Журавль или синица?

      Самое ужасное в боли — от неё не убежишь. От всего можно спрятаться, даже от негативных переживаний или дурных воспоминаний, но боль никогда не отстанет, она будет с тобой каждую секунду. Боль не отцепится как клещ или жук. Она не просто вопьётся тонкими острыми клыками под кожу, она сольётся с тобой воедино и будет паразитировать до тех пор, пока не закончится либо пытка, либо жизнь.       Ши Цинсюань мог бы сказать, что не относил себя к смельчакам или уверенным идиотам, которые полагали, что им всё ни по чём. Но он относил себя к ним. Слепо и самонадеянно. Потому что так проще поддерживать свою самоуверенность, твёрдость воли, самооценку.       Но воли этой ему хватило ненадолго… точнее, уже ей.       Сначала Ши Цинсюань молчала, изредка изнывала, с трудом сдерживая рвущиеся из горла стоны. Думала, что вытерпит всё. Подумаешь, тысячу раз быть пронзённой иглами.       Подумаешь… видимо, не думала.       Сердце болело, оно стучало как ненормальное так долго, что банально устало. Какое-то время духовных сил хватало, чтобы бороться с болью, однако Ши Цинсюань стерпела первую иглу, вторую, третью, десятую, но после двадцатой что-то в ней надломилось. Это были не тонкие безобидные иглы, которые держались на поверхности кожи. Мастер проталкивал их глубоко. Некоторые — до костей, другие оставлял в плоти.       Ноги, руки — ещё терпимо. Но туловище оказалось самым болезненным. Живот… о животе, превратившимся в игольницу, Ши Цинсюань старалась не думать. Но не могла. Одного взгляда, опущенного к нижней части туловища, хватило, чтобы что-то внутри уже не сломалось, а окончательно разбилось.       Из глаз полились слёзы, из горла потянулось жалобное стенание. Она скулила, как побитая собака, ей казалось, что никто не способен издавать столь жалобные звуки. Она не понимала, как до сих пор оставалась жива. Крови натекло немало. Но самое жуткое — как она вообще сможет жить с такими ранами? Если у богов тоже имелись органы, то ей как минимум проткнули печень, почки, кишечник, и с какой-то садистской интенсивностью иглы пронзали сквозь живот половые органы. Это потому, что гендерная принадлежность влияла на специфику силы инь?        — Хватит… пожалуйста…       Слова вырывались с трудом. Даже дышать было больно. Кричать больно. Двигаться больно. Смотреть и говорить — больно.       Сколько это ещё будет продолжаться?!       — Прошу… прошу, прекратите…       Глаза щипало от выплаканных слёз. Ши Цинсюань даже представить себе не могла, насколько жалкой выглядела, да и сколь убого, раздавлено себя чувствовала. Она замечала только серые силуэты, в которых признавала демонов. Они оставались глухи к её мольбам. Но самое жуткое — это понимание, что никто не придёт ей на помощь. Не возьмёт за руку, не скажет бороться, что она не одна… Ши Уду она сама оттолкнула, Се Ляня в эту грязь не подпустит Хуэ Чэн, а обида в Мин И, похоже, горела куда сильнее желания поддержать друга.       «Если это моё наказание… что же я такого сделала? — в полубредовом состоянии подумала Ши Цинсюань, но затем чуть ли не с иронией поняла: — Ах да… убила настоящего Ши Цинсюаня… Боже, мальчик, прости… если бы не я, с тобой всё могло быть в порядке».       — Ты ещё в сознании? Понимаешь меня?       Честно — уже нет. Ши Цинсюань с трудом заставила себя открыть глаза и обнаружить Мастера, смотрящего на неё с холодным любопытством. Он не выглядел как монстр, он напоминал аскетично сдержанного бога, спустившегося покарать наглый огонёк за его дерзкий побег из небытия. Существо было не красиво и не уродливо, истерзанный муками разум видел его каким-то Абсолютом.       — Пожалуйста…       На сдавленный писк Мастер только тихо зашипел, будто в попытке успокоить неугомонное дитя. Накрыв её щёку холодной ладонью, он мог бы вызвать в Ши Цинсюань лютый ужас, но банальное прикосновение подарило ей какую-то надежду. Надежду, что она всё ещё жива.       Острые когти стали ползти по коже от линии подбородка к шее, опасно касаясь пульсирующей артерии, задевая ключицы. Ши Цинсюань пробрала дрожь от столь интимного и уверенного прикосновения. Если бы по ней ползала змея, она бы не нашла отличий.       — Ты красивое создание, такое хрупкое и в то же время сильное. Удивлён, что к концу первого дня ты всё ещё пребываешь в рассудке.       — Ч-то?..       Ши Цинсюань хотелось верить, что ей послышалось. Что значит «первого дня»? В её понимании пытка вот-вот должна была закончиться, только эта мысль вселяло силы бороться, терпеть боль. А сейчас ей говорят, что это даже не половина того, что предстояло вытерпеть. Ведь духовные силы у неё фактически закончились!       Липкие холодные прикосновения продолжались. Скользнули по груди, очерчивая мягкие формы, из-за чего по телу пробежали мурашки. Её могли колоть, трогать, делать всё, что угодно, ведь сопротивляться было не в её власти. Слёзы, которых, казалось, не осталось, вновь смочили ресницы.       — Прекратите…       Ши Цинсюань не понимала, что делал Мастер. Но от мысли, что он её ещё и изнасилует, в отдалённом уголке сознания взорвалась такая паника, что она дёрнулась и попыталась… хоть что-то сделать. А что? — непонятно. Ведь она ничего не могла, только лежать на холодном камне в пятнах своей крови, которую демоны-прислужники только и успевали вытирать.       — Нет-нет, — прощупывая рёбра у неё под грудью, произнёс Мастер, — не двигайся, ты же ведь не хочешь, чтобы я промахнулся.       В миг, когда острая боль пробила грудь, Ши Цинсюань закричала с такой силой и отчаянием, с какой орали, наверное, лишь сжигаемые заживо создания.       От отчаяния и боли никуда не деться. Даже потерять сознание не удавалось. Не зная, что ещё делать, Ши Цинсюань принялась считать в уме, прибавляя к каждой последующей цифре тройку.       Получалось ли отвлечься? Нет. Не сразу. Не всегда. Цифры мешались с жалкими всхлипами. А ещё мольбами спасти её. Но кому ей молиться, когда она сама бог?       Ши Цинсюань знала, что добровольно легла под нож, однако добровольно отказаться от процедуры не могла. Тело не понимало, что ему не дадут умереть, да и в какой-то момент Ши Цинсюань сильно засомневалась, что продержится.       В бреду она звала Ши Уду. Вечно недовольного, хмурого, властного. Но пусть надаёт ей хоть тысячу пощёчин, запрёт в подвале. Ши Цинсюань хотела увидеть его, чтобы он вырвал её из этих мучений, обнял, проклял бы всех, разорвал в клочья. Брат, которого она знала дай бог несколько недель, вдруг стал самым близким человеком… и единственным… Хотя…       Ну или Мин И. Где он? Ведь знает, что она здесь, так почему не приходит? Неужели не слышит её крики? Неужели никто не слышит её истошные крики и рыдания? Почему никто не пришёл хотя бы узнать, как она?..       В бреду Ши Цинсюань уже не понимала, что происходит. В какой-то момент сил оказалось недостаточно, и сознание наградило её спасительным забвением. Но боль постоянно боролась за её внимание.       — …готовы?       — Да, господин. Мы можем начинать. Только хочу предупредить, её состояние довольно… шаткое.       — Вижу. Он умрёт?       — Нет. Мы этого не допустим. Но восстановление займёт больше времени, чем обычно. И учитывая новое построение энергетических точек, то в первое время вам стоит быть очень осторожным… её сила увеличится… потерять контроль…       Слова уплывали.       — О, и могу узнать, почему господин называет её… Ведь это… преобладает… Нет, я вовсе не утверждаю, что вы неправы, просто сужу по энергии инь… да, я вас понял. Что ж, да. Может, и поэтому, вы ведь и нарушили...       — Ты вздумал перечить мне и поучать?       — Нет, ни за что, прошу меня простить…       Голос Мастера подрагивал от страха, но куда сильнее по Ши Цинсюань ударил другой голос, который она в помутнении признала знакомым. Застонав в попытке хоть немного подвинуться, она попыталась разлепить веки.       — Он в сознании?       — Мы всегда стараемся держать её… его в сознании.       — Он умом не тронется?       — Не могу судить.       — Тогда лишите его сознания.       — Но господин…       Глаза никак не открывались, на них словно воском накапали, и в какой-то миг Ши Цинсюань всерьёз решила, что её ослепили. Беспокойно завертевшись, она охрипшим голосом забормотала:       — Кто это?.. Хватит… прошу, хватит… Мин И? Это ты?.. Или кто? Кто?..       Чья-то прохладная ладонь легла на лоб, обжигая покалыванием духовной силы. И в следующий миг Ши Цинсюань накрыла глубокая непроглядная темнота.       Темнота. Бесконечная, вязкая, холодная. Оказавшись посреди бескрайнего ничто, Ши Цинсюань не чувствовала своего тела, какое-то время вообще не понимала, что происходит. Она лишь бродила и растворялась мыслями в пустоте, пока не начала замечать огоньки.       Один, другой… десятый. Они тянулись к ней. Такие маленькие, забавные.       Протягивая к ним руки, Ши Цинсюань, скорее, пугала призраков, они как трусливые котята отступали, но в них оставалось любопытство. Кто-то стал смелее подлетать к ней, а некоторые, особо агрессивные и уверенные, начали толкаться в её руки и будто покусывать.       «Словно гуси…» — невольно подумала она.       — Хотите уйти в тот мир вместо меня, да? — голос разнёсся эхом, а ответом послужил воодушевлённый шёпот огоньков. Словно голуби на базаре тянулись урвать свою крошку. — Если что, сейчас всё моё тело пронзено иглами, и пытка не закончена.       Часть огоньков отпрянула. Но некоторых слова Ши Цинсюань — или же здесь она тоже всего лишь огонёк? — не испугали. Было бы замечательно обрести покой, быть может, это действительно тот выход, который она искала, потому что завела себя в тупик. Боль… пугала, иступляла до безумия.       Но раствориться в небытие? Раствориться, когда есть шанс прожить ещё одну жизнь?       — Не для того я всё это терпела…       Быть может, сейчас, не ощущая той агонии и отчаяния, Ши Цинсюань судила ошибочно. А, вернувшись, расплачется и проклянёт себя, что не осталась среди огоньков. Наверное, это к лучшему. Сейчас её разум относительно спокоен, и она прекрасно помнила, что за мысли и эмоции преследовали её во время «процедуры».       Ведь помимо вкуса крови на губах она очень хорошо распробовала каково на вкус предательство. Мин И… быть может, всё сложилось каким-то совпадением, но его поведение, постоянные появления в нужный момент, а также демонический амулет, которым он настоятельно рекомендовал скрывать энергию, подталкивали Ши Цинсюань к неутешительным выводам.       — Волк выхаживал овцу… — сжав кулаки и нахмурившись, она, наконец, почувствовала, как приятно по груди растекалась злость. — Не на ту овцу напал, сучёныш. Эта овца тебе копытом все зубы повыбивает.       «Я отомщу за тебя, Цинсюань… за нас двоих. Надеюсь, ты обрёл искомый покой».       Ей же теперь покой мог только сниться.       