Ад у порога

Где она. Он прикрывает глаза, пытаясь прислушаться, почувствовать хоть её крупицу. Но его наполняет лишь пустота. Мрачная бесконечная тьма. Становится страшно. Нет, не страшно - ужасно. Парень прерывисто втягивает воздух, пытаясь сконцентрироваться хоть на чем-то, на тепле руки под своей. Только паника колоколом бьёт в голове. Путает все мысли. — Мерлин! — окрик наконец пробивается, и он, как будто отупело, поворачивает голову на зовущего. На лице Артура тревога. — Ты в порядке? Вместо ответа, парень медленно ведёт головой из стороны в сторону, отрицая. — Что случилось? Нога? Что? — Моя м-магия... — до сих пор странно говорить об этом с Артуром. — её нет. — Что значит нет? — непонимающе переспрашивает мужчина, видит, как волна паники внезапно захлёстывает младшего, и он начинает спотыкаться на словах. — Он-на, её нет. я не... не чувствую её. Я-я… Господи. — Мерлин, ты уверен? — Пендрагон чуть сжимает его плечо, пытаясь вернуть в связную реальность. — Конечно, я уверен. Колотящая паника в какой-то момент перестаёт распространяться на слова, и его голос становится безжизненным. — Её нет. Её... — Моргана. — сквозь зубы шипит Артур, и Мерлин замирает, вспоминая. Точно. Точно, Моргана. Они говорили недолго, он не помнит, что произошло затем. Его отшвырнуло в стену, и он, кажется, потерял сознание. Не помнил того, как из него вытягивали силу, его магию. Конечно, это была она. И он не может её винить. Он, как минимум, пытался её убить. Как и она его. Не раз. Но эта чёртова пустота внутри. Цокот копыт отвлекает, и Мерлин взмахивает головой, пытаясь прогнать захлёстывающее чувство отчаяния. Он пытается скинуть руку Пендрагона, но останавливается где—то на середине действия. — Мерлин. — мягко окликивает его мужчина. — Надо ехать. Мы разберёмся с этим, хорошо? Как? Как с этим вообще можно разобраться? Но Мерлин только кивает. Что он может сделать? Гвейн подводит лошадей, и Мерлин потирает переносицу, сдвигаясь наконец с места. — Гаюс? — Я объясню позже. — говорит Гвейн, подводит ближе лошадь, и Мерлин не удерживается, скользя ладонью по гриве. Лошади две, поэтому Мерлин оказывается за спиной Артура. И так даже лучше, потому что он не уверен, что смог бы сейчас смотреть Пендрагону в лицо. Не тогда, когда он чувствует себя ничем. Когда пустота внутри разрастается, оставляет факт того, что без магии он никто. Он был магом. Был. Он не сможет защитить Артура. И увиденное пророчество занимает все мысли, всплывает, повисая перед глазами. Мерлину приходится коснуться спины мужчины перед собой в попытке удержаться. Не на лошади, нет, хоть слабость и подводит его тело. Удержаться от того, чтобы закричать. Артур живой, прямо перед ним. Тёплый, хоть и оставшийся в одной тонкой рубашке, под пальцами при движении едва заметно перекатываются мышцы. Мерлин концентрируется на этом, и если даже Артур чувствует лёгкое, едва заметное касание, он ничего не говорит. Артур смотрит на парня внимательнее только когда они оказываются у найденной Гвейном лачуги. После того, как он стягивает его с лошади, и придерживает, когда младший покачивается на месте, пытаясь принять более удачное положение. Спросить: "Ты в порядке?" будет абсурдом. Мерлин выглядит так, словно он в нескольких мгновениях от того, чтобы упасть на землю. При свете, только сейчас Артур замечает всё ещё багряно-красные полосы на коже парня. Они проскальзывают по его пальцам, кистям, запястьям, уползают извивающимися пересекающимися змеями под рукава рубашки. Импровизированная повязка на шее стала темнее, и, кажется, рана