Променяю воздух на сигареты

      Они расстались. Окончательно и бесповоротно.       Антон обходит всю квартиру, прежде чем понимает, что нет ни одной вещи Иры, как и её самой. Шкаф пустой, на приобретённом специально для неё столике для макияжа ни одной баночки. А на кухне нет её любимой кружки. Ира просто собрала свои вещи и ушла, оставив на прощание записку со словами: «Прости, я устала вечно ждать.» Антон вернулся со съёмок в абсолютно пустую квартиру. О том, что в квартире был кто-то ещё напоминает только лишь сладкий запах духов, которые он подарил на их годовщину.       Расстёгивает чёрную рубашку, чтобы воротник не сдавливал шею. Вытаскивает из кармана пальто под. Он начал парить на концертах. Это не нравилось никому. Арс с Димой постоянно капали на мозги, читая лекции на тему вреда курения. Это раздражало. Еще бы плакаты притащили, как для школьника! Вообще за последний месяц он превратился в спичку, загорающуюся от малой искры. Да что уж говорить, порой и искры не нужно было. Взять даже прошлые съемки «Громкого вопроса». В ответ на невинную шутку Арсения он едва не затеял драку. События потонули в алом мареве ярости, но кулак еще помнил тупую боль от коротких ногтей. Пришлось дышать глубоко, собирая по кусочкам себя и самообладание. И бежать курить при первой же возможности.       Он чувствует пустоту в моменте. Потом приходит какое-то осознание. Хватается за голову. Звук вырывается из горла невольно. То ли рык, то ли скулеж, то ли стон. Он и сам не понимает. Фанатские теории, предположения и догадки о его личной жизни и так угнетали, теперь волна всей этой хрени обретет новую силу. Шастун в полном дерьме.       Антон сидит на кухне, балконная дверь распахнута настежь. Холод пробирается под полы рубашки, посылая по спине табун мурашек. Свет не включает. А зачем? Думать можно и в темноте. За окном шумит дождь. Кажется, плохая погода преследует его в самые херовые дни его жизни. Будто свети на улице солнце, ему было бы менее погано. Злая усмешка кривит губы.       «Прости, я устала вечно ждать.» А чего она, собственно, ждала? Он делал всё. Он даже предложение ей делал несколько раз. И это именно Ира просила отложить, она не хотела быть даже в статусе невесты. Детей? Опять же, не желала рожать Кузнецова. Он поверил в то, что ситуация с фотографом правда. Он старался, пытался, цеплялся за неё. А для чего? И действительно, зачем? Даже будучи холостым, он не потеряет практически ничего. Подумаешь, дома никто не будет ждать. Подумаешь, будет спать один в огромной кровати. И с каждым «подумаешь», которые Антон приводил себе как аргументы о плюсах расставания, становилось только тоскливее.       — Чего же тебе не хватило? — вопрос растворяется в тишине. Ответа никакого не следует.       Антон достаёт из шкафчика бурбон. Рокс находится быстро. Ира подарила ему год назад, зная любовь Шастуна именно к этому алкоголю. Наливает четверть бокала и садится на стул. В темноте обостряется нюх. Улавливает терпкий аромат марципана, дуба и тонкую нотку миндаля. Немного прокручивает бокал.       Подносит стекло к губам и делает небольшой глоток, перед этим недолго подержав во рту. Выдыхает через рот и нос. Послевкусие медовое. Он чувствует, как алкоголь прожигает желудок. Ел Антон последний раз с утра. Будет плохо потом.       Желание покурить появляется внезапно. Шастун думал, что электронная сигарета станет хорошей альтернативой, но нет. Казалось бы простой способ отвлечься перерос сначала в привычку, а после — в зависимость. Антон не сдерживает себя. Приносит с балкона пепельницу и достаёт сигареты. Теперь можно не переживать, что кому-то будет противен запах. Он кашляет от первой затяжки, так как прикуривает слишком быстро. Табачный дым опаляет гортань и распространяется по лёгким. Антону херово. И морально, и физически. Он не представляет, как теперь жить. И нет, желание умереть у него не появляется. Просто когда ты с человеком несколько лет, когда дело идёт к свадьбе, в жизни появляется постоянная, константа. И если её убрать, уравнение станет нерешаемым. Так и с Шастуном сейчас. Нет представления о том, что будет дальше, как будет вертеть им жизнь.       