***
В Мире Живых Рангику быстро нашла квинси; к счастью для неё, ему нравилось проводить время на крыше больнице его отца. Исида не выглядел счастливым, увидев её — не то чтобы она винила его — но он уважительно кивнул, когда она шагнула без гигая на крышу на следующий день. — Мацумото-сан, — вежливо сказал он. — Исида-сан, — сказала она в ответ. — Меня отправили Куросаки и Рукия. — Чего они хотят? — незаинтересованно спросил Исида и поправил очки на переносице, из-за чего в них отразился свет. — Дело в Казуи, — Это мгновенно привлекло его внимание, и молодой врач шагнул к ней ближе. — Он болен? Что-то случилось с Орихиме? Над верхушкой здания подул сильный ветер, развевая волосы Рангику и её шихакушо. — Может, нам лучше сесть, Исида-сан, — предложила она. Он упрямо сжал челюсть, на что она покачала головой и тихо сказала: — Мне кажется, что Орихиме с трудом приспосабливается к жизни матери-одиночки. — Как? Я думал, Ичиго дал ей много денег, — нахмурился Исида. — А… проблема не в деньгах, — нерешительно сказала Рангику. — Кажется, она с трудом заботится о нём. И она рассказала о своих наблюдения за предыдущий день. Его выражение лица становилось всё более мрачным. Исида выругался под нос и снял очки, чтобы провести рукой по лицу. — Она не разрешает мне видеться с ним, — наконец сказал он. — Я обещал, что буду присматривать за ним, но Орихиме… Она даже не открывает мне дверь. — Я… думаю, она больна, — осторожно сказала Рангику. — Кажется, она думает, что Куросаки вернётся к ней. Мы знаем, что такого не случится. Даже ради его сына. Он надел очки и фыркнул. — Только если кто-то снова не изменит ему память. Он уже женился на Кучики-сан? — О, они ухаживают по старинке, — Рангику успокоила его. — Что-то связанное с благородными кланами. В любом случае, я сказала Орихиме, что отведу её и Казуи на ужин сегодня в шесть, а мне ещё надо поговорить с Арисавой-сан. Может, мы втроем сможем помочь… Она смотрела, как Исида проводит рукой по волосам, странно похожий в этот момент на Ичиго. Не лицом или глазами, а движением руки, привычкой, так похожей на другого человека. — Я позвоню Тацуки, — решил он. — Моя смена заканчивается в пять, — Его взгляд стал острее. — Вы не видели каких-нибудь синяков? — Не думаю, что она ранит его, — наконец сказала Рангику. Исида официально кивнул. — Я встречусь с вами у жилья Орихиме до шести, Мацумото-сан. Мне нужно позвонить Тацуки и вернуться на смену. Рангику кивнула и спрыгнула с крыши, пока Исида доставал телефон с кармана.***
Как и было сказано, Исида и Тацуки ждали Рангику, когда она появилась перед жильём Орихиме несколько часов спустя. Тацуки выглядела также, как и в их первую встречу: тёмные, колючие волосы короткой длины и жёсткий, умный взгляд. — Орихиме избегает моих звонков, — сказала Тацуки, сразу перейдя к делу, пока они поднимались на лифте. — Я говорила ей, что буду рядом, если понадоблюсь ей, но она даже не отвечает на мои сообщения. Исида и Рангику обменялись взглядом. — Я позвоню в звонок, а вы должны оставаться в тени, пока она не откроет, — решила Рангику. — Она легко открыла мне дверь. Может быть, потому, что я могла прийти с сообщением от Куросаки. Тацуки поморщилась. — Чёртов Ичиго, бросил её вот так! Она даже не рассказала мне, что случилось. Квинси глубоко вдохнул. — Это длинная история, но Ичиго не виноват, — тихо сказал он. Двери лифта открылись, и они вышли на девятом этаже. Рангику прошла к квартире Орихиме и притворилась веселой, прежде чем позвонить в дверь. Изнутри послышалось шарканье, прежде чем её рыжеволосая подруга открыла