Журавль или синица?

      А он всё же в какой-то степени надеялся помереть.       От того, что Ши Цинсюань увидел не бескрайнюю пустоту небытия, а каменный потолок в просторной спальне, он испытал неоднозначное чувство разочарования. Долго лёжа в одной позе и ощущая, что голова звенела от пустоты, Повелитель Ветров с трудом нашёл в себе силы занять сидячее положение. На нём был простой тёмный хлопковый халат, на коже ни следа от сажи, только запах дыма всё ещё крепко сидел в волосах.       Омыли, переодели. Словно куклу.       Ши Цинсюань в отвращении скривился и сжал кулаки. У него не оставалось сомнений, что он находился в обители Чёрных вод, на проклятом острове. Уж слишком ему была знакома комната, в которой он жил долгое время.       И почему, собственно, он жив?       «Это что, новый вид пытки такой?» — в негодовании подумал Ши Цинсюань. Он не испытывал ни капли облегчения и счастья от того, что Хэ Сюань оставил его в живых, да заодно притащил в свою обитель.       Даже когда отворилась дверь, Ши Цинсюань продолжал смотреть перед собой в одну точку. Пожаловал к нему сам хозяин или же те странные чудики — вообще не играло никакого значения первые несколько секунд, пока сердце не обожгло холодным раздражением.       — Ну и как это понимать?       В прошлом на своей памяти Ши Цинсюань никогда бы не огрызнулся даже на человека, который ему не нравился. Но он уже воспринимал себя однозначно, ведь в нём осталось куда больше от натуры второй души. Так что, сведя брови к переносице, он не постеснялся с недовольством глянуть на Хэ Сюаня.       Хэ Сюань так и остался стоять у двери, подпирая её спиной. В руках он держал продолговатую деревянную шкатулку-футляр, однако всё его внимание было устремлено к Ши Цинсюаню.       Взгляд холоднее льда, а бледное лицо осунулось от мрака.       — Так ты меня благодаришь за то, что я сохранил тебе жизнь?       — Спасибо, — зашипел сквозь стиснутые зубы Ши Цинсюань, — буду теперь наслаждаться в одиночестве и презрении этой жизнью.       — Да, бедняга, прям как я когда-то.       Ши Цинсюань в негодовании скривился.       — Это что, сарказм? — но вопрос ожидаемо остался без ответа, поэтому пришлось спросить о чём-то более очевидном: — Ши Уду мёртв?       И вновь молчание. Тягостное, вязкое, омерзительное. Оно давило невидимой каменной плитой, из-за которой у Ши Цинсюаня сдавали нервы. Он отчаянно боролся с желанием повысить голос, сорваться в истерике на громкие крики, пока пальцы до боли в костяшках сжимались в кулаки.       — Ну и какого чёрта ты меня-то не убил?       — Ты мой Слуга. Я не могу тебя убить.       — Ты серьёзно?! — не удержался Ши Цинсюань от повышенных тонов, в растерянности глянув на Хэ Сюаня. — Ты можешь найти себе другого! Ты настолько меня ненавидишь, что даже убить не хочешь?! Считаешь даже это?..       — Я буквально не могу убить тебя. Таков принцип работы нашей связи, сколько бы на неё меток ни ставили. Так что прекращай истерику.       Будто врезавшись в невидимую стену, Ши Цинсюань застыл и принялся в негодовании хлопать ресницами. Как бы ему ни хотелось отмахнуться от всего рукой, в первую очередь от способности выстраивать умозаключения, одна мысль зацепилась за другую и привела его к неутешительному воспоминанию: он ведь, блин, сам об этом читал.       Ши Цинсюань истерично хохотнул и недобро глянул на Хэ Сюаня.       — В книге говорится, что Хозяин, убив Слугу, наносит своему здоровью и духовным силам огромный вред из-за исчезновения духовной связи. Ведь духовную связь он ткал из собственной души. Это не одно и то же.       — Хочешь, чтобы я страдал из-за тебя ещё больше?       — Так какого хрена ты меня сюда притащил? — проигнорировав вопрос, с вызовом бросил Ши Цинсюань и отбросил одеяло. Скинув ноги с кровати, спросил: — Почему ты не оставил тогда меня на берегу? Я ведь ходячее напоминание о твоих проблемах, да заодно я сидел и рыдал бы над трупом своего брата. Так в чём проблема?       Это было бы действительно жестоко, в духе идеально реализованной мести — оставить младшего брата проливать слёзы над старшим, жить в одиночестве и презрении, сделать его гонимым богами. Убей Хэ Сюань их обоих, то вообще проблем бы не было. Но имелся и третий вариант, от которого у Ши Цинсюаня по затылку пробежали мурашки.       — Ты… не убил его?       — Убийство — слишком просто.       Скрытый смысл, которым полнилась фраза, пробудил в Ши Цинсюане колючее беспокойство. Сердце забилось быстрее. Одно дело — смириться со своей судьбой и вместе уйти из этого мира. Но после волны тьмы, которая на них обрушилась, Ши Уду остался один посреди пустынного пляжа. Какие мысли ему в голову полезли, а в сердце — эмоции, оказалось нетрудно представить. Ситуация в один миг вышла из-под контроля, и вместо смирения душу охватил утробный страх.       Ши Цинсюань вновь оказался в лапах зверя. В руках того, кто надругался над ним.       От осознания, в каком состоянии сейчас наверняка пребывал Ши Уду, Ши Цинсюаню стало дурно. Хуже всего и то, что никто из богов не придёт ему на помощь. В лучшем случае небожителей занимали собственные проблемы. В худшем…       — Тебе страшно?       Голос раздался неожиданно близко. Ши Цинсюань за размышлениями и не заметил, как Хэ Сюань подошёл к нему и остановился на расстоянии вытянутой руки, роняя властный взгляд. Ши Цинсюань в раздражении признавал тот факт, что его тело лихорадило от накативших эмоций, однако это не помешало ему заглянуть в чужие глаза.       — После того, что ты со мной сделал в библиотеке… мне уже ничего не страшно. Ты похитил меня, чтобы надругаться вновь, но уже будучи в трезвом уме и памяти?       Хэ Сюань едва уловимо нахмурился, а затем развернулся и неспешно подошёл к столу, указав на деревянный футляр.       — Это твой веер. Ты его чуть не потопил. Безалаберное отношение к оружию.       Ши Цинсюань сжал кулаки от внезапно вспыхнувшей злости. Он смотрел в спину Хэ Сюаня тяжёлым взглядом, раздражаясь тому, что тот не дал ему чёткий ответ. Ни одного чёткого ответа. Играл с ним, как с мотыльком, то приманивая на свет и обжигая, то вновь отдаляясь. Ши Цинсюань не верил, что демон настолько сентиментален и глуп, дабы притащить его к себе из-за проклятого веера.       Почему он отвернулся? Для него произошедшее в библиотеке вообще ничего не значит, пустой звук? Банальность и неосторожность? Подумаешь, слегка слетел с катушек, какова проблема?       К счастью для себя, вторая душа научила вовремя притуплять бурлящие на сердце эмоции. Однако из-за того, что терзания закипали всё сильнее, Ши Цинсюань понимал: они вот-вот выплеснутся через край. Ему хотелось что-то сломать, закричать, истерить. Однако прилив сил, вызванный злостью с обжигающими вспышками болезненных воспоминаний, подтолкнул его подняться с кровати и закрыть глаза на опасность.       Ши Цинсюань терпеливо, сквозь натугу, ожидал, когда Хэ Сюань обернётся и удостоит его вниманием. Тот смотрел на него холодно, игнорируя блестящие искры ярости во взгляде пленника. Для него Ши Цинсюань всё ещё оставался невинной овечкой, которая пусть и могла брыкаться, но без особого вреда. Удостаивать его хоть каким-то объяснением демон не желал. Хэ Сюань бросил презрительный взгляд и направился к выходу.       