Наказание. Начало пути
18 марта 2023 г. в 19:50
Армандо не жалея сил бил Диего в лицо. Он жалел парня, с которым начинал всё это дело и только поэтому не пристрелил. Всю группу, что была под руководством Сантоса, лидер расстрелял сразу, как только Диего доложил, что пацана убили.
— Сукин сын, ты хоть представляешь, как я скажу Кристине? Да, она с ума сойдёт! — вопил Сандорас, нанося удар за ударом.
Брызги крови, перемешанные со слюной, забрызгали весь кабинет. Пол, стены, мебель, Диего отметился везде, оставляя капли, брызги, отпечатки кровавых рук и… зубы. Армандо намеренно бил в челюсть, ломая и выбивая резцы. Сантос только стонал, не смея защититься.
— Что скажешь? — женский голос за спиной.
Услышав гнев брата, сестра незамедлительно ворвалась в дверь. Наверное, это и спасло несчастного. Он истекая кровью, спустился обессиленно по стене и пополз на четвереньках прочь.
Искры летали между родственникам. Кристина была готова услышать, что Гуки пострадал, но совсем не была готова к реальности.
— Кристина, детка. — нерешительное начало брат, потирая разбитые кулаки. — Дракон… Он…
— Что?! Что ты хочешь сказать?! — нетерпение Кристины заставляло её топтаться на одном месте. — Да, что ты мнешься, говори! — в глазах искрился пожар.
— Кристина… Чонгука… убили.
Адское пламя всколыхнулось в тёмных глазах. Армандо ещё в жизни не сталкивался с такой яростной силой, что вырвалась наружу из его сестры и искала, на кого обрушиться.
— Карлос! Это он его подставил! Он! — не своим голосом кричала девушка, трясясь от гнева.
Она схватила со стола beretta брата и бросилась из кабинета, на поиски виновного. Армандо застыл. Кристина никогда не брала в руки оружие. Она умеет пользоваться, стрелять он сам её научил, но не в людей. Громкие крики парней на улице, вывели лидера из оцепенения.
— Как ты мог, Карлос?! Ты, лживая тварь! — дикий голос девушки резал уши.
Мужчина бежал на голоса на улицу и в минуту открытия двери ангара перед глазами предстала картина. Кристина смотрела в упор на высокого парня, что спокойно ждал участи. Он улыбался, не ожидая такой смелости, а Кристина смогла. Она метила ему в сердце, но резко подняла руку с пистолетом и выпустила пулю чётко между бровей.
— Кристина! — заорал брат. — Карлос не подставлял Дракона.
Уже поздно оправдывать бедного парня, что сверкает дырой во лбу, из которой валит дымок. Девушка стёрла с лица брызги, размазав их и пристально глядя на брата, шла к нему.
— Кто подставил Дракона? Кто отправил моего мальчика туда? Ты знал, ты всё знал, но отправил его туда! — шипела змеёй, прожигая гневным взглядом дыру.
Нервы выходили из строя и Кристина готова была сейчас же пристрелить и брата. Не ведомая сила остановила её, не позволила наставить дуло на Армандо. Проходя мимо него, она бросила beretta на пыльную плиту, к его ногам.
— Я уйду из клана. Видеть тебя у меня нет сил. — говорила не громко, вкрадчиво и серьёзно.
Армандо молчал. Он не мог возразить, удержать. Признавая свою вину, он сожалел до слез. Чонгук был не плохим парнем и мог, действительно, стать львом, его приемником. Мог стать мужем Кристины и подарить ей женское счастье через детей. Этого ничего больше не будет.
🕯🕯🕯
Как выкарабкивался по высокой траве на дорогу, Джимми не помнил. Его сознание отключилось, но он продолжал идти. Зажимая кулаки, стискивая зубы, парень хотел кричать и кричал. Уже накрыли ночные сумерки, когда он открыл глаза. Сколько он пролежал после падения, он и не представляет.
Дорога светится фонарями и фарами проезжающих машин. Перед глазами всё плывёт и только светлый образ брата, что вмиг осел и упал, так и стоит перед глазами. Редкие слезы оставляют на пыльном лице грязные разводы. Ноги заплетаются одна за другую, но он упорно идёт. Куда? Жить. Чонгук просил сохранить жизнь и Джимми выполнит его просьбу. Он будет пытаться жить и всю эту пытку, он будет помнить своего лучистого друга.
В квартиру парень возвращается ближе к полуночи. Мама сидит на кухне и уложив голову на руки, тихо плачет.
— Джимми, сынок, да сколько можно?! — начинает рыдать, увидев грязного окровавленного парня. — Когда ты перестанешь таскаться за Чоном и отпустишь его уже, наконец? Тебя снова избили?
Встаёт со стула и идёт обнять сына. Джимми принимает её объятия и сам обхватывает руками. Тычется грязным лицом в её плечо и заходится рыданием.
— Мама, больше не буду, не буду. — голос надрывается и дрожит.
— Что он тебе сделал? Обидел. — материнское сердце сжимается от горечи страдания сына.
Парень начинает громко выть в голос. Ноги подкашиваются. Женщина едва успевает посадить сына на стул.
— Чонгуки больше нет. Его убили. На моих глазах расстреляли. — пряча лицо в ладони.
Парень захлебывался и давился, но сказал всё, что хотел. Кайли в ужасе закрыла рукой рот и неверяще мотала головой. Она хоть и признала парня преступником, смерти ему совсем не желала и воспоминание об этом весёлом, шумном, но воспитанном парне, болью сжало сердце в груди.
Она хотела позвонить Бëль, рассказать, но не решилась. Ночь на дворе, завтра ей позвонят из полицейского морга. А сейчас, порывшись в аптечке, нашла успокоительное, что затерялось с давних времён, потому как остальное она всё выпила. Накапала капель и напоив сына, отправила в ванную. Парень делал всё на автомате, одна мысль, он должен жить, крутилась на повторе, она и спасала.
После душа, мама обработала порез и Джимми провалился в отвратительно тягучий сон.
Утром в гости, без предупреждения, нагрянул Саймон Батлер. Он тысячу раз извинился за визит и удивился, что женщина дома.
— Да, я взяла отпуск, пока этот кошмар не прекратится. — пояснила женщина, шире открывая дверь.
— Понимаю, понимаю. Я пришёл поговорить с Джимми, он дома? — кивал инспектор.
Хозяйка пригласила гостя на кухню и разливала свежесваренный кофе.
— Конечно. Пойду разбужу. — голос стал тише и грустнее.
Инспектор покивал головой. Значит он не ошибся в расчётах и парень не пошёл сегодня в школу.
Джимми лежал закутавшись в одеяло с головой. Он не спал и слышал, как кто-то пришёл, потом по голосу узнал детектива и разозлился.
— Джимми, ты спишь? — тихо позвала сына.
— Да, я ещё сплю, а этот чертов Батлер уже пьёт кофе на нашей кухне. Может он у нас жить начнёт? — огрызался парень, закутавшись в одеяло.
— Ну что ты говоришь? — тихо возмутилась, но парень уловил в голосе улыбку и закатил глаза.
— Вставай. Он пришёл к тебе. — стаскивает одеяло.
— А может это просто предлог? — натягивает обратно.
— Хватит строить из себя обиженку, вставай. — бросает край одеяла.
Мама выходит из комнаты и парню ничего не остаётся, как встать и выйти на кухню.
— Доброе утро, Джимми. — поворачивается к парню инспектор и считывает те эмоции, что и планировал увидеть.
