Секта. Оковы.

Хамелеон вышел на кухню рано – ему было невдомек, как можно спать, когда солнце встало. Лучи освещали комнату, и Хамелеон просыпался – о чем речь вообще. Леший спал, но на кухне уже кто-то стучал посудой. Видимо, Бес сегодня вернулся с пробежки раньше обычного. И точно - он стоял возле обеденного стола вполоборота, одетый только в спортивные брюки, и что-то жевал, задумчиво глядя в окно. - Здоров, адепт рыбной секты. Ты что тут втихомолку пожираешь? Ну-ка делись, - Хамелеон выхватил из руки Беса остаток сандвича с лососем и засунул себе в рот. Ойль одарил его взглядом, которым обычно награждают душевно больных, и спокойно взял со стола другой бутерброд, откусил: - Я за такое своякам в детдоме устраивал «падающий потолок», - произнес он, поглощая еду. - Добряк. Такими безобидными шутками баловался. Я был злее. - А мне кажется, нормально развлекались – изображали пожар, потом падающий потолок. Пацаны кричали и пинали нависающую над ними простынь, иногда могли обмочиться. - Ну, может и весело. Со мной бы не сработало. Я просыпаюсь даже от звука чьего-то нарушенного дыхания, не то, что от шума возни с тлеющими носками и простыней. - Да, со мной тоже никогда не срабатывало, - почему-то на этих словах Бес погрустнел. Они молчали – казалось, им не о чем говорить. Все, что их объединяло, сладко спало сейчас в другой комнате. И все же они были сейчас здесь, вдвоем. А еще где-то в углах помещения пряталось их прошлое, у каждого темное по-своему, но кое в чем похожее. Хамелеон заварил себе чай, стоял, опираясь на тумбу бедром, и рассматривал Беса – его опущенные глаза, блики на волосах, аккуратно выраженные тонкие мышцы плеч и груди. - Ты знаешь, какое чувство ты у меня вызываешь? – проговорил вдруг Хамелеон серьезно. Он обратил внимание, что после его слов на коже рук парня выступили небольшие пупырышки у основания волос, как от холода, Бес поднял глаза и посмотрел с очень странным выражением Хамелеону в лицо, его карий взгляд на фоне окна был темным. - Знаю... – ответил парень и легонько усмехнулся, еле заметно. - Какое же? – продолжил Хамелеон насмешливо, взял чашку и подул слегка на жидкость, пряча глаза за поднявшимся оттуда паром. Бес мимоходом погладил себя по плечам и медленно перевел взгляд в окно, демонстрируя Хамелеону свой идеальный профиль. - Ты постоянно борешься с желанием причинить мне боль. Возможно, ты бы хотел схватить меня и сильно сжать, чтобы я застонал, или даже порезать. Но ты не хочешь меня убить. Скорее... ты хочешь почувствовать через эти жестокие прикосновения, что я настоящий. Я бы даже сказал... Ты хочешь меня съесть, поглотить, - он проговорил это спокойно и задумчиво, перевел взгляд на Хамелеона и снова мягко улыбнулся. Теперь «гусиная кожа» покрыла уже кожу спины и рук Хамелеона. Он сам бы не смог более точно выразить то, что ощущал, рассматривая сливочную кожу парня. - Не угадал, - ответил Хамелеон и отвел взгляд, сделал его холодным и безразличным, - я просто хочу ебнуть тобой об стену, чтоб ты перестал постоянно изображать на своей мордашке секретное знание и таинственную мудрость, будто ты член масонской ложи. Бесишь. Ойль слегка сдвинул плечами и отодвинул стул, сел у стола и взялся за еще один бутерброд (он приготовил сандвичи, очевидно, на всю компанию, их была целая гора) и продолжил говорить так, будто Хамелеон молчал: - Хочешь, скажу тебе, почему ты хочешь причинить мне боль и съесть меня? - То есть ебнуть тобой об стену? - Потому что ты видишь во мне самого себя... Такого, каким ты отказался быть. Слабого? Жалкого? Какого? - Раздражающе покорного крашеного пассива, - ответил Хамелеон и присел с другой стороны стола с чашкой, взял с тарелки сандвич. - Вот именно, - Ойль улыбался, на его русых волосах играли солнечные блики. Хамелеон почувствовал