Королевы, лошади и красные нити

Ичика нашла Ренджи в саду недалеко от столовой. Он сидел на скамейке, опустив голову на колени и закрыв лицо руками. Его коса безвольно свисала с головы, а занпакто был воткнут в землю рядом с ним. — Папа? Ренджи посмотрел на неё влажными глазами. — Предполагаю, ты больше не хочешь называть меня так, — грубо сказал он. Но Ичика — всегда дочь своей матери — схватила его за косу и сильно дёрнула. — Ты мой папа, — настойчиво сказала она и во второй раз дёрнула его за косу. Ренджи вздохнул и похлопал по месту на скамейке рядом с ним. — Перестань пытаться выдернуть мои волосы, Ичика, — устало сказал он. Ичика запрыгнула на скамейку, и он обнял её, прижав к себе. — Они тебе всё рассказали? Ичика кивнула, прижавшись к его груди, и тихо объяснила, что именно ей сказали. — Ичиго сказал, что мне не надо называть его папой, и что он не хочет забирать меня у тебя, — закончила она. Она посмотрела на него. — Ты любишь маму? — внезапно спросила она. Он напрягся. — Почему ты спрашиваешь? — осторожно спросил он. Ичика поморщилась. — Ты сказал, что дядя попросил тебя жениться на маме. И то, как они ведут себя — мама и Ичиго — отличается от того, как ты ведёшь себя с мамой. Ренджи стиснул зубы. — Они действовали… неподобающе перед тобой? — осторожно спросил он. Она покачала головой. — Нет, они не… целовались или вроде того. Но их реяцу всё время сливается, и Ичиго всегда смотрит на маму, как будто она… — она эмоционально взмахнула рукой. — Как будто она очень, очень важна для него. Ещё есть какая-то красная штука, которая иногда появляется вокруг них. Она была потрепанной и запутанной, когда он только появился здесь, но вчера она стала выглядеть лучше. Красная и шёлковистая, и только несколько узелков сейчас. Он отложил заявления о реяцу и «красной штуке» на потом. — Твоя мама и я знаем друга друга долгое время, — спокойно сказал Ренджи. — Мы друзья, и мы всегда будем друзьями. — Значит, ты не любишь её? Ренджи прочистил горло. — Друзья могут любить друг друга, — осторожно подбирал слова он. — Есть разные виды любви. Похоже, это удовлетворило Ичику, потому что она быстро вскочила со скамейки. — Хочешь увидеть мой шикай? Ренджи улыбнулся и слегка выпрямился. — Да, покажи мне свой шикай. Я так горжусь, что ты достигла его в таком раннем возрасте! Однако когда Ичика назвала имя занпакто и он увидел меч, он сморгнул слёзы и подавил голос в своей голове, говорящий: «Конечно, конечно она не твоя дочь. Не с таким именем. Не с таким мечом». — Ты знаешь, какого он типа? Можешь ли ты использовать кидо с его помощью? — спросил он. — Ширагецу говорит, что скоро меня научит. — Ичика запечатала меч. Ренджи слегка улыбнулся этому жесту. — Я рад, что ты знаешь, как запечатать меч. Ичиго всё ещё не знает — он ходит в шикае всё время. Это заявление вызвало смех у Ичики. — Его занпакто кажется очень упрямым. — Она села на скамейку и прислонилась к Ренджи. — Ты всё ещё хочешь быть моим папой? — спросила она тихим голосом. — Да. Если ты позволишь мне, — Ренджи наклонился к ней и поцеловал в лоб. Рукия нашла их в такой позе через несколько минут, и её глаза заблестели от слез. Однако она глубоко вздохнула и тихо сказала: — Ичика, тебя ждёт наставник. Ичика в последний раз обняла Ренджи, прежде чем убежать, не обращая внимания на призыв матери не спешить. — Ты действительно не знала? — спросил Ренджи, когда Ичика скрылась из виду. Рукия покачала головой. Она заняла место дочери на скамейке, хотя села дальше. — Монах манипулировал всеми нами, — сказала она в качестве объяснения. — Он… — Её руки сцепились вместе, прежде чем она продолжила. — Я думаю, он долго держал меня больной, чтобы никто не понял, что она уже родилась. Я до