Королевы, лошади и красные нити

— Мама? Орихиме повернулась и широко улыбнулась сыну. Ужин был почти готов: до окончания таймера рисоварки оставалось всего несколько минут, уже тёплый лосось лежал в выключенной духовке, пока она готовила нарезанные овощи. — Хм? — спросила она. — Исида-сан уже пришел. Он интересуется, может ли помочь с ужином, — объяснил Казуи. Он все еще был в своей темно-синей школьной форме, хотя пиджака не было, а брюки выглядели немного грязными. — Ах! Можешь попросить его накрыть на стол? — попросила она. — А потом скажи Юзу-чан и Карин-чан, что ужин уже готов. Они до сих пор в клинике. Казуи кивнул. Затем он заглянул в гостиную, прежде чем спросить: — Когда папа вернется домой? Ее сердце сжалось. Ичиго ушёл на девять дней, ничего не сказав. Тессай только сказал ей, что он отправился в Общество Душ. Орихиме вздохнула, но снова улыбнулась сыну. — Его командировка затянулась дольше, чем ожидалось, — солгала она. — Я знаю, мы скучаем по нему, но он скоро вернется. Ее сын закусил губу. — Он вернется с подарками? — спросил он. Орихиме помешала овощи на сковороде, прежде чем весело ответить: — Может быть! Поэтому будь хорошим мальчиком, если хочешь, чтобы он что-нибудь подарил тебе! — Да, мама! — Казуи выскочил из кухни прежде, чем Орихиме успела сказать что-то еще. За шипением моркови и бок-чоя она услышала, как он сказал Исиде накрыть на стол, прежде чем дверь клиники с грохотом распахнулась. Когда Орихиме подняла глаза, отвлекшись от зачерпывания риса в тарелку, Исида стоял на кухне. — Исида-кун! Тарелки находятся в шкафах слева, стаканы — справа, а палочки для еды — в ящике слева от плиты. Не мог бы ты наполнить кувшин водой? Ее друг смотрел на нее, пока дверь клиники не захлопнулась. — Зачем ты врешь собственному сыну? — тихо спросил он, очки сверкали в свете подвесной лампы над головой. Она неловко прочистила горло. — А, это не такая уж и большая ложь, Исида-кун. У Ичиго должно быть какое-то дело, из-за которого он так долго находится в Обществе Душ. Я уверена, он вернется через день или два. — Орихиме снова попыталась придать голосу веселый тон, но даже для ее собственных ушей он звучал обеспокоенно, а Исида всегда был слишком проницателен. — Уверена, Куросаки-сан? — Исида прошел мимо нее и открыл указанный ею шкаф. Он отсчитал пять тарелок и, бросив взгляд на кастрюлю с супом, все еще стоявшую на плите, выбрал пять мисок небольшого размера. — К-конечно! — весело воскликнула она, хотя лопатка, которой она зачерпывала рис, с грохотом упала в рисоварку. Исида только приподнял бровь, и она поникла. — Может, через три дня, — сказала Орихиме с отчаянием. Исида закрыл дверцу шкафа и поднял со столешницы сваленные в кучу тарелки и миски. — Я думаю, — тихо сказал он, — что всё будет не так, как раньше, даже если он вернется через два дня, или три дня, или пять дней. — Исида-кун? — спросила она в то время, когда дверь клиники открылась, и болтовня младших сестер Ичиго заполнила гостиную. — Что-то изменилось, — только и сказал он и отнес посуду на стол. После ужина они снова сидели на улице, пока сестры Куросаки смотрели конкурс выпечки. На этот раз Исида принял ее предложение выпить пива, и они сидели на улице и пили из зеленых бутылок с длинными горлышками. На улице было всё ещё жарко, и стеклянные бутылки вскоре покрылись конденсатом от ночного воздуха. — Что ты имел в виду? — спросила Орихиме, когда Исида поставил свою полупустую бутылку на маленький стеклянный столик между ними. Когда он наклонил голову, она добавила: — Ты сказал, что что-то изменилось. — А. — Он не смотрел на неё, его взгляд был направлен на ночное небо. — Сегодня утром мне позвонил Чад. Она посмотрела на него и сделала ещё один глоток пива. — Правда? — Ему нужен был совет, как разорвать его контракт. Он уходит из бокса. — Исида поднял свою бутылку и сделал ещё один длинный глоток. — Он плакал, Орихиме. «Ты обратился ко мне по имени», — хотела сказать она, но вместо этого подтянула ноги к груди и спросила: — Почему? — Он дал клятву своему деду, когда был еще ребенком, что не будет сражаться, если только не будет защищать кого-то другого. Куросаки был озадачен, когда после школы он начал заниматься боксом ради денег, — тихо сказал Исида. — Когда мы с Чадом разговаривали сегодня утром, он сказал, что ему приснился его дед, и что старик сказал ему, что пришло время снова исполнить свою клятву. У неё открылся рот, и она с громким звоном поставила свой бокал на стол. — Он отказывается от своей карьеры из-за сна? — недоверчиво спросила она. — Карьера, которую до Яхве он никогда бы не выбрал, — заметил Исида. Он смотрел на нее краем глаза, так что заметил, что она вздрогнула. — А ты, — сказал он. — Почему ты не пошла в колледж? — Не было денег, — тихо сказала она. — Я не могла позволить себе платить за обучение, когда моя тетя отказалась платить за школу. — Ты была одним из самых успевающих учеников в нашем году. Были освобождения от платы за обучение и стипендии, — заметил Исида. — Всё не так просто, — возразила Орихиме, но она крепко сжала свой бокал и не смотрела на него. — Не все получают исключения или стипендии. И вообще, — сказала она и улыбнулась, — я была счастлива в пекарне, я всё время пробовала что-то новое! — Но ты не пробовала, — заметил Исида. Ей нечего было на это ответить. Вместо этого Орихиме сказала с фальшивой бодростью: — Ну, это всё равно не имеет значения, у меня есть семья. Исида приподнял бровь. — Конечно, Орихиме, — сказал он и допил пиво, после чего встал. — Ты права. Главное, что ты счастлива. Она снова улыбнулась, но выражение ее лица было хрупким. — Счастлива. Конечно. — Мне пора домой, завтра рано утром начинается обход, — сказал он. Если бы её спросили позже, Орихиме не смогла бы объяснить, почему она так поступила. Она собиралась забрать их бутылки и вернуться с ними в дом. Вместо этого, поднявшись со стула, она поставила свою пустую бутылку на столик и схватилась за переднюю часть его рубашки. Исида открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого она поцеловала его, накрыв губами его тонкие губы, и он беспомощно мотнул головой, прежде чем его руки поднялись, чтобы схватить ее за плечи, как бы отталкивая. Вместо этого он притянул ее ближе, прижался губами к ее губам, а одной рукой обхватил ее талию так, что они оказались прижаты друг к другу. Долгое мгновение в темноте она наслаждалась тем, как он держал ее, как целовал, словно хотел ее. А потом они отстранились, чтобы отдышаться, и момент оборвался. — Мы… — Исида глубоко вздохнул и мягко оттолкнул ее. — Мы не должны были этого делать, Куросаки-сан. Вы замужем. Простите меня за то, что я забылся. — Он не прикасался ко мне шесть лет, — прошептала она в темноту. Исида осторожно подобрал пустые пивные бутылки. — Понятно. Что-то изменилось, — повторил он. — Мы должны вернуться в дом, Куросаки-сан. Она послушно последовала за ним, когда он открыл перед ней дверь, а затем притворилась, что не целовала только что кузена своего мужа, когда пожелала ему спокойной ночи и закрыла за ним входную дверь.

