***
До конференции осталась пара дней, волнительных и утомляющих, которые Тэхён провёл в офисе, загруженный предварительной проверкой всех бумаг и презентации. Его радовало, что их отдел смог предоставить всё в срок, поэтому для него работы осталось не так много. Пока он в сотый раз листал свёрстанную презентацию, все цифры расплывались перед глазами, а достигнутые KPI потеряли свою значимость. Он не мог забыть, что сказал ему Чонгук ни ночью того дня, ни утром, когда проснулся один, ни на следующий день. Сильное смятение выбило из колеи, заставляя мыслями всё время ускользать от работы и думать только о словах и о человеке, который стал таким значимым. Он обещал себе подумать и разобраться, однако неоднозначность их отношений преследовала его везде. Эфемерный запах моти осел в кабинете, только в памяти Тэхёна, любимый чай был не столь приятен в кафе с растениями, а чёрный Мерседес пока не появлялся около здания SG Holding. В один из дней, в соцсетях, ему попалась рекламная компания ювелирного бренда с Чонгуком, и хотя на фото не было видно полностью его лица, Тэ ощутил неимоверное напряжение, ярко понимая, что это не от их разговора, а от того, каким взглядом умеет смотреть Чонгук. Непроизвольно почувствовав ревность к подписчикам бренда, Ким откладывает телефон, возвращаясь к презентации. Вечер итоговой годовой конференции начинается с семи утра, до смешного пародоксально и больно для всех сотрудников. Каждая минута, проведенная в такси главами компаний, стоит денег, каждая мелочь, от кусочков в закусках до встречающих хостес на входе, стоит денег. Стафф бегает туда-сюда, проверяя микрофоны, расставляя таблички, двигая тарелки, не дай Бог что-то окажется в неправильном положении. Тэхён научился за годы лавировать среди этого бесконечного людского потока, оставаясь не только начальником, которого слышат и слушают, но и попеременно советником в сервировке столов, выборе салфеток и проверке автоматических переводчиков. Вся атмосфера мероприятия настраивает на один единственный лад — все ждут, пока официальная часть завершится, чтобы выдохнуть незаметно под нос и сказать: «Это, наконец, закончилось». К середине дня его подхватывает Хосок, помогая с организацией пространства, и аккредитованными гостями. Тэхён готов умереть прямо здесь, на месте, поэтому он сердечно благодарит коллегу за свободное время. Перед самым вечером он едет домой, чтобы привести себя в порядок, взять отчёты и речь, принять душ и переодеться в костюм. Ему нужно выглядеть подобающе, ведь там будет господин Чон Тхуан. И его сын, усмехаясь, думает Ким, поправляя тёмный пиджак. Вопреки обычному стилю, он надел чёрный костюм по фигуре, во-первых, чтобы не слишком выделяться, всё-таки это не то место, во-вторых, на совесть сшитые брюки идеально подчеркивали его ноги, чем Тэ собирался воспользоваться. Решив зачесать волосы назад, Тэхён фиксирует их, полностью открывая лицо. Его разум прибывал в спокойствии от того, что принял единственно-верное решение, и больше не было нужды растрачивать свою энергию. Парковка переполнена, фары слепят в темноте пешеходов, весь бизнес-район оживает равномерным гулом переговоров. Тэхён с трудом находит место для машины, только после остановки понимая, что руки у него потеют. Если учесть весь вечер, сегодня необычная для него конференция. Он встретится с отцом Чонгука. Да, пусть он вряд ли знает об их странной всё ещё недосвязи, но это семья и слишком большая часть каждого корейца. Тэхён принимает решение, что чтобы сегодня не произошло, он готов к этому, он уверен в своих решениях и будет держать голову высоко и прямо. Дверь уверенно открывается, черные туфли касаются асфальта парковки, и Кима моментально проглатывает весенний вечер итоговой конференции. Офис оживлен, но не так как в рабочие дни. Он становится медленным, более расслабленным и элитным, таким его делают люди, приехавшие сюда. Взгляд их тяжелый и серьёзный, часы, которые давно не носит молодёжь, являются незаменимым атрибутом, подчёркивающим, как ценно их время. Конференц-зал почти заполнен, многие уже сидят на своих местах, пристраиваясь в кожаные кресла, пока техники настраивают камеры для репортеров и готовят проектор. Во всём этом не ощущается его взгляда. Ким плотнее сжимает губы, стараясь расслабиться, даже позволяет себе бокал шампанского. Ему ещё выступать сегодня, так что было бы хорошо не забивать голову лишним волнением, но что касается души и сердца, контролировать нельзя. Когда стрелка подходит к семи, дверь открывается и входит целая делегация. Господина Чон Тхуана Ким признает сразу: статный высокий мужчина с яркими мускулинными чертами лица. По обе стороны идут охранники, за ними идёт Намджун. Он ни раз сопровождал отца на подобных встречах, поэтому не нуждается в представлении для большинства. И вот за ним появляется Чонгук. Тэхён провожает его напряженным взглядом до самого кресла. Он снял пирсинг и каким-то образом скрыл татуировки, не иначе напомнили о дресс-коде мероприятия. — Добрый день, коллеги, — начинает Чон Тхуан, его басистый голос досягает всех в аудитории. — Рад приветствовать вас на ежегодной итоговой конференции SG Holding. В этом году я могу лично поблагодарить вас за проделанную работу и оценить ваш вклад в развитие нашей сети компаний. Сегодня также мои сыновья будут слушать ваши доклады. Попрошу, представьтесь. — Чон Намджун, — чётко и строго привстаёт старший, кланяясь присутствующим. Тэхён с замиранием смотрит, как предстает Чонгук. Взгляд его блуждает по