Дом на перекрестке

Мы с Джеком культурно выпиваем, сидя на его матрасе, потому что он позвал к себе и наверх выходить отказался: замерзал обратно после долгой и для него неприятной жары. Пьем то, что он взял из того дома, найденный по его словам недалеко от аптечки коньяк сорокалетней выдержки - если верить этикетке и фонарику в моем кармане. Ни для чего, кроме этого, не доставал, а пью вслепую: Джек без маски. Не любит, чтобы его так видели, и не мне спорить с существом за два метра ростом. Алкоголь жжет горло, пахнет гнилью. В озерке плещется рыбка. Ей хочется наружу, как и нам, а? Застряла в своем крохотном домике, бедняга, и думает, что если будет достаточно бить по воде хвостом, сбежит, хотя единственное, чего можно достичь подобными действиями - медленной и крайне мучительной смерти. Но ей не важен результат, только сам процесс, или она слишком тупа, чтобы понять, что бесполезно дергаться, или раз за разом забывает, кто знает? Но если даже предположить, что она выберется из этого прудика, то что потом? Она выплывет в реку или озеро, или даже море - и опять умрет, неспособная выжить там. Через секунду ее, слепую, там сожрут хищники побольше, а она никого поймать не сумеет, да и разница в минеральном составе воды играет свою роль, и наверняка в илу надземных речек дышать ей будет намного сложнее, чем в меловой воде этих пещер, этого подвала - жабры забьются, как забивается фильтр у пылесоса... Так ведь они работают, да? Ее смерть при побеге неизбежна, но она продолжает пытаться сделать себе хуже. Да и мы сами по сути точно такие же рыбки в этом доме, только уже застыли в молочно-белой воде со вкусом мела, не пытаясь шевельнуться, зная, что это только навредит, отчаявшись и поняв, что во внешнем мире места нам нет, и... -Ты меня вообще слушаешь?!,- Голос Джека вырывает из размышлений. Я честно мотаю головой. Не пытаюсь уже с первой трети бутылки. -А что.... Ты рассказывал? Мысли в голове отчетливые и ощутимые, будто тяжеленькие пластилиновые мячики, но изо рта вываливаются неуклюже и некрасиво, неестественно размазываясь по полу пятнами, будто рвота. Тьма идет желтыми и зелеными пятнами, перетикающими в друг друга, и мне на редкость хорошо. -Забей.,- Раздается громкий вздох, а наличие взмаха руки определяю по тому, как холодный ветерок ударяет коротко в лицо. Он молчит еще немного, и я опять задумываюсь о рыбке. Вот кажется - чем она отличается от любого другого живого существа, чем отличается от Джека и от меня? Чем мы с Джеком отличаемся друг от друга? Говорить рыбка может, эти твари друг с другом общаются целой ебанутой морзянкой из пузырьков - воспоминание из детской раскраски с научными фактами. Или напутал, и это киты так делают? Или там не про науку было... Похер вообще, идея не в пузырьках и не в морзянке, идея в нашей общей схожести. Вот у нас с Джеком ведь разные биологические виды, и мы оба, блять, вообще не живые! - но вот сидим здесь и пьем коньяк, молча надеясь на то, что не придет сюда тот, о ком нельзя думать плохо, что он - оно - не заметит нас, пропустит или простит. Мало ли, повезет. Так вот, о рыбках! Они необычайно, ебически, невообразимо сильно похожи на все остальные живые организмы. Они рождаются. Умирают. Дышат. Обмениваются с внешней средой разнообразнейшей питательной херней. Если въебать - отреагируют, да как! Деру дадут сию секунду. Они... Растут, да. Как растения или обезьяны. Блять, сколько общего! А еще ебутся. На этом месте мозг сворачивается в агонизирующую и рыдающую от боли трубочку, но я все равно заставляю его прикинуть картину: одна рыба ебет другую, держа плавниками и всаживая по самые гланды, а вторая пристроилась к клоаке и что-то в серебристом тельце ковыряет с трудом просунутой в узкую щель водорослью. Я хочу на это, блять, посмотреть. Я встаю. -Куда, блять? -Рыбка... Она там ведь ебется, да? Ты видел, как она ебется?,- Пытаюсь спросить, сформулировать, но из четких мыслей получаются слова-каша. Меня роняют обратно на матрас, дернув за руку. -Нет. Сиди. Это звучит, как приказ, и я протестующе дергаюсь и мотаю головой - не его ума дело раздавать приказы, вот что. Обнаглел... Он роняет меня на матрас, теперь лежу, придавленный тяжелой рукой и буквально не могу с места сдвинуться, едва шевеля руками: тело расслабленное и вялое, мышцы будто выпотрошены и сложены кучкой рядом, а вместо них набита вата, и кожа зашита без анастезии крупными стежками. Что-то странное с головой. -Джеффри. -А?... -Ты торчишь? Напрягаюсь тут же, но быстро вспоминаю: Джеку сливать меня нет никаких резонов, кроме удовольствия узнать о моих страданиях, а на них ему, вроде как, плевать. Надеясь на это, неопределенно качаю головой. -А кто тебе сказал?... -Запах таблеток в луже твоей рвоты три месяца назад. Вот это загнул - мозг переваривает секунд тридцать. Потом неуверенно киваю. Звучит охуенно логично: он понюхал мою рвоту - ведь ориентируется на запах - почуял обезболы и все сопоставил. Умный, умный. Хотя еще два месяца назад я завязал: последний блистер кончился, остальные давно не хранят лекарства в общей аптечке, а наказание - весомый довод не продолжать. -Ну, предположим.,- Делаю осторожный и полный надежды шаг навстречу.,- А что? -Да я