***

После ужина, когда Ичиго остался один в своей гостевой комнате, он достал книгу, которую дала ему Рукия. Он обрадовался, что Бьякуя подал ему только одну порцию сакэ, когда открыл книгу; книга была написана от руки, и некоторые кандзи было трудно разобрать. Однако было очевидно, что Бьякуя не просто так бледнел, когда появлялась их запутанная нить, и, похоже, его очень интересовал тот факт, что занпакто Ичиго и Рукии могут так легко взаимодействовать друг с другом. Из трех пар шинигами, связанных этой нитью, за которыми наблюдал автор, все трое могли безошибочно находить друг друга независимо от физического расстояния и даже в разных мирах. Они также могли общаться с занпакто друг друга и наоборот. Их духи-занпакто проявляли очевидные романтические чувства друг к другу. Есть некоторые свидетельства того, что шинигами могут научиться общаться друг с другом на значительных расстояниях, используя эту связь. Ичиго кивнул сам себе. Это совпадало с тем, что он уже знал; он всегда мог найти Рукию, а Зангецу и Шираюки могли общаться с ними обоими. Он заметил комментарий о романтических чувствах занпакто, и его щеки потеплели — они с Рукией уже знали об этом. В одном случае, который наблюдал автор, связанных шинигами намеренно держали порознь из-за семейной вражды между двумя мелкими знатными домами… Через несколько лет после того, как оба были насильно выданы замуж за других, сначала один, а затем другой умерли от того, что семьи назвали «опустощающей болезнью». Мои наблюдения показали, что между ними оборвалась красная нить. Непонятно, как эта связь была разорвана, поскольку есть истории о том, как такие люди находили друг друга даже после длительных вынужденных разлук. Это тоже совпадает — как ни странно, Урахара сказал им обоим, что если Ичибей не исправит то, что сломал, они умрут. Несмотря на редкость таких пар в Обществе Душ, Благородные Кланы после упомянутого выше случая согласились, что такие пары не должны быть разлучены. Главы пяти самых выдающихся кланов постановили, что любой человек или люди, вмешивающиеся в красную нить судьбы или помогающие кому-либо вмешиваться в это явление, будут виновны в смертном преступлении. Ага. Должно быть, именно это вызвало такую сильную реакцию у Бьякуи. — Неужели Ичибей не знал? — прошептал Ичиго. — Неужели он считал себя выше закона? Ичиго решил, что любое из этих объяснений правдоподобно. Однако этот отрывок представил поведение Бьякуи в новом, более логичном свете: попытка разлучить их была бы нарушением законов Общества Души. Ичиго закрыл тонкий том и убрал его на полку, затем развернул свой футон, одеяло и подушку. Он быстро оделся в ночную одежду, повесив кимоно и хаори так, чтобы они не сильно помялись. «Я скажу Рукии утром», — подумал он. Рукия. С момента попадания в Общество Душ Ичиго сосредоточился на том, чтобы выяснить, кто скрыл его воспоминания, а затем добраться до Ичибея и убедить его всё исправить (или избить его). Но когда всё было сделано, и план разговора с Ичикой и Ренджи был готов, самый большой слон в комнате все еще оставался нерешенным. Он лёг на футон и натянул на себя одеяло. Восстановив память, Ичиго вспомнил, что они чувствовали друг к другу. Ради неё он позволил Урахаре разорвать цепь судьбы, ради неё штурмовал Общество Душ, ради неё тренировался каждый день, чтобы стать сильнее. Когда его силы были потеряны после последней схватки с Айзеном, Ичиго тоже был потерян. Рукия сражалась за него, он знал; она сплотила Общество Душ, чтобы дать силу мечу, который вернул ему силы. А потом началась война с Квинси, и Рукия была тяжело ранена. Их обоих переправили во дворец Короля, где они прошли обучение. И они, наконец, признались друг другу в своих чувствах, и… Ичиго прервал эту мысль, когда его щеки покраснели. Последние пять (ну, девять) дней были самыми счастливыми за последние десять лет, даже несмотря на все трудности. А их было много. Во-первых, технически