***
Поздно вечером, когда вещи были разобраны, а Хюмашах спала в соседних покоях, Фетхийе стала готовиться ко сну. Накинув шелковую ночную рубашку и распустив длинные темные локоны, она встала напротив зеркала и принялась расчесываться. Неожиданно постучали в дверь. — Да, — вполголоса ответила молодая госпожа, продолжая причесываться. В покои вошел шехзаде Селим. — Добрый вечер, — слегка улыбнулся он. — Не могу сказать того же, — ответила Фетхийе, положив расческу на выступ зеркала. — Что ты хотел, Селим? — нахмурилась она. — Увидеть свою жену. — Зачем тебе это понадобилось? И в такой час? — спросила Фетхийе, вновь повернувшись к зеркалу. Селим не ответил. Подойдя ближе, он накрыл ее плечи руками. — Если ты забыл о нашем уговоре, то я напомню тебе, — произнесла госпожа, стряхнув его руки с плечей. — Наш брак существует только на бумаге. — Я помню это, — отозвался рыжеволосый шехзаде, убрав руки за спину. — Иди в свои покои, Селим, — сказала Фетхийе. — И прекращай пить вино, — добавила она, ощутив его пьянящий запах. — Дворец словно пропитался им. Не ответив жене, шехзаде открыл двери и вышел в коридор. Дойдя до своих покоев, он обратился к Газанферу-аге: — Позови ко мне Дильшах-хатун и принеси еще вина. С этими словами он исчез за дверью. Газанфер подозвал к себе Джанфеду-калфу, идущую по коридору, и передал ей просьбу шехзаде. Кивнув хранителю покоев, калфа ушла. Через некоторое время она вернулась, но не в сопровождении высокой светловолосой Дильшах, а с маленькой и хрупкой Нурбану. Недовольно оглядев ее, Газанфер отвел Джанфеду в сторону и прошептал: — Кого ты привела? Сколько раз говорить: шехзаде таких маленьких и щуплых не любит. Уведи ее и позови Дильшах-хатун. — Дильшах не будет, — отозвалась Нурбану, услышав его шепот. — И других тоже. Теперь буду только я. С этими словами она направилась в покои, но Газанфер остановил ее. — Меня сюда отправила Хюррем Султан. Если не пустишь меня, будешь отвечать перед госпожой, — возразила Нурбану, взглянув на хранителя покоев. Газанфер отошел в сторону. Гордо вскинув голову, венецианка вошла в покои Селима. Он сидел на кровати и смотрел в одну точку. При звуке открывающейся двери он поднял глаза и увидел перед собой венецианку, склоненную в приветствии. — Кто ты? — спросил Селим, вглядываясь в лицо девушки. Незаметно достав из кармана маску, похожую на те, что делали в Венеции, Нурбану надела ее и взглянула на Селима. — Я добрая фея, что пришла к вам из снов, — вкрадчиво произнесла она и подошла ближе. — Нурбану? — спросил шехзаде, вспомнив ее. — Да. Она присела рядом с ним и, сняв с лица маску, нежно улыбнулась. — Я очень благодарна вам, шехзаде, за то, что вы спасли меня, — проговорила венецианка. — Пустяки, — небрежно ответил Селим. — Для меня это значит очень много, шехзаде. Придвинувшись ближе, Нурбану мягко поцеловала его.***
Спустя некоторое время после приезда в санджак Селим решил выйти в город и прогуляться по рынку. Газанфер-ага стал возражать: — Зачем вам это, шехзаде? — Я должен знать, в чем нуждается народ Манисы, — ответил Селим, надевая плащ. Взяв с собой несколько стражников, они направились в сторону рынка. Рынок в Манисе был не таким большим, как в Стамбуле, но очень чистым и опрятным. Прогуливаясь между торговых рядов, Селим вышел к лавке, в которой продавали шербет. — Прошу, эфенди, присаживайся. Не проходи мимо, — любезно пригласил его владелец лавки. Сев на табурет у входа, Селим купил у него стакан шербета и, выпив его, спросил, как идет торговля. — Не очень, эфенди. Давно не было походов, долги воинов