Третий курс
Джинни Уизли не плачет.
И это то, что Драко Малфой ненавидит в ней больше всего. Помимо раздражающей фамилии, ярко-рыжих волос и уродливых веснушек, покрывающих всё ее лицо, шею и руки. Одна мысль о том, что эти пятна расползаются по всему её телу, вызывает у него приступ тошноты.
Когда Малфой достаёт её убогого брата, тот бросается на него с криками и кулаками, и Драко чувствует невероятное удовлетворение, что доводит ублюдка до истерики всего парой словечек про его нищую семейку, плодящую недоразвитых выродков.
Сестра младше его на год, но, что бы Драко ей ни сказал, она не реагирует. Ни один мускул на её лице не дрожит, будто Малфоя вовсе не существует.
Все девчонки плачут, а значит, Уизли — неправильная девчонка.
Четвёртый курс
Уизли больше не игнорирует. Она отвечает.
Словно кнутом, хлёстко отражает все его нападки, широко улыбаясь.
Она смеётся, будто слышит не оскорбления, а забавную шутку; будто его слова отскакивают от неё, как от металлического щита.
Но в глазах Драко видит плещущуюся огнём ненависть, и когда-нибудь она выльется за край карей радужки. Он не остановится, пока этого не произойдёт.
Пятый курс
Малфой выцепляет взглядом рыжие волосы, стремящиеся ввысь, за золотыми крыльями. Грёбаного-мальчика-со-шрамом заменили на поле его невыносимой подружкой, и теперь матчи с Гриффиндором заставляют тело нагреваться от горячей злобы, бурлящей в венах, быстрее, а кулаки — сжиматься чаще.
Уизли всегда ловит снитч. Она всегда выигрывает.
А разочарованный взгляд отца, полный презрения и стыда, вынуждает Малфоя ненавидеть Джинни Уизли ещё сильнее.
— Ты просто не умеешь проигрывать, признай, Малфой.
Она снова широко улыбается, сияет, как чёртова рождественская ёлка, и он до хруста сжимает древко метлы в своей руке. Когда его ладонь ударяется о стену возле её головы, а шипящие звуки изо рта сливаются в очередное оскорбление, она даже не вздрагивает, но улыбка исчезает с её лица.
— Мне жаль тебя, Малфой. Папочка точно будет недоволен.
Она с ощутимой силой отталкивает его от себя и уходит прочь, словно одно только нахождение к нему так близко может заразить её чем-то смертельным. Она презирает его, и Драко хочет ответить тем же, но, кроме ненависти, прожигающей кожу изнутри, не чувствует больше ничего.
Шестой курс
Поттер, кажется, забывает о своей подружке, увлечённый очередной, наверняка рождённой его воспалённым мозгом идеей, и всюду таскается по школе только с Уизелом и Грейнджер. Драко не знает, расстались они или он по какой-то другой причине игнорирует существование младшей Уизли, но тёплое торжество разливается по его телу каждый раз, когда это происходит.
И для других, скорее всего, ничего не изменилось, потому что
невероятная Джинни Уизли, одна из самых популярных девушек Хогвартса, точно не будет убиваться по какому-то парню, даже если этот парень — Поттер.
Но Драко слишком хорошо выучил её за эти годы, чтобы заметить, как сильно она сжимает вилку в своей руке, когда этот самый Поттер проходит мимо неё в Большом зале, не удостоив своим вниманием.
Малфой ликует внутри себя, надеясь, что она бросит хотя бы случайный взгляд в его сторону и увидит победную ухмылку на его лице.
Каково это — проигрывать, Уизли?
Но она сверлит удаляющиеся спины Поттера и Грейнджер, намереваясь прожечь в их мантиях дыры, и Драко почти уверен, что она злится не на Поттера, а на себя, за то, что так реагирует; за то, что позволила кому-то сделать это с ней.
И, если честно, Малфой даже немного завидует грёбаному Поттеру, который как-то умудрился забыть о ней, когда сам Драко не может выкинуть Уизли из головы. Словно та опухолью поселилась внутри и с каждым днём разрастается с молниеносной скоростью.
