким прядям с заботой, на которую, как сам Фрэнсис думал, он уже не был способен. – Доброй ночи, принцесса. За ним тихо закрылась дверь, и помещение совершенно опустело. Малышке на мгновение показалось, что эспер забрал с собой и всё тепло, поскольку её с ног до головы пробрала мелкая дрожь, заставляя нехотя залезть под тяжёлое одеяло на неподходящей ей по размерам кровати. Темно. Холодно. Жутко. Тишина растекалась по комнате густым туманом, заглушая звук даже собственного сердцебиения. Дыхание неотвратимо спирало. Среди лунных бликов проглядывались темные фигуры, устрашая своими непостоянными формами, будто бесконечно извиваясь в желании приобрести более безобразную форму. Девочке всё вокруг казалось каким-то нереальным. Действительным в этой комнате был только её страх. И этот страх становился воплощением её кошмаров. Тяжёлые шаги вперемешку с шарканьем старой обуви. Малышка вздрагивает, широко распахивая глаза, в ужасе всматриваясь в темноту, боясь отвести взгляд с двери. Ручка медленно опускается, но замок остаётся заперт – он закрыт изнутри. И кто-то по ту сторону двери это осознаёт быстрее ребёнка. Раздаётся жуткий скрип – дверная ручка быстро меняет своё положение снова и снова. Гость остаётся напорист и нетерпелив. Дитя сжимается в комок нервов на подушках, стискивая пальцами покрывало, будто последнее своё спасение. А затем всё стихает. Она нерешительно смаргивает, ещё несколько секунд ошеломленно восседая на кровати, лишь после опуская глаза на растекающуюся под дверью багряную жидкость. Девочка подскочила на простыне, тут же сбрасывая одеяло на пол. По лбу стекал холодный пот, из глаз сочились глухие слёзы, бесшумно опадая на дрожащие ладони. Она ненавидела себя за собственную слабость, за то, что раз за разом отдавалась своим страхам, и всё же ничего не могла с этим поделать, вновь равнодушно опуская руки, позволяя себе заново погружаться в этот кошмар. Но только не сегодня. Сегодня она впервые не осталась в одиночестве. Где-то там есть источник тепла, такого приятного и жгучего – он сможет защитить её от кошмаров. На ватных ногах она медленно сползла на ковёр, нерешительно перебирая края пижамы под пальцами, словно намеревалась сделать самую ужасную глупость. Что будет, если ей откажут в помощи? Это ведь всего лишь кошмар, очередной страшный сон, вызванный бурным воображением ребенка. Никто не будет с ней сидеть всю ночь напролёт, чтобы ей было спокойно. На это была способна только мама. Её здесь нет. Её нигде больше нет. Девочка робко коснулась металла дверной ручки, опуская её вниз, чтобы сквозь щель из коридора в помещение брызнул яркий свет, тонкой полоской ложась на светлый паркет. Из-за двери показался сначала нос, затем лоб, а после и сам ребёнок выскользнул на свет, неряшливо теребя рукава. Поначалу могло показаться, что коридоры совершенно пусты, однако девочка не успела и шага от комнаты сделать, как за углом послышались голоса: – Ты уверен, что мисс Розбери простит тебе и эту шалость? – взволнованно пролепетал мальчишеский голос. – Да ладно, всего-то стащил пару пирожных! Она и не заметит! – противился второй юнец. – Их приготовили для гостьи сэра Фрэнсиса, – настойчиво продолжал первый. – Тогда чего ж она их не съела? – сглатывая крупный кусок лакомства, заворчал третий голос, задорный и звонкий. – На то должны были быть причины, должно быть, она... не голодна... Девочка сморгнула, представ перед рыжим воришкой-проказником и его потусторонними спутниками. Эспер и его верные помощники – Том и Гекльберри – заулыбались, завидев новую знакомую, тут же забыв про недавние споры, вызванные, по-видимому, украденными с кухни пирожными с апельсиновым джемом. – И впрямь принцесса! Только, где-то горошину потеряла, – хихикнул дух в забавной соломенной шляпе, облетая девочку по кругу. – Возможно, она ждала поцелуя прекрасного принца, – отозвался весело владелец способности, опускаясь на корточки перед малышкой и протягивая ей свежий кекс, ещё пышащий жаром. – Я – Твен, единственный в этой конторке, кто действительно разбирается в детях и знает, как тебя можно развеселить. Ты видела когда-нибудь жонглёров? Его улыбка и открытый нрав слегка сбивали с толку и без того ошеломленную новой обстановкой девочку. Однако, видно, сам Марк не замечал в её поведении ничего странного, предпочитая ожидать ответ в тишине, нарушаемой только собственным чавканьем и урчащим желудком его собеседницы. – Ты не умеешь говорить? – наконец спросил юноша, разочарованно опуская плечи. – Вот же! Даже ты со мной не будешь говорить, – расстроенно протянул тот, ловко выпрямляясь. – Впрочем, мы и так найдём общий язык! Скажи, я ведь прав? Русая макушка чуть наклонилась в сторону. – Молчание – знак согласия, – обиженно буркнул Твен, подхватывая ребёнка за талию. Она оказалась куда легче, чем он предполагал на первый взгляд, потому усадить её на плечи не составило никакого труда. Ах, как бы он хотел услышать её смех! В Гильдии мало кто смеялся с его дурачеств, куда чаще окружающие либо полностью игнорировали его, либо старательно отчитывали за неподобающее поведение. А рядом с ребенком строить из себя взрослого совершенно ни к чему. – Мой отец любил делать вот так, когда я был примерно твоего возраста. Переминаясь с ноги на ногу, ступая босыми ногами по пахнущему чистящим средством слегка влажному ковру, Марк стал раскручиваться, раз за разом всё сильнее и быстрее, крепко держа малышку за ноги, когда же она цепко обнимала его за шею. – Она улыбается! Улыбается! – Том закружил вокруг ребёнка, не переставая восклицать очевидное. Гек старался остановить его, но мальчишка был совершенно неуправляем, прямо как и сам эспер. А ведь девочка действительно широко улыбалась. Шалости и детские чудачества были в её жизни непозволительной роскошью, потому подобное поведение от кого-то, кто едва ли не в два раза старше её самой, казалось ей глупым и безобразным. До тех пор, пока этот кто-то не втянул её в свои игры, позволив прочувствовать дух свободы самолично. – Когда ты наконец перестала хмуриться, может, ответишь на мой вопрос: видела жонглёров раньше? Девочка наклонилась вперед, свешиваясь с его правого плеча, не понимая, что это совершенно необязательно, несколько раз отрицательно качнув головой. – Значит, увидишь! Я и тебя обучу! Это весело. Особенно если брать в качестве реквизита что-то поопаснее обычных шаров. – Вообще-то тебя ещё ждёт госпожа Олкотт, – напомнил Гек, спеша за хозяином. – Наверняка это связано с этой малышкой. А всё, что мне нужно знать, я уже знаю – она жутко голодна и ей страшно. Ты собрался это так оставить, Гек? – Нет... – Вперёд, за сладостями к Розбери! – перебил друга Том, исчезая красной молнией за углом. Сменившееся мигом настроение поглотило и ребёнка, не переставая подавлять встревоженность, вызванную ночным кошмаром – ей необходимо отдохнуть от бесконечно тёмных мыслей, хотя бы пару часов. И Марк казался ей самым подходящим вариантом, пусть даже он и нарушил её первоначальную задумку. Возможно, оно и к лучшему.