— Я бы так не сказал. — бубнит в ответ и идёт налить себе воды.
Джимми зол. Он не отдохнул за эту ночь. Всё тело болело, после падения. Голова болела от слез, рука от пореза. Душа, заточенная в тело обливалась слезами, так как ещё не всё выплакали глаза.
— Я не буду долго вас задерживать, потому спрошу сразу. Что у тебя с рукой? — Батлер кивнул на перебинтованное запястье.
Стоун посмотрел на забинтованную руку и угрюмо ответил:
— Порезался. — холодно.
— Вот этим? — достаёт из кармана нож.
Джимми давится водой и выплевывает её изо рта на пол. Мама вскакивает и бежит за шваброй. Парень пристально смотрит на инспектора.
— Откуда это у вас? — сдавленно шепчет, не сводя глаз с загадочного лица детектива.
— Забрал у Чонгука. — инспектор сканирует взглядом и ждёт реакции.
Джимми опустился на стул и не среагировал на попытки мамы
вытереть пол под его ногами.
— Когда его тело отдадут для захоронения. — голос задрожал, на глаза набежали слезы.
— Пока что это невозможно. Его тело ещё принадлежит ему. — с легкой улыбкой.
Джимми с матерью одновременно вонзают взгляды в Батлера, пытаясь распознать, что тот подразумевает.
— Что? — выдавила из себя женщина.
— Чон жив. Мы вовремя успели. Ему уже сделали операцию, он в тяжёлом состоянии, всё-таки три пули, но он жив. — пояснил инспектор и принялся за кофе, что был любезно предложен.
— Как? Я видел. Он упал. — бредил парень, скользя по столу глазами. — Где он? — вскидывает голову. — Мне нужно к нему.
— Это не возможно. Он очень слаб и не пришёл ещё в себя. Вас даже врачи не пропустят, уже не говоря об охране. — спокойно рассуждал Батлер.
— Какой охране? — удивилась Кайли.
— У парня в кармане было три унции (~ 100 г) кокаина, ему грозит срок. — поджал губы инспектор.
— Как? — потухшим голосом. — Он выжил для того, чтобы сесть в тюрьму? — Джимми схватился за волосы.
— Я ничем не могу помочь. Его дело рассматривают адвокаты и окружная прокуратура. Он получит от пяти до десяти лет. Чон официальный член организованной преступной группы, плюс огромный вес сильного наркотика, его не спасти. — печально подытожил мужчина.
Повисла тягучая тишина. Стоун сполз с стула и шаркая тапочками, поплелся в комнату, но резко развернулся.
— Когда состоится суд? — в глазах горел недобрый огонёк.
— Сразу, как только подсудимый сможет выписаться из больницы и отбыть в Райкерс.
— Райкерс? — в унисон прошептали мать и сын.
🕯🕯🕯
Кристина лежала в постели и пускала слезы по вискам. Её радужный мирок рассыпался. Она отдала Чони всё, всё что только могла, и отдала бы ещё больше, если бы только дали возможность. Пролежав всю ночь и утро, не вставала, не разговаривала, не переживала. Девушка впервые убила человека. Она пристрелила Карлоса, не моргнув даже глазом. Страшно подумать, что бы она совершила ради своей любви.
Где тело Чони? Армандо устроив настоящий кавардак и наобещав вспороть всем животы, распустил свою банду по разным сторонам. Пока не найдут тело Дракона, пусть лучше даже не возвращаются. Диего было разрешено отсиживаться в городе. У парня сломан нос и выбито восемь зубов, почти все передние. Парень не мог внятно говорить и плохо дышал. Сандорас велел провести ремонт лица, обещав возместить все материальные расходы. В ангаре брат с сестрой остались почти одни.
— Кристина. Я принёс тебе поесть. — брат зашёл в комнату к девушке и поставил поднос на стол.
Кристина даже взгляд не бросила. Она лежала в позе трупа и не переставала лить слезы. Волосы уже сильно намокли и блестели. Брат смотреть не мог на её страдания, она увядала на глазах.
Армандо обошёл кровать и лег рядом, плотно прижимаясь к телу сестры. Он гладил её руки, что лежали на животе и целовал щеку.
— Я даже похоронить его не могу. Мне негде оплакать моего мальчика.
— задыхается, ком в горле не даёт прорваться тонкому голосу.
Громкий всхлип и мужчина прижимает
голову к груди, гладит волосы, отрывая бренное тело от подушки.
— Не плачь, детка. Мы найдём его. Я землю рыть буду, но отыщу. — целует в лоб.
Сестра обняла брата за талию и плакала, изливая горечь. Когда-то она так же оплакивала сначала мать, а потом и отца. Очень рано дети Сандорас остались без родителей. Армандо пришлось повзрослеть и понять, что такое естественный отбор. Он встал на вершину пищевой пирамиды и вытянул Кристину, и сейчас вытянет.
— Я купила ему машину, а он её даже не видел. — причитает, сжимая футболку.
— Я знаю, детка. — целует в волосы и жмёт крепче.
Пусть выплачется, выговорится. Сестра и так всегда старается вести себя дерзко и сильно, но никто не знает, какой она на самом деле нежный цветок.
— Я так люблю его. Мне кажется я задохнусь без него. Мне всю ночь казалось, что я чувствую его рядом. Я не смогу, мне не отпустить его. — причитает, ударяя слабым кулачком в грудь брата.
— Тебе нужно перекрыть эту боль. Нужно занять его место кем-то другим. — серьёзно шептал брат.
Девушка отрывается и смотрит на брата с укором.
— Что ты несёшь, Армандо? Кто сможет заменить мне Чони? — с укором.
— Тебе нужен настоящий ребёнок. Ты женщина. Ты не создана для этой грязи, в которой мы копошимся. Хочешь, я отправлю тебя в Корею, Южную. Найдешь там узкоглазого красавчика. — поиграл бровями, загадочно улыбаясь.
— Ты, дурак, Армандо. — улыбнулась. — У Дракона были необыкновенные глаза, таких во всей Корее не сыскать.
— Пусть, я буду дураком, но я сумел вызвать твою улыбку. Ты подумай на счёт материнства, может это именно то, что спасёт тебя, нас. — не переставал быть серьёзным.
— Ты поможешь растить мне моего Чонгука? — удивлённо смотрит в чужое лицо.
— Я буду звать его Жёлтым Драконом. — с гордостью в голосе.
🕯🕯🕯
В который раз, с трудом, но Чонгук открывает глаза. Голова болит, тело всё ломит, хочется пить. Не смея шевелиться, водит одними глазами по просторной комнате, со стенами белого цвета. Откуда-то доносятся голоса, что, то появляются, то пропадают.
Что произошло? Медленно сознание и память возвращаются к парню и он начинает догадываться, что какое-то чудо спасло его жизнь. Вспомнился Джимми. Перед тем, как получить порцию оглушительной боли, последнего, кого видел Чонгук — это друг. Где он? Он жив?
Замотав головой во все стороны, парень не знал, как отцепиться от аппаратов. Они противно пищат и давят на больную голову.
— Вы очнулись?
В палату вошла медсестра. Она ласково улыбалась. Списав показания датчиков, спросила о самочувствии.
— Нормально всё. Меня одного сюда привезли? — взволнованно смотрел.
Улыбка с женского лица слетела. Она посмотрела на парня с неприязнью.
— Что, за дружков своих переживаешь? Да, хоть бы вы все друг друга перестреляли. Ты, только не пойму, как влез в это всё, зачем? — с горьким укором смотрит женщина на мальчишку.