толпе, резко выделяя Тэ и больше не покидая его. — Чон Чонгук. Ким слышит рядом растерянные разговоры младших сотрудников, которые несколько раз встречались с Чоном в офисе до этого и думали, что он простой стажёр. Некоторые из них, кто делал самолётики, покраснели. Возникшая разница в статусах смутила их, и Тэхён, кажется, впервые понял Чонгука, когда тот любил более неформально общаться с людьми. Должно быть, когда всю жизнь разговаривают по статусу, очень тяжело. Начинается долгое испытание, под названием «не заснуть во время докладов своих коллег», что вещают около экрана о достигнутых экономических показателях, о тенденциях и рисках, об объеме рынка и каждом проценте чего-либо, который они потом и кровью зарабатывали весь год. Всё это было чуждо Тэхёну, полностью занятым чужим взглядом. Его не касались разговоры и статистика, не заботил слишком мощно работающий кондиционер и запах манящей еды. Руки похолодели, застыли на согнутых коленях, некстати вспоминая, как под ними в ночь проходилась чужая ладонь. Чонгук смотрел на него все доклады, во все шутки от спикеров и смех аудитории, во время тактичных пауз и коротких видео, даже когда речь снова стал произносить его отец, Чон не отвёл тёмного пристального взгляда. Они не списывались эти несколько дней, он обещал дать Тэхёну подумать, но, кажется, для обоих это стало, в конечном итоге, невыносимой пыткой, потому как мозг должен был рационально ответить на вопросы об их отношениях, пока губы помнили поцелуи, а тело — прикосновения, и всё это оставалось лишь в памяти. Сейчас Тэхён чувствовал себя невероятно глупо. Он давно всё понял и принял, а теперь словно был вынужден терять время, смотря на того, кого сейчас не мог коснуться, притянуть и обнять. С каждым докладчиком терпение ускользало, желание сорваться с места становилось всеобъемлющим и едва ли сдерживаемым. Только посмотрев в чёрные глаза было очевидно — Чонгук понимал его. За неимением другого занятия, Тэ рассматривал складки на его пиджаке, представляя, как тот накидывал на широкую спину рубашку, как ткань натягивалась, принимая черты ранее обнаженного тела. Чёрный пиджак с атласными вставками неимоверно ему шёл, но Чонгук не был бы Чонгуком, если бы хотя бы как-то не показал своего пренебрежения к важности сего мероприятия. Под откровенно приклеенным взглядом Кима, он коротко улыбается, медленно потянувшись ладонью к черному галстуку. Сделав неприметный знак, что ему якобы жарко, Чонгук нарочито неспешно тянет край пальцами до тех пор, пока не развязывает галстук полностью, оставляя небрежно висеть на шее. Неподобающая выходка, но никто не обращает внимания, и предназначена она только Тэхёну. Говорят, для каждого своя красота, для Тэ она сейчас в глазах смотрящего. Нет ничего более пленяющего, чем взгляд влюблённого мужчины. Когда подходит его очередь выступать, он не волнуется. Чётко и уверенно излагает результаты их коммуникационной кампании, поддержку имиджевой стратегии и прочие выходы на телевидение и в интернет. Чувствует лишь удовлетворение, когда хлопают и направляется обратно в зал. Благо, эта пытка заканчивается, и вскоре все начинают свободно блуждать среди столов. Предвкушение охватывает Тэхёна тёмной волной. Улыбнувшись себе, он обходит отдельные группы людей, теряясь в общей массе. Неуловимое чувство, что Чонгук преследует его, только подогревает настрой. Внезапно его задерживает Хоби, отвлекая от импровизированных пряток. — Тэхен-а, спаси меня, — умоляюще жалуется Хосок, пока Ким вертит головой. — Там снова они. Есть ещё одна традиция этого вечера: ежегодно на единой арене встречаются отделы, недолюбливающие друг друга, такие как Хосок, креативщики, и такие как Сокджин — маркетологи. Одни других терпеть не могут за совершенно разный способ мышления и подход к работе. — Прости, Хосок, но в этот раз я не помогу тебе отстоять наше гордое имя, — Тэхён выскальзывает из его рук, попутно желая удачи им не поубивать друг друга. Он снова идёт сквозь толпу, но на этот раз не особо ориентируясь, поэтому, врезавшись второй раз, Тэхён не сразу понимает, что это сделали намеренно. Как только они встречаются глазами, всё пропадает. В горле у Тэ сухо, потому что все планы и игры забываются, оставляя оголенными нервами реальность. У них общее понимание на двоих, что дышать труднее, а стоять бездействуя — невозможнее, потому как взгляды проникают друг в друга, крепкими нитями связывая в тугой узел эмоций. В глазах Чонгука его привычная хитрая дымка и неприкрытая решимость, которая утягивает Тэхёна за собой, соблазняя поддаться собственному желанию, прямо здесь. Интенсивность их молчаливого разговора начинает нарастать, грозясь взорваться, однако прерывание этой тишины не делает никому лучше, когда Чонгук наклоняется к красному ушку, спросив только. — Что же вы решили, мистер Ким? Им всё ещё нравится дразниться официальными статусами, подчеркивая тем самым, как они их разрушают каждый раз, находясь друг с другом. Ким Тэхён, смотря на Чонгука, тоже решает поиграть. — Господин Чон, как вы относитесь к тому, чтобы сегодня состоялся наш третий день? Чонгук, ожидавший не этого, пропускает на своё лицо удивленное выражение, но тут же отвечает. — У тебя есть предложение, как провести его? — Да, — с ухмылкой произносит Ким, ловя бакал шампанского у проходящего официанта. — Помнишь ли, наш договор заканчивается после третьего дня… — делает глоток, следя за потемневшим лицом напротив. У Тэхёна очень громко стучит сердце, только выпитое добавляет ему уверенности. — Однажды