вновь открылась из-за движения. Мерлин вовсе не выглядел собой. Пендрагон видел его и в моменты радости, печали (всё то время не осознавая, что именно становилось её причиной), злости, непонятной отваги. Но никогда не видел его таким... пустым. Парень смотрел вперёд, сквозь плечо старшего, его зубы были крепко сцеплены. Артур внезапно почувствовал себя идиотом. Мерлину, очевидно, больно. Очень. Пендрагон фантомно вспоминает ощущение одного удара кнута и морщится. Мерлин не должен был испытать всё это. Он всегда считал Мерлина слабаком, слабохарактерным. Но он молчал, чтобы его Королю не причинили крупицу той же боли. Артур почувствовал себя полным идиотом. — Пойдём. — наконец произносит Пендрагон, перекидывает его руку через собственное плечо, запоздало понимая, что Гвейн уже ушёл. Только на третий шаг Мерлин частично перенимает вес собственного тела, прихрамывает сильнее, следуя вместе с мужчиной. Артур чуть наклоняется, позволяя опуститься на стул, легко скользит ладонью по его плечу, прежде чем подойти к Гвейну. Тот молча смотрит в небольшой ящичек, кидает взгляд на короля, поясняя. — Гаюс решил, что быстрее будет привезти лекарства, чем его. Поэтому... — он обводит рукой содержимое, прежде чем внимательно посмотреть на Артура. — Что произошло? Пендрагон немного оборачивается, утыкаясь взглядом в замершего Мерлина. — Потом. — он потирает затылок, просматривая лежащие колбочки. А затем подхватывает коробку, подходя к младшему. — Мерлин. — он опускается на корточки, легко касаясь пальцами колена, чтобы привлечь внимание. — Хэй. Что мы можем сделать с твоей ногой? Мерлин переводит взгляд на неё, морщится, прежде чем посмотреть в протягиваемую Артуром коробку. Он вздыхает тяжело, борясь с желанием просто пожать плечами, и тянет оттуда склянку и бинт. Кидает взгляд по сторонам. Гвейн молча протягивает небольшой прут, и Мерлин кивает, его будет достаточно. Гвейн, оказывается, в базовых медицинских понятиях разбирается, потому вмешательства Мерлина не требуется, что позволяет ему выпасть, утыкаясь взглядом в точку на полу. Даже когда Артур поднимается на ноги, закрепив бинт, Мерлин не сдвигается, пока мужчина не тянет его аккуратным движением за подбородок наверх. Он даже не пытается понять, чего хочет Пендрагон, когда тот наклоняется ближе. Его пальцы аккуратно касаются лоскута на шее, и младший молча приподнимает голову выше. Артур вновь пачкает пальцы в его крови, когда снимает ткань, пытается как можно аккуратнее отлепить её. Мерлин прикрывает глаза, когда чувствует, что с пропажей хоть как-то удерживающей ткани, тончайшая струйка крови скользит по ключицам вниз. Артур не придумывает ничего лучше, кроме как опустить ладонь на шею младшего, зажимая рану. — Гвейн! — выпаливает Пендрагон, а Мерлин морщится, чувствуя, как окрик бьёт по вискам. Гвейн оказывается рядом через несколько секунд. Они обсуждают что-то, определённо важное, наверняка. Пока Мерлин сквозь полуприкрытые веки смотрит на нависшего над ним Артура. Казалось бы, цени мгновение, дорогой! Когда ещё в следующий раз ты увидишь Пендрагона, который будет так искренне взволнован и встревожен. Да вглядись в него внимательнее, и даже можно заметить страх, который плещется на глубине глаз. Тепло ладони на ноющей от боли шее успокаивает, Мерлин позволяет себе закрыть глаза. Они выбрались из той ловушки, Артур не пострадал, Артур живой. И их спас Гвейн! Пока тот рядом, за безопасность можно не беспокоиться. И Мерлин лишился магии, и теперь никак не сможет помешать пророчеству. И Король умрёт, пронзённый