Нравоучения сейчас ни к чему. Поздно читать Чону морали, он смотрит на медсестру в упор.
— Джимми Стоун. Белый американец. Он ни в чем не виноват. Где он? — отчеканил каждое слово.
Женщина смягчила взгляд, видя как лицо парня исказилось неподдельной тревогой.
— Нет. Таких не поступало. Все цветные.
И, что теперь думать? Джимми спасся или умер? Стало ещё хуже.
— Я позову доктора Смита. — предупредила медсестра.
Женщина уходит и в голове парня начинают роиться мысли, что
создают кучу вопросов. Кто ответит на все эти вопросы? Мыслительные процессы прервал высокий
темнокожий мужчина в голубом костюме и белом халате.
— Добрый день, Чонгук. Как ты себя чувствуешь? — улыбнулся.
Чона эта улыбка не трогает. Он только что видел одну такую, наигранную, фальшивую.
— Нормально. — без эмоций.
Мужчина кивнул и поджав пухлые губы, окинул аппараты взглядом.
— Меня зовут доктор Уилл Смит, я твой лечащий врач.
Оценив реакцию Чона, доктор устало вздохнул.
— Я знаю, что я похож на актёра и зовут меня также.
— Видимо, вам часто это говорят? — усмехнулся Чон.
— Да, это точно. — подтвердил доктор, криво улыбнувшись.
— Что со мной? Как давно я здесь? — начал задавать волнующие вопросы.
— Тебя доставили с тремя огнестрельными ранениями и пулями девятого калибра. Ты здесь третьи сутки. — отрапортовал врач.
— Что со мной теперь будет? — потухшим голосом.
— Это тебе скажет инспектор Батлер. Я уже сообщил ему, что ты очнулся. Он скоро приедет. — грустно.
— И всё же? — настаивает.
— Судя по охране за дверью, ничего хорошего тебя не ждёт, парень. — доктор тоже поник.
Этого достаточно, чтобы понять, что на горизонте замаячил тюремный срок. Вот так быстро, раз! И из школьника, мальчишки, послушного сына своих родителей, Чон Чонгук становится заключённым. Сколько ему дадут?
Инспектор Батлер не заставил себя долго ждать. Он вошёл в палату тихо, но уверенно. Подставил стул к койке и рассмотрев бледное лицо пациента, выдохнул:
— Как же так, Чонгук? — голос звучал мягко, подавленно. Он смотрел с жалостью, без доли укора или призрения.
— Где Джимми? — единственное, что по настоящему заботило Чона.
— Он дома. С ним всё в порядке. — посмотрел на перебинтованную ладонь парня. — Зачем ты порезал его ладонь? Ты напал на него?
Чонгук округлил глаза и дёрнулся, тут же зашипев. Инспектор подскочил удержать парня на месте.
— Да, вы, что? Я бы никогда… — начал возмущённо Чон.
— Тише-тише, я верю тебе. — успокаивает. — Что произошло? Расскажешь?
— Джимми давно хотел провести обряд на крови, ну, соединить нашу кровь и сделать нас братьями. Понимаете? — инспектор согласно кивнул. — Я не представляю, как он узнал о том месте и то, что я там буду, но он пришёл. Я прогонял его, подпихивал вверх, что бы он перелез через забор. Он порезал наши ладони и только тогда согласился залезть. Джимми тянул руки, он хотел спасти меня. — Чон едва сдерживал нахлынувшее чувство самосожаления.
— Но не успел. — завершил Батлер. — Я скажу откровенно. Мне очень не нравится вся эта история. Я не понимал сначала, что вас связало с этой бандой, но Джимми мне рассказал.
— Что рассказал? — испуганно.
— Я знаю, как вы торговали наркотой. — смотрит в упор.
-И… что будет с Джимми? — настороженно.
— Я готов закрыть на это глаза. И если бы с тобой не случилось всего этого, я бы закрыл дело. Но теперь не могу. Тебя впутали настолько сильно, что я не в силах, что-либо изменить. Единственное, чего я смог добиться, это судить тебя будут только за хранение и распространение наркотиков. — сожалеюще сморщился детектив.
— Срок? — упавшим голосом.
— От пяти до десяти, но у тебя при себе было больше пятидесяти граммов, значит скорее всего десять. — похлопал в знак поддержки по перебинтованной руке.
Чонгук поник. Он давно не жил в розовых мечтах, но и такая реальность пугала.
— Когда меня осудят? — не поднимая глаз.
— Ты пришёл в себя. Прокуроры с сегодняшнего дня начнут готовить дело для подачи в суд. Думаю, что в течение недели станет известно. Тебя в зал суда не повезут. Я принесу тебе ноутбук, ты будешь участвовать дистанционно. — опустил голову. Батлеру, действительно, жаль парней, что так нелепо вляпались, особенно Чона.
— Я могу увидеть родных? — поднял чёрный взгляд.
Чон поник сильнее. Сейчас под словом «родных» имел ввиду только Джимми. На снисходительность родителей парень не надеялся. Они, наверное, вычеркнули его из жизни.
— Твои родители в больнице. В другой. Чон Чонхи слёг, как узнал, что с тобой произошло и что будет дальше. Чон Бëль рядом с ним, ухаживает. — тихо рассказал Саймон.
На глаза набежали слезы. Громко вобрав в себя воздух, Чон отвернулся и пытался скрыть слезы, но всё бесполезно.
— Я проведу к тебе Джимми, один только раз. — для лучшего усвоения информации показал указательный палец.
Чон едва кивнул. Он был рад хотя бы так. Им нужно увидеться, поговорить. Чону хочется попросить прощения, за избиение. Он чувствует неприятный осадок внутри, из-за своего поступка. Сам понимает, зачем это сделал, но друг может таить в душе обиду. Гук не хочет садиться на десять лет и знать, что все в этом мире от него отвернулись.
Когда инспектор ушёл, Чонгук вспомнил Кристину. Он прокручивал в памяти все дни от первых, как попал под её крыло и до того момента, где она признавалась в любви. Диего сказал, что она купила ему машину и хотела подарить. В душе поселилась лёгкая грусть. Ему жаль девушку, она не знает где он. Наверное, скоро всё забудется. Будут ли вообще «короли» вспоминать мелкого Красного Дракона, что провалил первое же задание и сразу загремел за решётку на десятку. Навряд ли.
С тяжёлыми противоречивыми мыслями парень уснул. Ему снился домик на окраине. За ним располагалось зелёное заброшенное футбольное поле и он маленький, бегает по траве и пинает мяч. Это и воспоминание и фантазия, потому, что на поле он с Джимми, а ещё там Диего, которого все зовут Алесандро.
Сон прервался от лёгкого прикосновения к руке. Гук открыл
глаза и дёрнулся, и опять зашипел.
— Лежи, лежи. Тебе нельзя шевелиться. — мягкий голос друга внушал покой.
— Джимми. — с облегчением вздохнул парень. — Ты пришёл ко мне?! — неверяще.
— Конечно, я пришёл. Как я мог не прийти к брату. Чонгуки, я так скучал, так переживал. — шепчет, держа за плечи и склоняясь над телом друга, укладывает голову ему на грудь.
Чон поднимает, свободную от капельницы, руку и касается его светлых волос, гладит, перебирает. Он уже скучает, не представляя, как столько времени прожил без этого парня и как будет жить дальше.
