LXI. 23 июля, 2012 — Понедельник
— Н-на самом деле, я собирался скоро тебе рассказать, но, эм, кто знал, что всё повернётся так? Он чувствует тошноту, а его сердце стучит так громко, что заглушает абсолютно всё — кроме его мыслей, которые тщательно и безжалостно пролетают через каждое взаимодействие, каждый вдох, странный румянец и нежное прикосновение, каждое озадачивщее заявление и флиртующий подтекст и тоскующий взгляд. — Ха, вау, это очень нервирует, хаха, но полагаю, я должен сказать это правильно! Поскольку ты, эээ, немного медленный в замечании таких вещей. Без обид! Ревность, смущенность, удовольствие. Внезапное прекращение подразнивающих замечаний о несуществующих отношениях Шого и Ниджимуры. Бесконечные фото и восторг. Он никогда не задавался вопросом. — Эм, Хайзакичи… ты мне нравишься. В романтическом смысле. Не как друг, хотя ты определенно нравишься мне и как друг. Оглядываясь назад, всё было очевидно. Сейчас он это видит. Он считал каждое происшествие просто одной из причуд Рёты. Списывал всё на дружеские отношения, о которых его неловкая в социальном плане задница просто не знала. Потому что Рёта по натуре прилипчивый, флиртующий и дружелюбный. Шого видел его с другими и знает это. — Я пойму, если ты не чувствуешь того же. Если честно, я вполне уверен, что ты не чувствуешь того же. Но, эм, что ж, я не мог не надеяться, знаешь? Но он был более открытым с Шого с самого начала. Более честным. Он делился секретами, мелочами и недостатками с Шого, тем, что он никогда не говорил кому-то ещё. Он проверял границы и подталкивал к реакции, а сейчас Шого знает, что он искал- — Э, в любом случае, ты выглядишь очень напуганным, но не волнуйся! Я ничего не ожидаю. Я только надеюсь, что между нами ничего не изменится. Твоя дружба значит для меня намного больше, чем гл-лупая влюбленность. Взаимность. Единственное, что Шого не может дать ему, и, блять, но с этим намного сложнее справиться, чем с признанием Ниджимуры — и это был чертов кошмар. — Так что, э, да, это всё! Ты мне нравишься, но я надеюсь, мы сможем это преодолеть и остаться друзьями… Пожалуйста. Почему подобная хрень всегда происходит с ним?! Где была эта клише любовная драма в первый раз?! Его старшее «я» такой горячий товар, что мальчишки-подростки повсюду хотят заполучить его? Ничего из этого не имеет смысла! — …Хайзакичи? Угх, черт побери, ему надо привести запутанные мысли в порядок. Он вытаскивает мысленный список и работает с ним, остро осознавая ерзание Рёты в тишине (когда он остановил свой нервный лепет?) и невыносимое ожидание напротив него. В произвольном порядке: 1) Рёта его друг. Без вопросов. Что бы из этого ни вышло, в груди у него все сжимается от страха, порожденного одной лишь мыслью о том, что он может потерять дружбу с Рётой, так что это, черт возьми, не вариант. (Не то чтобы это вообще был приемлемый вариант). 2) С той же проблемой он столкнулся с Ниджимурой. Шого двадцать чертовых два, и хотя на каком-то уровне льстит, что он каким-то образом привлекает чертов гарем, маленький подросток, признающийся в любви к нему, равняется четырехлетнему, заявляющему он собирается жениться на своем родителе. Это мило, но никто не относится к этому серьёзно, и из этого ничего не выходит. Также, это было бы отвратительно и неуместно. Не говоря уже о том, что являлось чёртовым преступлением. 