он ещё жив. У него также была жена, которая не была Рукией. Сын, который не был от Рукии. И… дочь, которая была. Вот что имел в виду Ичибей, когда сказал, что не может всё отменить. Он должен был решить, стоит ли ему возвращаться домой — домой к женщине, с которой он был связан, но не любил по-настоящему, но которая очень любила его. «На грани одержимости», — поправил Зангецу. Или он должен был решить, что за эту нить стоит ухватиться. Что Рукия, женщина, которую он любил ещё подростком, — это та женщина, с которой он хочет провести всю свою жизнь. «Если предположить, что я вообще тот мужчина, которого она все еще любит», — угрюмо подумал он. «Разве ты не видел вьюгу в ее душе?» — прошептал холодный голос. — Она замужем. Я женат. У меня есть сын, — прошептал Ичиго в ответ. Видимо, Шираюки решила присоединиться к Зангецу. «Ненадолго. Он ненавидит оставаться один под дождем, а Рукия сегодня… более беспокойна, чем ты», — пробормотала Шираюки. Ичиго, не раздумывая, потянулся, нащупывая красную нить. Она оказалась дальше, чем он ожидал, в тринадцатом отряде. — Она все еще работает, — пробормотал он. «Да. Она не уснет еще несколько часов.» Внезапно занпакто сменила тему: «Мальчик». Он поднял бровь. «Казуи?» «Да. Он старше, чем Рукия ожидала. Почему?» А. Ичиго провёл рукой по лицу. «Когда всё случилось, я был ещё в колледже. Я не видел Рукию после её свадьбы. Наверное, это было сразу после того, как у неё родилась Ичика. Я привёл Орихиме на вечеринку. Мы встречались некоторое время, но это не было… это было несерьёзно». Внутри него воцарилась тишина. Пока Зангецу не сказал: «Ты такой медлительный. Просто покажи ей». И мир опрокинулся. Когда его голова упала на подушку, Ичиго пробормотал: — Прекращай уже так делать. «Вечеринка была шумной, более шумной, чем он ожидал для группы студентов-медиков. Он уже начал жалеть, что сказал Хару, что придёт. И Ичиго определенно пожалел, что пригласил Иноуэ присоединиться к нему. Она принарядилась, надев розовое платье с низким вырезом и развевающейся юбкой. Голубые заколки для волос все еще были на месте, хотя, насколько Ичиго знал, она не пользовалась ими со времен войны. «Прости», — извинился он, практически крича, чтобы его услышали, когда Орихиме вздрогнула от грохочущего баса, игравшего в задней комнате бара. «Это не совсем то, чего я ожидал». «О! Все в порядке, Куросаки-кун!» — воскликнула она, ярко улыбаясь и размахивая руками, как бы отмахиваясь от его извинений. «Здесь намного оживленнее, чем в пекарне». «Хм. Я познакомлю тебя с некоторыми из моих одноклассников», — решил Ичиго. Он пошел вперед, прокладывая путь через тела и освобождая место для нее. Исида был там, и Ичиго оставил ее со своим кузеном, пока тот доставал напитки. «Куросаки», — поприветствовал Исида, когда он вернулся. Ичиго увидел… что-то в выражении лица Исиды, но просто кивнул в ответ, передавая бокал Орихиме. От грохота музыки и криков одноклассников у Ичиго уже болела голова. Грудь тоже беспокоила его, и время от времени он потирал место на грудине. Они болтали, и Ичиго познакомил Орихиме с некоторыми другими участниками вечеринки. Она принесла ему еще одну порцию, потом третью, четвертую… Его квартира была ближе, и Орихиме просто везла его домой, но в итоге она оказалась в квартире — несла его в постель и приносила воду. Ичиго так и не запомнил почти ничего из того, что произошло после этого. Месяц спустя Орихиме встретилась с ним, застенчивая и слишком сладкая, выпила кофе и, потягивая чай без кофеина, тихо сказала ему: «Я беременна, Куросаки-кун». Зангецу завыл, когда мир содрогнулся, а дождь превратился в ливень. А Ичиго просто сказал: «Понятно». И молча решил, что поступит правильно. Меньше чем через месяц на пальце Орихиме появилось кольцо, а вскоре после этого они подписали бумаги о регистрации брака. Она надела свободное платье, чтобы скрыть тот факт, что она беременна». — Только один раз? — спросила Шираюки с