In another life

Эдди Раундтри вертел в руках книгу «Дейзи Джонс и the Six», а в уголках его губ пряталась ухмылка. Джулия всё-таки сделала это. Весь мир теперь знал, почему когда-то популярная, едва ли не бывшая тогда номер один в мире группа распалась. И, наверное, ему стоило беспокоиться, что Камила теперь знала, как сильно он всю жизнь её любил, но разве он не сам захотел, чтобы она поняла?.. Впрочем, он был осторожен в словах. Быть может, она и не догадалась. Столько лет прошло. Столько воды утекло… На самом деле, Эдди не видел ни Камилу, ни Билли, ни Грэма, ни Уоррена, ни, тем более, Дейзи Джонс уже много лет. Он уехал в Нью-Йорк, он писал музыку для других артистов и часто записывал гитарные партии на студии. Он в жизни больше в руки не брал бас-гитару, и его тошнило от упоминаний Билли Данна. Он изо всех сил старался, чтобы их пути больше не пересекались. Камила, возможно, обижалась на него. Даже злилась. И она была в своем праве, они были друзьями детства, он обожал возиться с Джулией и близнецами, когда они были крохами, но… Эдди просто не мог. Он просто не мог больше добровольно вскрывать себе ребра и кидать своё сердце под летящий поезд. И поэтому, когда Джулия, малышка Джулия, превратившаяся в красивую и умную женщину, разыскала его, он был в панике. Он не хотел брать лопату и раскапывать историю, которую похоронил глубоко в своем сердце и своей памяти двадцать лет назад. Однако раскопать пришлось. Как ту стюардессу. Джулия была так похожа на мать… Он не мог не улыбаться, глядя на обручальное кольцо на её тонком пальце. Джулия заслуживала всего на свете, так же, как и её мама. И он изо всех сил старался делать вид, что всё в порядке. А потом вернулся домой с этой встречи, которая продлилась целый день, и напился, но воспоминания в алкоголе так и не утопли. Он помнил Камилу Данн, как будто расстался с ней вчера. Он помнил, как встретил её впервые — в воскресной школе. Он помнил, как из всех мужчин, что могли стать её парой, Камила выбрала Билли Данна. Билли, мать его, из всех мужчин! Билли, который плевал на всех, кроме себя. Билли… Эдди коснулся ладонью гладкой книжной обложки, провел пальцем по тиснению названия. «Дейзи Джонс и the Six». Вообще-то, строго говоря, их было пятеро, просто Камила всегда была рядом, как шестой член группы. Как кто-то, без кого они не могли обойтись. Как фотограф и видеограф их пути к успеху. Как жена Билли Данна. Он помнил, как изо всех сил пытался скрыть от неё, что Билли пил и изменял ей в туре. Он помнил, как Камила обрушилась на него разъяренной фурией, послала его к Дьяволу и ушла. Он помнил слёзы в её глазах. Он помнил, что его сердце разрывалось на части. Потому что, изображая из себя бабника и любителя женщин, Эдди Раундтри всегда знал, что ни одна из этих женщин не сможет похвастаться тем, что завоевала его сердце. Он его отдал уже давно. В свои семь. И он всегда знал, что, если любишь, то желаешь любимому человеку самого лучшего. Даже если это самое лучшее не включает тебя самого. Поэтому он защищал Камилу, как мог. Поэтому он молчал о том, что Билли влюбился в Дейзи — ха, Билли думал, что никто этого не видит, хотя на самом деле видели все! Поэтому он берег сердце Камилы, ведь собственное у него уже выглядело как одна из тех модных ваз, что склеивают из осколков. Кретинская, кстати, мода… У одной из его бывших была такая ваза. Эдди плюхнулся на диван, пролистнул страницы книги. Наткнулся на собственную фразу. «Некоторые просто понятия не имеют, насколько им повезло» Он припомнил, как улыбнулся на этих словах, и каким горьким