In another life

Камила Альварес улыбалась, пролистывая книгу, написанную её собственной дочерью. Сама Камила смотрела на мир через объектив фотоаппарата или видеокамеры; её бывший муж видел мир сквозь призму музыки, а Джулия выбрала для себя слова — и не ошиблась в своем выборе. По прошествии двадцати лет читать о ситуации, которая тогда казалась сущим кошмаром, на самом деле было даже забавно. Старые раны зажили, оставив за собой лишь уродливые шрамы, а жизнь совершила несколько крутых поворотов, первый из которых как раз пришелся на 4 октября 1977 года. День, когда Камила Данн решила, что с неё хватит. Ей было жаль Дейзи Джонс, жаль своего мужа, но больше всего Камила жалела себя и своих дочерей. В момент, когда она увидела, как Билли и Дейзи смотрят друг на друга на сцене, она поняла: терпеть его любовь к рыжеволосой девчонке, какой бы потерянной и безнадежной она ни казалась, сил больше не было. Дейзи ни в чем не была виновата: Камила по себе знала, как трудно не влюбиться в Билли, не полюбить его таким, каким он был глубоко внутри. Но она винила Билли в том, что он не сумел сдержать обещание. Впустил кого-то ещё в свой внутренний мир. Полюбил кого-то ещё. Ей хотелось бы сказать: да, Дейзи, он любит тебя, но мы с ним вдвоем — больше и сильнее, чем ты, и он справится с этими чувствами. Ей хотелось бы верить, что он сумеет справиться, но Камила слишком хорошо знала своего мужа. Она видела, что он уже не справился. Значит, пришло время уходить. Она предприняла последнюю попытку спасти свой брак, она не могла не. Поговорила с Дейзи; утешила её, рыдающую в номере отеля. Подумала, что, быть может, не всё потеряно… а потом Билли пришел, лег рядом, и от него едва уловимо пахло текилой. Это стало последней каплей. Камила дождалась, пока Билли уснёт. Выбралась из постели, собрала вещи, даже не замечая, что слёзы катятся по её лицу, совсем как у Дейзи пару часов назад. Взяла на руки сонную Джулию, которая даже не проснулась, а лишь уткнулась носом в её шею. Сердце разрывалось. Камила чувствовала, что предает собственные слова. Это была её семья, её маленькая гавань, однако сейчас она рассыпалась на глазах, оказавшись замком из песка. Ей хотелось оставить Билли шанс. Хотелось верить, что он одумается, что текила была всего лишь способом справиться с притяжением к Дейзи и сохранить то, что было для него действительно важным. Но где-то в глубине души Камила понимала: с любовью к Дейзи Джонс Билли уже не справился, а алкоголь был средством заглушения вины, что набатом стучала в его висках. Быть может, не будь у неё на руках Джулии, Камила бы осталась. Но дочка заворочалась, обняла её за шею, и пути назад больше не было. Камила спустилась в холл. В горле стоял горький комок, проглотить его не было сил. Она шмыгнула носом, совсем как девчонка, позволяя себе эту минутную слабость, а потом направилась к стойке регистрации. — Могу я вызвать такси? — Конечно, миссис Данн, — вышколенный администратор если и заметил её заплаканное лицо, то не подал виду. — Мисс Альварес, — поправила его Камила. Имя царапнуло язык. Она взяла у администратора предложенную карточку с номером чикагского такси и начала набирать номер. Делать это одной рукой, прижимая трубку плечом к уху, было неудобно. Чья-то ладонь легла ей на плечо. — Кэм?.. Она вздрогнула. Только один человек звал её так. Камила обернулась. Эдди смотрел на неё, сжав губы, и хмурился. — Что случилось, Кэм? В ухо ей понеслись гудки; линия сорвалась. Камила положила трубку на рычаг. — Я просто… хотела вызвать такси в аэропорт. Она знала, что Эдди прекрасно видел её зареванное