недоумением в голосе, когда Ичиго вновь появился в своем внутреннем мире. Дождь все еще шел, хотя и не так сильно, как в прошлый раз, когда он был здесь, и она держала зонтик над своей головой и головой Зангецу. Они стояли так близко друг к другу, как влюбленные, его рука лежала на её спине. — Ну… иногда… после нашей свадьбы, в самом начале. Но только один раз до того, как она сказала мне, — объяснил Ичиго. — Как интересно, — заметила она и посмотрела на Зангецу. — Ты помнишь, что произошло? Занпакто Ичиго скорчил гримасу. — Это было не так, как с ним и Королевой, когда ты пришла ко мне, и мы… — Ичиго поднял бровь, когда Зангецу покраснел. — В любом случае. Дождь уже шел. С притворщицей всё это место погрузилось в мертвую тишину, а потом его затопило. — Хн. И мальчик родился через сорок недель. Это обычный срок беременности для людей? — спросила Шираюки. Она снова посмотрела на Зангецу. — Эээ… Кажется, он родился раньше срока, — Ичиго пожал плечами и посмотрел на небо. Некоторые облака выглядели более светлыми, менее угрожающими, чем раньше. — Насколько рано? — На неделю. Я учился полный рабочий день и много работал, так что со всеми этими ночевками все было как в тумане, но я помню, что было много беспокойства. Но врачи сказали, что он совершенно здоров и крупный для того, кто родился раньше срока, — Ичиго снова пожал плечами. Шираюки поджала губы. — Понятно. Спасибо, Куросаки-сан. Вам нужно немного отдохнуть. Прежде чем Ичиго успел возразить, он исчез, и она снова повернулась к своему любовнику. — Как ты думаешь, эта девушка была бы способна на то, что подразумевают его слова? — спросила она. Зангецу обхватил ее за плечи и притянул к себе, когда зонт развернулся над их головами. — Я так не думаю — она не такая хитрая. И он мог перепутать даты. — Но он крепко прижал ее к себе, тихо сказав: «Но от ребенка никогда не пахло так, как от него». — Ты не называешь его принцем, — заметила Шираюки. — Нет. — Мог ли монах вмешаться? — Возможно. Я все еще думаю, что мы должны были убить его, — слабо прорычал Зангецу.

***

Утро наступило быстро. Ичика снова ворвалась в его комнату с восторженным криком, что Ширагецу обещала скоро научить её технике. Она выбежала из спальни прежде, чем Ичиго успел ей сказать хоть что-то, но это заставило его собраться с мыслями. В комнате лежала очередная свежая форма — его немного нервировало, что слуги могут входить и выходить без его разрешения. Он быстро оделся и, как и обещал, встретился с Рукией и Ичикой в более обычном обеденном зале. Через несколько минут к ним присоединился Бьякуя, и они вместе съели завтрак в мирной тишине, если не считать случайных реплик Ичики о ее недавно пробудившемся занпакто. Наконец, завтрак был убран. Ичика вскочила со своего места, но Бьякуя остановил ее поднятой рукой. — Ичика, прежде чем ты встретишься со своим наставником сегодня утром, мы должны кое-что обсудить. Возможно, почувствовав серьезность в его тоне, девочка тут же села обратно на подушку в сэйдза, бросив взгляд на Бьякую, а потом на Рукию. Рукия выглядела напряженной и усталой. Под ее глазами залегли глубокие тени. — Ичика, есть причина, по которой Ичи… Куросаки-сан и я исчезли четыре дня назад, — начала она. — Это произошло потому, что давным-давно, еще до твоего рождения, что-то было сделано с нашей памятью, что заставило нас… забыть некоторые важные вещи. Ичика медленно кивнула. — Как твой банкай? — спросила она. Губы Рукии изогнулись в легкой улыбке. — Что-то даже более важное, чем это. Нас заставили забыть, что до того, как я вышла замуж за твоего папу, мы с Ичиго были… вместе. — Вместе, в смысле целовались вместе? Мерзость, — решила Ичика. Ичиго обменялся взглядом с Рукией; Бьякуя выглядел довольно неловко, но просто сделал еще один глоток чая. — Да, что-то вроде этого, — подтвердил Ичиго. — Дело в том, что… когда мы были вместе, мы создали ребенка. И меня заставили забыть, что он мой. Рукию заставили