злость: Беса очень трудно было расстроить или обидеть, он почти всегда пребывал в состоянии какого-то равнодушного, углубленного в себя мистического транса. Выходил оттуда только в спальне, в присутствии Лешего. Бес был одним из немногих людей, которых Хамелеон не «читал» по лицу. И из-за этого хотелось сделать ему еще больнее. - То есть то, что ты хочешь съесть эту рыбу, означает на самом деле, что ты видишь в ней себя? – насмешливо произнес Хамелеон. - Означает, что я понимаю, что она сделает меня сильнее... – ответил Ойль, и голос его изменился, стал более глубоким и тягучим, - Я возьму ее, приму внутрь себя... и стану сильнее... Эту... раздражающую часть... Ой, то есть рыбу. Хамелеон моргнул. На долю секунды, но он поддался магии гипнотического голоса Беса. И теперь сверлил его тяжелым взглядом: если сейчас всадить нож в тонкую руку Беса, лежащую на столе, с его рожи сойдет равнодушие. Завтрак сразу станет разнообразнее и ярче. - А может, мне трахнуть тебя прямо здесь, на столе? – ухмыльнулся он злобно, надеясь стереть с лица Беса отрешенность. Ресницы парня даже не вздрогнули, он промокнул салфеткой рот и ответил: - Ты не первый, кто задает мне этот вопрос. Я бы ответил тебе, что это не то, чего ты на самом деле хочешь. Но вместо этого... Хочешь, расскажу, как я услышал этот вопрос впервые? Он поднялся, налил себе чашку кофе и закинул туда четыре кубика сахара. Потом подумал и закинул еще два. Уселся, размешивая сахар. Хамелеон расслабился, откинулся на спинку стула и ухмыльнулся. В мгновение ока он снова стал таким собой, каким был чаще всего в этом доме – вечно насмехающимся и колким: - Ты жрешь столько сахара, чтобы у тебя жопа слиплась, и я никак не смог туда попасть? Бес улыбнулся в ответ и стал рассказывать. *** Мне было пятнадцать, когда для меня нашелся «спонсор». Сегодня я должен был познакомиться с человеком, который вызвался помогать мне, сироте, познавать окружающий мир: выводить меня в люди, учить общаться с взрослыми вне приюта, помогать определиться с профессией. Материальных обязанностей передо мной у него не было. Только моральная поддержка, которую он добровольно хотел мне оказывать. Мы с парнями прошлись вдоль и поперек этой новости, рассуждая о том, кто мог бы согласиться тратить свое свободное время на трудных подростков из детдома. Больной раком, который пытается искупить грехи перед смертью? Фанатик религиозной секты? Парням больше всего нравилось шутить на тему того, что это извращенец, который любит мальчиков помладше. Они три ночи подряд соревновались в фантазии, рассказывали страшилки о том, как жирный бородатый мужик будет привязывать меня к металлической кровати и облизывать почерневшим от внутренних болезней языком. Или как будет иметь меня в ванной, периодически опуская мою голову под воду, чтоб соседи не сбежались на крики. И само собой, он будет заставлять меня ходить голышом по дому, в одном маленьком фартуке, изображая горничную. Я понимал, что на самом деле парням до боли обидно, что такой «спонсор» не нашелся пока и на них. И все же меня немного проняло: я шел на встречу с Эдуардом с внутренним содроганием – ведь я действительно не любил толстяков и извращенцев и был девственником. Первое, что меня впечатлило, это импозантность этого мужчины. Он был высоким, внушительным и аккуратным, с ранней проседью на висках, в хорошем темно-синем костюме («от кутюр» - сразу предположил я, потому что недавно вычитал, что так называется только очень дорогая и красивая одежда). - Ойль, приятно познакомиться, - произнес мужчина приятным баритоном и пожал мне руку, я почувствовал аромат его одеколона и увидел, какие у него ухоженные, отполированные ногти. Я сразу вспомнил, как нам день назад обрабатывали волосы от вшей, а ногти у меня обкусаны до