сих пор не знаю, что он сделал с её волосами, что они стали похожи на твои. Его голова опустилась вниз, коса колыхнулась. — Когда это случилось? — Под вопросительным взглядом Рукии Ренджи сумел выдавить: «Когда она была зачата?» От румянца, появившегося на лице Рукии, у него заныло сердце. — А… Когда мы тренировались во дворце Короля, — сказала Рукия. Она наблюдала, как Ренджи производит мысленные подсчеты. — У меня никогда не было шанса, не так ли? — риторически спросил он, на что Рукия пригнула голову. — Прости, Ренджи. Это не… Я не хотела, чтобы всё получилось так, — прошептала она. — Прости, что причинила тебе столько боли. Он встал и поднял Забимару с земли. — Ты всё ещё любишь его? Рукия подняла голову, фиалковые глаза увлажнились, а Ренджи только вздохнул с грустью на лице. — Мне даже не нужно спрашивать, любит ли он тебя до сих пор. Слёзы полились ручьем, и Ренджи отвёл взгляд. Ичиго стоял неподалёку, стараясь не смотреть на них. — Вы двое хотя бы набили морду монаху? Это вызвало слабый смешок. — Нет. Хикифуне накормила нас до отвала, а Ичибей согласился исправить кидо, которое всё ещё влияло на нас. Он заставил нас сражаться друг с другом, чтобы получить достаточно энергии для него, — Рукия снова засмеялась. — Я немного разочарована, что мне не удалось заморозить его. — Это меньшее, чего он заслуживает, — согласился Ренджи. Он снова посмотрел на Ичиго. — Он уже решил, что делать с Орихиме? — Он не обсуждал это со мной, — тихо сказала Рукия. — Но у него есть жизнь в Мире Живых, и я подозреваю, что он хочет продолжать жить ею. — Тц. Его лицо говорит мне о другом. — Ренджи поднял Забимару и положил его себе на плечи. — Впрочем, это вам двоим предстоит выяснить. Мне нужно… мне нужно вернуться к работе. После девяти дней в четвёртом отряде наверняка накопилось много бумажной работы, — хрипло сказал он. Он использовал шунпо, чтобы исчезнуть, прежде чем Рукия успела сказать что-нибудь ещё. Она всё ещё сидела на скамейке, когда Ичиго сел рядом с ней. — Мне нужно вернуться, — тихо сказал он. По щекам Рукии покатились слёзы, но она понимающе кивнула. — Я знаю. У тебя есть жизнь там, и тебе нужно вернуться к ней. Мы можем… обсудить, насколько ты хочешь участвовать в жизни Ичики. Ичиго нахмурился. — Мне нужно вернуться, потому что я должен навести порядок, — пояснил он. — Я исчез из своей клиники больше недели назад. И Казуи… — он нахмурился. — Зангецу и Шираюки думают, что он не мой. Рукия вздрогнула и подняла на него глаза. — Они сказали такое? — осторожно спросила она. — Но… у него же есть силы шинигами? Он больше похож на Орихиме, это правда, но… — У него есть какие-то силы. Но Зангецу говорит, что он не пахнет мной, а Шираюки потребовала узнать, когда он был зачат. — Он наклонил голову и провёл рукой по волосам. — Ты не обязан мне говорить, — тихо сказала она. — И я не буду спрашивать Шираюки, если ты не хочешь. Но… но Орихиме всегда любила тебя. Ты же не думаешь, что она… — Казуи был причиной нашей свадьбы. — Слова прозвучали так тихо, что она едва расслышала их. — Я даже не… — Ичиго… Его рука накрыла её руку на скамейке. — Нет, дай мне сказать. Всё в порядке, — тихо сказал он, не глядя на неё. — Это было после того, как ты родила Ичику. Я тогда этого не знал, но — это было. Мы пошли на вечеринку, и я выпил гораздо больше, чем следовало. Я никогда не напивался до этого. И с тех пор не пью. Я даже не помню, что делал — только то, что она отвела меня обратно в мою квартиру. — Рукия перевернула свою ладонь и переплела их пальцы, а Ичиго снова провёл другой рукой по волосам. — Месяц спустя она сказала мне, что беременна. И я… поступил так, как было правильно. Они долго сидели в тишине, её рука крепко сжимала его