лицо, покрасневший нос и опухшие глаза. Он слишком хорошо знал её, чтобы сделать вид, что ничего не заметил, и у него было слишком мало деликатности, чтобы промолчать. За это Камила его ценила, но… не сейчас. Возможно, Эдди почувствовал это, потому что не стал комментировать. — Я сам позвоню. И… если ты не хочешь, чтобы тебя нашли, лучше ехать до Милуоки и улетать оттуда. Камила кивнула. В горле запершило, и она сипло выдавила: — Спасибо, Эдди. Он кивнул в ответ. Он всегда её хорошо понимал. В 1998 году Камила налила себе кофе, коснулась ладонью фотографии Джулии в её первом классе. В школу Джулия пошла в Питтсбурге, там же и закончила, и никогда об этом не пожалела, даже если теперь она и живет в Лос-Анджелесе. Похоже, этот город притягивает к себе их семью, как магнитом. 1978 год стал для Камилы настоящим адом. Она развелась с Билли, несмотря на его отчаянные попытки вернуть их семью, и взяла обратно свою девичью фамилию. Она жила с родителями в Питтсбурге, чувствуя, что откатилась назад на десяток лет. Ей пришлось продать множество своих снимков The Six в Роллинг Стоун, однако этих денег безбожно не хватало, чтобы вновь сепарироваться от родителей, и, хотя мама ни слова ей не сказала о неудавшемся браке с Билли, по её лицу, по её глазам Камила видела всё. Видела, что её жалели. Видела, что мама прикусывала язык, чтобы не сказать: «А я тебя предупреждала». Видела, что папа сочувствовал ей. Камила бралась за любую работу, которую только могла получить. Она знала, что «Дейзи Джонс и The Six» распались; что причина развала группы на пике их популярности так и осталась для прессы неизвестной. Билли присылал ей чеки с алиментами на дочек и забирал их раз в месяц, прилетая в Питтсбург. Камила знала, что Дейзи прошла курс реабилитации от наркотиков, но её дальнейшая судьба оставалась неизвестной для вездесущих папарацци. Сколько слёз она выплакала в те дни? Сколько раз натягивала улыбку, чувствуя, как трескается и навсегда рвется что-то внутри? А потом на её пороге появился Эдди Раундтри. Камила как раз закончила готовить панкейки для Джулии, вытерла наспех руки полотенцем и пошла открывать дверь. Эдди стоял, прислонившись плечом к косяку, и солнце путалось в его русых волосах. — Привет, Кэм. Ничего, что я так рано? Камила выронила полотенце на пол. Она бросилась бы ему на шею, но Джулия вылетела их кухни маленькой торпедой и первой влетела в объятия Эдди, визжа от радости — она всегда обожала его, и порой Камиле казалось, что где-то на очень глубинном уровне дочка всегда помнила, кто был рядом с ней первые несколько месяцев её жизни, пока родной отец торчал в рехабе и приходил в себя, пытаясь понять, чего хочет от жизни. — Дядя Эдди! — Привет, обезьянка, — Эдди подхватил её, позволяя вцепиться в его шею. — Как дела? — Мама испекла панкейки! — Джулия захихикала. — Но на тебя не хватит! — Ну ты же отдашь мне свои? — лукаво сверкнул глазами Эдди. — Вот ещё! Камила почувствовала, как внутри у неё что-то с тихим щелчком встает на место. Улыбнувшись, она потянулась и поцеловала Эдди в щеку. — Проходи. Я могу испечь ещё панкейков, лишь бы джема хватило на вас двоих. Эдди вернулся в Питтсбург. Первый год после распада группы он ещё пытался вертеться в Лос-Анджелесе, но в итоге купил билет домой в один конец. Камила смотрела на него, уплетающего завтрак, и её сердце как-то странно замирало в груди. Быть может, думала она, это всё потому, что Эдди был частью не только той жизни, которую она оставила позади, но и той, что была у неё до встречи с Билли. Жуя панкейк, Эдди повинился, что не объявлялся так долго. — Хотел дать тебе время, — он