живого. «Надеюсь, от меня уже не смердит химией от вшей», - подумал я. Мы прогуливались по городу, он рассказывал, что работает в агентстве недвижимости, какие книги читает, как учится играть на скрипке и изучает иностранные языки. А я молчал и пытался понять, болен ли он раком. - Будешь милкшейк, Ойль? – спросил меня мой спонсор, когда мы шли вдоль набережной, он в своем сияющем костюме и я в слишком тонком худи, в котором было очень холодно. Я натягивал рукава на кулаки и пытался догадаться, что у него на уме. «Так... милкшейк. Молоко... и взбалтывать... что бы это могло значить? Может, начинается что-то из того, о чем говорили парни? Взбалтывай мне, пока не пойдет молоко?» - я совершенно не знал секс-сленга, поэтому мог предположить что угодно. - Я не знаю, что это такое, но нет, не хочу, - ответил я, словно гавкнул, злобно и кратко. Он посмотрел на меня удивленно и купил нам обоим какой-то пушистый белый коктейль, шапкой похожий на вспененное мыло. Оказалось, шапку можно слизать, а сам коктейль высосать из трубочки. Эдуард смотрел на меня как-то странно, пока я ел. Он купил мне теплый дутый жилет, когда заметил, что у меня посинели ногти. А потом мы сидели на скамейке и он очень внимательно рассматривал мое лицо. - Скажи, о чем ты мечтаешь, Ойль? – спросил он меня, когда на его волосы легли вечерние тени. Я подумал, стоит ли мне ответить правду. Насколько мне было известно, система патронатных воспитателей в Германии уже принесла много позитивных результатов. Я перерос мечту жить в семье, но я хотел получить хорошее образование, а на это можно было рассчитывать только, если найти «патрона». Эдуард пока ни на что такое и близко не подписывался, но проявлял ко мне доброту и внимание, а я не хотел выглядеть меркантильным отморозком, который не умеет выказывать благодарность. Поэтому я ответил: - Давайте я пока озвучу свою маленькую мечту. Большими мечтами я пока не готов с вами делиться. - Конечно, давай, - он улыбнулся впервые за день, и оказалось, что улыбка делает его еще приятнее и моложе, сглаживает его довольно резкие черты. - Я бы хотел посмотреть на салют. Вблизи. - Надо же... А я терпеть не могу салют, особенно вблизи. Слишком громко, пахнет горелым, и на одежду падают искры. Все кажется, что сейчас загорятся волосы. Но – да, интересное желание, - ответил он и продолжил слегка улыбаться, переводя взгляд на чаек над каналом. Он был удивлен, когда оказалось, что я никогда не пробовал такое блюдо, как панкейки, поэтому заказал мне их в ресторане. К этому времени я уже расслабился и стал много говорить, о том, чем увлекался больше всего – математике, химии и психологии. Ему принесли на ужин ужасного вида морские ракушки со скользкими внутренностями, и я спросил, когда ему отдадут жемчужины, которые были внутри, и он долго смеялся. Потом он отвез меня обратно в приют и я остался наедине с воспоминанием об этом странном человеке. И надеждой, что он приедет снова. *** - Ладно, я знаю продолжение этой истории. Ты влюбился в своего патрона, да? Он трахал тебя в хвост и гриву, а потом оплатил тебе обучение, я прав? – задал вопрос Хамелеон, допивая остывший чай. – Хотя, я все равно хочу послушать твою байку до конца. Где сейчас этот твой ангел-трах-хранитель? Бес таинственно улыбался. - Нет, ты не прав, – ответил он. – Ты очень, очень далек от истины, Хамелеон. Тот почесал за ухом: - Рассказывай дальше. - Нет, прости, я расскажу тебе продолжение завтра. Мне нужно на учебу в академию, «батя» обязал меня пройти полгода профподготовки. - А, да, иди. Слушай, Ойль, ты странный фрик – я ни разу не слышал от тебя матов. Ты что, не материшься? - Нет, - ответил Бес, встал и помыл свою чашку. Направился к дверям, но задержался на выходе, поколебался и развернулся слегка, не поворачивая головы. – Хамелеон, ты