люди решили, что в сутках будет двадцать четыре часа. А ты, помнится, любишь нарушать правила, Чонгук. Как думаешь, кто-нибудь будет против, если в нашем с тобой дне будет заключаться гораздо больше часов и дней? Чонгук придвигается ближе к волнующемуся мужчине, прикрывая глаза. Он с наслаждением вдыхает легкий аромат шампуня, напоминающего ему мяту и холод, пока чужие пальцы окольцовывают его шею совсем невесомо, играя с волосами. — Я думаю, если кто и будет против, ему следует закрыть рот. Тэхён улыбается, нескрываемо радостно и победно. Его мягко притягивают за талию, чуть сминая пиджак. Тэ чувствует напор со стороны Чона, пока тот мягко подталкивает его за угол, в более тёмное и укромное место. Их своеобразный танец не для общих глаз, не здесь, хотя Чонгуку очень бы хотелось поцеловать Кима прямо при отце и всех сотрудниках. Как только они оказываются вне общественной зоны, Чонгук сильнее прилегает к телу. Их ноги сплетаются, Тэхён облокачивается на стену, дабы не рухнуть вниз, пока Чонгук вдруг неожиданно не проводит языком по участку ярёмной вены. Тэхён вздрагивает, язык мокрый и холодный, скользит ощутимо вниз, добираясь до рубашки. Маленькую пуговичку расстегивают, оттягивая воротник и припадая поцелуем прямо в ямку над ключицей. Тэ накрывает от внезапной близости, пальцы сильнее впиваются в волосы на затылке. — Знаешь, это был самый оригинальный способ предложить встречаться, — тянет Чонгук, оторвавшись от косточки, слишком близко заглядывая в глаза. Тэхён массирует его кожу на затылке, и довольный произведенным эффектом, ухмыляется губы в губы. — Я долго тренировался перед зеркалом. — Вау, — притворно-восхищенно шепчет Чонгук. Его ноги всё ближе к подкошенным коленям Тэхёна. — Тогда у меня не было шансов отказать, ты раз за разом покорял такого красавчика. — Естественно, — фыркает Ким, притянув того сзади ближе к себе, настолько, что не остается даже миллиметра. — Я заметил, господин Чон, что вы не попробовали сегодня наше шампанское. Не соизволите исправить такое неуважение? — Я готов исправлять это весь третий день в наших многочисленных днях. Словно растеряв с этими словами все запасы терпения, Чонгук утягивает Тэхёна в первый поцелуй, сразу жёстко проникая в его рот. В каждом движении ни намёка на способность остановиться, только заполняющее чувство неконтролируемого желания. В них столько открытых эмоций, накопленных за эти дни, столько откровенного признания, что в любую секунду это может переполнить обоих. Чонгук оглаживает оголённую шею и ключицы рукой, она с непривычки кажется твердой и горячей, проникающей не только под рубашку. Эти пальцы будто играют на терпении Тэхёна, щекочут его изнутри, подстёгивая поддаваться им навстречу. — Думал, я просто так оставлю то, как ты на меня смотрел весь вечер, — Чонгук издевательски медленно проводит пальцами по виску, вплетая их в зачесанные волосы. Ему безумно нравится, как открыто лицо Тэхёна, как выделяются его скулы, к ним он незамедлительно и припадает новым поцелуем. — Хочешь знать, как это ощущал я? Тэхён жмурит глаза, внутренне взрываясь от каждого прикосновения. Слишком много неконцентрируемого желания, все его чувства потоком бьют, годами сдерживаемые, они фонтанируют в нём с единственной целью — агрессивной волной смести всё вокруг. — Что ты чувствовал? — сглатывает. Чонгук неожиданно надавливает на него. Приподнимает полы пиджака, ощутимо оглаживая тазовые кости и ягодицы. Сминает их, наслаждаясь треском ткани, а когда Тэхеном рефлекторно поддаётся тазом вперед, вжимается в пах. — Вот это, — заговорщицки шепчет в губы, одним толчком заставляя весь воздух покинуть легкие. — Вот так ощущался твой взгляд. Скажи мне, что ты представлял? О чём может думать человек два часа, смотря на другого человека? Пальцы впиваются в плечики, Тэхён уже стоит на носочках, его лаковые туфли согнулись так, что наверняка там останутся заломы, но ему так плевать. Он заразился от Чонгука, его самоуверенность и энергия сейчас перетекает в него. — Я думал, как ты надевал эту рубашку после душа, — не уступая тоном, хрипит Тэхён. Тёмно-карие глаза кажутся Чонгуку пристанищем его скрытых грехов. — Как туго твои пальцы завязывали галстук, — тянет развязанную полоску вещи на себя, впиваясь в шею, на которой ярко пульсируют вены. — М-м, а ещё, что стол в конференц-зале мы выбрали неправильный, жаль, он скрывал так хорошо подобранные тобой брюки, — опускает руку на пах, надавливая на бугорок. — Блять, — рвано шепчет Чонгук, сильнее потеревшись о ладонь. Внезапно усилившиеся звуки из зала заставляют их отвлечься от взаимного созерцания. Кажется, кто-то уже перепил, и все шишки окончательно ушли в разнос. Это также и напомнило, что здесь их, вообще-то, могли застать в любой момент. — Я знаю одно место, где мы можем продолжить. — Я весь твой, — новая волна жара проходится по телу Кима от этих слов. Тэхён чувствует себя настоящим преступником и беглецом. Его пиджак оказался подлиннее, помогая скрывать всю радость новоприобретенных отношений, а вот Чонгуку приходится снять свой, завязав вокруг пояса. Многие люди в зале оказываются в худшем состоянии, пока парочка пробирается к выходу. Минуя все препятствия, Тэхён нетерпеливо выскальзывает из зала, ведя за руку Чонгука, и всё это разворачивается на глазах одного проницательного орлиного взгляда. Лифт едет медленно. Этажи сменяются медленно. Двери распахиваются невыносимо медленно. В какой-то момент они переходят на лёгкий бег, заливаясь смехом от переполняющего чувства