Только комната, в которой они находились, ни разу не напоминала просторные хоромы Хэ Сюаня. Да и Хозяин Чёрных Вод в этот раз оплошал, не удостоившись связать свою овечку, поэтому та воспользовалась шансом, чтобы от всей широкой души зарядить ему копытом под дых.       Ухватив демона за плечо и дёрнув в сторону не без помощи духовных сил, Ши Цинсюань подставил ему подножку, заваливая на пол. Запрыгнув сверху, он тут же обвил пальцы вокруг шеи Хэ Сюаня и принялся сжимать их.       — Для тебя это, значит, пустой звук?! Ничего не значит, просто какое-то недоразумение или что?! Ты меня изнасиловал! Ты ударил меня головой о стену, а затем трахал, не позволяя с места двинуться! В помутнении рассудка или нет — мне плевать! Мне плевать, слышишь! Тебя когда-нибудь насиловали?! Ты представляешь, насколько это больно?! Ты представляешь, как это унизительно, когда ты сбегаешь в попытке спастись, а в итоге залетаешь в зал, полный людей?! И все потом переговариваются у тебя за спиной, говоря, что я сам виноват, что нечего мне было дружить с тем, кто в итоге оказался предателем! На меня никто не мог смотреть! На меня не мог смотреть мой собственный брат, и единственный, кто меня утешил, это чёртов дьявол, который в конечном итоге просто использовал, как разменную монету!       С каждым криком пальцы всё ослабевали, как и сопротивление Хэ Сюаня, потому что сопротивляться уже было нечему. Руки безвольно опустились, Ши Цинсюань с ненавистью и слезами на глазах смотрел на демона, пытаясь проглотить рвущиеся вместе с криками рыдания. Рвано вздыхая, чтобы хоть как-то унять нарастающую истерику, юноша нервно хохотнул и скривился.       Он смотрел на Хэ Сюаня, но никак не мог понять, что за выражение было на его лице. Какие эмоции блестят в тёмных глазах, окаймлённых золотом.       — Сколько раз ты должен меня изнасиловать, чтобы, наконец, смилостивиться и убить?       Вопрос пришёл в голову спонтанно, но по воле случая именно он заставил Хэ Сюаня хоть немного измениться в лице. Тот нахмурился, но смотрел так долго и задумчиво, что Ши Цинсюаню пришлось сделать собственные выводы.       — Чего молчишь? — скривившись, с раздражением зашипел Ши Цинсюань.       Однако ответом ему послужил лишь холодный спокойный взгляд, будто выстраивающий невидимую стену между ними. Первым порывом Ши Цинсюаня было замахнуться рукой и ударить Хэ Сюаня по лицу, да не ладонью, а прямо кулаком, чтобы разбить тонкие губы, оставить синяк на скуле. Злость кипела в нём необузданным потоком, не находила выхода. Ши Цинсюань просто не знал, как вообще реагировать на того, кто смотрел на него с таким штилем эмоций.       Медленно выдохнув и заставив себя расслабиться, чтобы унять нахлынувшие эмоции, Ши Цинсюань постарался вернуть самообладание. Посидев секунду с закрытыми глазами и сделав глубокий вдох, он вновь посмотрел на Хэ Сюаня из-под трепещущих ресниц недобрым взглядом. Увидел, как на мгновение в глазах демона промелькнула озадаченность.       Уголки губ вдруг взлетели вверх, из горла вырвался смешок.       — Хэ-сюн, ты меня обмануть пытаешься? Чтобы я бдительность потерял или что?       Подавшись вперёд и оперевшись руками по обе стороны от головы демона, небожитель не переставал улыбаться, однако взгляд его по-прежнему выражал буйство эмоций. Сдержать себя Ши Цинсюань сдержал, но, видимо, ненадолго. Он всё ещё продолжал злиться, и злился по большому счёту из-за того, что боялся. Боялся, что Хозяин Чёрных Вод тоже подавлял раздражение и силился не ударить его. Боялся, что Хэ Сюань действительно притащил его в свою обитель, чтобы унижать и насиловать на потеху Ши Уду.       