знаешь, что такое институциональная психопатия? - Что-то такое слышал, - ответил тот, исследуя фигуру Беса из-под полуопущенных ресниц. Расслабленный, он, тем не менее, готов был к броску, потому что от Беса шла какая-то неуловимая, непонятная энергия. - Да... Это когда люди в подростковом возрасте пережили много насилия или находились в асоциальных группах. И вырабатывают психопатию как защитную реакцию. По всем признакам это самые настоящие холодные психопаты. Но знаешь, что? Хамелеон молчал. Он смотрел холодно, в глазах – лед. Ойль встрепал себе волосы: - Но они, Хам, такими не являются. И лучше бы им понять это в спокойном, расслабленном состоянии, а не в кризисной ситуации... Ну, ладно, мне пора. Я просто так это сказал, вчера книгу читал, поэтому решил поделиться. Он ушел. Хамелеон сидел еще какое-то время за столом. Думал он не о Бесе, а о той истории, которую ему ночью рассказал Леший – о вечере, когда они вдвоем с сестрой прятались под столом от пьяного отца. По сравнению с тем, что в своей жизни видел Хамелеон, это была просто добрая сказка о золотом теленке. Но почему-то Хамелеону живо представлялся маленький белобрысый пацан, который сидит под столом, обхватив колени. Хамелеон зло пнул воздух под столом, попал по ножке стула. - Вылезай, слабак, хватит прятаться, - процедил он и поднялся. Отпуск или не отпуск, пора пойти в академию, в тренировочный зал, поупражняться. *** - Заходи, Алексей, - выдохнул сэр Томас светловолосой голове, которая пролезла в отверстие приоткрывшейся двери. - Здравья желаю, сэр, - Лэш ответил строго, по уставу, но вошел и развалился в кресле расслабленно, по-граждански. Потом выровнялся – что-то в кабинете Бати сегодня было сильно «не так». - У меня есть для тебя новое дело. Я подумал, что вы уже достаточно булки по диванам покатали, - Батя откашлялся, вынул из внутреннего кармана пиджака серебристую зажигалку, чиркнул и выругался – она не давала искру. – И так, небось, катали, и эдак, пора и за работу. - Да, сэр, вы правы. Ну, насчет работы, а не насчет «булок». Батя неопределенно хмыкнул, еще пару раз чиркнул зажигалкой. - Сэр, сходить вам за огнем? - Нет, Алексей, я бросил курить. Но пока мое тело об этом не знает. Вот, само периодически выуживает зажигалку из пиджака. Леший понял, что в кабинете не так – сегодня там не стоял никотиновый туман. Удивленно моргнул. Это б все равно, что жар-птица посинела. Или птица-феникс сгорела. Или колобок, в крайнем случае, повесился. - К нам обратился альянс по борьбе с торговлей людьми, - Батя засунул зажигалку обратно, - Информация все та же, каналы сбыта и вовлеченные люди примерно те же. Мы стабильно держали руку на пульсе ситуации все эти годы, и можно было сказать, что мы справляемся. Да, рабство существует: в определенной мере во всех странах, и этой борьбе пока нет конца. Малообеспеченные подростки, женщины в поисках легкого заработка, алкоголики и наркоманы, беспризорники – эти категории всегда были в зоне риска. Но теперь рынок рабов стал претендовать на нечто более экзотичное. - Экзотичное, сэр? – поднял глаза Лэш. - Да, Алексей, я и такие слова знаю. Но если тебе будет понятнее – какая-то группа работорговцев охуела. Они в глубоком подполье предлагают в продажу рабов, которые являются... врожденными аристократами. Эти суки предлагают коллекционерам покупать детей древних фамилий. Цены, которые озвучивают на таких вот предварительных аукционах, как я понял из доклада, это Очень большие деньги. Нам нужно разобраться, что за ересь творится, сколько в этих слухах правды. И если правда присутствует, то это нужно немедленно прекратить. А то палата пэров быстро заставит здесь все жопы гореть, гомо- и гетеросексуальные. - Я вас понял, сэр. Кто... у меня будет в команде? - Так я и знал, что это будет