«Bonjour Mon Ami (Amour)»

Взаимоотношения детей со своими родителями – это та ещё морока, полная психологического давления. Ещё хуже, когда у ребёнка и родителя разные мировоззрения, отчего часто скандалы, хотя ты их стараешься упорно избегать, умалчивать. Но старшим будто не хватает огня и те, словно садисты, подливают масла. Чем больше – тем лучше. А потом закручивают ком ссор, скандалов, тем самым выводя на эмоции – энергетические вампиры, вот кто они. Всё время дай им эти самые негативные эмоции. Ах, та ещё сладость. А то, как они подавляют в своём ребёнке личность, решая кем ему быть... Услада. Нежные и невинные ладони тянутся к своему свету, желают открыть свой путь, но чёрствые лапы тянут вниз – на самое дно, не давая и взглянуть на свои мечты. Вынуждают идти по их разбитым мечтам, которые не исполнили и, самое главное, следуя этим стандартам общества. Омега обязан быть изящен, красив и заниматься танцами, пением и быть всегда лицом любого дела. А эта сфера изобретений чего-то столь сложного, как полёт – дело альф. Омеге не нужно марать руки в масле, чтобы смазать шестерёнки и испачкаться потом, не нужно подцеплять занозы на свои изящные ручки. Ему лучше в этих ручонках веера держать, коже быть идеальной: чистой, светлой, а ходить лишь на балы, где будут кружить до беспамятства, заигрывая с джентльменами. Но кто это всё придумал? Кто придумал, что омега должен быть изящен, а альфа силён? Да, в древности они защищали омег, но разве вторые отставали? Нет, никогда. Они тоже выходили на охоту, просто реже. Просто тогда было по-другому. Не было дома, как защиты, и сейчас нет таких опасных хищников. Тогда всё это было, потому что омеги – это жизнь. Их оберегали во имя продолжения рода. А сейчас от чего их сохранять? Сейчас нужно двигаться, глядя в будущее, и развиваться. Познавать этот мир, что богат тайнами и загадками. Один только космос чего стоит! Но Ким выбрал для себя ту самую загадку полёта. Почему же люди лишены крыльев? За что их обделили в свободе такой? Может потому, что их души столь гнилые, пропитанные грязью, лицемерием и иными грехами? Кто-то там, на высоте, решил, что человек слишком грязный для неба. Лишь птицы вольны насладиться этим дарованием. Но Техён против. Он желает найти способ взлететь. Жаждет обуздать это чувство полета, и он не отступит. Даже если на кону взаимоотношения с отцом, осуждения общества и куча тягот в создании этих крыльев в виде частых неудач. Омега готов к этому всему, посему гордо шагает по городу, прижимая к груди одной рукой бумаги с чертежами, а во второй багаж с одеждой. Да, он намерен сбежать от отца и что? Этот мужчина не поддерживает своего ребёнка в начинаниях, и поэтому назвать его «отец» силы то еле находятся. Разве что из уважения и манер. Тэ воспитан в интеллигентной семье и обучен манерам. Знает, как веером подозвать, флиртовать. Осведомлён о том, какой столовый прибор для чего. Многие вещи известны. Он даже прекрасен в танцах, изящен, словно лебедь, в балете. А голос... Он создан для оперы. Да, в этом у него талант, но подобная жизнь не манит омегу. У него есть мечта. Мечта детства, от которой не отступит ни за что. Ни за что... А куда же податься сейчас? Вздохнув и оглядевшись, провёл своим взглядом по спешащим людям. Кто куда. Медленно пошагал в неизвестность, давая душе отвести себя куда нужно. Куда-нибудь, где нет отца тирана, что как ястреб летал над головой Техёна, не давая жизни спокойной. Погода приятная, можно хоть весь день гулять. Лёгкий ветерок играл со светлыми локонами. Эти локоны узнает из ста сидящий в кафе художник, что наброски вырисовывал в своём блокноте. Тут же упихнул так безбожно, небрежно свои принадлежности художества, забыв обо всём на свете. В голове теперь только его ненаглядная муза, от которой глаза искрятся, сияют, а душа взвывает новые оперы в жанре романтики. Ноги готовы унестись в пляс, подобно сердцу. А очи так и рвутся узреть лик столь обворожительного ангела. Что это за чувство? Явно не любовь, ведь любовь с первого взгляда возможна лишь в сказках. Так