дверь. — О! Рангику, ты рано. Казуи и я ещё собираемся. Исида моргнул от фальшивого веселья в её голосе и посмотрел на Тацуки. — Ох, это верно. Я рада повеселиться, — сказала Рангику и улыбнулась, пока Орихиме с некоторой неохотой потянула дверь дальше. Рангику засияла и положила руку на дверь, чтобы та не закрылась. За ней появились Исида и Тацуки. — Ох, Рангику, я не знала, что ты пригласила Исиду-куна и Тацуки-чан, — сказала Орихиме, голос стал выше из-за волнения, когда Рангику оттолкнула её от дверного проема, чтобы двое других могли войти внутрь. Исида сморщил нос и ещё раз обменялся взглядом с Рангику. В квартире действительно воняло, а в гостиной было много коробок. — Я ещё не видел твоё новое место, — всё, что он сказал, пока Орихиме сжимала руки. — А я не видела Казуи месяцы, — указала Тацуки. Она осторожно принюхалась, совсем не тонко. — Химе, твоё жилье… У тебя утечка или вроде того? Тебе нужен сантехник? Рангику повернула голову и увидела Казуи, выглядывающего из дверного проёма его спальни. Она послала ему ободряющую улыбку, но когда её внимание вернулось к подруге, она стала очень серьёзной. — Мы волнуемся о тебе, Орихиме. И о Казуи-куне. Орихиме встала во весь рост. — Казуи и я в порядке, — сказала она резким голосом. — И я не ценю, что ты привела незваных гостей, чтобы… судить меня! Тацуки фыркнула, Исида же прошёл через гостиную и встал перед Казуи. — Ты помнишь меня, Казуи-кун? — осторожно спросил он. Когда мальчик кивнул, он сказал. — Мне бы хотелось осмотреть тебя, если ты не против. Мацумото-сан, Арисава-сан и я здесь, чтобы помочь тебе. — Вы поможете маме? — мягко спросил Казуи, Исида потянулся, чтобы растрепать волосы мальчика. Тот вздрогнул, и выражение лица врача помрачнело. Но… Может, это ещё ничего не значит. — Мы здесь, чтобы помочь вам, — подчеркнул Исида. — Как только сможем, — Он оставил дверь открытой, пока Казуи садился на краю кровати, и достал стетоскоп. — Можешь снять футболку? Штаны можно оставить. Казуи послушно снял футболку. Губы Исиды сжались. — Что не так? — спросил мальчик. — А, ничего такого. — Вот только Казуи был слишком худым. Он не был крупным человеком, как и Орихиме, но — казалось, это нечто большее, чем обычная генетика. Он засунул наушники стетоскопа в уши и потер другой конец о рубашку, чтобы немного согреть его. — Я послушаю твоё сердцебиение и дыхание, ладно? А потом проверю твоё кровяное давление. Казуи тихо сидел, пока его родной отец слушал сердце и лёгкие, и послушно протянул руку так, чтобы Исида смог натянуть манжету для измерения кровяного давления на его руку. — Как часто Иноуэ-сан стирает? — спросил Исида, когда закончил всё, а Казуи был в футболке. Казуи покраснел от смущения. — Я пытаюсь стирать вещи, — мягко сказал он. — Но я ещё не очень хорош. И я не могу повесить их правильно, потому что штанга для душевой слишком высока для меня. «Это объясняет запах», — подумал Исида. Он сжал челюсть, прежде чем расслабить выражение лица. — Что ты ешь? — Остатки с предыдущего вечера, если мама приготовила. Но я достаточно высокий, чтобы дотянуться до рисоварки с помощью табуретки, так что я учусь готовить. Я знаю, как приготовить рис и сварить яйца, — гордо сказал Казуи. — И у меня все лучше получается использовать корзину для варки на пару в рисоварке для приготовления других блюд. Хотя, иногда в доме не так уж много всего. Мама забывает покупать продукты. Исида подавил вздрагивание. — Она приносит что-нибудь домой из пекарни? Мальчик пожал плечами. — Она давно не была в пекарне, Исида-сан. Я не думаю, что она вообще работает