— Я могу тебя попросить, Джимми. Меня не будет очень долго. Можешь присмотреть за моими родителями? Я не прошу ходить к ним в гости по выходным, просто присмотреть. Может быть, ты, сообщишь мне о их здоровье? — внутри болело от мысли, что родители на долго останутся без опоры и поддержки, если смогут подпустить к себе сына, когда он освободится.
— Чонгук, что за вопросы? Конечно, я не оставлю их. Тебя я тоже не оставлю. В тюрьме должен быть телефон, ты будешь звонить мне, как сможешь. Мы продолжим общаться и когда тебя… Когда ты вернёшься, я помогу тебе встать на ноги.
Глаза начинает щипать у обоих. Нестерпимо хочется плакать и клясться в вечной дружбе и преданности, но это всего лишь слова. Парни обнимаются, насколько это возможно и Чон попросив прощения за свой поступок, в подробностях рассказывает, что с ним произошло, после похищения.
Подробно поведал о побоях, о Кристине, что намного его старше. Кряхтя и морщась, показал тату на лопатке и объяснил, откуда взялось новое имя и что полностью оно звучит, как «Красный Дракон». Рассказал, что обещал жениться на сестре Армандо, чтобы тот отстал от друга. На этом моменте Джимми прослезился, целуя перебинтованную руку. Похвастался подарком, что так и не получил и парни вместе посмотрели в интернете, как выглядит этот новенький Ford Mustang.
Ночь пролетела незаметно. Друзья не сомкнули глаз и всё никак не могли наговориться. Но утро настало, а с ним и время, что вынуждало Стоуна покинуть палату. Парни обсудили предстоящий суд. Джимми сказал, что обязательно на него пойдёт. Чон сказал, что будет смотреть на него в монитор. Обнимая на прощание, братья сговорились, что как только Чонгук переедет в Райкерс, Джимми сразу внесёт плату и получит разрешение на встречу.
🕯🕯🕯
Кристина так и не покинула клан. Ей есть куда податься, в центре города давно куплена квартира, что пустует. Девушка мечтала въехать туда с Драконом, когда они поженятся, но не судьба. Потому, страдая и плача по ночам, она предпочла остаться рядом с родным человеком.
— Детка! Мы нашли его! — Армандо вихрем влетел в комнату сестры.
— Боже, где? Неделя прошла. — прикрывает рот рукой и садится на постели. — Он, наверное, уже разлагается? — поморщилась.
— Да, нет, вполне прилично выглядит. — брат не таит счастливой улыбки.
Всё тот же Диего, что жил в городе, принёс хорошую весть. Он позвонил боссу и отвратительной дикцией изъяснился, что Дракон жив и находится в больнице.
— Ты, чего такой счастливый? — не понимает.
Брат достаёт телефон и протягивает сестре. Глаза наполняются слезами счастья. На фотографии её малыш, её Чони, спит, слегка приоткрыв рот.
— Чони. — любовно гладит изображение. — Где он? Отвези меня к нему! Он же в больнице? Какой? — валила вопросами, окрыленная новостью.
— Тише, детка. На самом деле новости было две, просто я начал с хорошей. — присаживается рядом и обнимает за плечи. — Фото удалось получить, подкупив персонал. Чонгук взят под стражу. Навестить его не получится. — хмурится Армандо, видя, как меняется лицо сестры.
— Это как это, взят под стражу? Его, что, посадят? — таращит глаза, бледнея.
Армандо кивнул. Он и не подозревает, какой вулкан взорвётся в сестре.
— Какого чёрта, ты, здесь сидишь?! — вскочила на ноги. — Как ты можешь, спокойно рассуждать о том, что Чони сядет в тюрьму?! За что?! Ты даже не попытаешься его вытащить? — махала руками, ища глазами, что бы разбить.
— У меня нет связей в полиции. Ты же знаешь, я не дружу с копами. Мне не исправить положение, завтра уже суд. — оправдывался, выставляя руки, чтобы поймать сестру и успокоить, зажав руками.
— И что, ты предлагаешь просто сидеть и смотреть, как его отправят в Райкерс? — застывает на месте. — Он же один из нас. — разводит руками.
— Вот, потому, я и оповестил своих людей о его прибытии. Его определят в отдельную камеру. Он будет находиться в корпусе для несовершеннолетних, потому парни уже пускают слух среди мелких отморозков, что прибудет «король», что б не смели глаз поднять. — довольный собой, поймал сестру за руку и посадил на своё колено.
Кристина сдаётся. Это действительно, всё, что может её брат. Улучшить условия содержания. Обеспечить защиту, на сколько это возможно, а дальше уже Чон сам, как сможет.
🕯🕯🕯
Настал час суда. В зале собрались все заинтересованные. Таких немного. Джимми с мамой, миссис Чон. Саймон Батлер сидел рядом с Кайли. Пришёл один преподаватель со школы, что бы потом в нарекание другим ученикам, приводить в пример любимого всеми Чон Чонгука.
Инспектор Батлер заранее принёс Чону ноутбук и в назначенный час парень подключился к видеоконференции. Он видел всех присутствующих, как и они, не отрываясь смотрели в потухшие глаза парня на больничной койке.
Огромный монитор транслировал лицо парня через веб-камеру. Мама Чона расплакалась, когда на экране появился сын. Она так и не нашла в себе силы за столько дней навестить его. Оправдывала себя тем, что мужу нужен уход, а на деле, просто боялась. Она страшилась всех тех людей, которых показывали в новостной криминальной хронике. Боялась проходить мимо кучек агрессивных парней на улице, а её сын стал таким же. Она не знает, что его подвигло. Предысторию до неё не донесли, потому просто считала, что где-то недоглядели они с мужем. Она боялась сына, боялась смотреть ему в глаза. Даже на экране она не видела раскаяния, ей казалось, что в его взгляде надменность.
Судья явился в зал, выслушал сторону обвинения и защиты и удалился для вынесения приговора. От суда присяжных Чонгук отказался добровольно. Детектив не советовал ему прибегать к такой возможности. Утверждал, что дело уже решеное и заседание будет проводиться формальное. Его арестовали с большим количеством кокаина, ещё и на сходке двух группировок. То, что парень не принадлежит ни к одной из них, никого не волнует. Он член другой банды, значит априори виновен.
Приговор зачитывался в полной тишине. Все замерли. Новость том, что парня признали виновным, никого не удивила, но наказание было сурово.
— … Таким образом, гражданин Соединённых Штатов Америки, проживающий в штате Нью-Йорк, в городе Нью-Йорк, Чон Чонгук, в возрасте восемнадцати лет, признается виновным в совершении преступления о незаконном хранении и распространении наркотических средств, статей двести двадцать и двести двадцать один уголовного кодекса штата Нью-Йорк, и приговаривается к тюремному заключению сроком на десять лет, без права на досрочное освобождение, сроком на семь лет.
Звук удара судейского молотка больно отдался в встревоженных сердцах присутствующих. Чонгук почувствовал, как его душа вышла из тела на время прочтения и с трудом вернулась после звука удара. Он считал, что его жизнь разделилась после похищения, а нет, она снова разделилась. Опять ему придётся приноравливаться к новым правилам и условиям.
Джимми не прятал слез. Парень ярче всех показывал, как ему горько и невыносимо. Он цепляет руку матери и целует её, представляя, что это рука друга. Он бы сам сел с братом рядом, лишь бы сгладить его страх и боль. Взял всю вину на себя, лишь бы спасти, помочь.