ведь? Матушка учила тщательно выбирать себе пару, ведь с ней потом жить и семью создавать. А если ошибёшься, то сделаешь больно душе, которая ошибочно казалась родной. Матушка повторяла – любовь не приветствует спешки, она бережёт постепенные шаги. Насладись дружбой, узнай человека. Очаруй отношениями, сделай выводы. Ежели после раздумий ты готов, то беги, и под венец своё сокровище неси и береги: дари ласку, любовь; поддерживай и оберегай. Дели с ним свою жизнь, но не души, ведь нежные руки твои могут стать кандалами, что повязали изящные крылья. Чона воспитали истинным джентльменом, пускай он и из бедной семьи. Если бы не старый друг семьи, то так бы и остался англичанин в том домике стареньком, а о его работах бы никто не узнал. Не сказать, что сейчас знают, но появился шанс продвинуться в своей области. В Париже, как ни как, много ценителей и не меньше шансов возрасти в своих начинаниях, обретя величие и своё имя. – Сударь! Сударь! Извольте составить Вам компанию? – кричит альфа блондину, что не с первого раза услышал. Сперва до ушей голос не дошёл, следом не распознал, но понял, что обращаются к нему, что и вынудило обернуться и направить свой ясный взгляд на юношу, которого не столь давно видел. Улыбнулся ему и решил остановиться. – Ох, добрый день, мистер... – замялся, ибо память подвела, и имя этого юноши ни как не всплывает в голове. – Чон Чонгук. Можно просто Чонгук, – без доли обиды напомнил брюнет. А вот его музе безумно неловко от этого. Как вообще такое посмел допустить? – Искренне прошу прощения, мистер Чон! – выдал свои слова, ибо манеры не позволят умолчать, – Не сочтите за грубость то, что я забыл, как Вас зовут. Просто память на имена у меня плоха, да и не думал, что вновь встретимся. Да и так скоро. Надеялся, следующая встреча будет в Лувре, где Вы бы представили Ваши творения. Честное признание с уст омеги, что ничуть не ранят душу того, кому это посвящено. Чон Чонгук, очнись! Красота тебя погубит. Не всегда то, что красиво – безопасно. Этот нежный цветок может скрывать шипы. Но вновь же, Чон не влюблён. Он просто очарован красой омеги перед ним, который стал музой для бедного художника. Не более. – Муза имеет право на подобные деяния. Я лишь раб у Ваших ног... – как заколдованный вымолвил, не сводя взгляда с прекрасного лика. Ким прикрыл свой рот ладошкой и тихо похихикал. Смех, который принят в обществе – мелодичный и чистый. Тихий и ласкающий. А ладошкой обязательно прикрывать свою улыбку. Так жестоко сковывают цепи общества, вонзая в тело шипы при неповиновении. Когда-нибудь все будут свободны от этого. Такие слова в свою сторону всё же поразили «музу». – Такие комплименты в свою сторону я ещё не получал. По крайней мере, не помню их. Я весьма польщён, милостивый художник Чон, – вновь хихикнул, – Так что Вы желали? Составить мне компанию? Ах... Сомневаюсь, что Вам будет интересно. Да и я вовсе не гуляю. – Почему же Вы так сочли? – озадаченный взгляд тут же озарил Чона. – Эти темы не должны касаться других людей. Они повлекут скандалы на почве недопонимания. Моей семье они не нужны! – мотнул головой своей, – Давайте так. Ежели Вы желаете прогуляться со мной, то предлагаю сегодня в семь встретиться у Лувра. – Я согласен! – кивнул, приняв данное предложение. Такая перспектива ничуть не хуже. Заодно приведёт себя в порядок и оставит краски дома, – Ах, и да. Изволите обращаться к Вам на «ты»? Прошу, за такую наглость, прощения, – почесал свой затылок, неловко усмехаясь. – Конечно. Как тебе угодно. Я только рад знать и быть в таких взаимоотношениях с будущим великим человеком, – яркая улыбка так идёт этому белому лебедю. Квадратная и такая особенная. Но щёки покрылись румянцем, а веер быстро раскрылся, прикрывая ту красу, – Кхм, до встречи! Развернувшись, омега тут же вновь направился на поиски своего нового местожительства. Не подумал бы, что будет общаться так с кем-то из низкого слоя общества. Но жизнь любит удивлять, не так ли? А Ким и не против. Любой человек прекрасен, если душа чиста. Выдохнул и поднял свой взгляд ввысь, глядя