там. — Понятно, — Исида спрятал стетоскоп и прибор для измерения давления. — Она говорила тебе что-то про Куросаки-сана? Казуи поморщился. — Она, эм… Она думает, что он вернётся и снова будет жить с нами и выйдет за неё. Но он был очень зол, когда всё случилось, Исида-сан. Он сказал, что будет навещать меня, но мама думает, что Кучики-сан ему наскучит, — он поднял взгляд на отца. — Хотя, она не называет её Кучики-сан. — Как она называет её? — осторожно спросил Исида. Когда Казуи закусил губу, он наклонился ближе. — Всё нормально, ты можешь прошептать мне, если хочешь, — мальчик прошептал слово ему на ухо, и Исида побледнел. — Мацуда-сенсей сказала, что это нехорошее слово, — важно сказал Казуи, — когда я спросил у неё, что оно значит. Исида задался вопросом, что ещё мог заметить учитель Казуи и поделилась ли она с кем-нибудь этими наблюдениями. — Это верно. Подожди здесь несколько минут, Казуи. Мне нужно поговорить с Иноуэ-сан, — он встал и закрыл дверь Казуи; его разговор с Орихиме будет непростым, и он бы предпочёл, чтобы Казуи его не слышал. Женщина, которую он любил годами, сидела на диване с Рангику и Тацуки по обе стороны от неё. Кипы бумаг на журнальном столике, коробки по всей гостиной… Исида бегло осмотрел ванную — не ужасающе, но и не совсем чисто, — а затем комнату Орихиме, в которой стояло несколько наполовину заполненных коробок и ещё больше пахло мокрой собакой. Он вернулся в гостиную и поставил сумку на пол. Орихиме уже плакала. Исида посмотрел на бумаги, сваленные на журнальном столике, и спокойно перетасовал несколько стопок, после чего уселся на образовавшийся участок свободного дерева. — Наш сын, — специально начал он, проигнорировав широко раскрытые глаза Тацуки, — недоедает и думает, что ты бросила работу в пекарне, Орихиме. Тацуки посмотрела на Рангику поверх головы подруги и одними губами произнесла: «Он отец?» — пока Орихиме снова всхлипывала в салфетку. — Он учится готовить, что было бы неплохо, однако он делает это, потому что ты нет. Каждый дюйм этой квартиры воняет, потому что он пытается стирать и не может правильно повесить вещи, — прямолинейно продолжил Исида. — И ему кажется, что ты думаешь, словно Куросаки вернётся и упадёт к твоим ногам. Что маловероятно, учитывая, что ты обманом заставила его жениться. Орихиме снова шмыгнула в салфетку. — Исида… — нахмурилась Тацуки. Он поднял руку. — Я понимаю, что ты оплакиваешь то, чего у тебя больше нет, Орихиме, но Казуи нуждается в твоей заботе, и тебе нужно заботиться о себе. Если ты не сделаешь всего этого, я пойду в суд, потребую тест на отцовство и подам на тебя в суд за ненадлежащую опеку. Это вызвало ещё одну волну слез. — Ты не сделаешь этого, — прошептала она. — Он мой сын. И Ичиго вернётся и… Над головой расстроенной женщины произошел ещё один обмен взглядами. — Орихиме, Куросаки-сан не вернётся. Помнишь, что я сказала тебе вчера? Он занял высокий ранг в Готей 13, — аккуратно объяснила Рангику. — Он лейтенант, как и я. — Даже если бы он не был им, тебе всё ещё нужно заботиться о Казуи, — надавил Исида. — В доме нет никакой еды? — спросил он, обращаясь к Тацуки. — Нет, только закуски, принесенные Мацумото-сан вчера, и немного консерв. Он вздохнул и поправил очки на носу. — Тацуки купит тебе немного продуктов, а Рангику и я поможем распаковать коробки. — Ты не мож… — Орихиме, я уполномоченный представитель. Это значит, что я должен сообщить о подозрении на жестокое обращение с ребенком. Если ты не позволишь нам помочь вам, я буду вынужден вызвать полицию, и они начнут расследование. Казуи могут забрать у тебя и