3) Следуя вышеперечисленному потоку мыслей, у Шого нет романтических чувств к Рёте, он на десять лет старше, а Рёта просто ребёнок. И даже тогда, как настоящий подросток, он никогда не был заинтересован в Рёте по-другому, чем в сопернике. (Слишком много горечи и обиды, а позже зависти для чего-то подобного.) С Ниджимурой было преимущество, Шого позволил себе двенадцатилетнему увлечься старой влюбленностью, фантазией, но с Рётой ничего подобного. И… 4) Шого хуево разбирается в чувствах, и как ранее установилось, он не нежный. Он острые сколы и несовпадающие куски, рушащиеся стены и разбитое стекло. Он скопище неуверенностей и комплексов, и займет гораздо больше, чем несколько месяцев, чтобы изменить всё это, всего его, к лучшему. Даже если эти немногие сумели проигнорировать предупреждающие знаки и раны и пробраться сквозь трещины в его защите… Даже если они готовы не замечать и принимать Шого таким, каков он есть, без колебаний и сожалений… Что ж, он знает себя лучше, чем кто-либо, знает, насколько ужасным он может быть. Насколько далеко он может упасть. И что это скользкий путь. «Никогда снова», он пообещал у больничной койки больной матери, слезящиеся глаза смотрели на белые костяшки, неспособный даже поднять голову и увидеть сильнейшего человека, которого он когда-либо знал, таким слабым. «Никогда снова», он обещает себе сейчас, мрачное настроение резко контрастирует с расслабленной атмосферой, окутывающей прибрежный ресторан и его беззаботных клиентов, а сердце болит за мальчика напротив, его друга, который обрел чувства к тому, кто никогда не сможет их вернуть. Какая дерьмовая удача. Он старается сохранить нейтральное выражение лица, когда снова смотрит на Рёту, но ему это не удается, когда он видит, в какую нервную развалину его превратило отсутствие реакции. -… Успокойся, — он приказывает и удивляется, насколько тверд его голос в сравнении с остальным ним, которое чертовски испуганно. Рёта вздрагивает от первых слов Шого, сказанных с признания. Яркие, золотые глаза широко раскрыты и полны волнения. — Эм, прости, — он бормочет, вытирая руки о штаны. Он потеет? — Не надо, — Шого вздыхает, разочарованный, сжимая и разжимая кулаки. Это так, блять, сложно. — Это не то, что я хотел сказать. Ослепительной улыбки не видно (и боже, он уже чертовски скучает по ней) и Рёта тихо спрашивает: — Тогда что ты хотел сказать? — Шого стонет, и после мгновения Рёта добавляет. — Я пытаюсь быть терпеливым, Хайзакичи, но это- это не легко. Ты можешь просто- — он прерывается, закусывает губу, вероятно, чтобы сдержаться от настоящей просьбы об отказе. Шого хочется огрызнуться «это не легко и для меня!» Хочется прорычать «кто дал тебе чертово право развить чувства ко мне?» Хочется завыть, заскулить и застонать. Потому что жизнь нечестна, и она всегда дерьмово относится ко мне, верно? Он всегда был склонен к жалости и приступам истерик. Но — он перерос их, перерос это токсичное поведение, и в любом случае, Рёта заслуживает лучшего. Он заслуживает намного, намного лучшего, чем Шого — как парень или кто-то ещё, но он красноречиво заявил ранее, они застряли друг с другом. …Даже когда это причиняет боль. — Прости, — Шого говорит, настолько нежно, насколько он способен, — но я не чувствую того же. — Лицо Рёты осунувается (и, блять, сердце Шого замирает от этого), и он поспешно заверяет. — Я говорил тебе, что не хотел избавиться от тебя, и я подразумевал именно это. Это… ничего не изменит. Обещаю. На бесконечный момент Рёта просто смотрит на него, явно чертовски разбитый, и Шого смотрит в ответ, его собственная ненависть к себе — злобная, извивающаяся, живая — близка к тому, чтобы задушить его, на его языке прикусываются и отбрасываются миллион бесполезных банальностей, а потом- Рёта разрывает зрительный контакт. — Аххх! Это такое облегчение! — Он выдыхает, опускаясь на сложенные руки, новый угол удобно скрывает его лицо. — В смысле, с Ниджимурачи- Вы, ребята, всё ещё близки, так