выросли, — ответил торговец. — Шехзаде Селим, говорят, приехал, — сказал наследник. — Он поможет решить ваши проблемы. — От него блага ждать не стоит, эфенди, — горько усмехнулся торговец. — Он с таким чванством въехал в город, — добавил еще один торговец, присаживаясь рядом с Селимом, — будто сам падишах едет. Шехзаде Мустафе мы доверяли, а этот лишь падишаха из себя корчит. — Закрой рот! — повысил голос Газанфер-ага. — Никто не смеет так говорить о шехзаде! — Все так говорят, — невозмутимо продолжал торговец. — В лицо ему никто ничего не скажет, но если бы он только слышал, что о нем говорят… — Что же говорят? — спросил Селим. — Да то, что он пьяница. Что голова его занята только развлечениями. А еще говорят, будто он на женщин очень падок… Несколько человек рассмеялось при его словах. — Я же сказал тебе замолчать! — вновь повысил голос Газанфер. — А что? Разве я не прав? — вскинул брови торговец. — Да ты… — Газанфер был готов наброситься на торговца, но Селим остановил его. — Тише. Идем. Встав с места, шехзаде направился в сторону дворца. Не успел он пройти и несколько шагов, как вновь услышал за спиной голос торговца: — Лучше бы султан отправил сюда своего старшего сына Мустафу, а если не его, так хоть Баязеда. — Это точно! Баязед настоящий храбрец и всегда рядом с народом, — послышались одобрительные возгласы на рынке. — А Селим настоящий пьяница, так и есть! — добавил тот же торговец. Глубоко вздохнув, шехзаде развернулся и, быстро подойдя к нему, ударил по щеке: — Да что ты знаешь о шехзаде Селиме, чтобы осыпать его ругательствами?! Торговец упал на землю. Селим отвернулся и направился к выходу с рынка, но торговец быстро вскочил на ноги и, выхватив из-за пояса нож, с громким криком бросился на него. Стража мгновенно вонзила в него кинжалы. Селим побледнел от ужаса, увидев на земле кровь торговца. — Пойдемте, шехзаде, — потянул его за рукав Газанфер. — Пойдемте! Но Селим не двигался, с ужасом вглядываясь в лицо убитому торговцу. Газанферу и стражникам пришлось приложить силу, чтобы увести его во дворец. …Через несколько дней весть об убийстве торговца долетела до Кютахьи. Баязед, узнав об этом, решил тайно отправиться в Манису и узнать подробности произошедшего. К тому же поездка была хорошим поводом, чтобы увидеть Фетхийе. Лала Мустафа отговаривал шехзаде от этой затеи, но Баязед был непреклонен. На этот раз он взял наставника с собой в санджак брата, чтобы тот не смог написать Хюррем Султан. Шехзаде быстро добрался до Манисы. Не дав страже и лале отдохнуть с дороги, Баязед отправился к местному кадию, чтобы узнать о происшествии на рынке. Тот сообщил, что дело об убийстве торговца было закрыто после того, как его жена отозвала жалобу. Когда шехзаде и лала начали подробнее расспрашивать судью об этом, кадий разозлился и сказал, что шехзаде Селим выплатил жене торговца большую сумму, потому дело и было закрыто. Ничего более не добившись от кадия, шехзаде и его наставник ушли. Выйдя на рыночную площадь, Баязед дал волю гневу: — Вот как здесь вершится правосудие! Селим просто подкупил ту несчастную женщину, чтобы она отозвала жалобу! — Шехзаде, — мягко проговорил лала, — вы же видите, что мы ничего не добились. Давайте поедем назад! Вдруг нас кто-нибудь узнает! — Нас никто не узнает, лала. Кроме того, у меня еще есть здесь одно дело, — ответил Баязед и взглянул на пашу. Он стоял перед ним неподвижно, бледнея от волнения. — Лала! Что с тобой? — обеспокоенно спросил шехзаде. Наставник не ответил. Опустив глаза, он сделал учтивый поклон. Обернувшись, Баязед увидел перед собой Селима…