поместить в центр, — сурово сказал Исида. — И это только облегчит мне задачу просить об опеке. — Я не бью его! — взвыла она и снова шмыгнула в салфетку. — Мы просто только переехали, вот и всё. Тацуки фыркнула, но схватила свою сумку и встала. — Я вернусь через час. У Казуи есть аллергия на что-нибудь? — спросила она. Когда Орихиме беспомощно покачала головой, она покинула апартаменты, не оглядываясь. — Рангику, можешь помочь Орихиме распаковать вещи? В её спальне тоже есть коробки. Я собираюсь разобрать все эти бумаги, — пробормотал Исида и притянул один из листов ближе. — Ты не имеешь права! — воскликнула Орихиме с красными глазами и покрасневшими щёками. — Это мои личные бумаги! — Которые валялись на журнальном столике неделями. Рангику? Старшая женщина встала и притянула Орихиме к себе. — Ну же, Орихиме. Я включу музыку, будет так весело! И ты сможешь показать мне, как пользоваться стиральной машиной; в Сейрейтее всё моется руками, — она потащила протестующую женщину в спальню. Исида вздохнул и занялся тем, что разбирал бумаги о разводе и соглашения об опеке, а также счета, как оплаченные, так и неоплаченные, которые собирали пыль. Оставался еще вопрос о её работе в пекарне, но он знал, что Куросаки дал ей больше, чем она заслуживала. Он был почти так же виноват в этом, как и Орихиме. Урю посмотрел в сторону закрытой двери Казуи и продолжил сортировку. Тацуки вернулась чуть меньше, чем через час с несколькими пакетами продуктов, и Казуи, высунувшийся из своей спальни, чтобы посмотреть, что происходит, помог ей убрать свежие овощи и яйца, пока она заполняла самые нижние полки в шкафах — те, до которых он мог бы дотянуться, если бы пришлось. Они распахнули окна, чтобы проветрить квартиру, и подул теплый ветерок. Из спальни Орихиме доносилась веселая музыка, звуки открывающихся ящиков и время от времени хлопки коробок. Стиральная машина уже гудела, из ванной доносилось редкое бульканье сливаемой воды. Исида убрал оплаченные счета и юридические бумаги в ящик, оставив неоплаченные счета — немаленькую стопку, два из которых были просрочены — на столе. — Казуи-кун, ты знаешь, куда надо деть эти коробки? — спросил он, когда его сын закончил помогать Тацуки. — Я думаю, будет лучше, если они больше не будут здесь лежать. Его сын нахмурился — очень похоже на него — и заглянул в одну открытую коробку. — Это полотенца и прочее для ванной, — объявил он. — Но там воняет. «Воняет везде», — подумал Исида. Орихиме повезло, что у неё не было ковров. — Хорошо. Ты можешь отнести всё в ванную и вытащить полотенца, чтобы их можно было постирать, а пустые коробки принести сюда? — Казуи делал то, о чём он попросил, пока Исида открывал две другие коробки. Там были простыни, смятые и странно пахнущие от того, что неделями лежали в картоне, и ещё полотенца. Тацуки обнаружила еще одну запечатанную коробку в кладовке и покачала головой, неся её на кухню, чтобы разложить все по местам. Когда они закончили, было уже почти девять, но гостиная была свободна от коробок, ванная сверкала чистотой, а на плите булькала огромная кастрюля с карри, и электрическая рисоварка тихо тикала, готовя несколько чашек риса. Орихиме, наконец, вытерла слезы и развесила вторую партию белья сушиться в ванной. Оставалось еще немало вещей, которые нужно было постирать, но это подождет до утра. В конце концов, Тацуки принесла миски с куриным карри на рисе и стаканы с водой. Исида внимательно наблюдал за Орихиме со своего места на полу с миской карри в руках. Не имея нормального кухонного стола и достаточно места на диване для пятерых, они