рукой одного из самых верных рыцарей. Но ладонь тёплая, и нога болит чуть меньше, и остальное вообще, кажется, не должно заботить. — Эй-эй, приятель. — он чувствует лёгкое похлопывание по щеке, и вынужденно приоткрывает глаза вновь. Гвейн укоризненно качает головой, прекращая наконец стучать по нему. — Не выпадай из реальности. Договорились? Мерлин моргает несколько раз, прежде чем произнести чуть слышно: — Да. — Хорошо, отлично. — кивает рыцарь, доставая необходимые предметы. Казалось, Гаюс подготовил их ко всему, к абсолютно любому ранению, которое могло затронуть Мерлина. Что, собственно, и произошло. — Артур. Следи, чтобы он не отключался. — мужчина кивает, делая шаг в сторону. — Ты точно знаешь, что делать? — Артур. Мне столько раз приходилось зашивать себя, что я смогу сделать это с закрытыми глазами. — мирно тянет Гвейн, смотрит задумчиво на Мерлина перед собой несколько секунд, прежде чем коротко взмахнуть рукой. — Придержи его, чтобы не шевелился. И Мерлину бы возмутиться, что он не настолько бессилен, но руки мягко касаются его затылка, поддерживая, и кто он такой, чтобы отказаться от этого. — Мне кажется, он отключится так быстрее. — Значит сделай так, чтобы этого не случилось. — бормочет Гвейн, и Мерлин морщится, чувствуя, как игла касается кожи. Артуру кажется, что логичнее было бы занять его разговором, но слова не идут. Голос, на удивление, подаёт Мерлин. — Прости. — тихо произносит он, открывая глаза, чтобы пересечься ими с Артуром. В его голосе внезапно столько боли, что Гвейн недоуменно вскидывает глаза. Переводит взгляд с одного на второго, прежде чем опустить глаза на аккуратные швы на бледной коже. — Мерлин. И Мерлин замолкает, морщится от действий рыцаря, борясь с чёртовым желанием сбежать. — В этом нет твоей вины. — младший же только хмыкает горько в ответ. — Ты не виноват в том, что случилось с Морганой. Воздух внезапно застревает в горле у Мерлина, и он не может выдавить ни звука, чувствуя, как вина придавливает к стулу. У Артура по коже бежит холодок от выражения лица Мерлина. — Ты ведь никак не связан с этим, так? Губы парня дрогают почти что в панике, и он закусывает губу. — Хватит, Артур. — внезапно произносит Гвейн, и они оба переводят на него взгляд. Рыцарь видит, как из уголка глаза парня перед ним скользит слеза куда-то вниз. — Сейчас есть дело куда важнее. И Пендрагон замолкает, смягчая непреднамеренно застывшую хватку на голове Мерлина. Повисшую тишину спустя несколько минут нарушает Гвейн. Проводит пальцем по шву на горле, прежде чем потянуться за бинтом. — А теперь. — он чёткими движениями накладывает бинт, прежде чем повторить. — Теперь. Вы мне расскажете, что происходит. То есть ты, принцесса. — Артур вскидывает брови вопросительно, Гвейн пародирует его движение. — Не думаю, что кто-то хочет, чтобы у Мерлина разошлись швы. Мерлин, кажется, запоздало поднимает голову с чужой ладони, чувствуя тут же, что призрачная уверенность во всё моментально растворяется. Аккуратно касается наложенного бинта, а Гвейн в ту же секунду хмурится. Тянется, цепляя пальцами запястье парня, сдвигает в сторону рукав рубашки, прослеживая красные следы. — Что за... Гвейн перехватывает его за плечо, заставляя подняться на ноги. Он касается кожи совсем легко, но не может не заметить, как морщится Мерлин. — Снимай. — Что? — непонимающе спрашивает парень, а в следующую секунду фыркает, что выходит как—то не соответствующе повисшей тишине. — Мерлин. — Да там. там... не болит ничего. Он делает шаг назад, но в спину, предположительно, лёгким