окрыленности, их ботинки стучат по скользкому намытому полу, пока в коридорах они только одни. Тэхён птицей залетает в один из пустых залов, тянет Чонгука наверх по тёмной узкой лестнице, наконец, вваливаясь в комнату, встроенную под потолком. Она небольшая, выделенная красной подсветкой, в ней стоит мягкий диван и внушительный овальный стол со множеством кресел. Окна, выходящие на тот зал, из которого они зашли сюда, плотно закрыты тяжёлыми шторами. Тэхён мало что разглядывает, как только они оказываются одни, его вжимают в ближайшую поверхность, подхватывая под бедра. Крышу рвёт моментально, вместе с закрывшейся дверью. У Тэхёна нет сил терпеть это, ещё минута без чужого тела, и он взвоет от невозможности куда-то деть себя. Не хочется никаких разговоров, ничего, кроме треска одежды, яростных вздохов и прикосновений. У Чонгука взгляд с поволокой, поплывший и густой, он будто может задавить Тэхёна своей энергией. В красном неоновом свете это кажется ещё более нереальным и горячим. Чонгук переносит Кима на диван, укладывая на мягкую кожу. Он на секунду зависает, смотря на него: на волосы, разбросанные в беспорядке, на блестящую от небольших капель пота кожу, на пьяные от близости глаза. Доверие в них бьёт в грудь так сильно и больно, что Чонгук даже дышать перестает на какое-то мгновение, настолько его Тэхён сейчас красивый, особенный, только для него. Тэ сам тянется за новым поцелуем, его шикарные ноги скрещенные на пояснице Чона, сильнее давят, чтобы мужчина, наконец, дал ему насытиться властными прикосновениями. Мурашки бегут каждый раз от ощущения его тяжести сверху, от упирающегося в пах колена, от длинных пальцев, вовсю гуляющих по оголённой груди. Чонгук нежно припадает к соскам, сморщенным от неожиданного обдавшего их потока холодного воздуха, целует, облизывает по кругу, засасывая. Когда Тэхён стонет на грани с выдохом, Чонгук некотролируемо поддается пахом навстречу, врезаясь прямо в шов тёмных брюк, ещё и ещё, пока Тэхён сдавленно дышит, сжимая его плечи. — Возьми… в кармане, — с трудом выговаривает он, блестящим взглядом следя за Чонгуком. Чон готов утолять этот взгляд раз за разом, столько, сколько ему позволят. Переместив руки на ягодицы, огладив задние карманы брюк, он понимает, что там что-то есть. Ухмыляясь, достает пакетик смазки и презерватив. — А ты, я вижу, всё предвидел? Тэхён приподнимается ближе к брюнету, очерчивая линию его скул. — У тебя не было ни единого шанса уйти, — любовно выдыхает в припухшие губы. Ким их целовать бесконечно хочет. — Мне нужны только те шансы, в которых мы используем их, — показательно трясет пакетиками, вызывая новую волну смущения Тэхёна. На самом деле, это не так уж и страшно, Киму лишь слегка волнительно. Своим взглядом он старается говорить: «Я доверяю тебе», поцелуями оставляет свой след на чужих оголенных плечах, с упоением наблюдая, как двигаются чужие рельефные мышцы. Чонгук хорошо сложен, настолько, что от одного вида его пресса у Тэхёна катастрофически тянет в паху, внизу живота творится невероятное напряжение. Его касание к оголенным выпирающим тазовым костям сбивает сердечный ритм. Они дают это понять каждой клеточкой тела: сейчас и дальше только друг для друга, неким обещанием, скрепленным тихим невнятным шёпотом и порывистыми заглушенными стонами. Чонгук усыпает его бедра поцелуями, пока растягивает для себя, он видит, как изгибается Тэхён, находящийся уже на грани, почти без сил, как сильно выделяется предэякулят из члена, качающегося на животе от каждого его чувственного прикосновения к стенкам. Тэ изнемогает без него, болезненно шипит от желания, и Чон заполняет парня, освобождая от этого, смотря глаза в глаза. Большие кедровые зрачки в темноте совсем потерялись, выделяя только знакомое лицо. Чонгук чувствует телом, как тяжело вздымается чужая грудная клетка, спиной ощущает сильно впившиеся пальцы, сжимающиеся только сильнее от нарастающей амплитуды. — Ты как, мой хороший? — шепчет во взмокшие волосы, опаляя ушную раковину. Тэхён мычит, тычется ему носом в скулу, и когда Чонгук поворачивается, целует так целомудренно и кротко, вопреки сильному темпу, что член внутри твердеет только сильнее, хотя, казалось, куда уж больше. В груди разливается сладкая патока, Чонгук делает особо ощутимый толчок, уткнувшись в простату и так остаётся неподвижным, пока Тэхён, сбившись на выдохе, стонет ему в разорванный поцелуй, хрипло и низко. Хочется доводить себя до физического изнеможения, вечно пересчитывать рёбра, целовать кожу, видеть, как изгибаются под ним, извиваются в неоновом красном свете, лишь бы слышать Тэхёна, заполняющего всё сознание, без единой адекватной мысли. Чонгук сильнее стискивает край дивана, прогибая его ещё больше, когда интенсивность толчков возрастает до пика, а Тэ самостоятельно подмахивает бёдрами. До распаленного Чонгука долетают шлепки их кожи, особенно громкие в ночной пустой тишине. Тэхён тянется помочь себе, запрокинув голову, и когда рука Чона накрывает его, надрачивая в такт, на грани экстаза стонет, отпуская себя. Как же он шикарен в этот момент, настолько, что Чонгук не может не поцеловать его ещё раз в подбородок, в длинную шею, в грудь, везде, где дотянется. От давления он чувствует накрывающую его мощную волну, и сам кончает, сделав ещё несколько толчков. Устало опустившись на Тэхёна, Чонгук прикрывает глаза. А ведь здесь могут обсуждать важные вопросы компании, даже его отец, мысленно вспоминает он. Тэ лениво перебирает его отросшие пряди, то вынимая пальцы, то поглаживая