собрались на диване и на полу, поедая куриное карри, которое приготовила Тацуки. Казуи быстро съел свою порцию и попросил добавки, пока его мать ковырялась в своей почти полной миске. — Казуи, ты не мог бы убраться? — мило спросила Рангику, когда они доели, давая Исиде и Тацуки другую возможность. Исида подождал, пока Казуи заберет его миску и раздастся звук воды, бегущей в кухонную раковину, прежде чем посмотреть на Орихиме снова. — Я знаю, это больно, Орихиме, но тебе нужно пережить свой развод. Казуи нуждается в тебе. Я буду здесь ради него тоже, если ты позволишь мне. Ты не давала ему то, в чём он нуждался, и ты знаешь об этом. Будет неплохо, если ты встретишься с психологом, — прямо сказал он. Она упрямо сжала губы и сказала, не встречаясь с его взглядом: — Куросаки-кун вернётся, вот увидите! Он просто обманут этой… этой шлюхой. Его челюсть ослабла и упала. — Орихиме, — он сказал более осторожно, — Кучики-сан твой друг, и она страдала. Может быть, он будет навещать Казуи, но он не собирается продолжать отношения с тобой. Ты понимаешь, что ранила его, обманывая так долго? — Казуи его сын, — пробормотала она и снова заплакала. Исида взглянул на Рангику, глаза которой были широко раскрыты и полны шока. — Я понимаю, — сказал он после долгой паузы. — Но отношения с Казуи не означают, что он хочет иметь отношения с тобой, Орихиме. Куросаки всегда было предначертано быть с Кучики. Он влюблён в неё с пятнадцати лет, — его слова вызвали новую волну всхлипываний. Он нахмурился и покачал головой. Он не был психологом; вероятно, он просто сделает всё хуже. — Но он женился на мне, — прошептала она. — Я знаю, это не то, что ты хочешь услышать, — сказал Исида, надавливая. — Но тебе надо отпустить его, Орихиме. Ты можешь найти собственное счастье. Ты можешь вернуться в школу и начать карьеру, как мечтала. — И мы все будем здесь ради тебя и Казуи, Орихиме, — уверенно сказала Рангику, и обняла рукой молодую женщину, притягивая её ближе. — Я буду сидеть с мальчиком так часто, как капитан позволит мне, и я знаю, Арисава-сан тоже. Позволь нам помочь тебе. Когда Орихиме снова подняла глаза от салфеток, Казуи спокойно наблюдал за ней. Исида тоже смотрел на неё. Она провела руками по лицу. — Куросаки-кун вернётся ради своего сына, — твёрдо сказала она, когда кровь, казалось, отхлынула от лица Исиды. Они вышли из квартиры только около полуночи, уже после того, как Рангику уложила Казуи в постель, и они втроём ещё раз вполголоса поспорили со всё ещё смятенной Орихиме. Спор ни к чему не привёл. — Ненавижу говорить такое, — пробормотала Тацуки, когда они вместе спускались вниз на лифте. — Но я думаю, тебе надо сообщить о Химе. Думаю, она больна, Урю. Может быть, социальный работник поможет ей найти психолога. — Хм. Я позвоню им утром, — согласился Урю. — Мацумото-сан, можете вы позвонить Куросаки и Кучики-сан утром? Я хочу поговорить с Куросаки, прежде чем предпринимать что-то радикальное. — Как просьба об опеке? — прямо спросила Тацуки. — Я не могу поверить, что Казуи твой ребёнок. Исида только провёл рукой по рту. — Да, — сказал он и уставился на цифровой экран, отображающий числа до первого этажа. — Я тоже не могу поверить. Рангику написала Рукии, как только они покинули здание; в Обществе Душ было позднее, чем здесь, в Мире Живых, и она не хотела будить свою подругу, если та уже спала. «Исида Арисава + я вмешались, — отправила она. — Но это не сулит ничего хорошего, позвони утром. Казуи не в непосредственной опасности, но Орихиме бредит». В Обществе Душ Рукия перевернулась на кровати, когда её денрейшинки