Миссис Чон стёрла скупую слезу. Внутри что-то надорвалось и переживания прекратились. Наступила полная пустота и апатия. Она не смотрела на экран, который крупным планом демонстрировал её сына, что закрыв лицо руками плакал, содрогаясь всем телом. Чонгук был готов к приговору, он мысленно убеждал себя, что с лёгкостью справиться с этим испытанием, но сейчас не мог сдержаться. Отчаяние охватило его измученное тело и чувство безысходности и несправедливости окутало с головой.
Трансляция отключилась. Экран в зале суда потух, но все продолжали сидеть.
— Бëль. — Кайли подходит и тянет руки для объятий.
Чон Бëль застыла, как восковая статуя. Подняла на подругу пустые глаза и выдохнула, не приняв объятий.
— Лучше следи за своим сыном, Кайли, а то потеряешь, как я своего.
Женщина медленно поднимается со скамьи и сгорбившись, крадётся к выходу, прижимая сжатые кулаки к груди. Стоуны и Батлер провожают её печальным взглядом. Все понимают каково ей сейчас, все жалеют ее, но соболезнования не несут поддержки, ей уже всё равно.
— Инспектор, когда Чонгука будут переводить? — парень с надеждой
смотрел в глаза.
Мужчина понимал, что мальчишка сейчас начнёт проситься провести
его в больницу.
— Как только врачи дадут разрешение. Ты хочешь пойти к нему? — парень отчаянно закивал.
Инспектор взял его под руку, прихватил таким же образом Кайли и повёл из зала.
— Хорошо, но это точно последний раз. Я не могу так нагло злоупотреблять
своими полномочиями, договорились? — уже сидя в машине.
— Я могу дать ему телефон? — оживился Джимми.
— Можешь, но только на то время, что он в больнице. Потом у него всё заберут, он не сможет взять его с собой. И пусть не показывает никому.
Джимми радостно кивал. Саймон отвёз мальчишку прямиком в больницу и провёл через охрану. Стоун с силой толкнул дверь и встретился с чёрным проникновенным взглядом.
Чон сидел на постели, поджав ноги, разведя колени, он выпросил у медсестры ручку и листок и торопливо что-то писал. Когда дверь открылась в неурочное время, он вскинул глаза и прицельно смотрел на гостя. С Джимми они уже распрощались и Чон не ждал его. В голове появилась мысль про его новую семью, «короли», они совсем его не ищут? Чонгук ждал Кристину. Почему-то ему казалось, что она должна появиться, не может же столько времени пройти в неведении. Банда уже должна быть в курсе, что его взяли.
Увидеть друга было большой радостью. Гук недолго изводил себя переживаниями и решил смириться. Какой толк лить слезы, ничего уже не исправишь, приговор не изменить, ему придётся через это пройти. В конце концов, он молод и выйдет ещё не стариком. А там махнёт в Корею, в маленький городок с футбольным полем за домом.
— Джимми. — радостно выдохнул Чон и протянул руку.
Парень, что вошёл в дверь, застыл. Чёрные глаза спугнули его порыв, он ни разу не видел жестокость в них. Теперь она проявлялась, проступала и внушала желание замереть.
— Джимми. — снова позвал. — Ты пришёл? — неверяще. — Я не ждал тебя. — мягко.
— А кого ты ждал? — неуверенные шаги к койке.
Парень крадётся и осторожно присаживается на край кровати. Чон хватает парня за руку и притягивает ближе к себе. Тот заваливается на Гука и вязнет в крепких объятиях.
— Никого. Мне не кого ждать, кроме тебя. Ты один у меня остался. — с горечью.
Парень принял положение дел именно так, как оно есть. Он видел, что мама всего раз кинула взгляд в сторону монитора в зале суда, а всё остальное время смотрела либо на судью, либо в пол. Она не может на него смотреть даже так, нет смысла ждать, что она посмотрит в живую.
— Я выпросил последний визит. Больше меня точно не проведут. Инспектор Батлер снисходителен ко мне. — улыбается.
— Это с чего вдруг? — ухмыльнулся.
— Кажется, ему нравится моя мать. Видимо хочет подружиться со мной.
Чон хочет спросить, как там его мама, как она перенесла приговор, но молчит. Стоун понял всё сам.
— Она померкла. Ей очень тяжело.
Этого было достаточно, чтобы сердце в груди сжалось и пронзила ноющая боль. Чон невольно коснулся груди, к которой прижималось ухо друга. Джимми слышал надрыв сердца, он его чувствовал.
— Прости, Чони. Я не хотел. — собрался подняться в ровное положение, но не смог.
Гук ухватил парня за плечо одной рукой, а второй погладил щеку, едва касаясь кожи. Джимми напрягся. Чон перестал и руку убрал.
— Погладь ещё. — Стоун бегал глазами по палате, стесняясь признаться, что очень хочет ещё.
Чон снова начал прикасаться к щеке, носу. Провёл линию роста бровей и скользнул по нижней губе. Джимми поднялся и пристально посмотрел на друга, чей жестокий взгляд сменился на ласковый, тёплый, родной.
— Ты жил с той девушкой. Ты говорил, что вы спали в одной постели. У вас ведь было? — шёпотом смущённо.
— Да. — Чон снова гладит щеку, заглядывая в глаза.
— И как? Тебе понравилось? — не скрывает интереса Джимми.
— Не совсем. Я не хотел её. — Гук подтягивает друга к себе ближе.
Стоун не сопротивляется, он наоборот рад поддаться и когда Чон морщась, опускается спиной на подушку, Джимми нависает над ним, упираясь руками в кровать.
Проговаривать происходящее парни не стали. Оба понимали и хотели сейчас одного. Джимми склонился к лицу Чона и едва коснулся его губ, отпрянул, испугавшись. Гук был спокоен. Он гипнотизировал серые омуты и светлая голова вновь склонилась ниже. Теперь перебинтованная ладонь, что крепко давила на затылок, не выпустила так быстро. Чон самозабвенно целовал друга и наслаждался неопытностью мягких губ. Его самого научила Кристина, а Чон делится этим опытом. Его подогревает теплом изнутри, пока Джимми проявляет себя и переходит на щеки и шею. Он лижет тёплую кожу и жарко дышит на мокрые участки. Глаза закатывают от удовольствия.
Целовались долго, пока не заболели губы у обоих. Расставаться не хотелось и Джимми прилёг рядом с Чоном, обнимая его рукой. Гук положил его голову себе на плечо и пялясь в потолок перебирал светлые волосы.
— Я больше не смогу тебя навестить. И вообще, завтра мне будет очень стыдно перед тобой. — неуверенно начал Стоун.
— Но, я хочу, чтобы ты знал, мне очень понравилось.
— Что? — Чон решил смутить до конца.
— Целовать тебя. — хотел подняться, но удержали.
— Мне тоже. Больше чем с Кристиной. С тобой и секс, наверное, был бы приятнее. — выдал Гук.
Чон невозмутимо смотрел в потолок и говорил ровно, уверенно. Он не был бесчувственной скалой, вся его храбрость держалась на точке, что он углядел на потолке. Вот, пропади она и всё, его захлестнёт волной смущения и он захлебнется. Завтра ему тоже будет стыдно, но это завтра, а сейчас, парень закрывает глаза и интуитивно находит губы, что тянутся в ответ.
Новый поцелуй будоражит обоих. Чон скользит по телу и останавливается на талии, дальше не дотягивается рука. У Джимми положение выгоднее и он может дотронуться до любого участка чужого тела, чем и пользуется. Он провёл рукой по животу и пробрался под рубашку больничной пижамы. Бинты, что опутывали весь живот до груди и крестом переплетались на плечи, остановили парня. Стоун разорвал поцелуй.
