Люди и....

Со стороны коридора, за железной дверью и тремя замками слышались неторопливыми шаги. Они радовались волнами гула, который в свою очередь гасился бетонными стенами. Мирно в гостиной потрескивают телевизор. На диване, накрывшись пледом полулёжо обсуждались насущные проблемы бытия. Глаза у Вали были красными, а голос слегка временами подрагивал. Женя прижимая его к груди попутно горесно вздыхая в след за партнёром. —Они так быстро растут... Постепенно парня наченало поколачивать, дышать становилось невыносимо больно, грудь от этого словно прожигало изнутри попутно сжимая. Он старался сдерживать звуки зжимая челюсть, сводя её до предела. Ещё мгновение и пара тройка зубов дали бы трещену. Тошнота подкатывала волнами. —Я всё понимаю. Слова в такие моменты безсильны. Душевные тяготы проходит только комплексом: из разговоров, поддержки, истерик. Ключь в дверной скважине про вернулся два раза, после ещё два но уже чуть ниже. Замки счёлкнули и дверь слегка приоткрылась. Картина которая предстала пред глазами была не нова. Так заканчивалась почти каждая встреча, но и прекратить их было трудно. Молодой семье хорошая помощь нужна часто. Услышав звуки шагов движущихся в сторону дивана Валя резко вскочил с дивана, откинул плед и побежал в сторону входной двери. Женя начал устало подтягиваться попутно зивая. —Парни, если хотите, можете остаться, я вас никуда не выгоняю. Изо всех сил сдерживая порывы и потоки, слегка пошатываясь, Валя сказал что это того не стоит. —Просто в конце концов я просто прибьюсь к Моничке и всё,а у меня больная спина. Они обы слегка улыбнулись. —Таксист вас ждёт, спасибо огромное вам. —Да ладно, что уж там. Семья это святое, да и как тут не помочь? Квартира опустела за мгновение. Телевизор прекратил всю свою деятельность и наконец выключился. Она стал какой то лишонной жизни, как будто её высосали от туда вместе с фильмами и колыбельными Нинель, анегдотами и слезами Вали,гитарой Даши, песен и настоек Оли, вечного брюзжания и самой вкусной еды прямиком от Альберта. Группа экстримального реагирования плавно курсировала по ночным улицам города . Они были залиты лёгкой железной фанарных ламп и подсветок исторического наследия. Небо казалось безумно низким, тёмным и густым. Таким же ощущался и воздух. Он как будто сдавливал и обволакивал одновременно. Желание заснуть было через чур сложно перебороть,но спасало одно—отцуцтвие пробок. Неслись они быстро и безпрепяцтвенно, улицы в этот час до безуютия пусты и мрачный, чему не помогают даже тёплые оттенки посвящения.