Не надо привыкать

      — Юля? — Вика потрясла подругу за плечо, только после этого она повернулась, словно отходя от транса. — Ты меня слышишь?       Юля шумно выдохнула, отгоняя от себя мысли, известные только ей. Сморщенный лоб и сжатые губы — свидетельствовали об определенном напряжении. Самойлова махнула головой и присела на подоконник, подсовывая руки под свои ноги. Её голова тут же опустилась.       — Видимо, не слышишь, — Кузнецова улыбнулась с какой-то обреченностью и облокотилась на стену возле окна.       — Я очень устала, — Юля наконец-то подняла голову и вымучено улыбнулась. — В последнее время я всё чаще думаю про предателя.       — Да я думаю, про него сейчас все думают.       — Вик, — Юля соскочила с окна и приблизилась к Кузнецовой, — давай только между нами, — девушка заговорила тише, — мне почему-то кажется, что предатель это…       — Красоткам привет! — Юлю перебил Максим, находящийся явно в хорошем настроении.       Самойлова просто замерла на месте, не в силах сказать и слова. Вика в очередной раз поразилась умению Морозова младшего моментально забывать о своих промахах и «косяках», либо его умению играть на публику. В любом случае, порой (почти всегда) Максим Морозов олицетворял собой фразу «наглость — второе счастье». И, кажется, в этой школе почти все придерживались этого принципа.       Кузнецова, выросшая в другой среде, где не было богатых родителей и поездок за границу каждые выходные, должна была раньше всех понять эту негласную истину и вцепиться в нее зубами. Но не выходило. Каждый раз, когда она «наглела», совесть буквально съедала заживо.       Она с изумлением оглядела друга.       — Максим, — Вика метнула взгляд на подругу, — у тебя всё нормально?       — Более чем, — с этими словами Морозов прижал к себе Юлю и широко улыбнулся, — я вас по всей школе искал.       — Морозов! — грубо проговорила Юля и оттолкнула от себя парня. — Ты в край охренел?       Блондинка яростно покинула друзей, испепеляя всех на свое пути. Вика всё еще была в шоке, глядя на не менее удивленного друга. Максим потер переносицу и сжал руки на груди, вперив взгляд в спину Юли.       — Что это с ней? — Максим растерянно рассмеялся.       Вика стояла с выпученными глазами. «Неужели ты думал, что Юля простит тебя, просто обними ты её?!» — пронеслось в голове девушки, но сказала она совсем другое:       — Макс, — начала Кузнецова, — вы расстались.       Морозов перевел свой взгляд на стену, глаза его были пустыми. Затем он посмотрел на Вику так, словно она только что неудачно пошутила. А после — его взгляд переменился. Максим повел головой в разные стороны и откашлялся.       — Да, — наконец начал Максим, — это была моя не самая удачная шутка.       — У тебя таких — по пальцем пересчитать можно, — съязвила Вика и покинула растерянного друга.       Но девушке стало не по себе от «шутки» Максима. Она несколько раз обернулась на друга, прежде чем врезалась в кого-то.       — Женя, — Вика наигранно улыбнулась, — рада тебя видеть.       Каждый раз, когда она грубила Савельевой, Кузнецова чувствовала, что идет по лезвию ножа. Это не поддавалось никакой логике, этому не было никаких доказательств. Она читала в глазах белокурой Жени опасность. Её раздражало присутствие блондинки, а её излишний интерес к Авдееву, лишь подкрепляло ощущение «что-то здесь не так».       — Не стоит иронизировать, — словно прочитав мысли Кузнецовой, отозвалась Савельева. В её глазах снова зажегся тот огонек.       — А то что? — Вика почти рассмеялась. — Расплачешься перед Андреем, и он меня отругает?       Женя широко улыбнулась и вплотную приблизилась к Кузнецовой. Тело Вики словно ударило током. Мозг так и кричал: «что-то не так. Опасно. Опасно».       — А то в следующий раз Вадим Юрьевич может не оказаться рядом.       Женя отодвинулась и заняла свое прежнее положение. Девушка похлопала глазками, состроив самую умилительную гримасу.       Её внешность, мягкий тон, добрый настрой в отношении всех в этой школе — не совпадали с ощущением опасности, которое она излучало. И только Вика почему-то это видела, в прочем, добрый настрой Жени только на нее и не распространялся.       — Это что ещё значит? — улыбка окончательно пропала с лица Кузнецовой.       — Ты о чём? — Женя в очередной раз мило улыбнулась.       — Ты мне угрожаешь?       Очередной безвинный хлопок глаз, и гнев окутал Вику с ног до головы.       — Какая же ты дрянь! — прорывала почти брюнетка и схватила за предплечье свою одноклассницу.       — Вик! — раздался голос Андрея.       Кузнецова ослабила хватку и выдохнула, сложив руки на груди. Савельева тут же прижалась к Авдееву, поглаживая свою «раненную» руку.       — Всё в порядке? — тихо спросил Андрей Женю и немного отодвинул её, приближаясь к Кузнецовой. — Ты в своем уме?       — Андрей, — начала Вика.       — Андрей, всё нормально, — Женя снова обаятельно улыбнулась и прикоснулась к плечу парня, — проводишь меня в комнату?       Андрей бросил последний взгляд на Вику и удалился. В какой-то момент брюнетке начало казаться, что принеси она письменные доказательства, с подкрепленными видеоматериалами, которые доказывали виновность Жени хоть в чем-то, ей бы не поверили.       Не могла она просто так появиться и из всех парней школы заинтересоваться именно Андреем. Не могла.       — Дрянь, — тихо проговорила брюнетка. ***       Ворота сегодня показались Вадиму слишком тяжелыми. Поддались с трудом. В горле першило, а грудная клетка, кажется, рвалась на части.       Уваров не болел. А в больнице, в качестве больного, был лишь раз — после аварии. Все эти дни мужчина отчаянно прислушивался к своему телу. Больные суставы, отдышка, повышенное давление, головная боль, острая боль в животе — испытывать подобное было слишком непривычно. Хуже становилось от осознания, что это всё навалилось разом.       Система дала сбой?       Казалось, что Уваров страдает всеми болезнями сразу. Боль в суставах и отдышку он ещё мог списать на переутомление и тяжелый физический труд. Но даже это было не характерно для его организма. Даже если отбросить мысль о том, что это просто невозможно, откуда взялась невралгия? То, что это была именно она, Уваров не сомневался.       Мужчина, задыхаясь, брёл в сторону главного входа, в голове прокручивая все возможные варианты. Он пытался вспомнить медицинские документы, случаи из реальной жизни, живые образы из компании «Ingrid», это точно было связано с ней. Но ничего подобного он не встречал за все годы сотрудничества. Уваров не мог что-то не знать, он был доверенным лицом. Его не обманули бы. Так ведь?       — Вадим, через пятнадцать минут собираемся внизу, — сказал проходящий мимо Раевский. Вадим согнулся пополам, стараясь отдышаться.       — Да, — еле выговаривая, сказал Уваров, — мне только в душ, — мужчина откашлялся, — в душ надо…       Но в груди снова не ровно пробило сердце, словно этим действием демонстрируя, что даже до комнаты Уваров на дойдет.       — А что это с вами? — Раевский снял с плеча доски и уставился на Уварова. — У вас астма? Чего ж бегаете тогда?       — Нет, — Вадим наконец-то выпрямился, — я здоров, абсолютно здоров.       «Ой ли!» — пронеслось в голове Вадима. Тяжелее всего было от своих сомнений. Одно дело говорить всем вокруг, что он здоров, совсем другое — убеждать в этом самого себя.       И всё же с этими словами Уваров направился в школу, игнорируя мысли о внезапно свалившихся на него болезней, под пристальным взглядом майора.       