Пальцы сжались в кулаки. Из горла вырвался сдавленный выдох вместе с нервным бормотанием:       — Я не боюсь тебя, слышишь? Я не боюсь… Я тебя не боюсь.       Хэ Сюань недоверчиво, и даже с долей жалости смотрел на юношу, который ломался под гнётом своих чувств. Это раздражало Ши Цинсюаня ещё сильнее, и он отказывался бояться того, что с ним сделал демон, как надругался над его телом. Он хотел доказать себе это, отчего заодно удивил и Хэ Сюаня, когда припал к его губам в требовательном поцелуе.       Для демона такое развитие событий явно оказалось не тем, что он планировал от этой встречи. Хэ Сюань старался оттолкнуть Ши Цинсюаня, однако тот перехватил его руки и попытался развести их в сторону. Не получилось. Разорвав поцелуй, демон решительно подался вперёд и выпрямился, заставив юношу отстраниться.       — Что ты творишь?! — раздражённо бросил Хэ Сюань, схватив Повелителя Ветров за плечи и встряхнув.       Теперь настал черёд Ши Цинсюаня играть в молчанку. Он не знал, что сказать. Его действия выглядели настолько жалко, что лучше и вовсе держать рот на замке, любое слово покажется отвратительным оправданием.       Но молчать Ши Цинсюань тоже не мог.       — А ты что творишь? — резонно уточнил он, заглянув в глаза собеседника. — Зачем ты меня привёл к себе? Скажи правду. Только чтобы доставить моему брату ещё больше мучений? Только из-за этого?        Они напоминали двух идиотов, которые толком и не знали, как трактовать свои эмоции и порывы. Озвученные вопросы так и повисли в воздухе, а искать на них ответы ни один из них не собирался. Копошиться в спутанном клубке эмоций было слишком больно. Вытягивать ниточку за ниточкой, понимать, сколько страданий они принесли друг другу, что любая попытка понять и простить обернётся прахом из-за того балласта тяжёлых воспоминаний.       Поэтому не думая о последствиях, смогут ли они простить друг друга, смогут ли хотя бы окинуть взглядом, Ши Цинсюань накрыл лицо Хэ Сюаня ладонями и поцеловал. Кусая его губы, перехватывая дыхание, которым хотелось заполнить пустоту внутри, он с головой окунулся в чёрный омут. Закрыл глаза на последствия, на сожаления и страхи. Ши Цинсюань хотел выместить злость на Хэ Сюане, но страсть шла близко с ней, всегда прячась в её тени.       Так просто оказалось сменить полярность. Перевернуть монету.       — Обними меня… — чередуя слова с поцелуями, попросил Ши Цинсюань, вновь смакуя чужие губы. Вздыхая, шептал: — Я ненавижу тебя, слышишь… так ненавижу…       И с каждым словом страсть разгоралась всё сильнее от искр злости, которые, брызнув и на соседнюю душу, побудили её откликнуться жаром. Оторвавшись от губ Ши Цинсюаня, Хэ Сюань, крепче обхватив его предплечья, рывком заставил его опуститься к себе на бёдра. Убрав спутанные волосы с плеча юноши и оттянув край халата, демон припал губами к его шее, принявшись осыпать поцелуями, которые довольно быстро обернулись колючими покусываниями.       Ши Цинсюаня обдало жаром, пробежавшим волной от головы до пят. Каждая клеточка тела всё ещё хранила в себе воспоминания о жестокости. Как тонкие губы оставляли засосы на его груди и шеи, острые зубы кусали кожу до пунцовых пятен и крови. А руки, которые от плеч соскользнули к спине и притягивали ближе в горячих объятиях, когда-то болезненно хватали за бёдра, пока… пока…       От ярких ассоциаций тело начинало бить мелкой дрожью. Сам того не желая, Ши Цинсюань начал часто дышать, буквально задыхаться, что если и могло сойти за стоны, то не когда к ним добавились ещё и лихорадочное глубокое хныканье.       