— Что мы делаем, Чони? — шепчет в губы.
— Прощаемся, Джимми. — шептал в ответ.
Эти слова стали спусковым механизмом для Джимми. Он поднялся и сел на колени, протянув руки к штанам друга. Чон молчал. Он осторожно перевернулся на спину поровнее и был полностью готов ко всему. Он хотел, что бы к нему прикоснулись, погладили. Под пижамой не было белья, не полагалось, а потому возбуждение сильно выпирало и его нельзя не заметить.
— Я сгорю со стыда, завтра. — Джимми начинает спускать пояс.
— Мы не встретимся завтра. И потом, можем не встретиться десять лет. А можем не встретиться никогда. — грустно произнёс Дракон, смотря всё в ту же точку на потолке.
— Почему это? — удивился Стоун.
— Меня могут убить второй раз и я там навряд ли воскресну. — погладил застывшую кисть, что сжимает ткань пижамных штанов.
— Не говори так. Ты должен жить. Выжить. Ты обязан. — торопливо спускает штаны до колен.
— Что ты намерен с этим делать? — Чон решает не нагнетать и разряжает обстановку смешками.
Глаза парня скользят по лицу друга и опускаются на свой член, что нервно подрагивает.
— Не знаю. — пожимает плечами Джимми. — Наверное, подрочу. Ты чего хочешь?
— Может лизнешь? — голос охрип в предвкушении, Чон нервно облизал пересохшие губы.
— Не знаю. — чешет затылок с таким видом, словно собирается теорему доказывать. — Можно попробовать.
Джимми никогда прежде не касался чужого голого тела, тем более так интимно, но сейчас смущение отошло далеко назад. Он уверенно берёт в руку крепкий член и стягивая крайнюю плоть, оголяет головку. Чонгук шумно задышал. Он очень ждёт, когда друг перестанет смотреть и решится уже, наконец.
Стоун пристально рассматривает, словно видит впервые. Он склоняется ближе и едва касается языком самого кончика. Чон вытягивает руки и растопырив пальцы, кладёт их ближе к паху.
— Не торопи меня. — бубнит Стоун.
— Я молчу, продолжай. — улыбается Чон, прекрыв глаза.
Друзья переглядываются и ловят волну задора. Посмеиваясь, Джимми лижет головку как чупа-чупс, что сначало устраивает, а потом Чону хочется большего.
— Джимми. — дышит тяжело. — Давай потом поиграешься.
— Когда потом-то? — пелена веселья слетает, но парень начинает работать активнее, пуская в дело руку.
Эту ночь друзья провели в объятиях, они крепко жались и много разговаривали. Утром без стеснения целовались и Чон стирал слезы с чужих щёк.
— Джимми, давай договоримся сразу: то, что между нами было, оно останется и мы не забудем об этом. Это было прекрасно. Я очень благодарен тебе за
всё и за эту ночь отдельно. Не жди меня, как парня, Джимми. Обещай, что будешь счастливо проживать эту жизнь. Найдешь своё счастье. Я навсегда останусь твоим другом, братом. — торопливо шептал, держа лицо в ладонях.
Чонгук крепился сам не пустить слез. Он горевал не меньше, но упорно хотел добиться от друга обещания. Для него важно знать, что человек, ради которого он готов был пойти на всё, счастлив. Что вся его, спущенная в унитаз жизнь, не зря, не впустую.
Джимми кивал много и часто. Он обязательно станет счастливым и добьётся в этой жизни всего, что они в мечтах планировали вместе.
— Мне пора уходить. — в коридоре стали слышны голоса зашумевшего персонала. — Я люблю тебя, Чони. Ты мой брат, навсегда. Я буду приезжать к тебе, ты только держись, ради чего-нибудь, только держись. — сердце колотилось, но Джимми старался оказать поддержку.
— Ради тебя. — кивнул Чон.
Слезы брызнули с новой силой и последний раз прижавшись губами к чужим, Джимми выбегает из палаты. Чонгук долго сидит на кровати и смотрит в закрывшуюся дверь. Тело всё сковало, он как деревянный, только скупая слеза выдаёт живое нутро. Ещё одна слеза скатилась, ещё. Парня прорвало спустя двадцать минут, как друг ушёл. Чон рыдал в голос, качаясь из стороны в сторону. Он не стирал слезы, они капали на постель, расползались большим мокрым пятном.
— Нет, Нет. Ну, почему? Зачем? За что? — причитал, ударяя кулаками по кровати.
Гука распирала злость на судьбу. Он несёт не своё наказание. Он оступился, но не настолько, что бы лишиться жизни на десять лет.
🕯🕯🕯
Джимми нёсся по коридорам больницы. Слезы застилали глаза. После проведённой ночи, полной теплоты и нежности, парень не представлял, как дышать. Он убегает от друга, а его душа рвётся обратно, в крепкие объятия. Столкнувших с медработником на лестнице, едва не сбивает её вниз, но бросив «простите», продолжает бег. Ему больно, а каково же тогда Чону? Распирает негодование. Они только сейчас по-новому обрели друг друга и им уже суждено расстаться.
Улица встречает порывом ветра. Парень не замечает, как врезается в чью-то грудь. Его быстро обхватывают и скручивая руки, заталкивают в машину. Стоун и пискнуть не успел. Он ошарашено смотрит на парней в черно-желтых футболках.
«Опять! Только не они!» — пролетает в голове.
— Джимми Стоун, откуда такой зарёванный? — голос с переднего
сидения. — Что, прощался с другом?
Парень судорожно сглатывает и не знает, что ответить. Они ищут Чона? Зачем? Что им ещё от него надо?
— Что молчишь, онемел? — мужчина резко поворачивается и Джимми вздрагивает. — Как Дракон? — резкая смена тона.
Добрый и не внушающий тревоги голос повергает Джимми в ступор. Он едва кивает.
— Держится. — расстроено.
— Как к нему попасть? — мужчина рассматривает детское лицо.
— Он под охраной, к нему не пустят. — хлопает мокрыми ресницами.
— А ты как ходишь? — с прищуром.
Джимми не хочет откровенничать.
— С чего вы взяли, что я был у него? — заикаясь.
— Да, брось, Джимми. Ты провёл у него в палате две ночи. Как ты проходишь? — недовольно цыкает мужчина.
— Меня проводил инспектор, но это был последний раз. Он не может больше водить, Чона осудили и детектив сложил полномочия на его счёт. — торопится оправдаться Стоун.
— Когда его будут переправлять? — задумчиво.
— Это зависит от состояния здоровья…
— Что со здоровьем? — перебил.
— Его расстреляли. Из его тела вытащили три пули. — с обидой за друга.
Мужчина опустил голову и покачивая ею, тихо изрёк:
— Бедный мальчишка.
Стоун чуть воздухом не подавился. Чон подробно рассказал, как его били и кормить начали только на третий день. Какое сочувствие, прям с ума сойти.
— Весточку передать сможешь? — смотрит в упор, парень тушуется, но кивает. — Скажи ему, что Кристина любит его. Мы вытащим его. Когда повезут, тогда и вытащим.
Джимми побледнел. Чонгука хотят выкрасть, устроить побег? Это спасёт его от заключения, но обречет на вечное бегство. Тогда он уже точно не сможет вернуться к нормальной жизни.