руку. — Шираюки говорит, что Орихиме забеременела раньше. Но она… она бы не стала тебе врать. — Я тоже так думаю, — прошептал он. — Но странно, что я ничего не помню. Я не думаю, что тогда так много выпил. И я бы не смог — я не думаю, что мы бы смогли долго встречаться, если бы это не случилось. Но проклятый монах прав, я не могу изменить прошлое. — Что теперь? — спросила Рукия, когда ветер прошелестел по деревьям вокруг них. Ичиго взглянул на неё, янтарные глаза потемнели. — Я не знаю, — тихо сказал он. — Мне нужно подумать, но я не могу — я не думаю, что смогу вернуться к тому, что было раньше. Когда я не знал, кем мы с тобой должны быть. Рукия уставилась на него. — Ты женат уже семь лет, — сказала она так же тихо. — Да. Но… Орихиме и я не были счастливы вместе… никогда, — терпеливо объяснил он. — Мы как будто застряли в рутине. Мои сестры живут с нами, она работает на полставки в пекарне. Бородач пропал без вести после войны. Мне пришлось объявить его мертвым, когда я возглавил клинику. Но он всё ещё может быть… где-то здесь. — Вы искали его? — спросила Рукия. — До того, как ты вышла замуж, — тихо ответил Ичиго. — После этого… ну… «После он был слишком занят наводнением», — прорычал Зангецу, а Ичиго со стыдом уронил голову. Но потом он протянул руку и нежно вытер слёзы с щёк Рукии. — Я не… Я ни о чём тебя не прошу. Если ты хочешь, чтобы всё оставалось так, как есть, я буду уважать это. — Дурак, — прошептала Рукия и наклонила лицо так, чтобы оно скользнуло по его ладони. — Десять лет не изменили моих чувств к тебе. Не думаю, что даже сто лет смогли бы это сделать. Глаза Ичиго были мягкими, когда он смотрел на неё. — О? — спросил он и придвинулся чуть ближе к ней. — Для меня это тоже ничего не изменило, — пробормотал он и вытер ещё одну слезу с щеки Рукии, прежде чем достать книгу из передней части своей униформы. — Я так понимаю, ты её прочитал? — спросила она без всякой необходимости. Щеки Рукии покраснели, так что она ухватилась за книгу: это был хороший предлог, чтобы избежать того, что её брат наверняка охарактеризовал бы как неподобающее поведение. — Да. В основном всё совпадает с тем, что мы уже знаем, но это объясняет, почему Бьякуя такой… понимающий, — кратко изложил Ичиго. — Очевидно, благородные кланы запретили разлучать двух таких людей, как мы, после того, как пара шинигами благородного происхождения с похожей связью была разлучена и в результате умерла, — он ухмыльнулся. — О, и автор считает, что в большинстве случаев духи-занпакто пары могут испытывать друг к другу романтические чувства. «Уже. И почему я не должен? Соде но Шираюки сильная, и она самый красивый занпакто во всём Обществе Душ». «Зангецу льстит мне», — скромно пробормотала Шираюки, — «но я чувствую то же самое, что и он». Щёки Рукии вспыхнули ярким румянцем от их слов. — Я полагаю, это к лучшему, — сказала она с небольшим смешком. — Так намного лучше, чем если бы они ненавидели друг друга. Затем выражение её лица снова стало серьёзным. — Это такой хаос, — тихо сказала она. — Кажется, Ренджи больше страдает из-за Ичики, чем из-за меня, но Орихиме… Она мой друг, Ичиго. — Ага, — сказал он тихим голосом, повесив голову. — Мой тоже… раньше. — И нам нужно рассказать об этом главнокомандующему Кьёраку, — заметила Рукия после небольшого момента тишины. — Да. Тогда он оставил мне постоянное приглашение присоединиться к Готею 13. Интересно, актуально ли оно ещё, — задумался Ичиго. — А как же клиника? — спросила она. — Разве ты не закончил учиться на врача? А как же твои друзья? Ичиго просто пожал плечами. — Я не знаю, — сказал он. Она больше не задавала вопросов. Их руки оставались сцепленными, и прошло много времени, прежде чем кто-то из них пошевелился.

