Спасение утопающих

Лабиринт. Один сплошной лабиринт, в котором нет выхода. Он, не отрываясь, следит за его лицом, пока приближается все ближе. Боже, он даже не обращает внимание на чужаков. Что чувствовать? Что анализировать? Что происходит? Сердце отбивает в панических ритмах танцы, холодный пот течет по спине и лицу. Как… почему так получилось? Он не спешит к нему — боится, — но ноги предательски подкашиваются; так, словно он находится в бегах уже несколько дней. Это и правда Саске. Его младший брат. Тот, кого он пытался забыть, потому что больше не мог думать о нем. С каждым нервным шагом, с каждыми вздохами, тихим свистом выходящими, и с издерганным копашением рук становится все хуже и хуже от всего и сразу. Почему в этой деревне так отвратительно воняет? Почему никто не пришел на помощь? Почему всем, черт возьми, плевать на него? Почему… Как он смог так не углядеть? — Итачи-сан, — подал голос Кисаме несмело, где-то позади. Он ни разу пока не заговаривал первым. Итачи быстро обернулся, испепеляя Кисаме взглядом. «Не сейчас. Не говори сейчас ничего…» — словно читалось в его глазах, горящих шаринганом. Если только эта наглая акула посмеет подлить масла в огонь своими никчемными комментариями сейчас — Итачи вспыхнет, как чертова спичка. И он боялся последствий… Слишком сильно боялся, потому что язык он не сможет сдержать за зубами. Как никогда в своей жизни не боялся. Как никогда в своей жизни не контролировал себя. Сейчас… Брат. Ночной мрак расплывчато давал рассмотреть его черные волосы, измазанные в грязи и спутанные в тугие клочья. А когда-то… ведь еще совсем недавно они так смешно торчали у него на голове. Всегда неопрятные и не покорные ни одному гребню. Что с ним стало? Саске. Его губы шевелились в тихом, почти неслышном бреду. Лицо белое — белее даже, чем в тот роковый день, когда он увидел всех их мертвыми, — не выражало абсолютно ничего: ему все равно, он не понимает, что с ним происходит. Он невменозе. Подойди к нему — и он, объятый этим непроглядным, губительным гипнозом, даже не шелохнется. Глупый младший брат. Все тело содрогалось от сильного морского ветра. Он, упав-таки на землю, обнял себя пыльными руками, и все его одежды были такими грязными, порванными, неуцелевшими. И только рукав рубашки чуть приподнят по-странному. Очень по-странному. — Саске… — прошептал Итачи, приблизившись к нему. Его сейчас стошнит. Это не может быть правдой… Это… — Саске, ты не слышишь меня, да? — тихо говорил он, пока наклонялся все ниже. Как же больно его видеть таким. Как же ужасно, что они встретились именно сейчас… Все шло совершенно не по плану, и с каждой секундой становилось только хуже. Один большой и непроходимый лабиринт, где теперь за каждым поворотом была лишь очередная стена, преграждавшая путь. — Саске!.. — выкрикнул Итачи и дернул его за плечи в жалких попытках привести в чувства. Бестолку. — Итачи-сан… — снова вмешался Кисаме. Краем глаза Итачи заметил, как рыпалась Самехада, а эта акулья рожа пыталась ее угомонить. Но даже так — жажда выпустить дух и сожрать чужую чакру мимолетными, но оттого и глубокими вздохами ощущалась всякий раз. — Заткнись. Что делать дальше? Бросить его на произвол судьбы?.. Нет, Итачи даже представлять противно, что могло бы случиться с братом. Люди, простые или обученные контроливать чакру, — все могут воспользоваться его положением. Оставить всё как есть и, может, немного помочь, отрезвив в гендзюцу?.. Но только, что это изменит? Оставляй его хоть на три дня, хоть на целую неделю — Итачи не исправит его зависимости. Уж он-то знал… Так что же делать?.. Рыбья вонь. Темные, надоевшие до нескончаемой тоски улицы. И сильный, грубый в своих порывах ветер. Помочь младшему брату. Помочь, возможно, впервые. Вразумить; показать путь истинного шиноби, не вставшего на скользкую дорожку опьяняющих веществ; помочь бросить все, что он до этого принимал. Спасти Саске, утопающего в этом мерзком, насквозь прогнившем мире. — Забери шары. — Вы это мне говорите, или тому тронутому? — с обидой произнес Кисаме. — Тебе. Забирай шары, мы заканчиваем на этом сделку. — Что?! — возмущенно воскликнул Кисаме, и всего на секунду Самехада смогла нырнуть чуть ближе к