шлепком врезается ладонь. Мерлин охает, не ожидав боли, оборачивается оскорблённо, чуть не оступаясь на одной ноге. Спасает стоящий у ног стул. — Не болит. — коротко комментирует Пендрагон. — Мерлин, мы хотим помочь. Только и всего. — Гвейн поднимает руки ладонями вверх. Никакого вреда. Абсолютно никакого. Он уже сейчас может представить лица друзей. И не хочет видеть это воплощение в жизни. Парень вздыхает обречённо, прежде чем потянуть рубашку вместе с кофтой прочь. Тишина повисает на бесконечно долгое для Мерлина время. — Какого хера, Пендрагон? — голос Гвейна звучит неожиданно низко и с угрозой. И младший, не ожидавший именно такой реплики, вскидывает голову на Артура. Тот смотрит почти напугано, и Мерлин не сразу понимает в чем дело. Спиной с багряными рубцами он стоит к рыцарю так почему тогда у Артура такое лицо. Ему требуется не больше двух секунд, чтобы понять, ему даже не нужно опускать взгляд, он помнит все свои шрамы наизусть. Оставленный трикси, оставленный тем огненным шаром, прилетевшим в грудную клетку, выжженный шрам. Да, конечно, магия помогала исцеляться, но он даже как-то не задумывался о том, что можно избавиться и от шрамов, да и какая была разница? Сейчас Мерлин бы не согласился с этим. Ему захотелось спрятаться, закрыться хоть чем-то от шокированного взгляда Артура. Гвейн тянет его за плечо, заставляя повернуться к себе лицом, и он нехотя следует за ним, передвигая ноги, видит, как у того челюсть сжимается. — Что произошло? — Это не важно...— тихо пытается вставить слово Мерлин. — Артур. — Они хотели, чтобы я пустил магию в Камелот. — отвечает Пендрагон. Его голос звучит осипше и, кажется, ниже на несколько тонов. — Они выбрали Мерлина как способ...повлиять. Гвейн замирает, кидает взгляд на Мерлина. — И ты позволил..? — Нет. Нет, конечно, нет! — внезапно выпаливает Пендрагон, хмурясь. — Нет, как я... — Они уже почти не болят. и как обычно пропадут через несколько дней, нечего... — Мерлин внезапно замолкает, перехватывая взгляды мужчин. — Сколько? — Что? — Сколько тебя ранили до этого, Мерлин? — Были случаи. – он коротко взмахивает головой, борясь с желанием одеться обратно. Гвейн молча смотрит на них, прежде чем потереть переносицу. Он пытается понять хоть что-то; понять, что именно делать со всем этим. У него слишком много вопросов, очень много. Но говорит он только одно. — Давайте разберёмся сначала с этим. — он взмахивает ладонью на следы, и Артур кивает замедленно. Скользит озабоченным взглядом по коже младшего, и тот хмурится коротко, чувствуя, как там же бегут мурашки. — Что с этим разбираться? Оно пройдёт. — Мерлин, прекрати. — коротко прерывает его Пендрагон, подходит ближе, затем мягко подталкивая в плечо, чтобы направить в комнату к кровати. Тот дёргается в сторону, отшатываясь, спотыкается на больной зафиксированной ноге, и Артур ловит его за локоть. Мерлин вновь пытается вытащить руку, но старший сильнее сжимает пальцы, удерживая. — Идём. — Оно само пройдёт. — бормочет парень, внезапно чувствуя себя так невероятно жалко. — Мерлин. — Да всё нормально будет... — Ты не сможешь восстановиться быстро без своей магии. — подтянув ближе к себе на ухо шипит Артур. — Прекрати упрямиться. — Ты теперь всегда будешь попрекать меня ей? — внезапно выпаливает Мерлин, вскидывая голову. Пендрагон запоздало осознает недостаток расстояния между ними. Ссадина над бровью, разбитая губа. Чёрт, он действительно не может остаться абсолютно неповрежденным, да? — Я не попрекаю тебя. — Я не совсем беспомощный, Артур! — Я знаю. — вымученно спокойно