— Я передам. — с неохотой согласился парень.
— Вот и славно, а теперь поехали. — кивнул мужчина.
Машина тронулась и внутри всё сжалось. Парень нервно заерзал
на сиденье, смотря то на латиносов, то по окнам, что наглухо затонированны.
— Не ерзай, парень, — опять голос спереди. — подкинем тебя до подъезда.
Джимми немного успокоился, но напряжение отпустило только тогда, когда пейзаж стал до боли знакомым.
Поднявшись в квартиру, встретился с мамой, что порхала в халатике, на кухне сидел Саймон Батлер. Джимми ожидал увидеть его, потому никак не отреагировал.
— Доброе утро. — бросил, подойдя к холодильнику за бутылкой воды.
— Доброе. — едва смущён Саймон.
— О, Джимми! — влетела мама. — Инспектор Батлер зашёл…
— Ещё вчера. Можешь не выдумывать и не оправдывайся. — похлопал по плечу сын и прошёл мимо.
Джимми сейчас на это наплевать. Если мама нашла человека, с кем хочется жить под одной крышей, ради Бога, ему не жалко. Он, наконец, завтра пойдёт в школу и начнёт прилежно учиться, что бы потом поступить в колледж в другом штате и начать новую взрослую жизнь. Здоровую взрослую жизнь без наркоты и бандитов. Добьётся успеха и начнёт тянуть Чонгука к свету. Он верит, что друг откажется от побега.
— Я в душ и спать. Ты дашь денег на новый телефон, я оставил свой Чони? — бросил Джимми, покосившись на детектива.
— Конечно. — мама смутилась и покраснела, но голову держала.
Парень решил передохнуть. Эта вечная гонка вымотала его. Он так больше не может. Прощание — что изорвало сердце в клочья, эти бандиты, что так зверски себя ведут. Парень вымотался. Пусть мир немного подождёт, пока тот просто по-человечески поспит. Давно у него не было крепкого сна.
В душе парня накрыли воспоминания. Он не стыдился перед собой того, что сделал с другом. Чон так мило поскуливал от удовольствия, что Джимми был согласен ещё не раз взять у него в рот. Ему самому это понравилось. Открытость друга, его горящий, умоляющий взгляд не останавливаться. Парень едва успел заменить рот на кулак, как с шипением и стоном, нервно забившись в крупной дрожи, Чон кончил, закатывая глаза. Он был так прекрасен в этот момент. Стоун не мог оторвать от него глаз.
Что будет, если Гук решит бежать. Его будут ловить, объявят в международный розыск, подключат Интерпол? В голове крутились самые страшные догадки. Сейчас они не казались глупостью. Чон не контрабандист и не наркобарон, что бы ловить его всем миром, но это осознание придёт к Джимми позже, а сейчас он просто боится, что потеряет друга. Пока тот будет скитаться по свету, ему не хватит времени даже позвонить Стоуну.
С этими не весёлыми мыслями парень заваливается в кровать. Она принимает хозяина в мягкие объятия и Джимми не замечает, как усталость и утренний стресс скашивают его и он проваливается в спасительный сон.
🕯🕯🕯
Движение Bronco, что поднимало пыль столбом почти просёлочной дороги, было сразу отслежено. Один из приближённых Армандо, заняв место Карлоса, теперь был глазами и ушами лидера в его отсутствие. Он же являлся негласным стражем сестры. Габриэль Алонсо, склонил колено на верность и преданность своему предводителю и его родне.
— Кристина! Они приближаются. — кричит Алонсо через дверь.
Девушка рывком открывает дверь. Она словно стояла за ней и ждала этих слов. Габриэль отшатнулся, встретившись с блестящим безумным взглядом тёмных глаз. Кристина окатила его призрением и прошла к выходу из ангара.
Все, кто становился доносчиком брата, сразу переходили для неё в список шавок, не достойных уважения. Девушка не любила стукачей и доносчиков, хотя место было престижным среди остальных членов клана. Многие хотели стать правой рукой. Только никто не задумывался, что на этом месте их может постигнуть участь Карлоса. Последние дни Кристина стала развлекать себя стрельбой по банкам и показывала не плохие результаты.
Выйдя на улицу, утонула в клубе пыли, что поднял, остановившийся внедорожник. Никто не стал ждать, когда она осядет и двери открылись, выпуская в пыль людей.
— Армандо. — сестра бросилась на встречу брату. — Ты видел, видел
этого парня?
Девушка подбегает и останавливается. Она не хотела кинуться на шею, руки висят по швам. Девушка перестала проявлять ласку и не допускала к себе брата. Сандорас заметил эти изменения в ней, но не настаивал.
— Да, Кристина. — хотел обнять, положив руку на плечо, но спохватился и руку опустил. — Он вышел от Дракона сегодня утром, мы подвезли его до дома.
— Как Чони? Что с ним? — с волнением.
— Из него выколупали три пули. Какие-то суки расстреляли нашего мальчишку, но он в норме. Я передал, что мы отобьем его при переводе. Завтра выловим Стоуна и узнаем результат.
— А, если Чони откажется? — тревога в голосе.
— Учитывая стержень в этом парне, я подразумеваю, что так и будет. Он не станет бегать, скорее всего он сядет.
Было тоскливо от этих мыслей. Кристина не теряла надежды получить своего мальчишку назад. Она теребила брата, что бы тот, что-нибудь придумал и вытащил парня, не дал сесть. Армандо не спал несколько ночей обсуждая план с Габриэлем. Вот они решили, что нападут прямо у больницы, внезапность даст им фору. Они поменяют машины четыре раза, прежде чем покинут штат. Документы на имя Ли Джона уже готовы. Армандо решил дать парню более привычное имя, оставил только корейскую фамилию. Только вот надо ли это всё?
🕯🕯🕯
Проснулся Джимми только вечером. Он умылся и наспех перекусив, взял у матери денег и отправился в ближайший салон за телефоном. Парень сильно нервничал, когда вставив сим-карту в устройство, начал набирать свой номер по памяти. Долгие гудки расстраивали. Друг не спешил ответить. Стоун скинул вызов и горько вздохнув, убрал телефон в передний карман джинс. Может Чони спит или рядом с ним кто-то из персонала? Может он отключил звук и не слышит?
Чон ждал звонка как манны небесной. Долго плакал, потом уснул и проснувшись, не выпускал телефон из рук. Он просмотрел всю галерею вдоль и поперёк. Там было очень много фото друга, их совместных и даже такие, что словно сделаны тайком. Чон не знал о существовании таких кадров, где он за партой, задумался и грызёт карандаш. Вот он играет на гитаре в своей комнате, а эта сделана где-то на улице. Парень задумчиво смотрит в даль, делая несмелый шаг вперёд. Оказывается Джимми был личным папарацци Чона.
Звонок поступил, но не вовремя. В палату зашёл доктор Смит и осмотрев затягивающиеся рубчики, констатировал, что опасений за здоровье больше нет и к концу недели парня могут выписать.
— Меня заберут сразу отсюда? — грустно.
— Да. Прибудет конвой и тебя уведут. — поджил губы Смит.
Доктор искренне сочувствовал парню. Не похож он на матёрого преступника. Он, как заблудшая овца в этом мире криминала, слишком мал и невинен в суждениях. Смит был в курсе вынесенного приговора и долго не мог уснуть, переживая, как его пациент справится с такой ношей, но помочь он не мог.
Когда доктор покинул палату, Чон снова схватился за телефон и увидел пропущенный неизвестный номер. Сразу набрал, с замиранием сердца ожидая услышать родной голос.