Саске. На рефлексах Итачи заслонил его собою и легким движением руки схватил ее за оскаленную пасть. — Мне повторить тебе дважды, или ты все-таки сделаешь то, что я сказал? — Итачи сдерживался, чтоб не сломать ей челюсть. — Хотя, можешь оставить шары местным. Меня оно не волнует. — Итачи-сан! Откуда вы знаете, что этот мальчишка — наша оплата?! — Отойди от нас на несколько шагов, и я кое-что тебе покажу. Итачи отпустил Самехаду и выжидательно стал смотреть на Кисаме. Тот, с грязной усмешкой, наконец-то отошел. Саске в безопасности хотя бы сейчас. Все было не так просто в этой деревне. Каждое разрушенное здание и каждый человек был причастен к этому преступлению. За тем, в каком состоянии находился Саске, точно кто-то стоял. Но неужели это был?.. Саске не мог так себя довести сам… Итачи с нежностью, присущей лишь старшему брату, перевернул Саске на бок. Аккуратно, стараясь не задевать и без того израненное злыми силами тело, он скользнул в карман его штанов. — Напомни мне утром клона отправить Зецу. — Дрожащим голосом выпалил Итачи и бросил звенящий монетами мешочек. Кисаме недоверчиво поймал, пошуршал им и, развязав узел, открыл. — Ровно на три шара. — Его лицо скосилось в глубоком непонимании. Хотелось закричать в истошном крике. Итачи ведь не верил, что у Саске будут деньги… — Ты… если ты тронешь моего брата… — Итачи-сан, оплата пришла, — перебил его Кисаме, тем не менее, спокойно. Он удерживал Самехаду, и наконец-то в воздухе перестал витать запах кровопролития. — Мы остановимся здесь, если хотите. Но когда нас отправят к следующей оплате — мы, конечно, уйдем. Вы же понимаете? Намек понят. Итачи кивнул и, словно внутренне борясь с собою, еще раз коснулся Саске. Его младший брат… Брат. Итачи робко провел по волосам, чуть приглаживая их. Коснулся лица, бледного в полусмертном оттенке. Боже, он же так и правда замерзнет. Обхватив под бедра и спину, Итачи поднял его. Прижимая к своей груди, как самую большую надежду на этой гнилой земле, Итачи думал. А Саске, в тумане, бредил отрывистыми звуками. — Скажи хозяйке, чтоб подготовила еще одну постель. — Для чего это? — Кисаме не скрывал своего пренебрежения. — Ты думаешь, я брошу своего глупого брата подыхать здесь? Как ты там говорил?.. «В богом забытой деревне»? Кисаме не понимал. Откуда же: он был единственным, в конце концов. Но и объяснять ему слишком рискованно. — Иди, просто предупреди ее. Я поняньчаюсь с ним пару дней, чтоб он пришел в себя. — Как благородно с вашей стороны, Итачи-сан, — наверняка ухмыльнулся Кисаме, поверив в дерзкую ложь, и привычным жестом вогнал Самехаду в ножны. — Как думаете, ваш братик-то вообще вспомнит, как его выхаживали? — Мне плевать. Я всегда считал его глупым и наивным, и, как видишь, не зря. — Итачи продолжал стоять на месте и согревать своим теплом Саске. — Только глупцы могут расстрачивать свои таланты, поглощая шары и прочую нелепицу. — Зачем вам только нянчиться с этой падалью? — громче говорил Кисаме, все дальше удаляясь. — В богом забытой деревне ему не сдалось помирать — недаром же он был воспитан мною. Ему как раз дано умереть от моей руки, а не от людской и оттого низменной потехи. — Блестяще. Убейте эту шавку, когда от Белой смерти чутка передохнет. — Итачи снова бросил взгляд на обнаженную руку. Это были не только шары… — Или, позовите лучше меня: я заодно Самехаду накормлю. Напряженная ухмылка, собственная и деланно сальная, будто бы ударила под дых: — Совместными усилиями потом решим, как обойдемся с моим братом. Какая же он все-таки мразь, этот чертов Кисаме. Говорить так про Саске? Как эта акулья рожа только посмела подумать, что хоть одна его зловонная чешуйка коснется Саске?! Итачи никогда этого не допустил бы. Спокойно. Тело Саске все еще тряслось в руках Итачи. Сейчас легкое и испачканное в пыли и грязи, оно казалось еще меньше, чем пару лет назад. Дрожащее от холодного ветра; такое исхудавшее и обессильное. Но Саске был без сознания, и Итачи пока не понимал: то ли от того, что он недавно съел шары, то ли потому, что как раз давно в его крови не плескалось одурманивавшее вещество. Одурманивавшее… Боже, и они появились в жизни его брата?.. Что же с ним на самом деле произошло?