волосы вновь. В горле неимоверно сухо, как и в выжженном сознании. — Почему ты снял пирсинг? — голос срывается, уходя в шепот. — Только на сегодняшний вечер. Этого требует официальный тон конференции. Тэхён недолго молчит, пока Чонгук слушает его размеренный ритм сердца. Успокаивается. — В следующий раз никаких замазанных татуировок и «официальных тонов», — глухо говорит Тэхён под слабую улыбку Чонгука. — Я хочу прикоснуться к нему, попробовать тебя на вкус. — Существует много способов попробовать меня на вкус, — не удерживается Чонгук, на что Тэхён лениво закатывает глаза. — Я рад, что тем вечером мы встретились в лифте, Чон, — тихо шепчет в макушку, смотря в белый потолок. Так спокойно, как сейчас, Тэ не было никогда. Чонгук сильнее стискивает его талию, целуя в плечо. — Я рад, что облил тебя кофе. — Это было немного лишним. Оба улыбаются, наслаждаясь объятиями друг друга, пока тела не остывают от страсти, и воздух не становится слишком холодным. Чонгук находит сухие салфетки на столе, вытирает их с Тэхёном, и они оба стараются собрать себя заново, чтобы предстать в нормальном виде. Неизбежно мятые брюки и рубашки оказываются в приемлемом состоянии на взгляд Чонгука, и просто в ужасном для Кима. Когда Тэхён достает телефон, то с хмурым видом видит девять пропущенных и десятки сообщений, все от Ёнга. — Пойдем, отвезу тебя домой. — Погоди, — Тэхён выглядит озадаченным. Под вопросительный взгляд Чонгука, мол «да кто там может быть в такое время?», он отвечает на входящий, стараясь придать голосу непринужденный вид. — Алло? — Ким, мать его, Тэхён, где тебя черти носят? — раздается громкое шипение, отчего Тэ морщится, отстраняя телефон. — Я был занят, что-то случилось Ёнг? — Тебя нет сорок минут, почти половину этого времени я пытался достучаться до тебя, грёбаный лучший сотрудник. — Конференция разве не закончилась, — Тэхён смотрит на время, давно отсчитавшее положенный период. — Я собираюсь ехать домой. — Зайди ко мне в кабинет. Это срочно, красный знак, ещё раз: красный! — Ёнг практически срывается в конце, не давая и слова вставить. Раздражение тут же охватывает Тэхёна, раскатываясь до дрожи в пальцах. Почему это он должен тут оставаться ещё незнамо на сколько по прихоти Ёнга, и ему даже не могут сказать, зачем? Трубку вешают, и Тэ думает, что сейчас взорвётся, ибо ноги нестерпимо ломит, он сегодня адски устал всё это организовывать с самого утра, сидеть и выступать на мероприятии, а ещё Чонгук… Который подходит сзади, обнимая за талию и положив голову на плечо. — Что случилось? — Ёнг вызывает к себе. Даже толком не объяснил, что ему нужно, — вздыхает Тэхён, накрывая обвившие его руки своими. Чонгук недовольно морщится, решая расслабить своего мужчину. Прекрасно видит, как напряжен весь Ким, поэтому целует в уголок скулы, ласково бормоча. — Может, тебе просто послать его нахуй? Уже начало одиннадцатого, перебьётся. Тэхён не может сдержать ответной дьявольской улыбки, но все равно понимает, что придется заглянуть к начальнику перед уходом. Даже без его вызова он собирался сказать пару ласковых на прощание и красиво закрыть дверь. В своём решении Тэхён всё ещё не был уверен, но что-то подсказывает, что перед вновь недовольным лицом Квона сделать это будет проще. — Может, он решил выдать тебе премию? — пытается его подбодрить Чонгук, пока они вместе приводят себя в порядок в туалете. У Тэхёна почти получилось пригладить свои волосы, но вот костюм безбожно потерял свой первозданный вид, выглядя таким же помятым, как и его хозяин. Чертыхаясь, Ким в сотый раз разглаживает неподдающиеся складки пиджака. А на что, спрашивается, он надеялся? — Он скорее себе её выдаст. Чонгук негласно идёт за ним вслед до самого кабинета. Тэхёна не волнует, что их могут увидеть вместе, или что они попали на камеры во время своих пробежек. Ему, откровенно говоря, плевать. Сегодня они положили начало чему-то новому, а сейчас Тэхён собирается закрепить это, позаботившись о собственном ментальном здоровье. — Я подожду здесь. Будет доставать, подай сигнал. — Спасибо, я справлюсь, — тепло улыбается Тэхён, смотря в такие же блестящие глаза, как у него. Чонгук не скрывает, что с нежеланием отпускает его руку, и когда они больше не касаются кожа к коже, Киму становится холодно. Пока он шагает по коридору к кабинету, внутри всё звенит и подрагивает. До сих пор с трудом верится, что они с Чонгуком вроде как вместе. Они ещё обязательно обсудят это, когда отдохнут от тяжелого дня, а пока нужно вытерпеть последнее испытание. Тэхён всеми силами старается скинуть с себя оболочку влюбленного идиота, которым он сейчас кажется самому себе, и настроиться на рабочий лад. Не получается. Плюнув, он уже было тянется к ручке двери, но тут из неё, как ошпаренный, вылетает Квон Ёнг. Его привычно недовольное лицо искажено подобием страха, из-за чего у Тэхёна зарождается неприятные мысли. — Ким-хубэ, наконец-то вы здесь, — тянет мужчина, повиснув на плечах подчиненного. — Быстрее, быстрее, Ким-хубэ, удачи вам, в добрый путь. Тэхёна беспардонно проталкивают в кабинет, захлопывая за ним дверь. Особо не успев сообразить, Тэ недовольно переводит взгляд к креслу, где обычно сидит Ёнг, но застывает. Холодок проходится по его телу, и кажется, он становится не живее искусственных растений в этом кабинете. Перед ним Чон Тхуан, владелец SG Holding и отец Чонгука собственной персоной. Мужчина выглядит спокойным и даже умиротворенным, на столе рядом стоит прозрачная чашка слишком насыщенного чёрного чая. Тэхён как в