что я надеялся- Ну, полагаю, это сработало! — Он смеётся, немного натянуто, и продолжает. — Боже, как девочки это делают? Это было худшее. Без обид, Хайзакичи, но ты почти убил меня ожиданием! Будь немного повнимательнее в следующий раз, ладно? Его голос становится взволнованнее с каждым словом, а плечи начинают заметно трястись, но это не останавливает его от бормотания. — С твоим жестоким характером ты заставишь какую-то девочку плакать, а потом она распространит печальную историю по всей школе, и мне придется объяснять моим фанатам, что ты не плохой парень. Это- это только создаст мне больше работы. Шого протягивает руку и взъерошивает волосы Рёты, от чего у него перехватывает дыхание и конец невероятно слабого выговора. — Ты такой проблемный, — он говорит, снова вздыхая. — Плачь, если хочешь. Цепляйся за меня, как я знаю, ты хочешь. Я не возражаю, хорошо, глупый? Просто- делай, что и всегда. Кого волнует? Рёта смотрит на него сквозь густые, влажные ресницы, нерешительно, ища что-то. Шого спокойно встречается с ним взглядом, проводя пальцами по волосам Рёты в успокаивающем жесте. Он должно быть находит, что искал, потому что в следующий момент он присоединяется к стороне Шого на скамейке и бросается в ожидающие руки Шого. Он зарывается заплаканным лицом в шею Шого, обнимая его за талию и крепко сжимая. — Идиот, — Шого фыркает с невероятной искренностью, отвечая на объятие. — Ты всё равно всегда делал, что хотел. — Грубо, — Рёта скулит, без осуждения. — Я даже не знаю, почему ты мне нравишься. «Как и я», Шого думает, но сейчас не время. — Да, да, — он говорит вместо этого, доблестно игнорируя их грязные, покрытые песком тела и холодные ощущения слёз на коже. Со временем Рёта отстраняется и садится на скамейке, вытирая лицо одной рукой, пока другой находит руку Шого и переплетает их пальцы. Эта близость должна вероятно казаться странной после случившегося, и да, объективно, это так. Но после недель изматывания, держаться за руки с этим парнем кажется самой естественной вещью в мире. Другой фактор, без сомнений, то, что само действие полностью платоническое. Шого далеко не единственный в их маленькой группе друзей, кто испытал такую свободную привязанность со стороны Рёты. Всего несколько недель назад он был достаточно смел — или глуп — чтобы положить голову на колени Ниджимуре, пока они занимались, и Ниджимура позволил ему это, лишь закатив глаза. Шого и Тецуя были настолько удивлены отсутствием кровопролития, что Ниджимура просто приказал им вернуться к работе, чтобы они перестали молча смотреть на необычную сцену в благоговейном ужасе. Рёта был особенно весёлым остаток того день. — Мы должны вернуться назад, — Шого предлагает, с сожалением, и на мгновение рука в его руке сжимается. — Мы не хотим, чтобы они отправили поисковую группу. Рёта глубоко выдыхает, также неохотно. — Я не знаю, готов ли я встретиться со всеми. Особенно с сестрами. — О черт, — Шого шипит, с чувством, и медленно нарастающий ужас последних десяти секунд становится полномасштабным ужасом. — Черт, черт, черт. Почему они изначально ускользнули?! Потому что их брат и сестра стали чрезмерно опекающими и угрожали из-за этого точного сценария! Шого, блять, доказал их правоту. Блять, блять, блять, блять. — Твои сестры сдерут с меня кожу, — Шого стонет, а затем истерически указывает на опухшее, красное лицо Рёты. — Они узнают, что что-то случилось, черт возьми. Я умру наполовину голым и покрытым песком, и чертовы чайки будут питаться моим гниющим трупом! — …Они не настолько плохие, — Рёта пытается и не получается звучать успокаивающе. Шого хлопает свободной рукой по лицу, думая конкретно