***

Два дня спустя Ичиго переступил порог сенкаймона Кучики. Ичика пришла проводить его; она была молчалива, но все же помахала на прощание, когда двери закрылись. Он вернулся в Мир Живых, в магазин Урахары. — Куросаки-сан, — серьёзно поприветствовал Тессай, когда Ичиго встал и отряхнулся. — Рад видеть вас в добром здравии. Мы берегли ваше тело для вас. — Спасибо, Тессай, — неловко ответил Ичиго. Мгновение спустя Джинта, который теперь выглядел как молодой парень, притащил тело Ичиго в комнату и бросил его на пол. — Эй! — Что? Не похоже, что ты был так уж осторожен с ним, когда оставил его здесь. — пренебрежительно отозвался Джинта. Ичиго фыркнул, но сосредоточился на том, чтобы зайти обратно в свое тело. Это было немного странно после почти двухнедельного пребывания в форме шинигами. Он снова поблагодарил Тессая и вышел из магазина. Он чувствовал в переднем кармане свое удостоверение; по крайней мере, его никто не конфисковал. Что-то новенькое, подумал он, шагая по вечерней жаре к своему дому. Он чувствовал красную нить, протянувшуюся между Миром Живых и Обществом душ. Он даже чувствовал Рукию, и у него было смутное ощущение, что она с Бьякуей. Он задался вопросом, может ли она чувствовать его так же. Очевидно, Зангецу, по крайней мере, не забыл ключи от дома; Ичиго отпер входную дверь и вошел внутрь. Он снял обувь, опустил ключи в маленькую миску у входной двери, как он всегда делал, и прошел в гостиную. Затем он приподнял бровь. На диване в гостиной сидел Урю, по одну сторону от него сидела Юзу, по другую — Орихиме. Раздался звон; спеша встать, Орихиме уронила стакан с водой, и он упал, разбившись. — Ичиго! Не обращая внимания на разбитое стекло, Орихиме побежала к нему. Только в последнюю секунду она поняла, что он не протягивает к ней руки, и от неожиданности неловко оступилась на босых ногах. (Он никогда не протягивал к ней руки, даже когда они поженились, но он также никогда не пропадал почти на две недели). — Привет, — сказал Ичиго, и его голос был приглушенным. — Прости, что меня так долго не было. — Ааа… ну, должно быть случилось что-то важное! — воскликнула Орихиме. — Всё в порядке? Ты убежал посреди ночи, и я не знала, где ты, пока не поговорила с Тессаем. Ичиго посмотрел мимо Орихиме на Урю и Юзу. Сестра выглядела обеспокоенной, а вот Урю — Урю выглядел сердитым и немного виноватым. Странно, но при виде него Ичиго почувствовал лишь облегчение. — Почему бы нам не поговорить на заднем дворе? — тихо предложил он. — Хорошо, — тихо согласилась Орихиме. Она прошла за ним через кухню и включила наружный свет, затем закрыла за ними стеклянную дверь. — Что случилось, Ичиго? Ты кажешься… другим. Ичиго посмотрел на ночное небо. — Как часто Урю приходит к нам? — спросил он вместо объяснения. Краем глаза он заметил, что Орихиме покраснела. — Он ужинает с нами почти каждый вечер с тех пор, как ты исчез, — призналась она. — Исида живет один, ты же знаешь, — добавила она. Но Ичиго только рассмеялся. — Всё в порядке, Орихиме. Тебе не нужно объясняться. — Но потом он посмотрел на нее. — Ты счастлива в этом браке? — К-коне… — Не притворяйся, — резко прервал Ичиго. — Пожалуйста. Орихиме погрустнела и скрестила руки, дрожа, как будто ей было холодно. — Я думала, что смогу сделать нас счастливыми, — прошептала она, ее голос был таким надломленным, что Ичиго повесил голову. — Прости меня, — сказал он, а когда Орихиме посмотрела на него, добавил. — Мы и не должны были быть счастливы. — Что? Он жестом указал на стулья и