Делает очередную затяжку и следом вдыхает воздух. Голова идёт кругом от никотина и алкоголя. Шастун переживает, что его стошнит. Фильтр начинает тлеть, поэтому Антон тушит его о пепельницу, наблюдая за тонкой нитью сизого дыма, который растворяется где-то под потолком. Длинные пальцы проходятся по отросшей чёлке. Ему нравились кудряшки, фанатки были в восторге, да и Ира любила перебирать их перед сном. Но порой появляется желание их отстричь. Не париться с укладкой.       После третьей порции Антону все-таки становится плохо. Желудок сводит, в горле пульсирует. Шастун падает на колени перед унитазом, но нет. Тошнота дерёт внутренности, в горле кисло, но не больше. Шастун ненавидит это состояние. Хуже может быть только похмелье. Он сидит ещё немного, пока желудок не перестаёт сводить судорогами.       Антон быстро принимает душ и выходит из ванной. Влажное тело покрывается мурашками. Он забыл закрыть балкон, когда помчался в туалет, поэтому в квартире лютый холод. Машет рукой на холод и натягивает бельё и шорты. Так и проходит на кухню. Понимает, что нужно поесть, поэтому заваривает себе доширак. Добавляет туда шлепок майонеза и накрывает тарелкой. Кушать подано. Идеальный тандем бурбона двенадцатилетней выдержки и лапши двухминутного приготовления. Что бы сказал на это Дима? В очередной раз припомнил бы тысячу и один диагноз, в красках расписал, как желудок переваривает сам себя и закончил бы самой очевидной мыслью: «Хоть бы поел нормально». А Антон не хочет нормально. Ему осточертела видимая нормальность, толку от которой все равно ноль.       Его одиночество прерывает сообщение в их чате ТГ. Арсений не может уснуть, а Серёга смотрит сериал, поэтому не спит. Антон наблюдает за появляющимися кружочками, но ничего не вкидывает сам. Говорить сейчас вообще не хочется. Серёжа спрашивает Шастуна, почему он в сети, а не с Ирой в кровати. Впервые за весь вечер у него спирает дыхание. Он смотрит на пошло улыбающийся смайлик, и чувствует, как дрожат руки. Он один. Осознание накрывает волной. Он один. Впервые за несколько лет он на самом деле один. Теперь в квартире будет пусто. Руки начинают трястись, отчего бокал больно клацает по зубам. Антон тяжело вздыхает и тянется за очередной сигаретой. Это последняя. Пачки в сутки уже не хватает. Допивает бутылку и пишет в чат одну фразу.       «Она от меня ушла»       Парень продолжает сидеть на холодной кухне, пропитанной запахом бурбона и сигарет, пока телефон разрывается от миллиона сообщений. Он не хочет ни с кем общаться. Пытается понять своё состояние. С одной стороны, ему тяжело морально. Он не привык быть один. С другой стороны, он наконец свободен. Не будет истерик, ссор, обманов. Не нужно извиняться за каждый раз, когда берёт в руки сигарету. Кажется, плюсов даже больше, чем минусов. Так почему же грудь сжимается?       Он пытается анализировать, делая затяжки раз за разом. Любил ли он Иру? Он так долго внушал себе эту мысль, что стал верить в неё. А теперь приходит понимание. Не было любви, но была сильная эмоциональная привязанность. Было желание почувствовать себя нужным после ситуации с Арсом. И Кузнецова дала ему это. Любовь, заботу, сочувствие, тепло. А теперь это всё резко забрали. И на душе погано.       Пролистывает уведомления сообщений, останавливаясь на последнем. От Арса. Две минуты назад.       «Я приеду через полчаса, если ты сейчас не ответишь»       Пьяный мозг работает лихорадочно. Шастун несколько раз трёт потную ладонь о бедро. Антон боится сорваться. Он как ребёнок, брошенный посреди огромного магазина. Он ищёт кого-то, кто взял бы его за руку и вывел. Но проблема в том, что он взрослый мужчина. И он должен начать решать свои проблемы сам.       «Не нужно, я в порядке»       Воспоминания подкидывают ненужные обрывки жизни. С Арсением дружба появилась не сразу. Сначала они общались на расстоянии вытянутой руки. Просто хорошие знакомые. А после неприятная ситуация со Стасом, когда он начал выделять Антона. Арсений вызверился. Они поругались. Поцелуй в тот день вышел рваным, кусающим. Они словно бились в танце. Страстном, обжигающем, жалящем. Шастун потом несколько недель ходил в водолазках, лишь бы никто не заметил засосов. Вот только с утра всё изменилось. Попов со своим ледяным взглядом, замораживающим душу.       — Ты же понимаешь, что всё, это конец. Мы друзья, Шаст. Я нормальный. И ты знаешь, как фанатки отреагируют. Да и Стас не позволит. Я всё сказал, — мужчина уходит быстро. Каждый шаг созвучен стуку сердца Антона. Оно бьётся, да. Но он дышать не может. Не может, да и не хочет, что важнее. Он хочет пропасть. Испариться, чтобы никто не трогал.