***
Палатка оказалась чуть на отшибе, в стороне от основного действия, где махали лопаты и отдавались приказы на не слишком благозвучном арабском, и стояла в тени. Кхорна откинула полог в сторону, приглашая Эвлиада внутрь кивком — у него руки были заняты какими-то бумагами и инструментами, притом, что и Кхорна несла большой рюкзак с чем-то таким. — Интересно, какой египтолог здесь работает, — вполголоса сказал Эвлиад и пояснил для неё чуть громче, — сфера узкая, почти все друг друга знают… Он осекся, увидев, кто же поднялся из-за стола его встречать. Кхорна тоже разглядывала молодую, — даже слишком для ученого, как и Эвлиад, у них что там, нехватка кадров? — и довольно красивую девушку. Бледная кожа со следами солнцезащитного крема, темно-рыжие волосы и покрывающие все лицо веснушки. Зеленые глаза, изначально заинтересованные, полыхнули чуть ли не злобой, когда она разглядела, кто перед ней. — Анис, — с нескрываемым отвращением сказала она, падая обратно на стул, — конечно же, это ты. Verdomde. — Ван дер Вуур, — с не меньшей злостью, — только мне могло так повезти. Кхорна глянула на Эвлиада с удивлением, — она ни разу не видела от него никаких негативных эмоций, и это определенно было что-то новое. Раньше он казался ей этаким восторженным щеночком, и посмотрите, что делается. К самой Кхорне в этот момент подошел мужчина, — она отметила его присутствие в помещении, но была слишком увлечена разворачивающейся перед ней сценой. — Люциан Айрес, — с жестким акцентом сказал он, и протянул ей руку, — её муж. И охрана. Вы охрана? — Да, — он явно не очень говорил по английский, но в целом Кхорне понравился. Какой-то южно-европейский тип, испанец, может? Глаза внимательные, и взгляд такой знакомый — тоже военный, — по найму. Он кивнул, шагнул туда же, где стоял, и буквально растворился в тенях. Кхорна, хмыкнув, опустила рюкзак со скарбом Эвлиада на пол, прислонив его к столу, и без затей оперлась плечом об опору палатки. Было интересно посмотреть на грядущий скандал — и отсюда было видно все помещение. Она явно пропустила пару реплик — и все набирало обороты. — Считаешь, что твои родственные связи никак не помогли тебе пробиться? — злой прищуренный взгляд зеленых глаз цвета бутылочного стекла, — «господин Мерекар то, господин Мерекар се». Лучший египтолог страны, кабы не был такой сукой. — После твоей статьи об эллинистическом периоде развития Нижнего Египта как ты вообще можешь себя египтологом называть, — карие глаза сверкают в ответ, — ты назвала это — Египтом! — Развитие культуры под влиянием других культур не менее важно, и ты прекрасно об этом знаешь и сам! — Прекратите, — все-таки не выдержал Люциан, шагая из темноты и ловя в объятия явно уже готовую перейти к физическому насилию ван дер Вуур, — надо работать. Ругайтесь потом. — Это разумно, — поддержала его Кхорна, — если так хочется, вечером можете этим заняться. Эвлиад скривился, а ван дер Вуур небрежно задрала носик и совершенно по-детски показала своему мужу язык. Это даже было мило. — Инез ван дер Вуур, — она кивнула Кхорне, не собираясь, впрочем, подходить, — единственный компетентный египтолог в этой комнате. — Кхорна Мкатили, — она лишь хмыкнула в ответ на такое смелое заявление, — частная охрана. Ребята, серьезно, остановитесь, такое ощущение, что вам по шестнадцать. В палатке повисла давящая тишина. Лишь через полных десять минут Инез сквозь зубы начала объяснять Эвлиаду про то, как здесь устроена картотека, и Кхорна, слушая его полные еле скрываемой насмешки ответы, начала кое-что переосмыслять в своем понимании его характера.***
Вечер был душным и тяжелым — воздух практически звенел от напряжения, и, посмотрев на затянутое тучами небо, Кхорна решила, что собирается такой редкий в этих местах дождь. Эвлиада оккупировали какие-то подростки — студенты-практиканты? — и тот уже полчаса отвечал на вопросы, в которых Кхорна поняла разве что предлоги. Она решила, что может спокойно оставить его, за столом в центре лагеря случиться вряд ли что-то могло, пока она отойдет. В местной столовой было тихо и темно, лишь лампа, стилизованная под старые керосиновые фонари, слабо освещала стойку раздачи. Ужин уже закончился, и Кхорна была единственным посетителем палатки. — Могу помочь, милочка? — низкий и глубокий