подождал, пока она сядет, прежде чем сесть самому. Затем он вкратце рассказал ей о том, что произошло: подмена памяти, связывание занпакто, визит во дворец, чтобы всё исправить. К тому времени, как он закончил, глаза Орихиме наполнились слезами. — Как ужасно, — прошептала она, и Ичиго отвел взгляд. — Но… но это означает, что ты можешь быть счастлив сейчас, верно? Что мы можем быть счастливы сейчас? Ичиго сосредоточился на самой яркой звезде, которую нашел, и глубоко вдохнул. — Есть ещё кое-что. Ичика — моя дочь. — Он даже не отреагировал на прерывистый вздох Орихиме. — Это случилось во дворце Короля во время войны, — объяснил он. — Ох… ну, во время войны произошло много такого, чего не было бы… Он оторвал взгляд от неба и сосредоточился на ней. — Не надо. Не своди то, что мы с Рукией чувствуем друг к другу, к тому, что это из-за войны, — резко сказал он. Он заметил, что Юзу и Урю были на кухне и, вероятно, пытались подслушать их разговор, и понизил голос. — Что вы… чувствуете друг к другу, — в ужасе прошептала Орихиме. — Что ты чувствуешь… до сих пор? Ичиго встретил её взгляд. — Прости меня. Я позволил тебе долгое время пытаться нести наш брак, и я не смог сделать тебя счастливой. Я даже не очень старался. А ты заслуживаешь настоящего счастья, Орихиме. Она всхлипнула, и Ичиго вздрогнул, но не потянулся к ней. Когда она немного пришла в себя, то спросила: — Что теперь будет? Он вдохнул теплый ночной воздух и внимательно посмотрел на нее: — Мне нужно, чтобы ты ответила на еще один вопрос. — Конечно. Руки Ичиго сжались в кулаки, но потом он расслабил их. — Зангецу и Соде но Шираюки сейчас более активны, чем когда-либо. — Он замялся, когда Орихиме уставилась на него, явно недоумевая. — Зангецу видел Казуи. — Я не понимаю, — тихо сказала она, и Ичиго смотрел, как она сжимает руки на коленях. Она отвернулась от него, и Ичиго глубоко вздохнул. — Казуи — мой сын? — прямо спросил он. Орихиме долго молчала — так долго, что Ичиго подумал, не повториться ли ему. Но, наконец, она прошептала: — Я бы хотела, чтобы он был твоим. «Я тоже хотел, чтобы он был моим», — горько подумал Ичиго. — Как давно ты знаешь? — спросил он вместо этого. Она просто посмотрела вниз на свои руки. — Сразу после его рождения, — прошептала Орихиме, и слезы наполнили ее глаза. Они стекали по ее щекам и падали на руки жирными каплями. — Он родился на несколько недель раньше срока, и было уже слишком поздно. Зангецу молчал, и на мгновение Ичиго подумал, не остался ли он каким-то образом в Обществе Душ вместе с Шираюки. Его руки закололо, и Ичиго сжал их в кулаки. — Ты семь лет позволяла мне думать, что ты забеременела от меня, — тихо сказал он. Его голос звучал как будто издалека; он едва мог слышать себя из-за грохота в ушах. Зангецу предупреждал его. Так почему же его до сих пор не покидало ощущение внезапного удара в грудь? — Я думала, что ты, — прошептала она, и из её горла вырвался всхлип. — Когда я сказала тебе, я думала, что это ты. — Значит, ты врала мне семь лет. Я люблю Казуи, я умру ради него. Но ты врала. — Его голос был резким шепотом. Никогда еще Ичиго так не чувствовал, что за ним наблюдают; его младшая сестра и его кузен — его друг — наблюдали за ними через стекло. — Кто это был? — спросил он. Его руки сжались так сильно, что он почувствовал, как ногти впиваются в ладони. Орихиме снова всхлипнула, а Ичиго посмотрел на ночное небо. Он вдруг почувствовал что-то, что было не его. Холод, но скорее успокаивающий, чем леденящий, как холодный компресс