Уверенность, которую она испытала в другом мире, исчезла вместе с пониманием происходящего. Куда сильнее Ши Цинсюань обеспокоила тяжесть в теле, которая сразу же утянула её обратно в беспамятство. Она пришла в себя — точнее, смогла удержаться на грани сознания — не с первой попытки, да и то из-за жжения на предплечье. Будто аллергия или ожог. Ши Цинсюань не могла открыть глаза, разлепить веки.       Не сразу она сообразила, что дело не в физическом недомогании, а в плотно прилегающих бинтах. Ей завязали глаза. Лишь тот факт, что она лежала на мягком матрасе и подушке, а не на холодном камне, позволил удержаться от паники.       Одеяла не было. Более того, рукава, похоже, оказались подвёрнуты, как и подол халата, обнажая конечности. Пошевелив ногами, Ши Цинсюань почувствовала присутствие бинтов, что никак не укладывалось в голове — почему из всего тела болела лишь левая рука, оставшаяся без перевязи?       Почувствовав неладное, Ши Цинсюань потянулась к бинтам на лице.       — Не трогай.       На короткий миг раздавшийся голос заставил её остановиться и вздрогнуть. Она даже не сразу сообразила, что к ней обратился Мин И, тон казался намного ниже в сравнении с привычным голосом. Только эти мысли не задержались надолго, физическое самочувствие — из-за нарастающего страха или по другим причинам — будто ухудшалось, Ши Цинсюань ощущала, как её с каждой секундой всё сильнее давила непонятная сила.       Становилось тошно. Мышцы и кости дрожали от натуги, наполнялись жидким огнём. Задыхаясь от нарастающего страха, Ши Цинсюань попыталась потянуться к лицу, однако левая рука с трудом отрывалась от пола. Лежала, вытянутая в сторону, будто скованная невидимой цепью. Поэтому ничего не оставалось, кроме как попытаться сорвать бинты с глаз другой рукой. Но пальцы дрожали, никак не могли нащупать край.       Послышался шорох одежд, тяжелые шаги. Болезненная хватка сжала запястье и довольно грубо придавила правую руку к полу.       — Я же сказал — не трогай.       От испуга Ши Цинсюань забыла, как дышать. Застыв перепуганным кроликом, она почувствовала себя абсолютно беспомощной. И думала вовсе не о том, что рядом с ней находился друг. Она в какой-то момент забыла, что это Мин И. Она ощущала лишь существо, переполняемое пассивной агрессией и холодом, который обжигал запястья. Пальцы мужчины казались невероятно ледяными.       — На твоём лице и глазах тоже есть энергетические точки, и они будут дольше восстанавливаться после обряда. Ты понял?       Нет, ей не почудилось, это действительно Мин И, что слегка успокоило Ши Цинсюань. Она ничего не соображала, даже с трудом вспомнила, о каких энергетических точках шла речь. Испуганно переводя дыхание, она поймала себя на мысли, что, пребывая в столь беспомощном состоянии, была максимально уязвима.       «Точно, тот ритуал… операция… Мои силы…»       — Ты понял? — повторил Мин И.       — Да…       Лишь после того, как она выдавила из себя сдавленный ответ, Мин И отпустил её руку и отпрянул. Похоже, разместился рядом на полу, а не ушёл. Но какого чёрта они вообще делали на полу? Хотя, не все спали на кроватях, вполне объяснимо. Но не это волновало Ши Цинсюань.       — Что с моей рукой? Почему так жжёт?       Мин И молчал так долго, что Ши Цинсюань уже и не надеялась получить ответ.       — Мин И…       — Всё в порядке. Отдыхай. Это часть ритуала.       Измученная телесной пыткой, изнемогающая от переизбытка демонической ци, ослеплённая и обездвиженная — как тут отдыхать? Но всё оказалось гораздо проще, чем она думала — усталость моментально унесла её в дрёму, даже не позволив обдумать происходящее.       