забвении наблюдает за танцем чаинок, ведомых поворотами ложки широкой руки. Он не решается заглянуть в глаза этому человеку. В понимании Тэхёна люди, способные годами удерживать группы компаний, управляя ими в разных точках страны, сродни императорам, унаследовавшим свою власть от Бога. — Здравствуй, Ким-Хубэ, — Тхуан наклоняет голову, и Тэ поспешно делает поклон в ответ. — Рад нашему знакомству. — Добрый вечер, господин Чон Тхуан. Я так же рад нашей встрече, — Тэхён не знает куда себя деть, ему кажется, что на его лице слишком отчетливо написано его волнение и нежелание находиться здесь. Для такого проницательного человека, как Тхуан, это не стоит труда считать. Мужчина прекращает мешать чай, сделав глоток, который вовсе, по его взгляду, не приносит ему удовольствия. Он смотрит на Тэхёна, как на мышку перед мышеловкой, не понимая, почему она сама туда не прыгнет. Когда Ким невольно встречается с этими глазами, такими же черными, как у Чонгука, ему кажется, что его хотят согнуть одним порывом грозового ветра. Сейчас ему неимоверно хочется снова увидеть тепло других таких глаз. — Что же вы стоите, Ким-хубэ, присаживайтесь, — пригласительно указывает рукой на стул, где уже и для Тэхёна приготовлен чай. Тэ на деревянных ногах садится, противно скрипнув ножками, а отпив чай, не удерживается, слегка сморщив нос. — Холодный, — понимающе кивает Тхуан, сверля его взглядом. — За то время, пока я вас ждал, я успел выпить пять таких чашек. Должно быть, вы были действительно заняты. Да, трахался с вашим сыном, стреляет в голове Тэхёна, однако в такой ситуации ему не может быть смешно. У Кима совсем нет моральных сил, чтобы терпеть ещё и этот разговор. Усталость накрывает его с головой, и единственное, о чём он мечтает, это упасть на матрас и спать бесконечно долго. В более ясном сознании он бы понял, что чего-то подобного стоило ожидать, а такие люди, как Чон Тхуан высасывают последние жизненные силы без остатка. Тэхёну лишь хочется сказать: «Ближе к делу», потому что он тут, вроде как, увольняться собирался, а не вести переговоры с отцом его парня. — Я вижу вашу усталость, Ким-хубэ, поэтому не стану вас долго задерживать. Вас же ждут? — в голосе звучат едва заметные издевательские нотки, на которые Тэхён и бровью не ведет. Это был риторический вопрос. — Во-первых, я очень впечатлен вашим выступлением сегодня. Из докладов Ёнга я понял, что это ваша заслуга, и вашего отдела, что наша компания успешно закрепилась на рынке, как надежный и серьезный игрок. Тэхён кивает, продолжая ожидать сути дела. Он пока не хочет как-либо вступать в разговор, потому что истинные цели Тхуана скрыты, хотя довольно очевидные предположения напрашиваются сами собой. — И я здесь, чтобы поговорить о вашей карьере. Понимаете, такие специалисты, как вы, один на тысячу, а сейчас мы как раз выходим на Китай. Из всех сотрудников, я бы хотел, чтобы именно вы занялись главным офисом в Пекине и стали главой коммуникационного отдела. Ваша зарплата, естественно, будет увеличена, расходы на проживание и перелет, всё будет покрыто нами. Пальцы под столом с силой впиваются в бедра, а мозг проясняется. Единственную отчетливую эмоцию, которую Тэхён чувствует в себе, это неприязнь. — Я очень благодарен вам, господин Чон, для любого сотрудника это честь. Моё мнение по этому вопросу таково, что есть люди, гораздо более достойные на эту должность, чем я, кроме того, сомневаюсь, что на китайском рынке их совсем не найдется. Я бы хотел остаться в Корее, потому что это — мой дом, и меня многое с ним связывает. Тхуан никак не выдает своего недовольства. Тэ готов поспорить, что ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он произносил. — Так уж и многое? Тэхён устал от наводящих вопросов, он решает быстро и болезненно сорвать пластырь. — Господин Чон Тхуан, при всем уважении, я не понимаю цели нашего разговора. Я дал вам однозначный ответ, кроме того, такими делами не занимаются главы компаний, — Тэхён сглатывает от усилившегося напора во взгляде. — Ведь просто HR мог предложить мне… — Хорошо, Ким-хубэ, — раздраженно вздохнув, Тхуан грузно поднимается и выходит из-за стола, что совсем не внушает уверенности в Тэхёна. — Давайте поговорим не как начальник с подчиненным, а как молодой парень и волнующийся отец. Ким почти что закатывает глаза, потому что да, именно этого он и ожидал. Когда Тхуан признал цель своего визита, ему даже будто на физическом уровне стало легче, по телу разлилась мощный приток энергии, потому что работа, за которую Тэхён не намерен держаться, того не стоит, а вот Чонгук определенно. — Исходя из той информации, что я имею, вас и моего сына что-то связывает? Даже по его тону стало понятно, насколько ему неприятно говорить об этом. Тэхён позволяет себе усмехнуться. Перед ним больше не грозный начальник, а ревнивый и предвзятый отец, который, по видимому, так и не смирился, что у его взрослого сына есть своя жизнь. — Пару минут назад вы говорили, какой я хороший сотрудник и надёжный человек, господин Чон, а сейчас с такой неприязнью высказываетесь о наших отношениях. Тэхён нарочно идёт ва-банк, чтобы показать, что он занимает здесь не самое последнее место. Да, возможно их отношения ещё совсем не крепки, им нужно будет поговорить и всё прояснить друг для друга, но… — Позвольте сделать небольшой вывод, — Тэхён смотрит прямо на мужчину, который возвышается сейчас над ним. — Вы говорите об этом так, словно ничего не знаете, соответственно, Чонгук не счёл важным поделиться подробностями с вами. Вам