пиликнул. Она быстро прочитала сообщение и отправила ответ. Ичиго наконец-то уснул, и она не хотела будить его. «И если ты будешь мучить нас сегодня ночью, я заставлю тебя пожалеть», — строго передала она Соде но Шираюки и перевернулась на левую сторону. «Он снова проснулся, — пробормотала Шираюки, — он почувствовал скачок твоей силы, когда ты читала сообщение от Рангику». Как только Шираюки обратила на него внимание, Рукия почувствовала его беспокойство и тревогу. — Я заварю чай, — тихо сказала она и встала с кровати. Она заваривала чай для себя в бессонные ночи так часто, что могла сделать это с закрытыми глазами, и иногда так и делала. Её фарфоровый чайный сервиз, украшенный бледной клубникой и её цветами — подарок Рангику на день рождения, который Рукия уже начала считать непреднамеренным — был чист и стоял на столешнице. Листья ходзича из магазинов Кучики, свежая вода, немного сахара — все это было легко собрать, и вскоре у неё уже был свежезаваренный чай. Она открыла дверь и отнесла чайник на низкий столик на лестничной площадке. Ичиго еще не спал, и Рукия легонько постучала в его дверь, после чего та открылась, и его лицо осветил крошечный шарик кидо. — Ичиго? — нежно спросила она. Его высокая, долговязая фигура двигалась в темноте, и его глаза были тяжело закрыты, когда он подошел к ней. — Я разбудил тебя? — спросил он низким и грубым голосом. Его плечи были напряжены, а руки сжимались и разжимались по бокам. — Нет, — мягко сказала она. — Пойдём, выпьем чаю. Он проворчал, но босиком последовал за ней на лестничную площадку и сел рядом с ней на диван. Он был только в тёмно-серых пижамных штанах, его грудь была обнажена, из-за чего щёки Рукии слегка покраснели. На свету его шрамы казались мягче, но она всё ещё могла различить тот, который нанесла ему в их первую встречу и тогда, когда возвращала силы шинигами. Она убрала свет кидо, так как бра на лестничной площадке были гораздо лучшим источником света. — Рангику сказала тебе что-нибудь? — спросил Ичиго, когда Рукия наполнила две чашки чая и предложила одну ему. — Сначала выпей чаю, — мягко сказала она. — Он горячий. — Рукия. Она вздохнула и вытащила денрейшинки из кармана юкаты, передавая ему. Там не было пароля или чего-то подобного (он, вероятно, смог бы отгадать его, если бы тот был), так что он тотчас нажал на экран и прочитал сообщение. — Мы поговорим с ней утром, — пообещала Рукия, когда он передал телефон обратно. — Затем пойдём в поместье и используем сенкаймон брата. Его глаза сверкали золотом в свете бра. — Я убью её, если она ранит его, — сказал он наполовину голосом Зангецу. Дух-занпакто и пустой сегодня был близок к поверхности, как и тогда. Рукия не удивилась: холод Соде-но-Шираюки тоже был близко, и она потянулась к мечу своего партнера, чтобы успокоить его. — Мы убедимся, что она этого не сделает, — быстро сказала Рукия и прижала левую сторону своего тела к его, пока из него не ушло напряжение. — Мы сделаем всё, что нужно. Он поднес чашку с чаем к губам и сделал длинный глоток, не обращая внимания на то, как она, должно быть, обжигала, опускаясь вниз. — Я сделал всё законным путём, Рукия, — сказал Ичиго всё ещё грубым голосом. — Я думал, что поступил правильно, думал, что Казуи нуждается в ней — он её сын, — закончил он, и его голос сломался. Она взяла у него чашку и поставила её на место, когда он слишком сильно сжал её. — Я знаю, — пробормотала Рукия ему и скользнула своей рукой в его. Он соединил их пальцы и притянул её ближе другой рукой, так что её спина оказалась прижата к его груди, и положил подбородок