Путь до комнаты оказался непривычно долгим и мучительным. Уваров добрался до ванной комнаты и умылся ледяной водой, пару секунд он так и стоял, уперевшись руками в раковину, которая сейчас казалась спасительной, без нее Вадим уже бы рухнул. После нескольких глубоких и жадных глотков воздуха боль отступила, словно организм наконец-то вспомнил, что вообще-то Уваров молодой спортсмен с идеальным иммунитетов.       Вадим наконец-то отодвинулся от раковины, выключив воду. Руки слегка подрагивали, но Уваров обратил внимание совсем на другое — сустав на левой кисти сейчас казался надутым. Указательный палец словно немного сместился, а место это жгло изнутри. Вадиму даже не нужно было с отличием заканчивать институт и несколько лет работать в медицинской компании, чтобы наверняка понять, что это такое.       Внезапный и очень явный артрит снова сбил его с толку.       Но опускать руки и молча ждать непонятно чего точно было нельзя. Он профессионал, у него есть задание. Он обязательно что-то придумает, как только выйдет за оцепление. И эти мысли успокоили бы Уварова, если бы не гадкое ощущение, засевшее внутри, которое сидело в нем с того самого первого дня, когда он обнаружил, с каким трудом ему даются обычные пробежки в лесу. Вадим вышел из ванной и тут же покинул комнату, у него есть задача. Задачу нужно выполнить, а там уж он точно разберется, как и всегда. Сейчас его точно не остановит болезнь, которая попросту невозможна, его не задержит школьница или кто-то из руководства школы. Правда болезнь уже внесла смуту в его привычную жизнь, а Вика стала как-то непростительно близка.       — Наблюдение натуралиста, — проговорил Уваров, спускаясь со второго этажа. Самое логичное сейчас — это не впадать в панику и просто делать то, что должен. Но пройти мимо бывшего ученика он так и не смог, — раз Павленко жив, значит наша общая знакомая всё ещё не обернулась призраком.       Рома боязливо осмотрелся по сторонам. Что-что, а трусость всегда выводила Уварова из себя. Не своя. Сам Вадим никогда с подобным чувством не сталкивался.       Рома — живое воплощение того, что Уваров так презирал. Он мог простить борьбу за «верные» идеалы Полякова и прочих школьников, которые так подпортили им работу, но понять предательство и трусость, такую явную слабость, не удавалось. Но Уваров и не сильно старался.       — Не кричите! — Рома сказал бы это уверено, если бы его глаза не выражали сейчас вселенский страх, а голос на дрожал.       — Ты снова боишься? — Уварова подошел к Павленко и стал говорить тише, узнают ли друзья про Рому или нет, ему было по большому счету плевать, свою задачу он уже выполнил, и стал попросту бесполезен.       Лицо школьника подрагивало. Уваров широко улыбнулся.       — Хотя о чём это я, — продолжил Уваров, — когда ты не боялся. И своих друзей подвел, и нас — лучше бы тебе было страшно быть таким ничтожеством.       На секунду в глазах Павленко промелькнула злость и… уверенность. Но эти чувства тут же улетучились, стоило Вадим слегка заинтересовано наклонить голову. Страх и ужас — всё, что было в глазах школьника.       — Рома, всё в порядке? — с противоположной лестницы спустилась Ольшанская.       Павленко хотел что-то ответить, но вместо этого продолжал слегка дрожать и испепелять Вадима взглядом. Кажется, от прибавления ещё одного человека со стороны «Ingrid» не внушало ему чувства безопасности.       — А я как раз спрашивал Рому, почему он дежурство по кухне прогуливает, — Вадим ещё раз насмешливо оглядел школьника и, кажется, совсем потерял к нему интерес, вглядываясь в лицо Анны, — не хорошо ведь?       — Д-да, — отозвался Рома, — извините, я уже иду.       Ольшанская проследила за удаляющимся Павленко и только после этого заговорила.       — Зачем ты продолжаешь его терроризировать?       — Да сдался мне ваш Павленко, — Вадим внимательно вгляделся в воительное лицо учительницы начальных классов, — а ты чего это так осмелела? Или думаешь, раз на болеешь, страшиться нечего?       — Просто знай, что я тебе не верю, — резко сказала Анна, — ты можешь говорить о пути исправления, но я тебя знаю. Такие не меняются. И я наблюдаю за каждым твоим шагом.       — Ты не первая, кто мне это говорит, — Уваров засунул руки в карманы спортивной кофты и улыбнулся, — но мне скрывать нечего. Я чист.       Вадим продолжал улыбаться, но его сбил заинтересованный и даже какой-то смятенный взгляд Ольшанской.       — Уже начала наблюдать? — отшутился Вадим и уже хотел идти в подземелье, но Анна нахмурилась, тем самым заинтересовав Уварова.       — Ты седой, — её голос прозвучал отстраненно, взгляд оставался таким же изучающим.       Уваров непроизвольно дотронулся до головы, словно мог ощутить седину своими дрожащими пальцами.       — Старею, — Вадим искусственно улыбнулся, стараясь скрыть новый наплыв тревоги.       Мужчина отсалютовал Анне и наконец-то приблизился к двери библиотеки, скрываясь за ней. ***       Погода к вечеру стремительно изменилась. Откуда-то подул холодный совершенно не летний ветер. И хотя за окном стоял конец мая, погода не походила и на раннюю весну.       Всё свидетельствовала о скором, надвигающимся дожде. Верхушки деревьев всё стремились переломиться под напором стихии, но этого не происходило, Вика загипнотизировано смотрела на них с крыльца школы.       Двери остались открытыми ещё с самого утра, и от порывов ветра слабо подрагивали. Именно чтобы их закрыть Кузнецова и вышла на крыльцо, но поддалась стихии и уставилась в самую глубину леса.       На душе было непривычно пусто. Как будто она только сейчас в полной мере осознала, что происходит.       Если не задумываться, то всё осталось, как и прежде. «Логос», друзья, перед глазами мелькают всё те же люди, в столовая всё такая же вкусная еда и играет классическая музыка. Но стоило лишь немного посмотреть в глубь, как всплывали неприятные подробности. Внутри «Логос» так и остался «Логосом», но стоит пройти чуть дальше в лес — тебя встретит колючая проводка и вооруженные военные, а ученики пропадают не на уроках, а разбирают завалы. Друзья так и остались рядом, но теперь среди них не хватало двоих. Даже её влюбленность теперь казалось какой-то неправильной. Хотя такой она была с самого начала, и об этом твердили все. Резкий прилив эмоций сошел, и теперь Вика могла размышлять, как и всегда — трезво.       Она не героиня, а Вадим не похож на парня, которого нужно спасти. Уваров такой, какой он уже есть. Вот и всё. Он ничего не обещал. Да и Вика в верности не клялась, к слову, никто об этом её и не просил. Вика видит в Жене опасность и осуждает Андрея, своего лучшего друга, за общение с ней, но сама-то…       Мало того, что завела роман с учителем, будь он просто учитель, всё было бы не так страшно, Юля бы устала её хвалить, но Вадим был врагом и даже не скрывал это. Жизнь шла своя чередом, ставя Кузнецову перед негласным выбором. Она бы не отступила от своего пути. Точно не отступила бы. Но Вадим… В груди предательски щемило от яркого чувство. Она привязалась к нему, привыкла. Да её слова о влюбленности, возможно, было поспешными, она видела растерянность Уварова во время признания, да и сама себя ощущала после точно нашкодивший котенок.       Стыдно. Вика передернула плечами то ли от ветра, то ли от воспоминаний.       Руки потянулись к ампуле с лекарством. Даже здесь она была связана с Уваровым. Интересно, это он приказал Морозову их заразить? От воспоминаний об отце Максима Вика невольно поморщилась. Или сам Вадим сделал уколы? Вряд ли…       Таким бы Уваров не стал заниматься самостоятельно, посчитал бы ниже своего достоинства.       