не кажется, что он уже взрослый человек, чтобы самому решать, как строить свою жизнь? — С чего ты взял, что он не поделился со мной только потому, что не хотел? — резко переходит на формальный тон мужчина. — Ты доподлинно не знаешь о наших отношениях, так может, он просто не счёл важным рассказать мне о чём-то столь незначительном? Как думаешь, Тэхён, насколько ему нужен мальчишка, с которым он возится чуть больше пары месяцев? В груди неприятно кольнуло, Тэ стискивает зубы. Он не должен в этом сомневаться, иначе он не выстоит здесь. Только не сейчас. Его прямыми словами унизили, назвав балластом и, видимо, временной забавой, но он должен помнить о том, что этот человек с ним играет, манипулирует им. У Чон Тхуана есть своя цель, который он стремится добиться, и Тэхён ему этого не позволит. — Я знаю, что разговариваю с вами первый раз в жизни, — в голосе сталь. — И также я понял, что вы мало участвуете в жизни своего сына ещё и против наших отношений. Давайте поговорим, как взрослые люди. У Чонгука своя жизнь, свой бизнес, свои друзья и коллеги. Он сам говорил, что не собирается становится частью вашей будущей компании, а вы всё не можете смириться с этим, вставляя ему палки в колеса. Для вас настолько важнее видеть сына наследником, нежели счастливым человеком? За весь разговор, кажется, впервые на лице Тхуана отображается что-то наподобие сожаления, но это больше походит на мимолетный ветер. В следующее мгновение Тэхёна с силой подбрасывает в кресле, которое немного дергается от вцепившихся в ручки рук мужчины. Сердце пропускает пару ударов от неожиданности, Ким большими глазами смотрит в лицо напротив, едва ли не искаженное яростью. — Я терпел твои неуважительные высказывания в мою сторону, но ты позволил перейти себе на личности и делать какие-то выводы от лица моего сына в мою сторону, — Тхуан всматривается в молодое растерянное лицо, в поджатые пухлые губы и расширившиеся глаза. Ему нужно лишь добить мальчишку, чтобы тот сдался. — Скажи мне, Тэхён, знаешь ли ты, как в действительности Чонгук тогда оказался в нашем офисе ночью и почему удирал от охраны? В голове мелькают картинки, как они впервые столкнулись в лифте, кажется, что уже так давно. Довольный произведенным эффектом замешательства, Тхуан собирается уже что-то сказать, как всю напряженную атмосферу рушит один громкий твердый голос. — Руки от него убрал. Тхуан и Тэ застывают, медленно повернувшись в сторону входной двери, на пороге которой стоит разъярённый Чонгук. Сейчас он выглядит настолько устрашающе, что Тэхёну не хотелось бы стать предметом его агрессии. Кулаки сильнее сжимаются, потому как Чон Тхуан не спешит отпускать кресло. — Мне повторить или сразу перейти к делу? Тхуан фыркает, отступив от Тэхёна и дав ему возможность нормально выдохнуть. Им всем нужна короткая заминка, за которую Тэ успевает нормально сесть, а Чонгук подойти к нему рядом, успокаивающе погладив по шее сзади. — Отвечая на ваш вопрос, — неожиданно подает голос Ким. — Да, я знаю. Тхуан, не сдерживая своего удивления, оборачивается к ним, смотря на довольного Тэхёна и всё ещё раздраженного Чонгука. Тот с него глаз не спускает, холодом своим кроет. — Он рассказал мне всё, так что вы вряд ли сможете воспользоваться своим «козырем» и внушить мне, с каким «плохим» человеком я связался. В тот день, когда Чонгук решился рассказать историю Тэхёну, он уже доверился ему больше, чем кому-либо. Тхуан так и не смог смириться, что его второй сын отказался следовать проложенному пути и корейским традициям, а выбрал строить свою жизнь по своим правилам. Он не терял надежды, что Чонгук образумится, снимет пирсинг, забудет о мотоциклах и своём небольшом бизнесе, а возьмется помогать Намджуну в управлении холдинга. Но время шло, Чонгук не закончил университет, вложился в акции, собрал накопления и поехал в Тайланд, где не только нашел свою нишу в виде поставки и перепродажи спортивных мотоциклов, но ещё и в точности убедился в своей ориентации. Для Чон Тхуана по отдельности это было неприемлемо, а все вместе неподъемно тяжело. Ему стало казаться, что Чонгук одним своим существованием способен разрушить не только свою жизнь, но и всю их семью, ведь куда бы он не следовал, рядом всегда были репортеры и пресса. Он стал отгораживаться от сына, в какой-то момент совсем потеряв его с радаров, думая, что Чонгук, почувствовав нужду, сам придет обратно. Но Чонгук не пришёл, а через пару лет отец узнал, что его бизнес шел в гору, а у Чона хорошая машина и неплохая квартира в центре Сеула. Тогда, разозлившись уже в край, Тхуан подкупил юриста, который отобрал документы Чонгука на владение бизнесом, все бумаги и свидетельства, передав Тхуану. Тогда-то отношения между ними окончательно разрушились. Чонгук, ведомый яростью и гордостью, отказался приходить к отцу, а Тхуан просто не отдавал бумаги, из-за чего дела на время встали стопом. В тот вечер, когда Тэхён возвращался к себе в кабинет, Чонгук вовсе не украл жвачку, а вернее, не только её. Он смог, благодаря помощи Намджуна, вычислить, в каких ящиках отец держит документы и почти беспрепятственно забрал их. Намджун пропустил его внутрь, личность Чонгука тогда ещё не была раскрыта обычным работникам, поэтому он почти что испарился, а вот для того, чтобы компании не был нанесен репутационный ущерб, Тхуану пришлось лично прикрыть его, сославшись на глупость школьников. — Мне просто интересно, господин Чон, что вы собирались мне сказать? — закинув ногу на ногу, говорит Тэхён. — Что Чонгук меня использовал, чтобы