привкусом на языке отозвалась эта улыбка. Потер подбородок; борода кольнула пальцы. Джулия не должна была тогда догадаться, что он всё ещё влюблен в Камилу, ни к чему это малышке. Только усложнило бы её отношение к этой истории, а, видит рок-н-ролльный бог, она и так не была простой. Вдруг ему на колени вывалился сложенный пополам листочек. Эдди нахмурился: записка? Джулия прислала ему экземпляр сама, на пакете значился её домашний адрес, и что такого она могла написать, что не сказала бы лично? У неё должен был остаться его номер телефона. И e-mail, если на то пошло. Заинтригованный, Эдди развернул листок. «Я не сказала многого тебе, дядя Эдди, пока брала то интервью, — написано было мелким, едва разборчивым почерком Джулии. Таким же, как и на пакете отправления. От её «дядя Эдди» на душе потеплело. — Мама развелась с папой совсем недавно. Разошлись они мирно, без ссор и размолвок; мама взяла обратно девичью фамилию и продолжает снимать, скоро у неё выставка в Нью-Йорке. Позвони ей, если хочешь, она будет рада. Всегда твоя, Джулия Данн Родригес» Эдди моргнул. Раз, другой. Представить, что Камила, как фурия, боровшаяся за свой брак, развелась с Билли, было… К черту. Этого просто не могло быть. Камила так бы не поступила. Но строчки, написанные рукой Джулии, не врали. Эдди смотрел на них, пока они не превратились в литографию у него на подкорке мозга; пока не запомнил их так, что они жгли веки. «Мама развелась с папой…» Нет, Эдди Раундтри не верил во вторые шансы. Не верил и в десятые. Не верил, что человек может вдруг прозреть, если не прозревал столько лет. Но всё равно потянулся к телефону, проклиная трепыхнувшуюся где-то за ребрами надежду. Он просто позвонит. В Лос-Анджелесе как раз утро, быть может, она ещё дома. Они просто поговорят. Впервые за долгие годы. — Да? Голос Камилы Эдди узнал мгновенно. Словно и не было двух десятилетий, разделявших сегодняшний день и их последнюю встречу. И так же, как и раньше, его гребаное сердце вздрогнуло и забилось быстрее. — Кэм? — детское имя сорвалось с языка прежде, чем он смог остановить себя. — Привет… Это… Это Эдди. Эдди Раундтри. Он почувствовал себя идиотом. Камила рассмеялась. Мягко и низко, как всегда смеялась. — Я узнала твой голос, Эдди. Это было слишком. Даже для него, хотя Эдди Раундтри мог похвастаться большим количеством романов и просто one night stand. Он тяжело сглотнул. — Прости, что не звонил так долго. Ага, двадцать лет. — Я читала книгу моей дочери. Я понимаю, почему, и я не злюсь. Твою ж мать. Будь проклят тот день, когда Эдди решил намекнуть на свои чувства! Он потер лоб. Нужно было выбираться из тупика, в который он себя загнал. И не говорить о чувствах. Не говорить… — Кэм, я знаю про ваш с Билли развод. Мне очень жаль, — нихрена ему не жаль, он врал, как дышал, потому что Камила заслуживала, видит Бог, куда лучшего, чем Билли, и теперь это лучшее у неё будет. Она сможет найти себя, а не теряться в Билли Данне или в его творчестве, или во всем, что он делает. Разумеется, Эдди не думал, что этим лучшим хоть в каком-то из сотен вариантов Вселенной может стать он. У него было достаточно времени, чтобы смириться с обратным. — Я в порядке, — он услышал какое-то шуршание, будто Камила листала страницы. — Значит, воскресная школа?.. — её голос был теплым и нежным. Эдди почувствовал, как по его позвоночнику от звуков её мягкого смешка стекает расплавленная патока. Ничего не изменилось. Нихренашеньки. — Кэм, это было давно. — Я прилетаю в Нью-Йорк на свою выставку на следующей неделе, — прервала его Камила. — Не хочешь выпить кофе?