тянет он, кидает взгляд на обернувшегося Гвейна. — Мы просто хотим помочь. Я хочу помочь тебе. — Потому что я с этим не справляюсь? Потому что я не смогу тебе помочь? — Мерлин. — Если я потерял ... — ему попросту не хватает сил произнести это вслух. Словно, если он произнесет, то это точно станет правдой. — это, не... не значит, что я ... я не... Парень шумно выдыхает, чувствуя, как накопившаяся паника застревает где-то в горле, перекрывая дыхание. — Хотя это правда, нет. Ты абсолютно прав. — он вновь дёргает руку, не понимая, что её не выпустят. — Поэтому тем более не надо! — его голос срывается, Артуру не нравится видеть в распахнутых глазах вину. — Прекрати, Мерл… — Я не заслужил, я не могу больше защитить тебя. — в его голосе боль и какое-то раненное отчаяние, и у Пендрагона внезапно ком в горле. — Мерлин... — Я не смогу ничего сделать, и пророчество... оно. — Мерлин, остановись. — Я не знаю, что мне делать, как я... — Мерлин. — Как я должен всё... всё исправить. Я, господи, я так бесполезен, я... — Мерлин! Мерлин, послушай меня. — Артур встряхивает парня за плечи, один раз. Затем сильнее, заставляя вовсе пошатнуться на ногах. — Успокойся. — Прости, прости я... — он прерывисто дышит, цепляется пальцами за удерживающую его ладонь. — Прости, мне... я. — Выдохни, выдохни медленнее. — Я не... Мне так жаль, что я... Я должен... Но теперь... Чёрт. Чёрт, я. — Мерлин, замолчи. И послушай меня. Послушай. Парень тянется руками к голове, пытаясь остановить себя хоть как-то. Наконец замолкает, кусая губы, хмурится, словно каждая мысль приносит боль. Так, собственно, и есть. — Ты ни в чём не виноват. — медленно произносит Пендрагон. — Ты не стал бесполезным. Дыши. Брови Мерлина всё пытаются сложиться в какую-то фигуру, когда Артур наклоняется ближе. Он хватает ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Ты не один, Мерлин. И мы поможем тебе. — Как? Я столько был один. Столько не мог сказать ни... — он прерывисто давится воздухом, сжимая ладонь на собственной грудной клетке, слабо ударяя. — Я ... — Мерлин — вдох. Тебе нужно дышать, хорошо? Вдох. — настойчиво повторяет Артур, опуская одну из ладоней поверх младшего. — Выдох. Мерлин опускает голову, втягивая воздух сквозь сцеплённые зубы. — Нет, нет, смотри на меня. — произносит Пендрагон, а когда парень вновь смотрит на него, показательно сам приоткрывает рот, делая вдох. — Вдох и... Выдох. Через несколько общих вдохов, Артур чувствует, как плечи младшего опускаются, его всё ещё трясёт, но теперь он перестаёт задыхаться. Он не поднимает вновь опустившегося взгляда от пола, дрожаще втягивая воздух. — Твоей вины нет в произошедшем. – аккуратно произносит Артур, нарушая хрупкую тишину. – И мы разберёмся в том, что произошло. И… — он кидает аккуратный взгляд на наблюдающего за ними Гвейна. – мы вернём всё на круги своя. Поверь мне. Ты веришь мне? Ответом становится едва заметный кивок. — Отлично, ты должен верить в своего короля, Мерлин. – настойчиво повторяет Пендрагон, пытаясь вызвать у того хотя бы подобие улыбки. Её, впрочем, не появляется. – Хорошо. Идём. В этот раз Мерлин не протестует, он, кажется, оказался абсолютно выжат собственной паникой. Выжат настолько, что сил хватает только на передвижение ног. Он ложится—падает лицом в не слишком твёрдую поверхность кровати бывшего хозяина этого дома. Артур на какое—то время зависает вместе с Гвейном над спасительной коробкой, а вернувшись, понимает, что Мерлин, кажется, заснул? Отключился, потерял сознание? Что будет звучать целесообразнее? В любом случае он