на такое красивое небо. Чистое, а там птицы – свободные... Хочется стать самым кровожадным палачом и рубить головы каждого, кто заикнётся о том, что омеги кому-то что-то должны и наоборот. То же самое с альфами. Задумываться на эту тему долго нельзя. Ждут поиски. Так, прогуливаясь по переулкам Парижа, нашёл непримечательный домик, что как раз в аренду сдают. Договор быстро прошёл, и вскоре дом был в его руках. Идеально сложил свои вещички по полочкам, а в голове одна мысль: «Может переехать в старый дом бабушки? Она всё равно там не живёт…» Он подумает над этим, ведь важно, чтобы отец не узнал о местоположении Тэ... *** Лучи летнего солнца игрались с локонами соломенных локонов одного из детей, что бегали по зелёной поляне. Такой заливистый смех услышишь лишь в детстве, а такую свободу ощутишь там же. Никаких обязательств, лишь съесть кашу утром и вовремя уснуть под сказку, убрав бардак из игрушек. Но прибежав в дом, блондин видит старушку на крыльце домика с багажом. Смех утих, а на лице недоумение. – Бабушка, ты куда? – невинный детский голосок, что полон вопросов. – Бабушка... Солнышко, не беспокойся о бабушке. Бабушка просто переезжает. Но в домик ты всё ещё можешь ходить, золотко моё, – с заботой объясняет женщина, что уже старость свою видит. Говорит в третьем лице, как часто любят это делать взрослые по отношению к детям. Этот дом выкупил зять этой же бабули, выгнав её. Мол, территория важна ему. А её отправил в город жить, зная, что той шумиха такая не по душе. По сей день Ким не понимает причину выкупа дома. С того дня он не бывал в том домике. Без бабушки там совсем по-другому... *** Уже время оттикало к встрече. Нужно собираться... Сильной роскошью решил не баловаться, так и оказалась на теле омеги лёгкая рубаха молочного цвета, классические брюки и корсет, который завязывался спереди, так как сзади это сделать на данный момент некому. Поверх накинул синий пиджак и глянул в зеркало, дабы оценить свой внешний вид. Убедившись в том, что выглядит он вполне прилично, схватил сумочку Маркиза Помпадур. Выглядела она так: миниатюрная сумочка в форме затянутого тесемкой мешочка из приятного бархата, украшенного белыми кружевами. Перед выходом натянул белоснежные перчатки... Выйдя из своего места жительства, заплатил парой серебряных конюху, ибо всё же желал добраться в комфортной карете. Лёгкое покачивание, шумиха через окошко – всё будто и просит заснуть. День-то не задался. Ссора с отцом всё же стресс. Посему мысль о прогулке его только радовала, ибо это хороший способ отвлечься от лишних мыслей. Карета прибыла на место. Ножка тут же ступила на небольшую ступеньку, а следом и касается земли. Зачесав светлые локоны, окинул взглядом площадь. Под вечер тут куда очаровательнее. Словно сказка. Такой идеальный контраст лучей заходящего солнца. Было не тяжело поймать взглядом художника в простенькой рубахе из хлопка бледно-жёлтого цвета и тёмно-коричневых брюках. У рубахи на рукавах три объёмные серебристые пуговицы, что сверкают. Они точно по запястью. А далее рукава широкие, свободные. У воротника же простое жабо того же цвета, что и рубаха. Чон, как только уловил своими очами облик нового знакомого, так тут же подошёл к нему, взял ладонь Кима в свою и оставил легкий поцелуй. – Доброго вечера, mon ami, – нежно и с лёгкой хрипотцой от волнения промолвил альфа, – Надеюсь, Вас не укачало по пути сюда. – Ох, Ваш французский всё лучше становится, artiste. Практически акцент не слышен. Иль же я ошибаюсь и Вы усердно практиковали лишь данные речи, – похвалил, но не мог и не посмеяться блондин, ладошкой прикрывая свой ротик, – Не стоит беспокоиться о моей поездке. Мне не привыкать езде на карете. – Ах, как грубо! – посмеялся на ломаном французском, – Я всё больше общаюсь с парижанами, но Вы правы, что я лишь эту фразу оттачивал. Но даю своё слово, дайте мне лишь год... – самодовольно улыбнулся и тут же запустил свою ручонку в кожаную сумку, что висела через плечо. Выудил оттуда бумагу с набросками и протянул их блондину, – Примите сей презент, уважаемый. С