В следующий раз Малфой видит её, когда направляется в подземелье, в пустом коридоре с бутылкой какого-то пойла в руке, облокотившуюся о каменную стену. На ней вечернее платье, и Малфой догадывается, что она возвращается с сомнительной вечеринки Слизнорта, который устроил один из тех званых ужинов для своих будущих трофеев в виде перспективных, по его мнению, учеников. Забини тоже должен был пойти, поэтому все уши прожужжал ему ещё на зельеварении, что планирует стащить оттуда пару бутылок огневиски, чтобы устроить «реабилитирующую вечеринку» в их гостиной после отбоя.
Драко фыркает от мысли об этом и привлекает внимание Уизли.
Он не успевает придумать хоть какое-либо оправдание своей остановке, не успевает сбежать, поэтому делает вид, что намеренно пялился на представшую перед ним картину посреди пустующего коридора.
— Невероятная Джинни Уизли! — делает пару шагов вперёд. — Неужели недоумок в очках может тебя сломать? Я думал, это никому не под силу.
Он пропитывает каждое слово зловонно пахнущей желчью, чтобы она даже с такого расстояния могла почувствовать.
Сначала Уизли никак не реагирует. Без капли эмоции всматривается в его лицо, будто в попытке найти что-то, что даст ответ на только ей известный вопрос. Потом делает глоток из бутылки в своей руке и отталкивается от стены. Она идёт к нему, и теперь, когда на её лицо падает свет от факела, он видит пламя, горящее в глазах напротив.
Она толкает его ладонями в грудь так, что Малфой, не ожидая этого, пошатывается, но в итоге снова твёрдо встаёт на ноги. Она толкает снова, и в этот раз он уверенно встречает её удар, даже не двигаясь с места. Он опускает руки в карманы брюк, пытаясь сдержать в себе порыв толкнуть её в ответ, и не отрывает взгляда от потемневшей карей радужки, бликующей в тусклом освещении.
— Меня от тебя тошнит, — она явно выпила не так много, потому что слова произносит чётко, а удар достаточно сильный, но Малфой не позволяет себе сдвинуться даже на миллиметр.
Все вокруг говорят о любви, но люди недооценивают силу ненависти, которая способна поглотить пожаром руины, сотворённые до омерзения предсказуемой любовью.
Поэтому когда Драко обхватывает двумя пальцами подбородок Уизли, чувствуя под пальцами дрожащую челюсть, и врезается губами в её губы, его отбрасывает за край. Куда-то, где он давно мечтал оказаться именно с ней, где их ненависть друг к другу сливается во что-то целое.
Уизли сжимает его запястье, но не отталкивает — удерживает на месте, потому что она тоже ощущает эту силу, ударяющую в сознание разрядом электричества, застилающую глаза пеленой гнева.
Он просачивается в каждую клетку, заставляя всё тело гореть чужим огнём. Живым огнём Джинни Уизли, её болью, её злобой на саму себя и на Малфоя, который, возможно, единственный увидел эту неровную трещину, прошедшую сквозь неё.
Малфой прижимает Уизли к ближайшей стене, яростно мнёт её губы, будто способен сделать ей больно, но эту привилегию уже отобрал у него Поттер, как и многое до этого.
Она цепляется за пряди его волос, оттягивает так, что он шипит ей в рот, а после небрежно задирает шёлковую ткань платья, сминая на талии. Малфой приподнимает Уизли за бёдра, и она прижимает свои икры к его спине, словно, если он отодвинется хотя бы на сантиметр, это без сомнений убьёт ее. Заставит разлететься на осколки, которые она не в силах будет собрать самостоятельно.
Джинни Уизли не плачет — она трахается с тем, кого ненавидит, потому что любовь уничтожает, а ненависть делает её сильнее, позволяет чувствовать себя живой.