Более-менее себя Ши Цинсюань осознала… да один чёрт поймешь, когда. В какой-то момент она осознала, что сидит на тонком матрасе, откинув одеяло, посреди небольшой комнаты с обильным количеством алых красок: красные стены, красный стол, красные бумажные фонарики. Растерев лицо, Ши Цинсюань мало что соображала, в голову словно вату набили вместо мозга. Ей было душно, хотелось раздеться, стянуть с себя халат, прилипший плотным коконом. Но сил едва ли хватило занять сидячее положение.       Руки дрожали. Сердце… непонятно. То ли быстро билось, то ли мышцы изнывали от недавнего марафона тахикардии. Сгорбившись, Ши Цинсюань с трудом помнила события минувших дней. Но что им предшествовало, увы, прекрасно отложилось в памяти, особенно первый день ритуала.       Из груди вырвался тяжкий вздох. Говорят, сознание блокировало пугающие воспоминания. Но с ней, видимо, произошло что-то не то, и она прекрасно помнила, как Мастер вводил в неё иглы, по которым струилась демоническая ци. Тело до сих пор прибывало в таком шоке, что Ши Цинсюань с трудом понимала, появились у неё силы или нет.       Губы потрескались, хотелось пить. А глиняная чашка с кувшином стояли, как издёвка, на столике. От одной мысли, что придётся ползти, Ши Цинсюань хотела развалиться на части. Возможно, потерпеть жажду не так и плохо? Хотя сам факт того, что она испытывала жажду, говорил об отсутствии восстановления организма. Быстрый осмотр тела подсказал, что увечья от игл зажили, от них и следа не осталось, но вот недомогание сидело на плечах тяжким грузом.       С трудом добравшись до столика, Ши Цинсюань едва не грохнулась вновь. Голова кружилась.       «Соберись. Это не так сложно, — отругала она себя, даже взяла кувшин двумя руками, но вот пока налила воды в чашку, у неё конечности затряслись. — Давай, ты сможешь…»       Суметь-то она сумела. Но внезапная резкая боль, обжёгшая левую руку под бинтами, словно брызгами кипятка, заставила её свалить всю посуду на пол. Раздался громкий звук бьющегося фарфора.       Схватившись за перебинтованное предплечье, Ши Цинсюань почувствовала пульсацию, но это была не только кровь в жилах. Сложилось ощущение, словно вся демоническая энергия, сконцентрировавшись под перевязью, теперь пыталась продраться сквозь плоть и кожу.       — Да ебучее дерьмо…       Это очень больно. Не передать словами как больно. Хотя до мук, испытанных под иглами Мастера, конечно, не дотягивало ни разу. Но чувствовать, словно под кожей черви копошились, Ши Цинсюань не понравилось. В воспоминаниях сразу вспыхнули рваные воспоминания и образы Мин И, его требовательный голос, призывающий не дёргаться. Словно и не друг к ней обращался, а заклятый враг.       В висках пульсировала боль, подкидывая в топку другие воспоминания, из-за которых уже пришлось схватиться за голову и, придерживаясь о стол, осесть на пол. Браслет, блокирующий демоническую энергию. Диалог двух мужчин во время пытки… Мастера и Мин И.       В голове сплошь беспорядок, а на сердце стало ещё тяжелее. Больнее. Холоднее.       Дышать стало трудно.       — Повелитель Ветров? Повелитель Ветров, с вами всё в порядке?       — Что?..       Ши Цинсюань и не услышала, как кто-то зашёл в комнату. Дезориентированная болью и потоком пугающих мыслей, она подняла затравленный взгляд и обнаружила перед собой Се Ляня. Он смотрел на неё с искренним беспокойством, присел рядом на пол и, неуверенно протянул руки, как бы спрашивая, позволит ли она оказать помощь?       — Помочь вам подняться?       — А… да, спасибо.       