голос раздался откуда-то из темноты, и Кхорна еле заметно вздрогнула. — Добрый вечер. Есть безалкогольное пиво? — Почему же безалкогольное? — с неровном свете фонаря показался невысокий пожилой мужчина с окладистой густой бородой, — есть и нормальное. — Я на работе, — Кхорна невольно улыбнулась, глядя на него. Такой колоритный… она протянула руку, — Кхорна Мкатили, частная охрана. — Дарг’ам, — рукопожатие крепкое и уверенное, — ходишь за одним из яйцеголовых? Бесит, поди? — Не сказала бы, — Дарг’ам кивнул ей на стул рядом с тем, где сидел сам, и она присела, решив, что большой беды не будет, если она немного задержится, — платят хорошо. — Служила? — мужчина достал из-под стола ящик, позвеневший бутылками, и вчитался в этикетку прежде, чем протянуть его её, — безалкогольное, хотя, по-моему, это издевательство. — Капитан медслужбы КМП запаса, — она с удовольствием откупорила бутылку и сделала большой глоток, — а вы? — Сержант регулярной, — он пожал плечами, — поймал пулю в брюхо во Вьетнаме. Трепались ни о чем они с Дарг’амом около получаса — Кхорне было приятно поболтать с кем-то, кто не смотрел на неё с едва скрываемой насмешкой во взгляде; она неплохо читала людей, и в каждом из местных ученых чувствовалось некое внутреннее превосходство. «Я знаю больше, чем ты», — и снисходительный взгляд на её винтовку, — «ты умеешь только стрелять». Кхорна умела стрелять, это правда. И не слишком-то разбиралась в научных исследованиях. Но она осознавала необходимость своего присутствия здесь, пожалуй, куда больше, нежели высокое научное общество. Было приятно поболтать с кем-то, кто понимает, каково это — стоять под пулями. Каково это — убивать, и бояться быть убитым самому. Каково это.***
Когда Кхорна вернулась к тому столу, где оставила Эвлиада, он обнаружился чуть правее. Мальчишка из местных, который днём, наверное, копал бесчисленный окрестный песок, бережно устроил у себя на коленях гайчак, и смычок выводил тяжелую, монотонную мелодию. Послушать его собрались человек десять, молча сидящие по краям круга, очерченного светом горящего фонаря. Все молчали, не решаясь прервать игру. Она молча встала за спиной Эвлиада, сложив руки на груди и вслушиваясь в музыку. Почему-то вспомнилась длинная, напряженная командировка — она провела четыре месяца безвылазно в селе под Кабулом, бесконечно распределяя раненых. Зеленая бирка надевалась на запястье тем, кто мог без проблем дождаться помощи; в основном бесчисленным пострадавшим из местных, кого посекло осколками или случалось словить рикошет. Она знала, как по-арабски сказать «все будет хорошо», и «вам помогут в порядке очереди». Желтые бирки — для тех, кому была нужна помощь немедленно. Для солдат с отсеченными руками или под контузией, для тех, кто глухо стонал, держась за простреленное плечо, для тех, кто был слишком плох, чтобы говорить с ней. Она не знала, как сказать по-арабски «вы умираете». Она никогда не говорила с людьми, на запястья или лодыжки которых крепила черную бирку. Она могла только колоть морфий — чтобы было не так больно. Его полагалось колоть только американцам, но Кхорна клала на это правило. Больно было всем одинаково. — Миссис Мкатили? — Кхорна крупно вздрогнула, услышав знакомый голос. Эвлиад говорил тихо, чтобы не мешать музыканту, и привстал на цыпочки, чтобы она все же обратила на него внимание, — может, пройдёмся? — Если хотите, — она заставила себя оторваться от воспоминаний. Они пошли вперед молча, удаляясь от протяжной и заунывной мелодии, но она будто преследовала — хотя, конечно, дело было в том, насколько здесь меньше шумового загрязнения. «Отче наш, сущий на небесах», — начала Кхорна мысленно, но тут же оборвала себя. Она сможет с этим справится и сама. — Вы не возражаете, если я спрошу? — спустя несколько минут она все же решила нарушить это тяжелое молчание. — Конечно, — пожал плечами Эвлиад. Он шел, глядя себе под ноги — Кхорна не знала, что происходит у него в голове, но, честно говоря, у неё была идея. — Если не хотите, можете не отвечать, — она остановилась, в полутьме далеких фонарей разглядывая смуглое лицо напротив, — но кто такой Мерекар? Эвлиад побледнел резко, отвел глаза, и Кхорна поняла, что попала в точку. — Давайте не здесь, — глухим голосом, — в палатке. Я вам расскажу.