при лихорадке. Это была Рукия. Потом он исчез, оставив его с рыдающей женой. «Снежная леди и я пока не можем долго удерживать связь. Прости, Король». Было очевидно, что извинения Зангецу были не только за то, что они с Шираюки пытались сделать. «Спасибо», — подумал Ичиго. — Урю, — наконец сокрушенно произнесла она и стерла с лица солёную воду. Бьякуя говорил ему не быть импульсивным. Обдумать вещи и не полагаться на чувства десятилетней давности для принятия решения. Но это… он не думал, что брат Рукии учитывал такое. Он узнал, что ему лгали почти всю его взрослую жизнь, что он растил чужого ребенка. — Исида знает? — спросил он. Зангецу был поразительно тихим; он ожидал больше злорадства. На стуле рядом с ним Орихиме обвила себя руками. — Я не говорила ему, — прошептала она. — Это был только раз. Мы с тобой встречались, но это было до вечеринки. Его руки сжались сильнее, и Ичиго, зашипев от жгучей боли, заставил свои руки снова раскрыться. На каждой ладони было вырезано по четыре красных полумесяца, а из ран сочилась кровь. — Ох, Ичиго, твои руки, — сказала его жена и потянулась к своим заколкам. — Не смей. Не смей сидеть здесь и волноваться, когда ты только что сказала мне, что Казуи не мой ребенок, и даже не рассказала Урю, что он отец, — сорвался Ичиго. Она снова начала всхлипывать. Это были сильные, тяжелые рыдания, от которых ее грудь подпрыгивала, а плечи тряслись. Он подождал, пока она немного успокоится, прежде чем заговорить снова. — Я планирую принять предложение вступить в Готей 13, — спокойно сказал Ичиго. — Я вернулся… уладить всё. — Когда Орихиме ахнула, он добавил. — Я прошу развода. Ее серые глаза сверлили его. — Так ты просто собираешься бросить Казуи и меня? А клиника? Ты так много работал последние десять лет, а теперь собираешься выбросить всё ради махания клинком? Ичиго поморщился, но не отвернулся. — Я растил Казуи семь лет и не собираюсь бросать его. Мы что-нибудь придумаем. Но тебе нужно сказать Урю, что Казуи его сын, Орихиме. — А как же клиника? Твои сестры не могут управлять ей. Они обычные медсестры, — отметила Орихиме. Ичиго вздохнул. — Можно нанять врача, или же я могу продать её. — Значит, ты просто оставишь всех нас бездомными?! Ичиго поднял свои окровавленные руки. — Нет, конечно нет. Это только одно из решений. Я отдал бы деньги тебе и моим сестрам. Папа говорил, что он уверен, что сможет выручить за неё много денег, если когда-нибудь продаст. — Ичиго… Он встал и засунул руки в карманы, кончиками пальцев поглаживая свое удостоверение. — Ты врала мне, Орихиме. Семь лет. Но даже если бы ты не врала — даже когда я не знал — мы не были счастливы вместе, — закончил он. — Ты заслуживаешь шанса быть счастливой с кем-то. Он толкнул дверь на кухню, не обращая внимания на то, как Урю и Юзу отпрыгнули назад. Ичиго посмотрел на Исиду. Этот человек спал с Орихиме, когда они встречались. Он был отцом Казуи. И жил один, не зная об этом факте, семь лет. Он только вздохнул и придержал дверь. Урю без слов вышел во двор, и Ичиго закрыл дверь. — Что случилось, братик Ичи? — спросила Юзу. Ичиго занялся тем, что налил себе стакан воды. — Уже поздно, Юзу. Я расскажу тебе и Карин утром, ладно? Он прошел мимо Юзу и поднялся по лестнице, повернувшись, чтобы войти в комнату Казуи. Его сын уже спал и ровно дышал в темноте. Ичиго стоял в дверях и наблюдал за ним несколько минут. Затем он осторожно закрыл дверь и прошел в свою спальню, чтобы найти ночную одежду, после чего спустился вниз и зашёл в пустую клинику.