***
Быстро сгустились сумерки. Фетхийе стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Красное платье, красиво подчеркивающее ее фигуру, тяжелое из-за драгоценных камней, которыми было расшито. Корона, украшенная бриллиантами, рубинами и золотой филигранью. Все это хотелось сбросить, как тяжкий груз. Фетхийе услышала за спиной тихие шаги. Обернувшись, она увидела Гюльсюм-хатун. Та была одета ярко и празднично, но на ее лице не было радости. — Мне известно о том, что произошло, — сказала Гюльсюм. — Я говорила с Искендером-агой. — Теперь это не имеет значения. Расскажи лучше, как ты? Надеюсь, у тебя все хорошо? — спросила Фетхийе. — Али и Насух-эфенди здоровы. Но мне больно видеть вас такой, госпожа. Фетхийе не ответила. Гюльсюм подошла ближе и опустила красную полупрозрачную фату ей на лицо. — Пора идти. Вас ждут, госпожа. Вы готовы? — Я никогда не буду готова, — горько улыбнулась Фетхийе. В покоях Хюррем Султан стояло веселье. Одни девушки танцевали в середине комнаты, другие играли на музыкальных инструментах, а третьи обносили столики гостей подносами с едой и питьем. Хюррем и Фатьма Султан пестрели яркими нарядами, а Михримах оделась более сдержанно, чем мать и тетя — в светло-синее платье. Из украшений на ней было надето сапфировое колье и серьги. Фатьма Султан выделялась среди всех ярко-желтым шелковым платьем. Голову госпожи украшала бриллиантовая диадема, поддерживающая пышную прическу с множеством крупных локонов. Рыжеволосая султанша была одета в серебристое платье. На ее длинной шее висело прекрасное жемчужное ожерелье. Волосы госпожи были уложены в косу, которая обвивалась вокруг затылка. Выражение лица Хюррем Султан было очень довольным, как и у Фатьмы Султан, которая любила праздники. Михримах же не веселилась, как они. Она, единственная среди всех, понимала Фетхийе и ее состояние. Как только вошла невеста в сопровождении Гюльсюм и Айбиге-хатун, которая приехала недавно, музыка и танцы стихли. Фетхийе подошла к Хюррем Султан. Та с улыбкой протянула ей руку. Фетхийе коснулась ее губами и легонько прижала ко лбу. — Желаю счастья, — улыбнулась Хюррем. Фетхийе слегка кивнула ей. — Иншаллах, этот союз принесет радость! — улыбнулась Фатьма Султан. — Спасибо, госпожа, — ответила Фетхийе. — Поздравляю, — проговорила Михримах. — Благодарю. Выслушав поздравления, она присела на табурет, стоявший в середине комнаты. Несколько девушек подошли к ней и поправили платье и фату. Двери покоев распахнулись, и Фахрие-калфа внесла в комнату поднос с хной и горящими свечами. К подносу подошла Гюльсюм-хатун и стала медленно разводить хну водой. Одна из девушек запела обрядовую свадебную песню, а остальные девушки стали подпевать ей. Гюльсюм намазала ладонь Фетхийе хной, а затем передала поднос Айбиге-хатун. Она стала наносить узоры на руке сестры. После к Фетхийе подошла Хюррем Султан и вложила в ее руку золотую монету. Фетхийе зажала монету в руке. Жар от свечей разрумянил ей щеки. От грустной свадебной песни кружилась голова. Фетхийе знала, что во время обряда невесте полагается плакать. Сейчас она и правда плакала, но не из-за заунывного пения девушек: это были слезы сожаления и бессилия…***
В покоях повелителя собрались паши из совета дивана и все шехзаде. Напротив трона падишаха стоял стол, за которым сидели Мустафа и Джихангир. Немного поодаль стоял стол Селима. Рыжеволосый шехзаде был одет в ярко-зеленый кафтан с рубиновой застежкой. Головной убор наследника украшало темное перо и жемчужная брошь. Вид у Селима был довольный и горделивый. Рядом с ним, мрачнее тучи, сидел Баязед. — Что с тобой, брат? — спросил Селим, приподняв бровь. — Я вижу, ты не в настроении сегодня? — Мне жаль Фетхийе. Ей придется жить с таким мужем, как ты, — ответил Баязед, отодвигая тарелку. После трапезы султан Сулейман и шехзаде Селим стали провожать пашей и беев, пришедших на праздник. Визири расходились, желая счастья и удачи шехзаде. Баязед в это время вышел на балкон. Мустафа направился следом за ним. Шехзаде оперся руками о мраморное ограждение и опустил голову. Его поза выражала сильнейшую грусть и отчаяние. Мустафе стало жаль младшего брата. Подойдя ближе, он положил руку ему на плечо. — Баязед. Младший шехзаде повернулся и взглянул на брата. — Ты видел Фетхийе? — спросил Мустафа. — Видел. Перед праздником, — ответил Баязед. — Вы поговорили с ней? — Да, мы разговаривали, — отозвался шехзаде. — Она рассказала мне о том, что произошло. — Значит, ты понял, что она не хотела, да и сейчас не хочет быть женой Селима? — Я это понимаю, но меня огорчает другое: почему она не сообщила мне о том, что произошло? Зачем стала полагаться на себя? Вдвоем мы бы обязательно что-то придумали! — Баязед, Фетхийе очень тебя любит, поэтому и не хотела вмешивать в это дело. Ты бы поссорился и со своей матерью, и с Селимом. — Это правда. Но, несмотря на опасения, она все равно могла бы сообщить мне о том, что случилось. Я не получал от Фетхийе известий с тех пор, как уехал, — вздохнул Баязед. — Она бы написала, если бы могла. Я говорил с ней вчера: Фетхийе в сильном отчаянии. Она любит и тебя, и дочь, и не хочет выбирать между вами. Но ее вынудили это сделать. Ты сам отец и можешь понять, что она чувствует. — Я понимаю, брат, — кивнул Баязед, подумав о своих сыновьях, — но я люблю Фетхийе и не могу быть спокоен, когда такое происходит. Неужели я никогда не смогу назвать ее своей? — вздохнул он. Мустафа слегка похлопал младшего брата по плечу, чтобы ободрить: — Я верю в лучшие дни, Баязед. Верь и ты.***
— По велению Всевышнего, по завету Избранного пророка, по решению улемов ¹, в присутствии свидетелей… — начал мулла ². В полутемной комнате за ширмой стояли шехзаде Селим с Фетхийе Султан и смотрели на церемонию. Фетхийе хмуро взирала на нее, бледная от негодования. Селим же был доволен происходящим. Он горделиво взирал на свидетелей и муллу, сочетающего браком их с Фетхийе. — Как ее представитель, — мулла обратился к Искендеру-аге, — принимаешь ли ты в мужья сына султана Сулеймана хана, шехзаде Селима, давшего калым в двести тысяч акче? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — Как представитель шехзаде Селима, — продолжил мулла, обращаясь к Рустему-паше, — принимаешь ли ты в жены Фетхийе Султан, дочь хана Сахиба Гирея, которую вы просили? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. — А вы, в как свидетели, подтверждаете? — Подтверждаем, — хором отозвались священнослужители, сидевшие рядом с пашой и Искендером. — Подтверждаете? — Подтверждаем. — Подтверждаете? — Подтверждаем. — Я в присутствии всех свидетелей объявляю этот брак свершенным. — Ты добился, чего хотел, — горько усмехнувшись, проговорила Фетхийе. — Какой толк обсуждать это? — пожал плечами Селим, повернувшись к ней. — Теперь ты моя жена, и тебе пора привыкать к этой мысли.