твоим первым вопросом, - ухмыльнулся Батя. – Да, ты берешь с собой в работу Хартманна. Отвечать будете друг за друга. Облажаешься ты – будет наказан он. Облажается он – пойдешь унитазы чистить ты. Это понятно? - Эммм... Усвоил, сэр. Как в Спарте, да? Воины-любовники, которые изо всех сил будут проявлять доблесть, защищая друг друга, - Лэш ухмыльнулся. - Не зря ты такой эрудированный, агент. Хоть и сказал ты это так романтично, что аж блевануть захотелось. Но Хартманна в полевую работу я запрещаю пускать. Он будет твоим закулисным бек-апом. Пусть использует мозг, которым его щедро наградила матушка природа. - Слушаюсь... Хм. А Хамелеон, сэр? Спрашиваю, потому что он тоже в отпуске и тоже.. как сказать... - Да знаю, Алексей, избавь меня от подробностей, - гаркнул сэр Томас, хмуря густые брови. Потом поболтал в кружке остатки кофе, сделал глоток. - У этого агента другая работа, Алексей. Он заточен на другие задачи. К тому же... Ты ведь уже в курсе о прошлом Хамелеона? - Не уверен, что понимаю, о чем вы говорите. - А, ну тогда ладно. Суть в следующем – не можешь Хамелеону и словом обмолвиться о задачах миссии. Леший молча смотрел на босса, прокручивал в голове, какая атмосфера образуется дома, если несколько месяцев скрывать любые подробности, связанные с работой – то есть любые подробности жизни. - Свободен, агент, - пробасил батя, - и пригласи сюда Хартманна. - Сэр... - Иди уже, Алексей. Хамелеону нельзя в эту миссию. Он шесть лет провел в рабстве. Он просто поубивает всех причастных, и на этом провальная миссия закончится, а с ней и наша репутация. А теперь иди, изучай материалы, секретарь все оставит у тебя на столе. *** Лэш никогда не слышал, чтобы эти мужчины хохотали. И сейчас он замер в коридоре, удивленно прислушиваясь. С разгоряченного тела падали капли воды: Лэш выскочил из душа, не закрыв воду, чтоб не нарушить тщательно подобранную комфортную температуру. Надеялся быстро забрать из сушилки в подсобке полотенца, но в секунду, когда услышал сначала заливистый смех Хамелеона, а потом более низкий хохот Беса, он забыл, куда шел. Потому что парни бесподобно улыбались, это да, но Лэш не припоминал, чтоб раньше они смеялись в полный голос. Лэш остановился, прислушиваясь. Вообще-то, он не хотел бы подслушивать, но внутри шевельнулось очень странное ощущение, заставившее его замереть. Ощущение, похожее на... ревность? Да быть не может. Скорее, это было восхищение. «Которое, как известно, обратная сторона зависти...» - пробормотал себе Лэш, сменил направление движения и вышагнул в просвет арки, ведущей в кухню-студию. Замер, рассматривая открывшуюся картину. Хамелеон был в женском образе. Еще четверть часа назад, когда Лэш уходил в ванную, Хам был мужчиной. Сейчас же он сидел у стола в парике с мягкими каштановыми кудрями и в коротеньком кружевном пеньюаре желтого цвета. Он держал перед собой смартфон и снимал себя, жеманно щурясь в камеру и посылая воздушные поцелуи. Изящный макияж, женственные движения: как обычно, он перевоплощался так естественно, будто родился гермафродитом. Сзади него пристроился Бес, вжимаясь лбом в основание его шеи, запустив обе руки под его пеньюар. Лэшу понадобилось пару секунд, чтобы понять, что Бес кулаками оттопыривает пеньюар, изображая Хамелеону грудь. Когда камера переставала снимать, оба ржали, как два коня. Леший удивленно моргнул и сделал шаг к ним. И тут его заметили. Бес отскочил, как ужаленный, а Хамелеон развратно закусил губу и небрежно отбросил телефон. Развернулся к Лэшу лицом, закинул ногу на ногу и обвел партнера долгим взглядом, приклеиваясь глазами сначала к лицу, потом мышцам груди, преса, паху, ногам, и снова возвращаясь взглядом назад. - Начааааальник, - протянул он сексапильно прокуренным женским голосом, - в вашем супермаркете, я смотрю, свежая