забыть, что я отец ребенка. Ичика наклонила голову. — Я думала, что ты не можешь создавать детей, если ты не женат. Значит, у меня есть сводная сестра или брат? Ичиго почувствовал, что его щеки начинают краснеть, а Рукия выглядела еще более нервной, чем минуту назад. — А… ну, на самом деле, ты не должна заводить детей вне брака, но иногда это все равно происходит, — объяснил Ичиго. «Я действительно не готов к этому разговору с Ичикой», — подумал он. — Ичиго пытается объяснить, что мы создали тебя, Ичика, — наконец сказала Рукия. — Ты — наша общая дочь, а Ичиго — твой биологический отец. Реяцу Ичики впечатляюще выплеснулась для восьмилетнего ребенка, и она поднялась со своей подушки с красным лицом. — Нет, это неправда! Моего папу зовут Ренджи! Все говорят, что у меня его волосы! Сердце Ичиго сжалось, но он знал, что должен был ожидать этого. — Я знаю, что он любит тебя, — сказал он, стараясь сохранить спокойный тон, который он использовал со своими более буйными пациентами. — Я не хочу лишать тебя того, что у вас есть. Но мы с Рукией считаем, что тебе важно знать, что произошло, потому что очень скоро станет ясно, что Ренджи не… помог создать тебя, — объяснил он, и последние слова прозвучали немного беспомощно. — Имя твоего занпакто и то, как он выглядит, сделают это очевидным. — Вы лжете мне! — Ичика вытащила свой занпакто и указала на Ичиго, который лишь грустно улыбнулся. — У меня нет причин лгать, Ичика. Мне очень жаль, что я не смог быть здесь ради тебя и Рукии. Но… человек, который думал, что поступает правильно, вместо этого сделал что-то очень неправильное. Тон Ичиго, видимо, подействовал: Ичика опустила свой клинок и убрала его в ножны, а цвет ее щек вернулся к обычному. — Если вы были вместе, когда создали меня, почему ты вышла замуж за папу, мамочка? — тихо спросила она. — Разве это не неправильно? Рукия опустила взгляд на стол. — Это неправильно, — согласилась она. — Я не знала, что беременна тобой, когда выходила замуж за Ренджи. Тот, кто ранил Ичиго и меня, сделал… кое-что еще, чтобы все выглядело так, будто ты принадлежишь Ренджи. Вот почему у тебя такие яркие волосы. Я была очень, очень больна после твоего рождения и не понимала… — Она поморщилась. — Ну, я не понимала многих вещей, которые должна была понять. Никто из нас не понимал. — Папа знает? — Я попросил лейтенанта Абараи присоединиться к нам, — сказал ей Бьякуя. — Мы расскажем ему тоже. Ичика коротко кивнула и села обратно на подушку. Она посмотрела на Ичиго. — Мне теперь надо называть тебя папой? Ичиго глубоко вздохнул. — Я бы хотел. Но тебе не надо называть меня папой, если ты не хочешь. Можешь звать меня Ичиго, — предложил он. — Мой занпакто правда выглядит как твой? Ичиго не смог скрыть усмешку. — Ну, он не выглядит прямо как мой, но у них похожие имена. — Он снял с бедра более короткий из своих клинков и положил его на ладони, чтобы Ичика могла видеть. — Мой занпакто — Зангецу. И техника, которую я использую чаще всего — Гецуга теншо. Когда я использую свой банкай, цуба выглядит как твоя в шикае. Маленькая шинигами наклонилась. — А у мамы Соде но Шираюки. — Её нос сморщился. — У всех детей с родителями шинигами занпакто звучат как сочетания? — Редко, — сказал Бьякуя. — Хотя у ребенка может быть тот же тип занпакто, что и у его родителя, но занпакто проявляется по-разному. — Он взглянул на Ичиго. — Занпакто твоего деда зовут Энгецу, и он тоже может использовать Гецуга Теншо, но его банкай совсем не такой, как у Ичиго. Ичика вздрогнула. — У меня есть дедушка? — Есть, — подтвердил Ичиго, — но он… пропал после войны. В комнату вошла служанка в лавандовом кимоно. — Лейтенант Абараи здесь, Кучики-сама, — объявила она. — Проводи его сюда, — спокойно сказал Бьякуя. Через мгновение в дверь вошел Ренджи. Он выглядел полностью исцеленным, на коже не было ни одной повязки. Его ярко-красные волосы были аккуратно заплетены в косу, а лоб частично прикрывала толстая