***
Миновало еще несколько дней, и повелитель приехал в столицу вместе с шехзаде Мустафой, Сулейманом, Селимом и Джихангиром. Михримах и Баязед были очень рады видеть братьев и племянника, чего нельзя было сказать о Хюррем Султан. Она была уверена, что встретит из похода только повелителя, Селима и Джихангира. Вечером вся семья собралась на ужине в покоях султана: Михримах со своей дочерью, Баязед и Фетхийе со своими детьми, шехзаде Мустафа и Сулейман и шехзаде Селим с Джихангиром. Обстановка была спокойная и непринужденная. Джихангир с увлечением рассказывал о сражениях и о своих наблюдениях в тактике боя, а остальные слушали его. Задумчивыми были только Фетхийе и Михримах. Фетхийе думала о Баязеде, который ни словом не обмолвился с ней за последнее время, не считая того дня, когда она приходила к нему после приезда во дворец. Фетхийе знала о том, что Баязед любит ее, но его холодность сильно огорчала. Баязеда же охватывало желание подойти к жене и крепко обнять, забыв о ее проступке. Но забыть не получалось… Баязед и сам не понимал причину этого. Михримах же тревожила судьба Рустема. От шехзаде Мустафы не укрылось состояние сестры и невестки. И если в первом случае он знал причину ее настроения, то во втором ему оставалось только догадываться. И не ему одному… После ужина Мустафа отправился в сад вместе с шехзаде Сулейманом и пригласил Фетхийе с ее детьми прогуляться с ними. Пока дети весело бегали по дорожкам сада, шехзаде решил узнать у Фетхийе, что произошло между ней и Баязедом. — Не хочется вмешиваться в ваши дела, но мне кажется, что между вами что-то не так. Вы за вечер ни словом не обмолвились, — произнес Мустафа, повернувшись к Фетхийе. Она кивнула: — Ты прав. Баязед обижен на меня. Очень обижен. — Обижен? За что? — Я сказала ему, что еду в Кютахью, а сама отправилась в военный лагерь. Я не хотела впутывать его в это дело, потому что он бы непременно поссорился с матерью, а меня мог не отпустить в лагерь. Он ничего бы не успел сделать для твоего спасения, и, в конце концов, его сыновний долг не позволил бы ему выдать мать, уличенную в таком чудовищном проступке. Но он решил, что я считаю, будто он не стал бы тебя спасать, имея для этого возможность и зная о том, что произошло. Его гнев справедлив. Мустафа задумался. Он никак не хотел, чтобы поездка в лагерь из-за него стала причиной ссоры брата с женой. Он еще раз взглянул на Фетхийе и заметил, что она очень бледная. Госпожа приложила руку ко лбу и тряхнула головой. — Что с тобой? — спросил шехзаде. — Ничего. Обыкновенная головная боль, — ответила она. — Но мне будет лучше вернуться во дворец. Фетхийе подозвала Хюмашах и остальных детей и вместе с ними отправилась в свои покои.***
Через несколько дней пришел Искендер-ага доложил о том, что госпожу хочет видеть повелитель. Фетхийе с утра не могла унять сильное головокружение. Кроме этого по ночам ее стали мучить кошмары, а по утрам она просыпалась в холодном поту. Лекарша, осмотревшая ее, сказала, что это происходит от переживаний, и велела готовить госпоже мятный чай по утрам и вечерам. Это позволило немного облегчить ее состояние. Услышав слова Искендера, Фетхийе накинула платок и пошла в покои повелителя. Войдя, она поклонилась султану, который сидел за столом возле камина и разбирал какие-то бумаги. — Повелитель, вы хотели меня видеть? — Да, Фетхийе. Проходи. — Падишах встал из-за стола и подошел к невестке. — Как мои внуки? — спросил он. — Хорошо, повелитель. Они счастливы, что вы здесь, с нами, — улыбнулась госпожа. — Фетхийе, между вами с Баязедом что-то произошло? Если тебя что-то беспокоит, можешь рассказать мне. — Нет… повелитель… Ничего серьезного… — проговорила Фетхийе, почувствовав, как земля начала уходить из-под ног. — Вам не о чем… переживать… В ту же минуту сознание покинуло ее. Когда Фетхийе открыла глаза, то обнаружила, что лежит на кровати в покоях султана. Она перевела взгляд на дверь и увидела его, разговаривающего с лекарем. В то же мгновение дверь распахнулась, и в комнату вбежал обеспокоенный шехзаде Баязед. Поклонившись повелителю, он быстро подошел к кровати и склонился над Фетхийе. Положив руки на ее плечи, он взволнованно спросил: — Как ты, Фетхийе? Что с тобой произошло? — Госпожа упала в обморок, шехзаде, — сообщил лекарь. — Полагаю, такое могло произойти из-за переутомления. Госпоже следует больше отдыхать. Баязед поднял жену на руки и, поклонившись повелителю, вышел в коридор. Когда