морковка продается? Это хорошо. У меня как раз... эммм... был план курицу нафаршировать. А то остывает. Без любви. Он погладил себя по бедру и поднялся, пошел навстречу Лешему, мягко покачивая бедрами. Лэш криво улыбался, понимая, что прямо сейчас чувствует себя аутсайдером: - Вы что тут творите, а, пока я отсутствую? А ведь я был и не в курсе, что вам нравятся такие игры. – Он украдкой вздохнул. Еще пару дней назад он так хотел, чтобы парни подружились и перестали обмениваться холодными саркастичными уколами. И вот тебе на: теперь они не просто подружились, а прекрасно играют и без него. Леший разозлился на самого же себя за ту непрошеную обиду, которую ощутил. Хам подошел походкой дорогой шлюхи и провел ладонью по паху Лэша. Предательское тело отреагировало быстрым возбуждением – не на маскарад Хамелеона, а просто на его запах и знакомые прикосновения. Лэш сосредоточился на пошлой улыбке перед ним и вдруг краем глаза заметил движение Беса – тот под прикрытием отвлекающего маневра Хамелеона пробирался к отброшенному смартфону. - Сучата, стоять, это что, мой телефон? Что это вы с ним делаете, а? – Лэш попробовал сделать шаг. Хамелеон резко обхватил его шею руками и притянул к себе для поцелуя. - Да ты меня просто отвлекаешь, засранец! – воскликнул Лэш и сгреб «девушку» в охапку, пытаясь отодвинуть в сторону и направляясь к Бесу. Бес цапнул телефон и помчался через кухню к выходу. - Стоять, шелудивый кот, - рявкнул Лэш, оттолкнул театрально вцепившегося в него Хамелеона, в два прыжка догнал Беса, обхватил рукой, с размаху ударом прижал его к тумбе и прохрипел ему в висок. – Быстренько верни мне мой телефон, животное. - Мы просто пошутили, Хозяин, не злись, - промурчал Бес, задыхаясь и смеясь в его объятиях, и Лэш понял, что в душ он вернется, наверное, гораздо позже, потому что теперь его мысли быстро сплывали вниз, и охлажденное сперва тело снова становилось очень горячим. Бес хорошо знал воздействие своего голоса и обращения «хозяин» на подсознание Лэша: там сразу начиналась бесконтрольная чувственная оргия. Он выгнулся, прижался бедром к Лэшу и закусил губу, заглядывая ему в глаза. - И ты меня отвлечь решил, да, хитрец? - Лэш отстранился, глянул на экран телефона. – Да вы издеваетесь... Ну бляаааа, что за хуйню вы творите. Вы ... видео с Хамелеоном-девочкой отправили моему бывшему, два извращенца? Он забрал телефон, глянул на ник «Арт» и знакомую аниме-мордашку, и отступил на шаг: - Суки. Я же с ним так нормально и не поговорил. Хамелеон и Бес заговорщицки переглянулись, Хамелеон презрительно хмыкнул. Лэш включил воспроизведение видео – на нем Хамелеон жеманно объяснял, что он – новая подружка Лэша, что Лэш передумал насчет своей ориентации, и в данную минуту он пошел в душ, охладиться после жаркого вагинального секса. «Вагинального, сладкий, представь себе, так-то... это когда из дырочки колбаска выходит не подкопченная, понятно тебе?», - сладко протянул Хамелеон, хлопая ресницами и поглядывая на ногти. При этом одна его «грудь» подозрительно дернулась – это Бес от сдерживаемого смеха пошатнулся и чуть не сломал камуфляж. - Еб твою мать, Хамелеон, - поднял взгляд Лэш, не зная, смеяться ему или плакать. – Это точно твоя была идея. Иди сюда, равноправный ты универсал, сейчас я тебя буду понижать в звании. И он двинулся на напарника. Хамелеон одним быстрым движением стянул пеньюар и парик, остался в боксерах, сгруппировался, принимая боевую стойку, и начал наступать, мягко переставляя ноги в технике китайского ушу-саньда, прошипел: - Иду, начальник, готовь все свои инструменты. Ты мать мою помянул всуе... Убить тебя не убью, но синяки оставлю. И бросился на Лэша, нанося ему удары ногами и руками. Чтобы снова и снова попадать в блок из локтей и коленей – Лэш тоже не понаслышке