не издаёт не единого звука, когда мужчины в две пары рук пытаются облегчить его боль, только пальцы его лежащей ладони сжимаются чуть заметно. ************* Артур резко распахивает глаза, шумно втягивая воздух. Перед его глазами кричащий от боли Мерлин. Его кожа разодрана от ударов, а сам он сжимается на полу, пытаясь защититься. И Пендрагон остановить это не может, дёргается, понимая, что не может сдвинуться с места. Смотрит, смотрит, смотрит, пока его не захлёстывает ужас. И чужой хохот стоит в ушах. Он встаёт, кидает короткий взгляд на спящего неподалёку Гвейна, прежде чем замяться на месте. Стоит несколько секунд, прежде чем наконец сдвинуться, тихо переступая по поскрипывающим деревяшкам. Мужчина застывает в проходе, смотря на младшего, он живой, дышит и вовсе не кричит. И Артур незаметно для себя выдыхает спокойнее. Он собирается уйти, когда слышит рванный вздох Мерлина. Это не позволяет ему сдвинуться с места. Пендрагон подходит ближе, чуть наклоняясь над ним, морщится болезненно, словно его ударили, когда видит искаженное от боли лицо. Слёзы, скользящие по влажным щекам, костяшки, побелевшие от того, с какой силой он сжал пальцы. — Мерлин. — тихо зовёт Артур, легко касаясь плеча, сжимает сильнее. — Хэй. Мерлин проснись. Мерлин. Он дёргает парня сильнее и тот наконец реагирует, резко распахивая глаза. Артур готов поклясться, что на мгновение видит в них золотистый отблеск. В его глазах страх и боль, и Пендрагон теряется, выдавливая короткое: —Мерлин. Мерлин хлопает коротко глазами, в них среди страха начинает проявляться осознание, понимание того, что произошло, происходило. Он морщится, прежде чем всхлипнуть. Короткий рванный вздох раздаётся словно резкий крик. Парень зажимает рот в это же мгновение, закрывает лицо локтём, пытаясь подавить дерущие горло всхлипы. Но не может. Ему так больно. — Мерлин. — тихо подаёт голос Артур, опускаясь на корточки перед кроватью, касается лёгким движением волос парня. — Мерлин, что случилось? Он пытается произнести это как можно мягче, но тот всё равно дёргается словно от удара. Магия обладала целительным эффектом, только исцеляла она не только физические раны. Она всегда умудрялась сглаживать кошмары Мерлина. Обдавала успокаивающим теплом, если он всё же просыпался, с дрожащими губами и именем на губах. Именем одного из тех, кого уже нет в живых. Именем того, кого может не стать в живых. Сейчас же этой границы не осталось. И его раздирает от боли. Во всех смертях виноват он и только он. Мерлин только и успевает, что одним движением перевернуться на другую сторону кровати, свисая. Его рвёт, да только он вспомнить не может когда вообще ел в последний раз, поэтому с губ капает желчь. Парень и сам чуть не соскальзывает вниз, только руки удерживают его, возвращая обратно на кровать. Он не слышит ни чужого голоса, ни произносимых старшим слов. Не чувствует, как тёплые пальцы наконец с силой отдирают его собственную ладонь от губ. Дышать как будто бы становится легче. Только он рушится. Рассыпается и просто не видит за что можно зацепиться. Он вообще в принципе не видит ничего, перед глазами плывёт. То ли от слёз, то ли от того, что он добровольно готов провалиться в пустоту. Он почти молит о ней. Перед глазами только кровавые образы. Они все, все умерли на его руках. И он ничего не смог с этим сделать. И Артур умрёт абсолютно также. Будет лежать, сжимаемый в руках Мерлина, пока не испустит последний вздох. И он его не спасёт, как не спас никого до этого. Это раздирает его на части. Вся эта вина. Плач раздирает горло.