виновато улыбнулся. — Прости меня, Кэм. Успокаивающе коснувшись его руки, Камила вдруг ощутила, как их прикосновение отдает электричеством на кончиках пальцев да прямо под кожу. Тогда она не придала этому значения. Рассказывать собственной дочери в 1998 году, как она смогла и нашла в себе силы дать шанс Эдди Раундтри, было странно. Джулия многое уже помнила из своего детства, но многого тогда ещё не понимала, а появление Эдди не расценила как что-то из ряда вон. Она просто была счастлива, что дядя Эдди наконец-то снова рядом. Он залечил их раны, оставленные Билли. Он позволил Камиле быть слабой. И однажды она просто перестала видеть свою жизнь без Эдди. На самом деле, это оказалось легко, как только она прекратила сопротивляться. — Ты заслуживаешь большего, — Эдди смотрел на неё, как на самое величайшее сокровище в его жизни, и Камила чувствовала, что её заледеневшее сердце отогревается под его взглядом. — Кэм, ты всегда заслуживала большего, чем Билли мог тебе дать. Она знала, что он многое мог сказать о Билли, и была благодарна за то, что не говорил. В тот день они сидели на заднем дворе дома её родителей, устроившись на старых качелях. Солнце потихоньку садилось за горизонт, Джулия и близнецы уже спали, а родители смотрели в гостиной телевизор, и мир затаился в ожидании. — Эй, откуда ты знаешь, чего я заслуживаю? — Камила слабо улыбнулась, стремясь разрядить обстановку. Ей вдруг показалось, что глаза Эдди, и без того карие, потемнели ещё больше. Во рту у неё пересохло. Камила быстро облизнула губы, замечая, как Эдди взглядом проследил её движение, и ей захотелось спрятаться. Сказать что-то глупое. Она больше года не встречалась с мужчинами, отказывала в свиданиях тем, кто решался подойти к ней в магазине, на работе или просто на улице. Она… не была готова? Или была? Или была готова… с Эдди? Она не понимала. Эдди протянул руку и осторожно коснулся ладонью её щеки. — Я знаю тебя с шести лет, Камила Альварес. И ты самая великолепная, смелая, решительная и красивая женщина, которую я… — он кашлянул. — Которую я встречал. Ей показалось — он хотел сказать что-то иное. Камила приоткрыла рот, чтобы ответить что-то, но не успела. Поцелуй Эдди застал её врасплох. Осторожный, нежный, невесомый, он едва не заставил её грохнуться с качелей на землю. Камила охнула, уперлась ногами в газон, чтобы удержаться; Эдди зарылся ладонью в её волосы на затылке, притягивая ближе, и, Боже, это было… было… Камила улыбнулась, дотронувшись кончиками пальцев до губ. С весны 1979 года Эдди разделил с ней сотни поцелуев, но она никогда не смогла бы забыть самый первый. То, как Эдди скользнул языком в её рот. Как она застонала, отвечая. И как они сверзились с качелей, когда забылись. — …Джули прислала книжку? — Эдди обнял Камилу, и она шлепнула его по запястью. — Напугал! Ты когда пришел? — Пять минут назад, — он коснулся губами её шеи, короткая борода царапнула ей кожу. — Я думал, ты ещё в галерее, готовишься к выставке. — Сьюзи и Мария там справляются сами, — Камила извернулась, поцеловала Эдди. — Я думала, Джули и твой экземпляр пришлет, но, кажется, она решила отправить нам один на двоих. — Только если ты почитаешь мне перед сном… — мурлыкнул он. Камила закатила глаза. — Так ты знала, что Грэм и Карен встречались? Господи Боже, а Уоррен убеждал нас, что она спала с Бонсом… — фыркнул Эдди. Улыбнувшись, она пожала плечами. — Это была не моя тайна, и кто я была такая, чтобы её раскрывать? Даже тебе. — Засранка. Знала ли Камила все эти годы, что Билли сошелся с Дейзи Джонс? Да. Он этого и не скрывал. Волновало ли это её? К чертям, нет.