о Йошиэ, и стонет. — Если она была чертовски ужасающей раньше, сейчас она просто будет убийственна. Рёта пытается снова. — Ну, я могу просто не рассказывать им? — Приятель, они узнают, — Шого настаивает. — У старших в семье есть чертов радар для подобного дерьма. Шион нападает на меня каждый раз, когда я расстроен, как будто это его чертова суперсила или вроде того. Ты говоришь мне, что у твоих сестер такого нет? Это вызывает беспомощную полуулыбку, когда он расстраивается. — Ладно, да, ты прав. Ты облажался. — Рёта неловко хлопает его по плечу. — …Только если, — Шого говорит, замечая рекламу у стены, через отчаяние загорается идея. — Только если мы не отвлечем их чем-то ещё! Любопытствуя, Рёта поворачивается и замечает флаер, выдыхая, когда понимает план Шого. — Это… — Он довольно смеется. — Это так глупо. Мне нравится. — Вперед. — Шого обменивается с Рётом хитрым взглядом, на лицах обоих предвкушение, а ледяной ужас в его груди стремительно тает под солнечной улыбкой Рёты. (В конце концов, между ними всё должно быть в порядке, если Рёта всё ещё может так смотреть на него.)LXII. 23 июля, 2012 — Понедельник
— Хорошо. Они ещё не вернулись в воду, — Шого тихо замечает, присев перед оставленным без присмотра зонтиком. — Хорошо, — он говорит. — Ты же знаешь, что они убьют нас за это, верно? — Рёта замечает, не звуча взволнованно хотя бы малость. — Тебе просто пришлось потянуть меня за собой, а, Хайзакичи? — Он дразнит. Шого усмехается ему, размахивая их тайным оружием. — Не притворяйся, будто не взволнован, придурок. Или что, ты хочешь отступить сейчас? — Неа! Давай умрём вместе, Хайзакичи. Так романтичнее. — Шого бормочет, не ожидая, что он будет шутить на эту тему так скоро, и Рёта нахально улыбается ему, но не комментирует. — Готов? Шого закатывает глаза, но всё равно кивает. — Я готов. На негласный сигнал они выбегают из-за барьера и кидаются к их жертвам. Одна такая жертва замечает их и начинает что-то говорить, но затем видит, что они оба несут, и тревога вспыхивает на его лице, когда он кричит. — Осторож- Слишком поздно. Шион уклоняется в сторону, но холодная струя воды, предназначенная ему, попадает прямо в лицо Тецуи. Тецуя изжает монотонный крик — какого черта? Он так привык подавлять эмоции, что даже его врожденные реакции монотонные? Этот парень чертовски нелепый. Выстрел Рёты попадает в спину Кагами, и его крик намного полезнее. — Какого хрена! — Кагами разворачивается, и вторая струя попадает ему на грудь. — Черт, холодно! — Мелкий паршивец! — Шион бросается к нему, но на этот раз прицел Шого верный, и его останавливает холодная струя воды. — Т-так холодно, мудак! Вернись сюда! Шого мстительно смеётся и только еще больше злит брата, снова стреляя в него. — Как ощущается, засранец? Тем временем, Кагами во второй раз за сегодня оказывается лицом в песке, в спешке спотыкаясь о песок. — Я ненавижу вас всех, — он бормочет в землю. — Хаха, это за нападение на меня раньше, Кагамичи! — Рёта говорит ему, со смехом уклоняясь от слабой попытки Тецуи поймать его. Шого снова ловит Шиона, но когда он отходит назад, он врезается в стену. Его резко тянет назад и сильные руки обхватывают его сзади. — Поймал тебя, — Ниджимура выдыхает рядом с его ухом, слишком, слишком близко для его комфорта. — Какого-! Полностью отвлеченный, он не успевает отреагировать вовремя, чтобы остановить Ниджимуру от вырывания водного пистолета из его рук. — Эй! — Он кричит, когда предказуемо, струя воды стреляет ему прямо между лопатками. — Ахх~! Он хлопает ладонью по рту, полностью забывая о гневе, когда унижение одерживает вверх. Что, блять, за звук он только что издал?! Ниджимура