Заражение.       Вика оттолкнулась от колоны, на которую ранее опиралась. Всё, что они знали о предателе — он не заражен. Нужно просто сделать тест, и всё станет на свои места.       Былая решительность в миг улетучилась. Она боялась узнать правду. Это не просто друг, который предал их, это и палач Даши. В груди снова всё предательски сжалось. Жить в сладком неведение было даже как-то приятно, но это не могло длиться вечно.       Ветер снова завыл с новой силой, Вика на секунду задохнулась от порыва и отвернулась к дверям школы, жадно хватая воздух ртом, восстанавливая дыхание.       Из дверей библиотеки вышла группа мужчин с Виктором во главе. Даже издалека Вика увидела, как Вадим морщится, а затем говорит что-то язвительное Раевскому. Вся процессия замерла недалеко от библиотеки. Ветер завыл, Кузнецова поёжилась и все-таки вернулась в школу, плотно закрывая за собой дверь.       Девушка не спеша подошла к лестнице, не желая привлекать к себе излишнее внимание. Непроизвольно она прислушалась к их разговору.       — Взрыв был целенаправленный, — констатировал Раевский, жадно отпивая из своей бутылки.       Он, как и всегда, был облачен в свою форму. И Вика мысленно посмеялась подобному. На вечной службе. Забавно.       — Да и подпиленные доски тоже не с пустого места взялись, — добавил Володя, — хорошо хоть вовремя заметили, кому-то не нравится наша работа.       — Взрыв специально был направлен на нас с Виктором, — наконец проговорил Уваров, от его голоса внутри Кузнецовой всё сжималось само по себе, она тяжело выдохнула, не понимая, как можно было так влипнуть, — Ну, или на меня.       — Да, — Шевцов перевел свой взгляд на Уварова, — поклонников у тебя не много.       — Остроумно, — Вадим улыбнулся и поджал губы, этот жест выглядел буднично, но Вика сразу поняла, что Уваров зол.       Глаза мужчины переместились в сторону лестницы и перестали метать молнии.       — Я бы даже сказал, что лишь одна, — продолжил Володя, — одна поклонница.       Уваров всё равно двинулся вперед, уже почти возле лестницы проговаривая:       — Повар-спецагент, ты меня недооцениваешь, их значительно больше, — Вадим хитро улыбнулась, оборачиваясь, и теперь шел спиной вперед, — просто повезло только Кузнецовой.       Виктор сжал челюсти и пустым взглядом уперся в пол.       — У него роман с школьницей?! — тихо, но довольно восклицательно, уточнил Раевский, всё было понятно и так. — Он совсем сдурел?       — Оно почти с начала карантина обжимаются. Не очень-то ты наблюдателен для военного, — усмехнулся Володя, — я пойду.       Шевцов удалился сразу же. Раевский, что-то будня себе под нос, тоже покинул холл. Только Виктор остался у дверей библиотеки и с легко читаемой болью в глазах провожал взглядом Уварова и Кузнецову.       — Что-то случилось? — спросила Вика, поднимаясь по лестнице.       Уваров всё ещё отряхивал пыль с футболки и штанов.       — Кто-то подпилил доски, — буднично отозвался Уваров, — завелся, понимаешь ли, диверсант.       — Но зачем? — Вика нахмурила лоб.       — Кому-то не нравится, что на завалах идет работа, — Уваров пожал плечами и потянулся к карману, чтобы достать ключ от комнаты.       — Но ты ведь сам чуть не пострадал, — Вика говорила быстрее, чем думала, — то есть это не…       Кузнецова замолчала под пристальным взглядом Вадима. Тот открыл дверь, его рука замерла на ручке. Он усмехнулся, понимая, что она хотела сказать. По спине девушки прошла дрожь, чем она только думала.       — Думаешь, что это я мифический диверсант? — теперь брови Вадима поползли вверх.       