Если бы Хэ Сюань сам не заподозрил неладное, то Ши Цинсюаня так и не нашёл бы в себе силы остановить его. Пусть тело и реагировало подобным образом, однако куда сильнее его пугала мысль остановиться и не преодолеть свой страх. И какая разница, что ему было больно? Да и плевать, если и в этот раз будет, но он должен доказать себе, что может это сделать, что не боится, что он не сломлен!       — Цинсюань?..       — Нет! — лишь почувствовав, что Хэ Сюань попытался отстраниться, Ши Цинсюань вцепился в отворот его ханьфу и затараторил: — Всё нормально! Ничего страшного, я не боюсь, просто… просто это так тело реагирует, со мной всё нормально. Не вздумай останавливаться, ты не должен останавливаться! Не смей! Я привыкну, я смогу это сделать! Не уходи! Не смей!.. не… не смей уходить… сволочь такая, не смей…       Чем больше слов срывалось с языка, тем труднее становилось дышать, лёгкие буквально отказывались работать. Страх растекался по жилам горячим ядом, конечности сковывала боль, не позволяющая нормально пошевелить ими. Мысли испарились словно капли, упавшие на раскалённую сковороду. В голове остался лишь пульсирующий ужас, вынудивший Ши Цинсюаня впасть в состояние паники.       Он не мог нормально выдохнуть, ни слова сказать, ни шелохнуться. Только трясся, да хныкал, пока пребывающий в полнейшей растерянности Хэ Сюань только и мог что неловко держать его за плечи. От прикосновения мужских рук Ши Цинсюаню становилось ещё страшнее, но куда сильнее он боялся, что его оттолкнут, и он останется один. Будет лежать на холодном полу, изнывая и дрожа, не в силах унять истерику, которая нахлынула на него ни с того ни с сего.       Что за вздор?! Почему это с ним происходит?! Неужели он настолько жалкий? И вся его сила воли ничего не стоила, была пустым звуком?!       Хэ Сюань попытался отстраниться, возможно, хотел подняться на ноги, но стоило ему немного отдалиться, как Ши Цинсюань прильнул к нему перепуганным хорьком. Сработал какой-то внутренний триггер. Он понимал, что его поведение нелогично и неправильно, но тело отказывалось его слушаться. Поэтому Хэ Сюаню пришлось приложить силу, чтобы заставить его расцепить свои трясущиеся руки и хоть немного отдалиться.       Потеряв опору, когда демон выбрался из-под него, Ши Цинсюань чуть не упал вперёд, и вполне рисковал разбить себе лоб. Но Хэ Сюань помог избежать ему неприятного казуса. Подставив своё плечо и, аккуратно придерживая за руки, потянул Ши Цинсюаня вверх.       — Поднимись. Не сиди на полу.       Легко сказать, но из-за напряжения в суставах конечности разгибались с трудом через боль. Ши Цинсюань ощущал себя сплошь закостенелой марионеткой, безвольно упавшей на кровать из-за оборванных струн. Его тело — только-только зажившая рана, но душа до сих пор кровоточила. Вместо крови, правда, текли слёзы…       — Прости.       Если бы мог, Ши Цинсюань посмеялся. Посмеялся бы тому, что подле него сидел Непревзойдённый Князь демонов, приносящий извинения за свершённую жестокость. Посмеялся бы с того, что в уставшем апатичном взгляде томились печаль и вина, которые Хэ Сюань в меру своей гордости не мог выразить иначе.       Два сломленных покалеченных судьбой человека, ставшие причинами бед друг друга. Ненавидящие, презирающие за несправедливость… И с горечью понимающие, что как бы они теперь ни пытались разойтись, их дороги уже стали неразделимы.       Жертва и хищник.       Слуга и Хозяин.       А, может, оба — жертвы. Оба хищники. Кто знает? И пока один утопал в слезах и страхе, второй мог лишь сидеть рядом и терпеливо ожидать.       Грозный мрачный демон, ставший для падшего бога главным страхом… Но станет ли Демон для Бога бесконечной тьмой или же лучом надежды — теперь зависело лишь от них.