добраться до документов, хотя они уже были у него? Что таким образом мог больше находится в офисе и узнать, где они? Тхуан ничего не говорил. Смотрел на них обоих тёмным нечитаемым взглядом, словно не видя, будто перед ним была пустота. Тэхён и Чонгук в душе оцепенели. Им могло казаться в какое-то время, что они победили, но оба понимали, что такой человек может их уничтожить, если захочет. Рука Тхуана опустилась, послышался тяжкий вздох. — Вы стóите друг друга, — безэмоционально произнес он, опускаясь в свое кресло. — Что ж, Чонгук, если таков твой выбор, я больше не буду вас задерживать. Мне надоела эта пустая борьба, высасывающая наши силы. Чонгук неверующе смотрит на него. Нет, он не думает, что его так просто оставят в покое, но то, что сейчас ему сказал отец, уже большой прогресс для их семьи. Когда они с Тэхёном хотят покинуть кабинет, голос Тхуана летит в догонку. — Чувства могут казаться яркими и всепоглощающими, Чонгук, но в конечном итоге, ты останешься только с собой. Один. И с тем, чего ты сам добился в этой жизни. Чонгук оборачивается, хмуро смотря на мужчину, который для него совсем не владелец компаний, не фигура для папараций, а человек, которого он когда-то знал лучше всего, а теперь не хочет знать совсем. Единственное, что он делал в последние годы, это стремился разрушить его жизнь. — Я добился того, что мои близкие люди уважают меня не только за мои деньги. Будь счастлив, отец. Он первым выходит, потеряв всё желание оставаться в кабинете, пока Тэхён так же смотрит на Тхуана в последний раз. — Передайте Ёнгу, что я увольняюсь. Они уходят, сцепив руки в замок, счастливые и свободные, пока на последних этажах пьяная молодёжь празднует окончание своей стажировки, запуская самолетики из окон в честь их названного коллеги.***
Солнечный зайчик резко бьёт в глаза, заставляя почувствовать себя ослепленным. Тэхён недовольно жмурится, растирая веки, под ними нестерпимо рябит красно-чёрными пятнами. Он кое-как приоткрывает один глаз, наблюдая размыленную комнату, засвеченную белыми лучами солнца. Это один из немногих дней, который будет их не хлопками дождя по окнам, а приятной погодой, что Тэхён не собирается упускать. Будильник показывает начало десятого, и Ким не будет врать, как ему жаль, что он так разоспался. Последние несколько месяцев своего увольнения-отпуска он был самым довольным человеком на земле, вкушающим прелести сеульской жары и ленивого отдыха на кровати. Тэ практически забыл, что такое утреннее безмолвие, так как всегда открывая окна, уже заставал кипящую жизнь столицы. Квартира Чонгука была дальше его собственной от центра, но со временем стало даже понятно, почему. Напряжённость, царившая в городах-мегаполисах, высасывала из людей силы, так, как она делала до этого с Тэхёном. Здесь, в спальном районе, жизнь более-менее пришла в устаканенное русло, сюда не долетает музыка вечно неспящего Гангнама и переполненного Мёндона. Летом Тэхён предпочитал спокойно проводить время, читая статьи в своё удовольствие, смотря разные ток-шоу и выбираясь куда-нибудь с Чонгуком по вечерам. Их свидания всегда были необычными, если за них отвечал Чон. Однажды он затащил Тэхёна в музей Кимчикан, полностью посвящённый тысячелетней истории капусты, зато Ким таскал его по паркам и любил снимать видео. Вообще Тэ понял, что со времен учёбы он всегда косвенно касался своего занятия, всего лишь управляя людьми, которые делали рекламу в их офисе. По природе неспособный долго сидеть без дела, он стал находить небольшие проекты, на которые требовался сценарист или продюсер для роликов, чем и подрабатывал время от времени. Чонгук ворчал, но не сильно, чаще просто утыкаясь носом в живот, щекотя своим дыханием, из-за чего его парень просто не мог долго сидеть, дабы не уделить время партнеру. Тхуан их больше не беспокоил, а Намджун, с которым Тэхён познакомился позже, оказался вполне приятным парнем, только слишком серьёзным. Чонгук тогда подколол его, что примерно так же он видел сначала Тэхёна, на что тот не обиделся. Наверно, Чон был прав, и отпустив себя, Ким стал более раскрепощённым и свободным. Не зацикливался только на работе, под инициативу Чонгука стал ходить в кино, даже купил подписку на Netflix. Тэхён любил и очень сильно. С каждым новым закатом, проведённым вместе, с каждой поездкой на мотоцикле до побережья, с прогулками около реки Хан и съеденными фруктами в стекле. Он стал спать лучше, заменил покупную еду на домашнюю, хотя всё ещё иногда сжигал сковородки Чонгука. Смотрел потом на него виноватым взглядом, но оттого, как смешно дулся на него парень, показывая из раза в раз, как нужно жарить, больше смеялся и мазал нос того в соевой пасте. Потом эту пасту слизывал, переходя на губы, а Чонгуку было всё равно, что их поцелуй отдает бобами. С Тэхёном любые поцелуи были вкусными. Встав с кровати, ещё раз исподтишка взглянув на спящего, как убитого, Чонгука, Тэхён отправляется в ванную на утренние процедуры. На кухне он чувствовал себя почти как дома, хотя и переехал только месяц назад. Решив не изобретать что-то новое, и не травмировать Чона своими кулинарными шедеврами, Ким жарит простую яичницу и собирает из листьев салата, хлеба и ветчины своеобразный бутерброд. Прежде чем пойти будить парня, он бросает взгляд на столешницу, на которой с недавних пор лежит хурма, которую они вместе собрали, когда ездили в пригород Сеула. Она ещё неспелая, потому как сезон сбора предстоит только осенью. В этом году она удивительно красиво и раскидисто цвела.