на её макушку. Его кожа была горячей сквозь тонкий слой ее спальной юкаты. — Я знаю, — снова сказала она. — Мы все думали, что он нуждается в матери. — Что, если он останется здесь? — голос Ичиго прозвучал низким гулом у неё за спиной. Рукия отпила чай, прежде чем ответить. — Казуи всё ещё живая душа, — сказала она нежным голосом. — Он не шинигами, как ты. Он человек и квинси. — Урю без проблем оставался здесь, — заметил Ичиго. — Чад и Орихиме провели здесь неделю после твоего спасения, — его руки сжались вокруг неё, и он притянул её ближе. Несмотря на то, что они ухаживали друг за другом уже несколько недель, Ичиго был почти до застенчивости почтителен, не дотрагивался до неё, а его губы не касались её шеи. Она хотела, чтобы его тепло окутывало её вот так. Она хотела, чтобы он утешался тем, что она рядом. Она отставила чай и накрыла его руку своей. — Мне всегда говорили, что это невозможно, — тихо сказала она. — Но… мы можем попросить Урахару. А что насчёт Урю? Я думала, ты хотел, что у него был шанс узнать своего сына. — Я хочу, — Ичиго сдвинулся, а потом подхватил её на руки. Рукия пискнула, когда он растянулся на диване и усадил её на себя, крепко прижав к себе. — Так удобнее, — сказал он, его голос прозвенел в груди. — Хн. Как Урю узнает Казуи, если он останется здесь? — она прижалась к нему, положив ноги по обе стороны от него, а голову — на его грудь. Он был таким теплым. — Я ещё не думал о таком, — проворчал Ичиго. Его большая рука нежно гладила её по спине. — Может быть, в крайнем случае, если мы не сможем… исправить это. Может быть, ей станет лучше. Рукия нежно прижала руку к его сердцу. — Может быть, — мягко согласилась она. — Ты пойдёшь со мной? — снова спросил он, и она подняла голову, чтобы взглянуть на него. Его глаза всё ещё светились золотом в свете бра, но выражение лица было таким уязвимым, что она протянула руку к его щёке. — Глупый, — нежно сказала она. — Ты не знаешь, что я пойду куда угодно, куда и ты? Разве я уже не говорила тебе, что буду всегда поддерживать тебя? Он притянул её ближе и поцеловал. Её глаза закрылись, когда они целовались, мягко и медленно прижимаясь друг к другу. — Ага, — пробормотал Ичиго ей в губы, и глаза Рукии приоткрылись, чтобы посмотреть на него. — Предполагаю, я глупый, раз нуждаюсь в твоём напоминании. — Мффф, — он снова поцеловал её, а его сердце забилось под её рукой. — Я напомню тебе столько раз, сколько тебе нужно услышать. Я буду терпеть твою боль, когда ты нуждаешься во мне, я буду сражаться за тебя, если ты не можешь. Слова были похожи на те, которые она сказала много лет назад, прямо перед тем, как он потерял силы, и Ичиго прижал её крепче к себе. — Я знаю, — тихо сказал он. — Я знаю. Они целовались снова и снова, пока их сердца не заколотились в груди, а красная нить не закружилась вокруг них, сверкая и переливаясь. На этот раз Ичиго остановил их, подставив её голову под свой подбородок и крепко обняв её, когда она затрепетала на его руках. — Мы должны попробовать заснуть, — прошептал он грубым голосом. — Да, — Рукия закрыла глаза и медленно выдохнула, её щеки раскраснелись, а губы припухли. Ей хотелось целовать его, проводить руками по каждому его сантиметру, но Ичиго был прав. И она не хотела использовать его в своих интересах, когда он расстроен из-за Казуи, из-за Орихиме. Тем не менее, никто из них не двигался. Рука Ичиго снова сжалась, и их рэйрёку переплелись, пока они тихо лежали вместе. В конце концов, они уснули прямо на диване, дыша ровно и медленно. Несмотря ни на что, это была лучшая ночь Рукии за последние годы.