узорчатая белая бандана. — Капитан Кучики, — поприветствовал он, коротко поклонившись Бьякуе. Его глаза оглядели Рукию и Ичиго, сидевших поодаль, а затем Ичику, которая вскочила и обхватила его за талию. — Папочка! Тебе лучше? У меня теперь есть шикай, хочешь посмотреть? — быстро сказала Ичика, и глаза Ренджи расширились. Его рука провела по её волосам, и он нахмурился, заметив странные полоски светлого цвета, появившиеся среди привычного красного. — Д-да, теперь я в порядке, Ичика. Шикай, правда?! Я бы хотел на него посмотреть. — Ты можешь показать ему свой шикай через некоторое время, Ичика, — спокойно сказал Бьякуя. — Садись. Ичика опустилась обратно на подушку, а Ренджи сел рядом с ней, напротив Ичиго. — В чем дело? — спросил он. Его глаза встретились с глазами Ичиго. — Ты собираешься рассказать мне, почему ты ворвался в Сейрейтей? Ичиго и Рукия переглянулись. — Ренджи, — тихо сказал Ичиго. — Ты мой друг. И я… не хотел причинять тебе боль. Но Зангецу завладел моим телом. Он решил, что ты — что все здесь — представляют опасность для Рукии. Мне жаль. — Да, Рукия уже говорила мне это, — проворчал Ренджи. — Но почему… — Он посмотрел на Ичику. — Почему он так решил? Ты же знаешь, что я не причиню вреда Рукии. И вообще, не похоже, что она не может за себя постоять. Ичиго подумал: «Ну, когда ты впервые увидел ее через сорок лет, ты сам доставил её на казнь», — но это была немилосердная мысль, которую он отогнал. Рукия неловко прочистила горло. — Я говорила тебе, когда ты еще был в четвертом, что наши воспоминания были… подделаны, — напомнила она ему. — Зангецу не знал, кто это сделал. — Ты говоришь так, как будто разговаривала с занпакто Ичиго, — сказал Ренджи. — Разговаривала, несколько раз, на самом деле. — Рукия сделала глоток чая. — Он довольно резкий. Но причина, по которой я пригласила тебя сюда… Не успела Рукия закончить фразу, как Ичика, выпалила: — Мамочка сказала, что Ичиго — мой настоящий папа. У Рукии открылся рот, а Бьякуя поперхнулся чаем. Ичиго просто уронил голову на одну руку. А Ренджи… Кожа Абараи потеряла всякий цвет, татуировки выделялись еще ярче, чем обычно. Его зрачки сузились, и на мгновение он уставился на Ичиго, слегка приоткрыв рот. Затем он схватил Ичиго через стол. — Ты что? — зашипел он. — Это что, какая-то больная шутка? — Он наклонился, явно желая сделать кое-что ещё, но взгляд Ичиго метнулся к Ичике. Ренджи отпустил Ичиго с небольшим толчком, от которого тот чуть не упал назад. — Мы не… — Ичиго хмыкнул и снова посмотрел на Ичику. — Ичибей, монах, поиграл с нашими воспоминаниями. Он заставил нас с Рукией забыть, что мы когда-либо были вместе. Что мы любили друг друга. А потом он послал сюда своих приспешников, и они манипулировали четвёртым отрядом, тобой и Рукией. Мы не знали, пока я не пришел сюда. — Голос Ичиго сломался, совсем чуть-чуть. — Мне жаль. Взгляд Ренджи стал диким, а его зрачки сузились до точек, когда он сфокусировался на Рукии. — Ты знала? — спросил он в отчаянии. — Нет, — прошептала она. — Я не знала, что беременна, пока мы уже не поженились. Следующим объектом его гнева стал Бьякуя. — Вы знали? Вы знали, когда просили меня жениться на вашей сестре? — с ревом потребовал он. — Нет, — ответил Бьякуя, его голос был спокоен, хотя рука так крепко сжимала чашку, что на хрупком фарфоре появились трещины. — Я бы принял другое решение. — Вот почему вы отправляли меня на все эти миссии в Уэко Мундо и Мир Живых. Вы держали меня подальше от них, чтобы я не узнал, — прорычал он. Бьякуя уставился на него. — Я не знал правды, пока ты не попал в четвёртый отряд, — сказал он. — Успокойся, Абараи. — Я не могу… — выдавил Ренджи. Он резко встал и, не кивнув Бьякуе, выбежал из комнаты, носки таби лишь слегка шуршали по деревянному полу. Ичика встала и побежала за ним, а голова Рукии упала на руки. Когда Бьякуя поставил чашку на стол, она раскололась пополам, и теплый чай пролился на деревянную поверхность.