интересом Техён оглядел сперва протянутое, а только потом раскрыл. Глаза от восхищения засияли. Какой же чудесный закат был изображён с озером, в котором два лебедя чёрных носами уткнулись, а в округе белые, которые будто с отчуждением на тех двух смотрят. – Это чудесно... – прошептал омега, – Я действительно буду поражён, если Ваши работы не попадут в Лувр! Как же засмущали речи Гука. Нервно посмеялся он и дал волю лёгкому румянцу. – Слушай, а хочешь в театр? Там сейчас будет с балетом выступать мой лучший друг! – предложил Ким, получив незамедлительный кивок. Тут же развернулся и направился в сторону театра, который около Люксембургского сада, – Тебе там понравится. Это хороший театр. Мне там всегда место забронировано благодаря другу. И для тебя найду, – так расслабленно рассказывал Техён, что не заметил, как случайно на ты перешёл. Но осознав это, заволновался, – Ох, прошу прощения! Я имел ввиду для Вас. Альфу же такое поведение во истину посмешило. Но то не в плохом смысле, ни в коем случае! – Ох, что же Вы? Говорите как Вам удобно. Да и я хотел предложить Вам перейти на «ты». Как на это смотрите? – склонил с интересом голову в бок. – Хм... Думаю, можно. Да, точно. Давай на «ты», господин Чон. – Прекрасно, милорд Ким, – усмешка. Театр Одеон. Он так же прекрасно накричал о себе по миру. Не такая шумиха, как вокруг Эйфелевой башни, но тем не менее известна. Это тоже достояние культуры Франции, как и Лувр. В Одеон выступать впускают только лучших из лучших. Там великие таланты, что показывают себя во всей красе. И, конечно же, Чонгук был восхищён этим строением. А что уж говорить о выступлении... Друг Кима действительно без проблем смог выдать билеты на лучшие места двум своим гостям. Обзор был шикарный. Каждое изящное движение не было упущено от взора. Перед глазами ведь взаправду будто изящный лебедь кружит. Обворожительно... Вышел альфа с наплывом эмоций. Воодушевлённо высказывал всё своё мнение об увиденном, комментировал и оценивал, а блондин лишь подхватывал. – Хэй, Тэ, расскажи хоть о своём новом кавалере! – крикнул паренёк в белоснежных лосинах, что выбежал в своих, того же цвета, босоножках сразу после выступления, чтобы хоть узнать кто это нарисовался у его дражайшего друга. – Ох, Чимин. Не испорть только свою одежду, – взволнованно скинул с себя свой синий пиджак Ким, накидывая его на плечи брюнета, – Не скажу, что он кавалер, Чимин. Очень приятная личность. Чон Чонгук, – указал ладошкой на альфу, который удивлённо хлопал глазками, ибо был поражён, что омега-то отдаёт пиджак такому же омеге... Где же такое видано? – Чонгук – художник, и его картины просто на вес золота, – вот тут наконец юный художник и пришёл в себя. – Здравствуйте! – воскликнул и поцеловал изящно тыльную сторону ладони изящной лебеди, что выступал на той сцене, – Ваше выступление потрясающее! – восхвалил тут же омегу. – Пак Чимин, – представился брюнет, – Ох, я весьма польщён, благодарю. Что ВЫ сделали такого, что он Вас к себе столь близко подпустил? – хихикая, интересуется, строя наигранное удивление. – Что? Не уж то Техён столь недоступен? – искренне удивляется альфа в противовес эмоциям актёра. Получив кивок, вновь поразился. Да эта муза действительно как экспонат музея. Самый дорогой, к которому стоит негласное правило: смотри, но не трогай. – Чонгук, я украду на пару слов у тебя Техёна. Да? Спасибо, – даже не дожидаясь ответа, Чимин дал на всё ответ сам, оставив художника в замешательстве. Схватил лишь спокойно руку друга и уволок в свою гримёрку, где тут же заперся. – Я весь во внимании, – оповещает Ким, дав понять о готовности к разговору. Омеги уселись на диванчик, глядя друг другу в глаза. – Твой отец мне названивал. Ты действительно сбежал? – со вздоха начал без какой-либо лишней воды, не видя в этом смысла. – Верно. Не желая возвращаться, – мотнул своей головой. –Я могу одолжить тебе свой загородный дом, чтобы ты прятался там. В Париже он тебя быстро найдёт, – поддерживающее взял ладони блондина, глядя обеспокоенно. –Не нужно, Чимин, – как отрезал юноша.