знал, что такое рукопашный бой. В какой-то момент Лэш воспользовался перевесом в силе и росте и ухватил Хамелеона под ступню при ударе ногой. Тот, сгруппировавшись, мгновенно выгнулся, встал на руки, и опираясь на захват Лэша, нанес ему сокрушительный удар второй ногой в центр грудины. Лэш ударился о стену и немного потерял равновесие. Хамелеон вскочил на ноги и направился было к поверженному противнику. Но тут дорогу ему заступил Бес. - Свали, кошара, взрослые разговаривают, - прошипел Хамелеон, награждая Беса небрежным размашистым ударом. И попал в крестообразный захват. Выдернул руку. - Ты что, котик, охуел? – Хамелеон снова ударил. Блок. – О, да ты владеешь единоборствами, вот крыса потайная. Он продолжил наносить удары, уже и руками, и ногами. Бес медленно отступал под натиском, но выпады не пропускал. Он двигался с такой же скоростью, будто читал в мыслях Хамелеона, куда будет направлен следующий удар. Хамелеон сосредоточил взгляд на середине его груди и потихоньку выключился из реальности, полностью поглощенный азартом битвы. Но так увлекся стратегией постоянного нападения без необходимости защищаться, что, когда вместо блока Бес вдруг грациозно присел и сделал подсечку, Хамелеон чуть не упал. Вместо этого сделал кувырок и встал на полусогнутых, оскалился. - Так, достаточно, парни, - послышался голос Лэша, который пытался обернуть вокруг бедер куцое кухонное полотенце. Тон Лэша был спокойным, но внушительным. – Бесу нужно собираться в академию. - Точно! – радостно возгласил Бес, кинул на Хамелеона быстрый извиняющийся взгляд и перепрыгнул стул, направляясь к выходу. Выглядел он очень взбодрившимся и счастливым. Лэш провел его взглядом: - Рад, что смылся от разборок, хитрющий кошак. О, привет, Мелкий, это я не о тебе, - последнюю фразу он обратил уже к четырехлапому, который прошел на кухню, задрав хвост, в поисках чего б пожрать. Хамелеон вынул из пачки несколько влажных салфеток и протер лицо от макияжа. - Хам, как ты узнал пароль от моего смартфона? Ай, ладно, кого я спрашиваю. Ох, я ж воду в душе не закрыл. Бляха, пацаны отвлекли. - Я уже закрыл! – послышался голос из коридора. К ним заглянул Бес, он был одет в светлое худи и пиджак поверх. Взгляд его искрился, когда он переводил взгляд с почти голого Лэша на Хамелеона, одетого в боксеры. – Пока! Увидимся вечером. Лэш улыбнулся, Хамелеон промолчал. Бес исчез. - Представляешь, я на секунду приревновал, услышав, что вы здесь вдвоем смеетесь, - сказал Лэш и отбросил полотенце: оно в который раз развязалось и сползло с бедер. Включил кофемашину и уселся у стола, взял в руки смартфон, начал клацать. – Вы Артему первые написали? Или он звонил? Хамелеон подошел бесшумно сзади, наклонился к уху Лэша, заглядывая в экран телефона, прошептал: - Клим, на кой тебе тот истеричный саб? Лэш поднял голову: - Если бы это был не ты, я бы на секундочку предположил, что ты ревнуешь. Но это же ты. - Это я, – подтвердил Хамелеон, обошел стул и поставил ногу меж разведенных коленей Лэша, резко сдвинул, разворачивая его к себе вместе со стулом. – Я хочу еще подраться, вставай. Я только разогрелся, а ты остановил потасовку - поднимайся теперь, мне мало. Лэш ухмыльнулся, разводя ноги еще шире. - Ты уверен, что хочешь именно этого? Не успел Хам ответить, как Лэш кинулся на него, захватывая рукой за талию в приеме греко-римской борьбы, и кинул его через бедро на ковер. Это было нечестно, учитывая разницу в массе тела. Но Хамелеон не расстроился. Он вскочил одним движением, оттолкнувшись спиной и выбросив ноги, и стоял, улыбаясь. Леший отвернулся, взял из кофемашины чашку и надпил. - Я с тобой в вольной борьбе, боюсь, тягаться не смогу, - произнес Хамелеон, - Но мне насрать, можешь использовать свои грязные приемчики, немытый Клим. Бросился в атаку Лэшу со