***
Они встречаются после отбоя в библиотеке, в раздевалке после очередного матча, под трибунами на поле по квиддичу, в заброшенном кабинете на третьем этаже, в ванной старост и в его спальне, когда остальные уходят в Хогсмид.
Они не разговаривают, они даже не обмениваются оскорблениями; им достаточно того, что происходит, когда его губы оставляют лиловые синяки на её шее, а она — глубокие, незаживающие царапины на его спине.
Это её способ оставаться яркой и блистательной Джинни Уизли в глазах других и его способ раствориться в чём-то, что разрушает его по кирпичикам изнутри.
Когда Поттер начинает встречаться с Асторией, Уизли разбивает заклинанием парту на тысячу мелких щепок в одном из их заброшенных кабинетов. Мысль о том, что только он видит её такой, поселяется в груди триумфом, искрящейся на кончиках пальцев победой. Уизли не пугает его злорадство, оно разрастается в ней разъедающим кости желанием, поэтому другую парту они ломают уже своим весом.
Последний раз они встречаются за несколько дней перед тем, как Драко впускает в Хогвартс Пожирателей смерти, а Уизли исчезает из его поля зрения, но он уверен, что, если бы они пересеклись в замке во время этой битвы, её рука бы не дрогнула.
Она никогда не принадлежала ему.
Он понимает это
так отчётливо, когда за весь седьмой курс Уизли ни разу не смотрит на него. Будто их ненависти никогда и не существовало, будто он всегда был для неё пустым местом. В битве за Хогвартс Драко уже не пытается выискать её в толпе, потому что каждый кирпичик рухнул и гневу просто негде обитать внутри него.
Не осталось ничего.
***
Впервые он видит её спустя три года, в одном из книжных магазинчиков в центре Лондона. Она смотрит, недоверчиво хмурясь, и он молча царапает адрес на клочке пергамента и суёт ей в руку.
Малфой не ожидает, что она придёт.
Но она приходит.
Они не разговаривают, не пытаются понять, кем являются сейчас друга для друга; им достаточно того, что происходит, когда он снова целует её и одним плавным движением снимает короткое чёрное платье.
Он не спрашивает, есть ли у неё кто-то, когда прижимает её к чёрным простыням, а она не интересуется его личной жизнью, когда расстёгивает пуговицы на его рубашке.
Драко знает, что ему не принадлежит её тело, с ног до головы усеянное веснушками, не принадлежат её огненно-рыжие волосы, изгибы её талии и бёдер, её мягкие губы, искусанные до крови.
Её пульс, вторящий чужому сердцу уже столько лет.
Она уходит, но всё равно всегда возвращается, позволяя себе падать куда-то за край, где уже точно никогда не почувствует себя целой, потому что там не осталось обжигающей прежде ненависти.
Звенящая пустота, неспособная растворить в себе и каплю боли, выплёвывающая эти жалкие сгустки обратно, словно насмехаясь.
Наверное, все вокруг говорят о любви, потому что она переживает войны и время, а ненависть только создаёт видимость, что может сделать это.
Первый раз Драко видит слёзы Джинни Уизли в день
его свадьбы. Она не захлёбывается ими в истерике — солёные капли бесшумно стекают по щекам, оставляя чёрные ручейки туши для ресниц. Она не собирается обсуждать это, не просит поддержки, ей плевать, обнимет её Малфой или нет. Сегодня Поттер наденет кольцо на палец младшей Гринграсс, и точка с запятой станет точкой.
И если когда-то Драко Малфой считал, что слёзы Джинни станут его победой, сейчас он чувствует отравляющее кровь поражение. Он физически ощущает, как оно путешествует по венам, в конце концов добираясь до пульсирующего органа под рёбрами.
И желание сломать Поттеру нос, теплившееся в нём с самого детства, теперь гораздо более осязаемо не из-за самого Поттера, а из-за ярко-рыжих волос, уже почти привычных веснушек и всё ещё раздражающей фамилии. Из-за размазанной туши на её щеках и из-за того, что она никогда не будет принадлежать ему, даже если он уже давно принадлежит ей.