нашел несколько пачек в том доме. Мне не нужно... -Дай сюда! Дергаюсь, неожиданно трезвея, под чужими руками, все так же безнадежно, но более настойчиво. Наказание отходит на задний план: про него нет никакого желания думать, когда понятно, насколько невообразимо близко к тебе находится единственный источник хороших эмоций на много миль вокруг. Таблетки, маленькие такие кругляшки - я даже помню, как они выглядят, собаки, и что за буковки на обратной стороне, и неожиданно важным становится еще раз посмотреть, понюхать - хотя бы так. -Так и знал, что не откажешься.,- Джек всхрюкивает. Не знал, что он умеет смеяться. Отпускает меня, тут же тянущегося на хруст блистера...,- Сядь ровно.,- Сажусь ровно.,- На. Существо двумя пальцами кладет мне в рот таблетку, я быстро перемещаю ее под язык и падаю обратно на матрас, уже спокойный. Слышно, как громко Джек глотает остатки коньяка, и я задумываюсь: не помню никогда такого, чтобы он хоть каплю спиртного в рот брал. Забавно... И даже не обжигает горло. -Не знал, что ты такой алкаш.,- Язык слабый и неповоротливый, а собственный голос - как сквозь пелену. -Мне хватает ума этого не показывать. Это, конечно, камень в мой огород, но есть дела и поважнее: замечаю, что кто-то спиздил потолок, на месте которого теперь виден рыбий глаз, глядящий ровно на меня. Ага. Интересно... -А я, выходит, особенный? Глаз кивает, и становится не до шуток. -Выходит, так.,- Е-бать, никогда не видел говорящих глаз. Больше и не хочу, наверное. Чувствую, как немного - совсем - слегка - вообще нихуя не глаз трогает меня за хуй. Пытаюсь осознать, осознаю через пару секунд и резко - резче скорости звука типа - дергаюсь к тянущейся руке, роняющей меня обратно толчком. -Только попробуй, сука... Нихуя-не-глаз, хотя и глаз тоже, рывком переворачивает меня на живот и вдавливает в спину руку. Во мне - пятьдесят килограмм, в нем - пять тысяч двести сорок два, судя по тому, насколько сильно это мешает шевелиться. До задницы сквозь ткань штанов докасается холодная рука, я надеюсь на ее и трусов помощь: у меня неожиданно обнаруэиваются пиздецки большие проблемы типа вышедшей из озерка рыбки, сейчас стоящей недалеко от него и покачивающейся на хвостовых плавниках: ей тоже интересно, как другие живые организмы ебутся, и она с удовольствием глянет на это, хотя я честно и громко ору ей перестать смотреть. Только пускает пузырьки: три маленьких, три больших и опять три маленьких. И опять молчит. Это она угорает, сучка?! Или кобель - три маленьких, три длинных, и молчит. Никогда не понимал морзянки. На фоне Джек, лапающий меня за зад, комментирует саркастично то, как мнея прет, в ответ посылаю его, на всякий случай - еще и рыбий глаз космоса вместо потолка, и слепую рыбину, подходящую на плавниках все ближе и светящую белыми прозрачными глазенками, а она в ответ вскрикивает - пидор,блять, ты что сделал - и растерянно смотрит на вывалившиеся кишки, на которые у меня времени никакого нет: все отбирает простая перепалка с Джеффом - блять, Джеком, конечно, ну не с самим собой же - в течение которой я успеваю сказать, куда я засуну ему его хуй, если он еще раз вот это поступательное движение им по моим ягодицам повторит, и подробно - но лаконично, буквально в двух словах "тебе пиздец" - описать, что будет, если нас так найдет он, который не он - рыбий глаз - а Он, и нет, я не про капающий на мою спину раскаленный асфальт из пустых глазниц, и даже рыба, даже вот этот самый асфальт понимает, насколько эта афера опасна и кто такой Он - но Джек, конечно, по привычке не слушает, начиная вставлять сразу же и совершенно не реагируя ни на рыбину, стоящую у изголовья со свечкой, освещающей акулью пасть, в плавнике, ни на собственную смолу, уже капающую не на меня и не на пол, а затопившую все и льющуюся непрерывным обдигающим почему-то именно ягодицы потоком, от которого я громко кричу в воняющую гнилью и смертью впалую под голову Джеффа - Джека, Джека, не Джеффа - подушку, обнимая ее двумя руками, и пытаюсь вырваться без особых успехов, хотя учитывая то, как ты меня держишь - оно и не удивительно, наверняка ведь уже все ребра сломал давлением на спину и своими дебильными просьбами потерпеть, скаблящим мозг, как гвоздь - стекло, и не оглущающих невыносимой болью. Я пропадаю в бреду так же легко, как выныриваю из него, на считанные секунды снова оказываясь в реальности, где меня просто ебут в сраку без моего на то разрешения. Мгновением позже забываюсь, облегчение - тьма и тишина в разуме, пощечина, громкие крики рыбины, повторяющие мои, улыбающийся глаз и твой член во мне как единственное, что здесь нормально - господи, прошу тебя, я хочу умереть - и мне даруют смерть на считанные сееунды, и громкое "Не смей терять сознание, сучка!"одновременно с пощечиной, и я кричу, спрашивая этого бога, за что от меня отнята привелегия на спокойствие, он в ответ, скрипя зубами, приподнимает мой таз одной рукой и болезненными, размашистыми движениями дрочит мой сжавшийся от холода и жжения, как при недержании, стручок, заставляя захныкать и за попытку отползти получить еще-еще-еще попытки насквозь пробуравить мне зад. И все же, в какой-то момент я наверняка теряю сознание, потому что становится тихо.