спины. Лэш пригнулся, уходя от удара ногой, развернулся на сто восемьдесят и снова захватил Хамелеона в охапку. Сжал так, что у того хрустнули позвонки, и кинул на диван. Налег сверху, захватил локтем горло напарника, уперся ногами в ковер. Мышцы его спины и бедер бугрились – Хамелеона было совсем непросто удержать. Оба они тяжело дышали, кряхтели. - Да ты никак поддаешься, партнер! – прошептал ему на ухо Лэш, ослабил хватку и получил локтем под дых. Закашлялся, но овладел собой, схватил Хамелеона за волосы и вжал лицом в подушку, прижал его позвоночник локтем. – Ты знаешь, что у меня уже стоит? Хамелеон что-то невнятно прогудел в диван. Лэш прижался к нему еще плотнее и вдруг понял, что рука Хамелеона, заведенная назад, находится в опасной зоне - теперь она шарила по его паху, сжимала яйца. Если бы хотел, Хамелеон бы давно уже вырвался, применив самую действенную болевую тактику к гениталиям Лэша. Лэш отпустил его волосы и укусил его между шеей и лопаткой, всосал кожу. - Я тебя хочу, - выдохнул он в затылок напарнику. - Вставь. Я тоже хочу, - ответил Хамелеон куда-то в диван, но более внятно. - Смазку возьму, подожди. - Не хочу я ждать. Лэш скатился на бок и взялся за свой разгоряченный член: - Слюной просто смочить? Включаем дикий режим необитаемого острова? Хамелеон поднялся, стянул боксеры. А потом с ухмылкой взял со стола баночку с йогуртом. - Нет, я хочу сегодня снова скреативить. – И он вывалил себе на руку горсть жирного йогурта. - Ты... Бля, - Лэш подумал, не сказать ли, что дивану придет пиздец. Но решил промолчать: на Хамелеона подобные аргументы никогда не действовали. Он охнул, когда Хам вывалил ему на конец холодную субстанцию из руки. – Холодное! Еб... Хам... Хочешь, чтоб у меня упал? - Если упадет, становись раком, ебать буду я. А, нет, смотри, не упал. Хороооош, - Хамелеон закинул ногу и оседлал напарника. Насадился на него с кратким громким выдохом. Схватил Лэша за горло, сжал, прижимая его к спинке дивана. – Ооооох да, вот так, глубоко вошел, Клим. Нет, я буду двигаться, сиди спокойно. И начал скачку, приподнимаясь на коленях. Слегка отпустил горло партнера. Сменил позицию, выровнял одну ногу, продолжил резко насаживаться. Быстро, мощно. Лэш обхватил его ягодицы руками, усиливая каждое движение. - Придуши еще раз. Только в меру. Хамелеон послушался – нажал на шею. Он был одним из немногих партнеров, которым можно было довериться в эротической асфиксии, зная, что он доведет до края, но грань не переступит. Лэш ритмично вбивался в горячие тиски его задницы и медленно уплывал на волнах эйфории. Тело его расслаблялось, голова кружилась. Он сильно дернулся, вбиваясь поглубже, и закончил - с таким сладким, невероятным ощущением внутреннего полета, что когда Хамелеон отпустил его горло, у Лэша глаза наполнились слезами. Он раскинул руки и уронил голову, не в силах даже стонать. Хамелеон взялся за свой пенис, стал надрачивать быстро и сильно. Он даже не потрудился выпустить из себя слегка подупавшую плоть Лэша. Кончил он со стоном. Лэш обожал этот момент – редкие секунды, когда Хамелеон казался почти уязвимым. - А целовать меня сегодня кто будет? Сидишь тут, расслабился, – прошептал он в рот Лешему и накрыл его губы, слился в сладком и сочном поцелуе. Сосал, дразнил и покусывал, оттягивая губы напарника. Через пять минут безумно горячих поцелуев он отстранился, встал на ноги. - Мне пора на работу. Батя поручил мне одно дело, - развернулся и пошел в ванную. Лэш размазал по груди смесь жидкостей: - Йогурт, бля. Сегодня он измазал меня йогуртом... Еще б беконом натер, ебаный фантазер. Хм, о чудо, диван выжил. Он понимал, какой у него сейчас вид: грязный, затраханый, но очень довольный. Потом он слегка помрачнел. – Бля, ну и как же мне работать по работорговцам без Хамелеона? Фак.