Дом на перекрестке

Брайн приходит за Тимом через часа четыре после того, как проснулся, успев позавтракать и обойти территорию. Встретился только с Джеффом, ставившим ловушки на птиц на скорую руку. Забавно: вчера небольшой полянки, где он сейчас делает это, не было. Парень выглядит мрачнее обычного, глядит волком. Он всегда смотрит странно - в этом помогают ожоги и срезанные веки - но сейчас точно злее обычного. Дерганый. -Что-то случилось? Брайн считает своим и Тима преимуществом то, что они попали сюда всего два года и шесть... Семь, с прошлой недели семь месяцев назад. Конечно, это не давало преимуществ в охоте или Его благосклонности - типа неожиданного обезболивающего эффекта при ранениях, который иногда появлялся у ребят из первого поколения, если судить по их словам - но это давало нечто несравненно большее: они оба остались человечными. Это наверняка исчезнетсо временем, но пока что так. Но Джефф - кстати, он здесь всего пять лет, но ведет себя, будто был сотню - не ценит доброты. -Свали. Брайн ретируется: ему не нужны эти проблемы, на самом деле - хватает и своих, типа отсутствия лестницы в библиотеку там, где она была вчера. Да и к тому же, до кухни, где взял попить после поисков, было тридцать семь шагов с лишним, а не семнадцать, как было в прошлый раз. Другие, кажется, смирились, но он искал закономерности и пытался раз за разом понять,как искажено здесь пространство. Иногда бетонная стена - откуда она, если сам дом, вроде как, деревянный - сама тянулась навстречу падающему на нее без сознания телу и ловила осторожно, прогибаясь креслом и давая забыться... А иногда дня на четыре двери и окна из комнаты могли пропасть. Судя по рассказам, закономерностей с поведением нет. Ментально нестабильный Д о м с частыми перепадами настроения. Типа, пограничное расстройство? Возможно. И забавно встретить такое у того, что живым быть не должно и вроде как даже не является... Но, когда Брайн возвращается с кухни, лестница почти что на месте, и на ней сидит и курит Тим, бледный, как смерть. Неестественный, выцветший, странное и бледное отражение старого себя. Тот был... Как-то живее, возможно? Этот - будто мертвец, но мужчина все равно мягко треплет его по сальным волосам. -Давай хотя бы на улицу, а? Выглядишь не очень чтобы очень. Тим смиряет его тяжелым взглядом. -Сгинь, дружище. А Брайн только вздыхает. Он - человечен, точно остался. Его друг... Не так сильно пострадал, как мог бы, конечно, и это здорово и бла, бла, бля. Но ведь все равно заметно чувствовать в нем это жуткое и ледяное, сочащееся сквозь поры кожи и глаза, незнакомое. Злое. Чужое. Черное, поглотившее свет. -Пошел ты, уеба.,- Брайн говорит это без злобы, почти что игриво, но в ответ получает совсем не игривый пинок в ногу. -С первого раза не понял? Тим теперь ведет себя, как тварь, но мужчина даже так терпит. Как идиот, возможно, или как слабак. Но он же любит, они недавно говорили о том, что все может наладиться, если анализировать эмоции, если вести дневник, если не давать себе применять физическую силу, если-если-если просто попытаться бороться, ебаное ты ссыкло Тимоти Райт... Ноги не слушаются - иногда такое случается - и с трудом помогают дойти до кухни, и там осесть на подоконник, и обнять их, баюкая, будто младенцев. Больно, сводит судорогой каждую клетку мышц - так бывает от малейшего всплеска эмоций после того падения, которое и привело сюда. Повредил позвоночник. Очень хочется объятий. Хочется, чтобы кто-нибудь сказал, что все хорошо, и у Тима не было бешеных скачков настроения, и первое и второе поколение не боялись принимать помощь и помогать, и чтобы клоун не ходил по ночам, чтобы пропала вся эта нескончаемая, вечная боль, разъедающая разум ржавчиной, чтобы закончился весь пиздец вокруг и можно было просто умереть, в конце концов... Утюг на раковине тихонько хихикает. "Слабак." Вот блять. Ничего не пил, в этом точно уверен, и не глотал таблеток, да и выкурил всего пару сигарет. Крыша едет основательно, надолго или вообще насовсем. Странно, что так это место и Он влияют, и если у первого поколения так все время, это объясняет их раздражительность... Но все равно обидно, и мужчина вытирает выступившие неподобающие слезинки. -Зато ты у нас очень сильный, да? "О, как ты узнал?" -Сарказм, мудила. Сильный - подойди и пни. "Оо, я делаю больно иначе" -Ну? Настенные ходики закашлялись тремя часами дня ровно - интересно, в который раз за сегодня - а на семи паучьих лапках - почему не восьми - выползла из небольшой дверки в них маленькая деревянная кукушка. Блеванула нотами, осыпавшимися на пол и разлетевшимися по нему горохом, шумным и рябым. Белая горячка, но не ясно, откуда. -Ты знаешь, чем все закончится.,- Она смотрела пластиковым трясущимся глазиком прямо на Брайна, ровно скавозь его мозкнг.,- Он просто убьет тебя однажды. Трахнет и убьет. -Ткнисьза.,- Мужчина скалится, уже готовясь бросить вилкой, но что-то не так с его речи. Она неправилбно работает, закономерно, нотневерно... Этой птичбей суке нужно замолчать,- Молзачи. Не чухо слытьша эту поебенб. Кукушка смотрит, не отрыааясь. -Однажды вы проснетесь в одной постели - он раньше, а ты - позже, и его руки крепко сожмут твою хрупкую шейку, которую он так любит - чертовы вы, блять, педики - и убьет тебя. Ты задохнешься, умоляя его о пощаде и рыдая, как сучка. И воскреснешь снова, но не таким, как прежде. Мы сли вмголове спутанный, будто пол чем-то, но этг наверняка полсто один их вариантов Его влияноя, или он просто сходит с ума, это нк важно. Но кукушка ародолжает говоритб четкао, будто читает реп или скакие-нибудт очень странные стихи. -Или вот другой вариант развития событий. У него приход - ты знаешь, он передознется, и ты знаешь, в него будет приход - и он пробьет твой череп голыми кулаками, выдавит твои глаза и сунет их тебе в задницу. И ты ведь срегенерируешь, а он будет наказан. Но ничего не будет, как прежде. Ничего не будет, Смайлик, это ебаный порочный круг, где выхода никогда и не было. Будете любить друг друга до скончания времен. Утюг смеется. -Вот так я делаю больно. Нат ударяет стоящего на четвереньках мужчину ногой в живом, чуть не проливая кофе. Тот только скулит, сжимая сильнее в руке утюг, и снова пытается дотянуться им до разбитых ходиков. Любимые были, блять. Девушка любила этого кукушонка с дурацкими пластиковыми глазенками, появившегося в доме еще до нее. Ясно было, что кто-то сломает рано или поздно, но все равно жаль. -Дебил. -Заставь их замолчать, я умоляю, пусть заткнутся... Нат смотрит на Брайна внимательно и раздраженно, угрожающе приподнимает верхнюю губу, обнажая острые зубы. -Ты, заткнись. Хорош плакаться. В ответ на попытку обнять ее ногу мужчина получает несколько приводящих в себя ударов ступней по ладони. Почему-то не помогает. Зато в кухне становится чуть тише.