Спасение утопающих

— Итачи-сан, когда мы уже пойдем? — Голос Кисаме звучал громко. Итачи повернулся в его сторону, лениво двинувшись на камне. Морской ветер ненавязчиво ласкал лицо, и этот бриз так приятно убаюкивал. Голова, хоть и была пустой, легкими шажками возвращалась с небес на землю: бренную и черствую. — Подождем немного, и пойдем, — тихо ответил Итачи. Кисаме стоял вполоборота и наглаживал Самехаду. По нему было видно, что внутри его гложут непонятные Итачи чувства. Может, он волновался, может, в жизни чего случилось… Хотя, они всегда обо всём говорили. — Вы же знаете, Итачи-сан, что Пейн-сама не любит опозданий. Он вам и так многое прощает… Мы не должны его подводить. Давайте до ночи успеем все сделать. Ах, так в этом была причина. — Да и чего мы ждем? Ответ последовал немногословный: Итачи хмуро оглядел Кисаме и с недовольным видом таки спрыгнул с камня. Наивно было думать, что Пейн не следит за ними. Каждое движение, даже тщательно обдуманное, рано или поздно заподозрят, и потому вопрос всегда оставался открытым: когда же тебя поймают с поличным? Итачи, правда, предпочитал отмалчиваться, даже беседуя у себя в голове. Не поймали пока, и на том спасибо. Самехада нетерпеливо дёргалась из-под бинтов, пока они шли до города. Честно, Итачи бы и дальше сидел на пирсе, и думал бы о чем-то извечном, но порожнем, — впрочем, дела этой организации и правда не умели ждать. Рыхлые стены, обогнутые по периметру деревни, выглядели никчемно. Загноившаяся древесина впитала в себя запах моря и воняла слишком сильно. Дома и лавки стояли полуразрушенным кольцом, устало смотря в небо безликим фасадом. Боже, как же это все ужасно. — Как вам, кстати, девчонка? Понравилась? — Кисаме как будто не обращал внимание на эти пейзажи, пока они шли по каменистой тропе. Хотя… чему тут и правда удивляться? — Ты о какой? — Помните, в стране Огня была рыженькая? — Итачи кивнул. — Как она в постели? Вам понравилось? Внутренне Итачи блевать хотелось от насмешливого тона. — Нормально. — О, рад, что вам понравилось! Мои вкусы, конечно, чуть специфичнее ваших, но хорошо, что хотя бы тут мы с вами совпадаем. Чуть специфичнее? Слишком глупо сказано: каких только проституток и ниндзь, всех сортов и мастей, не водила эта зубастая акула, когда им приходилось делить один номер? Наверное, в каждой стране он был «излюбленным» клиентом плотских утех. Уж больно всеяден и примитивен он был, как бы ни старался врать. А самого Итачи все еще тошнило от воспоминаний про ту нескладную девчонку. Чертовы людские потребности… Ковылянья по камням, босыми ногами, отвлекли от мыслей. — Господин, подайте мне на плаху риса, — хрипел местный ребенок, схватившись за края грязного плаща. — Чуть-чуть не хватает, может, у вас найдется? Итачи был готов стошнить прямо на него: до какой же это жизни нужно было докатиться, чтоб от собственной гнусности попрошайничать у других? Чтоб пачкаться об чужие одежды? Он такой маленький, а уже ищет помощи. Разве так воспитываются будущие люди? — Держи, малой. — Кисаме, впрочем, думал по-другому. Быстрым, немного стыдливым движением он протянул пару золотых монет. Мальчишка, отцепив руки от плаща, с трепетом их забрал и неверяще посматривал то на Кисаме, то на Итачи, не зная, кого благодарить. — Спасибо, господин! Я… я никогда вас не забуду! — У ребенка наворачивались слезы на глаза, пока он прижимал несчастные копейки к груди. И в душе немного просветлело. Кисаме улыбнулся ему и в пару слов натаскал уйти куда-нибудь подальше. И правильно — нечего ему видеть, чем занимаются взрослые дядьки. Взрослые дядьки. Интересно, когда Итачи стал таким? Может, работа сказывалась на мышлении… но как будто, если он и был тем самым угрюмым взрослым, то только снаружи. — Ты обычно на попрошаек кричишь, — отвлекшись, заметил Итачи. — Да знаю я, — со злостью произнес Кисаме. — Но… я вырос в этой деревне. Я просто не мог пройти мимо этого мальчика. Он… почему мне так жаль его? Кисаме как будто зашел за свои акуличьи чертоги. Он словно прелюбодействовал своим же принципам, когда отдавал монеты нищему ребенку. Противно знакомо было это все. — Жалость не твой конек. Ты же сам видел, как вымирает твоя деревня? Этот мальчишка стал таким не из-за тебя, и не тебе решать его жизнь. — На этих словах Итачи вытащил из рукавов спутанный мешочек и бросил его в руки Кисаме. — Подскажи лучше, где спрятать. Кисаме ловко поймал его, пару секунд разглядывая. Размазанные на шерсти буквы складывались в незамысловатое название. — Белая смерть? Боже, кто тут ею балуется? — с пренебрежением сказал Кисаме, жестом приглашая идти за собой. — Она же ужасно дорогая. Тут на один шарик будут копить полжизни, если повезет. Итачи задумчиво хмыкнул. Они проходили по глухим улицам, чуть толкая друг друга. Развалин с каждым домом становилось больше, пока они не вышли к площади — точнее, к тому, что от нее осталось. Вывеска заброшенного отеля встречала неуместной надписью. — Не на слишком ли ты видном месте хочешь их оставить? — Поверьте, Итачи-сан, здесь никого не бывает. Это так… дань прошлому. Ну, я про площадь. Местные тут разве что мимо пробегают, — оскалился Кисаме слишком напущенно. — Куда положешь? — Можно за тот камень. Когда там оплата придет? — Зецу не уточнял. Придется дежурить. — Черт! — В сумрачной тишине деревни Кисаме звучал еще громче. — Ненавижу, когда оплата так делает! Они совсем не думают про тех, кто эту дрянь им таскает! — Потому что не их заботы. — Да знаю я!.. Ладно, вы как хотите: сегодня или завтра дежурить? — Сегодня, — недолго думая ответил Итачи. — Тогда я пойду поищу, где поспать. Вам принести еды потом? Итачи лишь кивнул на это. Его внимание сфокусировалось на домах: в одной из развалин можно будет незаметно притаиться. — Хорошего поста, Итачи-сан.