хмыкает, а потом смеется. Настоящим, правдивым смехом. Он неожиданно милый, даже через его смущение. Шого вспыхивает, хмурясь. — Ты такой- — Ниджимура только качает головой, усмехаясь, и не проясняя. — Что? — Шого предупреждающе рычит. — Очаровательный, — он признается, пожимая плечами, и Шого хочется чертовски въебать ему. — Заткнись, — он рычит, бросаясь на мудака, но всё, что получает, это другую струю воды. — А, а, ах, — Ниджимура Плохой Хайзаки. Никакой жестокости. — Я не чертова собака! — Шого рычит, негодуя. — Гребаный капитан. — Гребаный кохай, — Ниджимура возражает. — В любом случае, ты больше, как злобный котенок. — Я покажу тебе злобный, засранец, — Шого обещает, но его внезапно притягивают в чьи-то руки снова. — Перестань флиртовать, чертов предатель, — Шион ворчит, сжимая Шого в неумолимом захвате. — Ты даже пошел за мной первым! Твоей собственной кровью! — Я ни о чем не сожалею! — Шого ворчит, пытаясь вырваться. — Я бы сделал это снова! — Неправильный ответ, маленький гремлин. — Шион усиливает хватку. — Почему я вообще пытаюсь защитить твою глупую задницу? — Потому что у тебя братский комплекс! - У тебя братский комплекс! Каждый раз, когда у тебя проблема, ты бежишь к старшему брату Шиону, а я так любезно помогаю тебе. И что я получаю за мои усилия? Предательство. — Заткнись! Ты всегда суешь свой нос в мои дела, а потом даешь мне дерьмовый совет! Как это полезно? — Такой неблагодарный. — Не за что быть благодарным! — Я был бы благодарен, если бы вы заткнулись, — Ниджимура говорит, снова стреляя в Шого. Шион прячется за ним, как трус. — Даже твой парень со мной грубый, — он жалуется. — Он не мой гребан- — Шого рявкает, только чтобы прерваться в середине крика от другой струи воды. — А, блять! Прекрати это, засранец! — Упс. Рука соскользнула. — Несмотря на это дерьмовое заявление, Ниджимура даже не пытается стереть усмешку с лица. — Если бы, — Шого бормочет, предохранитель перегорает, оставляя после себя лишь раздражение. Сквозь внезапную тишину прорываются визг и смех, и все трое мальчиков смотрят на их источник. Кагами удерживает извивающегося и хихикающего Рёту, а страшный и улыбающийся Тецуя безжалостно поливает его из водяного пистолета. — Нет, остановись, так- так холодно! А! — Рёта кричит, но это бесполезно. — Мне жаль, мне жаль! Я сожалею! Я раскаиваюсь! Раскаиваюсь! — Теперь тебя ничего не может спасти, — Тецуя говорит ему, тон голоса серьёзный, рука и палец уверенно держатся на спусковом крючке. — Не после того, что ты сделал. — …Я понимаю, — он грустно улыбается. — Делай, что должен, но только быстро. Тецуя стреляет, и Рёта выдыхает, слабо кашляя. — …Пожалуйста, просто скажи моей маме… что я люблю её. — Я скажу, — Тецуя обещает, и Рёта закрывает глаза, тело внезапно слабеет. Почему это так драматично, они такие придурки, боже. — Почему я согласился на это? — Кагами бормочет с гримасой, роняя Рёту, как мешок кирпичей. — Вы, ребята, хулиганы, — Шион фыркает. — Скорее кучка идиотов, — Шого исправляет, скрещивая руки. Кагами толкает его. — Не хочу слышать это от тебя. — Ведите себя хорошо, детишки, — Ниджимура говорит, усмехаясь и быстро обрызгивая Шого с Кагами, вызывая два крика. — Черт, я могу с таким же успехом залезть в воду, — Шого стонет, оглядывается туда и замечает сестер Рёты и близнецов Ниджимуры. — …Не важно. У него нет желания умереть. Идти туда сейчас было бы то же самое, что сознательно купаться в кишащих акулами водах. Они почуют его кровь и нападут. Он вздрагивает и снова присоединяется к тупой болтовне, откладывая, как обычно, свои проблемы на потом. Не похоже, что они вернутся и принесут ему хлопоты, верно? Верно.