они отошли подальше, Фетхийе потрясла его за плечо: — Баязед, я уже хорошо себя чувствую. Я смогу идти сама. Шехзаде плавно опустил ее на пол. — Почему ты не сказала мне, что заболела? Ссора важнее твоего здоровья? — спросил он. — Это не болезнь. Я уже несколько дней не высыпаюсь, отсюда и переутомление. Баязед, — Фетхийе положила руку на его плечо, — прошу, прости меня. Я не хотела, чтобы так вышло. — Я уже простил тебя, Фетхийе. Недавно мы говорили с Мустафой. Он мне все объяснил, — произнес шехзаде. — И ты прости меня. Я не захотел тебя слушать, вел себя, словно осел. С этими словами он наклонился и крепко обнял жену. Фетхийе обхватила Баязеда за плечи и нежно прижалась к нему. Не разнимая объятий, они направились в сторону гарема.***
Миновало несколько ужасных дней для Рустема, Михримах и Хюррем Султан. После возвращения из похода прошло некоторое время, которое опальный визирь провел в страхе за свою жизнь. Михримах и Хюррем Султан пытались облегчить его участь, но тщетно: повелитель пресекал любые попытки жены и дочери поговорить с ним о судьбе Рустема… Но вскоре он все-таки принял решение: Рустема-пашу решено было казнить как подстрекателя бунта в военном лагере. Рано утром стража забрала его во дворец. Хюррем Султан пришла в ужас, а Михримах, казалось, даже обрадовалась: брак с Рустемом был заключен против ее воли и не приносил счастья. Казнь стала возможностью избавиться от этой ноши. Но Айше Хюмашах Султан очень любила отца, и ей было совершенно все равно, был ли он подстрекателем бунта или не был. Ей хотелось только одного: чтобы он жил.***
— Повелитель, — сообщил вошедший в покои стражник, — пришла Айше Хюмашах Султан. — Одна? — удивился падишах. — Да, одна, повелитель. — Пусть войдет, — ответил султан. Отложив книгу в сторону, он встал с дивана и повернулся к двери. В проеме показалась Айше Хюмашах. Повелитель улыбнулся и протянул ей руку для поцелуя. Когда Айше Хюмашах подошла ближе, он с любовью оглядел тринадцатилетнюю госпожу. В ее нежном лице угадывались черты Михримах, Хюррем Султан и его самого. — Как ты, моя жемчужинка? — спросил повелитель. Хюмашах подняла на него глаза, полные слез. — Повелитель, я знаю, мой отец совершил ужасный поступок, но я прошу вас, не убивайте его! Не убивайте его! Умоляю вас, сохраните ему жизнь! — дрожа, произнесла юная госпожа. Айше Хюмашах рухнула на пол, продолжая безудержно рыдать. Повелитель наклонился и поднял ее с пола, но она не могла спокойно стоять на ногах. Ее тело сотрясала мелкая дрожь, и она продолжала горько плакать, повторяя: — Помилуйте моего отца, повелитель! Прошу вас! — Хюмашах, успокойся. Стража! Лекаря скорее! — крикнул Сулейман. После того как Айше Хюмашах немного успокоилась, повелитель попытался объяснить ей, какова причина его решения, но она продолжала плакать. Юная госпожа действительно не понимала чудовищность поступка Рустема. В конце концов, султан решил больше не мучить ее бесполезными разъяснениями. Он пообещал юной принцессе, что пересмотрит решение о судьбе Рустема. Через некоторое время он отдал приказ о пожизненной ссылке паши в Кафу ¹ с лишением всех титулов, полномочий и богатств. Это решение очень обрадовало Хюррем Султан. Теперь у нее появилась призрачная надежда, что Рустема еще можно оправдать и вернуть в столицу. Для этого нужно было ждать долгое время… Но ждать Хюррем Султан умела.***
Шехзаде Мустафа собрался уезжать в Конью, чтобы приступить к обязанностям санджак-бея. Фетхийе Султан провожала его в саду дворца. — Удачи в делах, — улыбнулась она. — Спасибо, — кивнул Мустафа. — Иншаллах, это назначение принесет благо. — Аминь, — ответила Фетхийе. Внезапно ее лицо приняло задумчивое выражение. — Повелитель пересмотрел решение о судьбе Рустема. Он сослал его в Кафу, но сохранил жизнь, — нахмурилась она. — Айше Хюмашах очень просила, — проговорил шехзаде. — Она любит отца. Но судьба Рустема больше не должна нас беспокоить. Он никогда не вернется назад, какие бы усилия ни прилагал. — Да, это верно, — согласилась Фетхийе. Подойдя к шехзаде, она крепко обняла его и произнесла: — И все же не забывай об осторожности. — И ты, — ответил он, обняв невестку в ответ. Фетхийе еще раз взглянула на него. Внезапно лицо шехзаде стало расплываться перед глазами. Его начал окутывать туман, словно белое облако, и, в конце концов, оно совсем исчезло. Фетхийе положила руку на лоб и, поморщившись от боли, потеряла сознание, упав на руки шехзаде Мустафе.