Аккуратно придерживая Ши Цинсюань за плечи, Се Лянь поднялся вместе с ней и осмотрел разбитый кувшин. Отчего-то ей стало стыдно за свою неуклюжесть, она позволила Се Ляню довести себя до расстеленного мягкого матраса с подушками и одеялом.       — Вы снова в женском обличии. К вам постепенно возвращаются силы?       — Да… вроде того, — пришлось соврать ей.       Не говорить же, что это результат того, что у неё, наоборот, проблемы с полярностью энергии? Хотя вполне можно попробовать обратиться парнем, силы у неё появились, она это чувствовала. Тело постепенно приходило в работу, начиная накапливать энергию, только вот остатки демонической ци с особой жестокостью терзали её изнутри.       Только об этом Ши Цинсюань моментально перестала думать, увидев застывшего в дверях Хуа Чэна. Она невольно вздрогнула от испуга — как могла не заметить столь грозную фигуру?       — Ох, кувшин разбился… — вздохнул Се Лянь, присев подле стола и принявшись собирать осколки.       — Не стоит утруждать себя, Ваше Высочество, как только станет лучше, м-м… — поморщившись от болезненного спазма в руке, Ши Цинсюань скривилась. Схватив себя за предплечье, плотно сжала губы, пытаясь перебороть приступ. — Как только станет… лучше, я уберу.       — Ничего страшного. Я вас так давно не видел, это лишний повод задержаться.       Се Лянь говорил с греющей сердце искренностью, а вот сопровождающий его Хуа Чэн, напротив, выглядел далеко не дружелюбно. Несмотря на то, что он опирался плечом о дверной проём, поза не говорила о расслабленности. Он стоял так, словно был готов в любой момент броситься вперёд. И как только боль скрутила спазмом руку, Ши Цинсюань заметила, как пальцы демона скользнули ближе к рукояти ятагана.       Их взгляды встретились. Ши Цинсюань не поняла, что означало пристальное внимание Хуа Чэна. Пока Се Лянь о чём-то беззаботно разговаривал, собирая осколки, Хуа Чэн с мрачной забавой — иначе и не скажешь — наблюдал за Ши Цинсюань. Он пришел сюда вовсе не из любопытства или чтобы проведать гостью, а сопровождал Се Ляня из соображений безопасности. И какого-то чёрта демон, судя по его поведению, видел в Ши Цинсюань угрозу.       Уж не знала она почему, но эта мысль позволила немного расслабить плечи и выдохнуть. Наверное, боль минувших дней окончательно отбила все так называемые страхи и переживания. Эмоций хватило с головой, во всяком случае, страх действовал на Ши Цинсюань далеко не обычным образом. Заставлял не дрожать, а соображать.       — Сколько дней прошло с тех пор, как я нахожусь в Призрачном городе? — не сводя взгляд с Хуа Чэна, поинтересовалась Ши Цинсюань.       Ответил Се Лянь:       — Восемь дней прошло. Сань Лан сказал, что вам потребовалось чуть дольше времени для восстановления, чем обычно.       — Восстановления, да? — прищурившись, не без лёгкого оттенка недовольства уточнила Ши Цинсюань.       Её поведение вызвало у Хуа Чэна усмешку, хотя больше походило на выражение презрения за счёт подёргивания уголками губ.       — Гэгэ, раз наш гость оказался таким неуклюжим, то могу я попросить тебя позвать прислугу? Вылови любую, скажи, что это приказ.       — Да я и сам могу…       — Гэгэ, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты поранился, — ласково посмотрев на него и улыбнувшись столь тепло, что Ши Цинсюань невольно захотелось закатить глаза, Хуа Чэн всё же убедил того покинуть покои.       Повисла до боли неприятная пауза.       Уронив взгляд к левой руке и проведя пальцем по бинтам, Ши Цинсюань попыталась поддеть их ногтем, чтобы, наконец, развязать и посмотреть, что за чертовщина произошла с её предплечьем.       — Не рекомендую, — остановил её Хуа Чэна, усмехнувшись: — Хотя, конечно, можешь и снять. Но станет хуже.       — Что вы сделали?       Понимание, что она беседовала с самим Князем демонов, не остановило Ши Цинсюань от грубого подтекста вопроса. Бояться и плакать она устала, вдоволь наплакалась на холодном каменном столе под острыми иглами, вспоминая о которых, физически вздрагивала, а в душе испытывала злость.       — Я обещал, что Мастер восстановит твои силы и не даст тебе умереть. Я сдержал своё обещание. И не забывай, небожитель, ты мне теперь должен. Или… всё же правильнее сказать должна? Мастер сказал, это твоё настоящее воплощение.       — Ошибся.       — Он не ошибается. Но это меня и не так чтобы интересует. Как собираешься платить?       «Натурой, блять», — хотя ума хватило удержать шутку, которую демон мог воспринять и за номинальную цену оказанной услуги.       — Я ни за что платить не буду, пока вы не скажете, что со мной сделали, что с моей рукой, — нахмурилась Ши Цинсюань. — Договоров мы не подписывали, у нотариуса не заверяли, так что сделка была на словах. Вы определённо что-то лишнее натворили…       — Лишнее? Что ж, можно и так сказать. Но эту сделку я заключил не с тобой.       — Не со мной?..       — Не притворяйся. Ты ведь поняла, о ком я говорю.       «Сука, да они тут все повязаны», — с прискорбием поняла Ши Цинсюань. Доверие, дружба, защита… бла-бла-бла, красивые слова, которые она себе своими же руками навешала на уши, как разваренную лапшу. — «Брат помешан на контроле, доходящем до насилия. Единственный друг оказался хуй пойми кем, а Се Лянь… либо наивный, как цыплёнок, либо ещё один манипулятор. Учитывая, что водится к Князем демонов… блять».       Никому.       Нельзя.       Доверять.       Сука.       Плакать и бесноваться нельзя, хотя отчаянно хотелось. Она оказалась в такой жопе лишь по своей глупости и наивности, и лишь ей вытаскивать себя из глубокой ямы. Медленно выдохнув и сжав предплечье, чтобы боль помогла отогнать сонливость, Ши Цинсюань спросила:       — Где Мин И?.. Или лучше спросить, где эта тварь, которая меня и гоняла всё время? Мин И вообще настоящее его имя? Он тоже демон? Или продавшийся небожитель? Где он?       Хуа Чэн жестко усмехнулся.       — Скоро будет.       — Как скоро?       — Как только отработает часть заказа.       — Отлично. Тогда запишите на него и остальную часть заказа — видимо, здесь лишь он выиграл от того, что меня три дня потрошили, как лягушку.       — Не соглашусь, Мастер восстановил потоки твоей ци. Я лишь готов уступить тебе двадцать процентов… за оговорки.       Ши Цинсюань затушевалась. Он… предлагал поторговаться?       — Сорок процентов.       — Не зарывайся, ничтожество. Двадцать пять.       — Тридцать пять.       — Двадцать семь, и ты уйдёшь отсюда не на сломанных конечностях.       Ши Цинсюань задумалась, хоть и разозлилась.       — Есть способ конвертировать добродетели в демоническую валюту?       Вполне возможно, что её сейчас и прихлопнут, как таракана, однако, смотря на Ши Цинсюань достаточно долго и недовольно, Хуа Чэн лишь скупо хмыкнул и развернулся. Конкретного ответа не последовало.       — Ах да, — остановившись, до боли недовольным тоном произнёс Хуа Чэн: — обслуживать тебя здесь никто не будет. Договорённость была лишь о времени, пока ты не придёшь в себя.       — И?       — Ты не моя забота, так что убирайся из моего дворца. Я это делаю лишь из соображений безопасности гэгэ. Не пытайся пересекаться с ним в ближайшее время, и даже если вы случайно встретитесь в коридоре… я убью тебя. Так что проваливай с моей территории как можно быстрее. Вернёшь долг позже… если, конечно, выживешь.