Вика уставилась в пол, но Уваров посильнее открыл дверь, приглашая её внутрь комнаты. Стоило Вике зайти в его обитель, мужчина тут же закрыл дверь, а Вика нерешительно села на кровать.       — Расслабься, — Вадим как-то тоскливо улыбнулся, — я бы тоже на себя думал.       Кузнецова мысленно выдохнула.       — Это правда не ты? — вопрос прозвучал глупо.       — К моему и всеобщему удивлению, это действительно не я.       Вика в момент ощутила свою глупость. Это точно не мог быть Уваров. Что-что, а причинять ущерб себе он бы не стал. Не поставил бы свою жизнь под удар. Чью угодно, но только не свою.       Вадим выглядел задумчивым, присаживаясь в свое кресло у письменного стола и разминая руки.       Сейчас он чувствовал ту самую усталость в суставах, но это и рядом не стояло с той болью, именно болью, которую он периодически испытывал в самые неожиданные моменты. Внезапный диверсант тоже не успокаивал, а добавлял новые поводы для беспокойства. Сюда заслали нового агента «Ingrid», а его не предупредили? И почему этот самый агент ставит под удар его?       Все могли сомневаться в причастности Вадима к последним происшествиям, но он то точно знал, что его вины в этом нет.       — А ты чего такая загруженная? — спросил Уваров, желая прекратить свои мысленные терзания.       — Да хватает причин, — отмахнулась Кузнецова.       Вадим вздернул брови от отмашки школьницы. Не сказать, что они были невероятно близки, но Вика никогда не скрывала свои волнения относительно чего угодно.       Понимая, что Уваров не отстанет, Вика решила выбрать самую безопасную тему, размышлять с Уваровым про чувства сейчас совсем не хотелось, да и все-таки он был прав, она сама не до конца понимает, что ей нужно.       Девушка слегка наклонила голову и произнесла:       — Максим стал просто невыносимым.       Вадим усмехнулся.       — Долго же ты это осознавала.       — Он сам не свой в последнее время, — все-таки продолжила Вика, и Вадим несколько раз мысленно сматерился, ладно, он сам это начал, значит теперь будет слушать про Морозова, — несет полную ерунду. Он всегда был не скуп на негативные высказывания, но сейчас…       Вика развела руками.       — Сейчас?       — Он словно не понимает, что делает, — Уваров всё ещё непонимающе смотрел на девушку, — ну, вот, к примеру, он расстался с Юлей, а сегодня подошел, словно ничего не произошло, — Вадим усмехнулся, Вика подумала, что для Уварова подобное поведение вообще норма, — он со мной общается, словно мы не ругались…       — Может он просто знает, что вы все его постоянно прощаете, — Уваров потянулся, — вот и не парится.       — И я тоже так подумала, — воскликнула Вика, видимо, её энтузиазм в отношении этой темы лишь разгорелся от того, что Уваров её поддержал, — но он так странно реагирует. Привычный Максим бы огрызнулся, а он весь… словно напрягается. Словно только в моменте осознал, что сказал. И такое в последнее время с ним постоянно. Он даже неудачно пошутил про Дашу, — на этих словах энтузиазм Вики заметно поубавился, — даже Макс не стал бы шутить про Дашу.       Кузнецова закончила свой монолог и посмотрела на Уварова. Тот уже не выглядит таким расслабленным. Лицо его стало хмурым, а сам мужчина, кажется, о чем-то задумался.       — Вадим? — Вика провела рукой в воздухе, привлекая внимание бывшего учителя.       — То есть ты хочешь сказать, что он забывает о некоторых моментах? — как ни в чем не бывало продолжил Уваров. — Ну, условно.       Вика кивнула. Вадим похлопал себя по коленям и поднялся, стягивая грязную футболку. Он небрежно швырнул её на пол и открыл ящик стола. Видимо, мужчина не нашел то, что искал и сразу же потянулся к другому. Уваров достал красную папку и протянул девушке.       — Я в душ, а ты пока почитай. Вика приподняла брови, пока что прочитав лишь одно слово на бумагах — «Ingrid».