— Чони. — робко послышалось в ответ.
— Джимми, — с облегчением. — как ты?
— Что со мной может быть? — хмыкнул Стоун.
Что имел ввиду брат, когда задавал этот вопрос? Он был общий или конкретно, после той ночи?
— Я… скучаю. — нерешительно выдал Гук.
Чон не хотел привязывать парня к себе ещё сильнее, но сам привязывался.
Хотел к нему.
— Чони… — тяжело выдохнул. — Прошу, не береди. Я не знаю, как жить без тебя. Ты моё всё. Я столько лет восхищался тобой, любовался и был счастлив находиться рядом, а теперь тебя отобрали. Как мне дышать без тебя? — вываливал наболевшее Стоун.
Джимми говорил от души. Он изливал то, что хранил глубоко в себя. Оно копилось там и не тяготило, до того момента, пока Чона не отобрали. Как друг ушёл на другую сторону, это всё слежалось вмиг в здоровый булыжник и начало тянуть вниз, придавливать к полу. Парень снова плакал и ему всё равно, как смотрят на него прохожие. Он высказать не может, как кровоточит всё внутри, отрываясь от друга на живую. Сжимает кулак свободной руки и бьёт по столбу светофора, мимо которого проходил.
— Я понял, Джимми. Я просмотрел галерею, там много моих тайных фотографий. — нежно говорил Чон, вспоминая любимую улыбку и щербатинку между зубов.
— Да. Я давно влюблён в тебя, но молчал. Ты был рядом и меня это устраивало. Позволь мне просто высказаться, я понимаю, что тебе это может быть не интересно, но для меня это жизненно важно. — просил Джимми, стирая слезы рукавом.
— Конечно, Джимми. — Чон сам с трудом дышал.
— Мы познакомились не случайно. Я увидел тебя однажды на улице, ты был с родителями, потом моя мама заговорила с твоей и я ахнул. Оказалось, ты сын её подруги. Я просил нас познакомить, просил записать мне в твой класс. Из кожи вон лез, чтобы сойтись с тобой во мнениях и интересах. Многое из того, чем ты интересовался, было мне не известно. Я с детства занимался танцами и не играл в баскетбол. Никогда не смотрел боевики и не признался, что люблю читать романы. Я фанатик шопинга, но научился выбирать одежду быстро, не рассматривая себя в зеркале. — горько усмехнулся. — Я перекроил себя полностью. Перестал рано ложиться и стал поздно вставать. Я выбрал для изучения все те предметы, что и ты, хотя собирался поступать на математический. Теперь ты понимаешь, что вся моя жизнь — это ты. — с облегчение выдохнул парень.
Наступило тягучее молчание. Джимми вытирал слезы и слушал, как часто и шумно дышит Чон там, на другом конце, сидя в палате. Его мир треснул и норовил вот-вот рассыпаться на мелкие кусочки. Он же всегда ловил улыбку друга и застывал, когда тот робко прикасался к нему. А сколько раз сердце заходилось трепетом, когда Джимми обнимал его, тихо шепча, что Чон для него самый лучший друг. Это «друг» всегда тормозило от лишних действий. Они оба упустили своё счастье и оба готовы биться головой о стену, что теперь их разделяет, но не пробиться.
— Джимми, я тоже люблю тебя, но прошу, не жди меня, как парня. Найди своё счастье. Я не смогу быть с тобой. — голос выдавал боль говорящего. Чон жалел упущеного шанса, но не хотел портить жизнь другу.
Стоун жмурился, поджимал губы и кивал, словно Чон увидит. Он согласен попробовать, забыть пять лет влюблённости и впустить в свой мир другого человека, но никогда он не выкинет из сердца этого парня, он теперь его брат, он часть его.
Разговор зашёл в тупик. Оба были разбиты и не могли произнести
не слова.
— Я позвоню позже, Чони. — судорожно выдыхая.
— Хорошо. — так же с надрывом.
Только спустя время, когда страсти в смятенных душах улеглись, парни снова созвонились. Был поздний вечер, но спать не ложились. Джимми набрал свой номер и моментально звонок был принят.
— Чони, я не сказал тебе. Я виделся с твоими.
Уточнять, кого имеет в виду друг, нет смысла. Чонгук сразу смекнул о ком речь. Он рад в глубине души, что о нём помнят.
— И? — ожидает продолжения Гук.
— Они хотят выкрасть тебя, устроить побег, когда ты будешь выходить из больницы. — тихо произнёс Джимми, боясь, что мама услышит.
— Они дали мне возможность принять решение? — глухо.
— Я не знаю. Они не сообщили, что ждут ответа. Просто велели передать, чтобы ты был в курсе. — голос Стоуна поник.
— Ты, не хочешь, что бы я сбегал? — догодался Чон.
— Нет. Тюрьма не самое безопасное место и, чтобы там выжить, стоит постараться, но я эгоистично думаю о себе. Если ты сбежишь, до добавишь себе срок. Если тебя поймают, то могут отправить уже не в Райкерс, а куда-то дальше. Мы не сможем встретиться. Я боюсь совсем тебя потерять. — закончил тихо Джимми, отводя телефон в сторону, чтобы друг не слышал тяжёлого дыхания.
— Я не сбегу. Если они выйдут с тобой на связь, передай, что я против побега. Мне это не нужно. Я и сам хочу отсидеть и со спокойной душой выйти на волю, начать новый этап жизни. — убеждал Чонгук.
— Я помогу. — поддержал Джимми.
Чону приятно слышать, что от него не отказываются, что хоть кто-то будет его ждать. Его могут встретить и приютить, когда ворота тюрьмы откроются для него на свободу. Джимми же уверен, что дождётся друга и если они так и не смогут быть вместе, как пара, то останутся лучшими друзьями и близкими людьми.
— Когда тебя выпишут? — с волнением спросил Стоун.
— В конце недели. Скорее всего в воскресенье или понедельник, а там, на новое место жительства. — Чон пытается говорить весело.
— Сообщи как устроишься. — подхватил Джимми.
— Обязательно.
Наигранное веселье. Джимми чувствует, что не весело другу, но поддерживает его, подбадривает. Он даже не представляет, если ему страшно, то как же сейчас страшно Чонгуку. Тюрьма — не детский лагерь. Там сидят убийцы и отморозки, отбросы общества. От них можно ожидать, что угодно. Детский корпус, в который поступит Чон, не внушает доверия. Там сидят в основном дети из неблагополучных семей, дети незаконных эмигрантов. Все они ожесточены условиями вольной жизни и заточены улицами. Гуки не был жесток, не знал бедности и голода. Не воровал ради выживания и не жил в заброшке. Он, как ребёнок элиты, будет в этом поганом месте, среди этого сброда.
Это понимал и Чон. Он воспитывал в себе чувство внутренней силы. Теперь, когда у него есть выход в интернет, он штудирует статьи, как выжить в тюрьме и какое поведение может спасти ему жизнь.
Друзья распрощались на весёлой ноте, но обоим уже не терпелось окунуться в свои невеселые соображения, чтобы пропустить их через голову тысячу раз и убедиться, что сила мысли в данном случае не работает.
🕯🕯🕯
На следующий день Джимми вышел на улицу в магазин и был пойман черно-желтыми футболками. Он замер, когда к нему подошёл большой дяденька и пригласил сесть в машину. Стоун не стал сопротивляться, он согласно кивнул и прошёл в указанном направлении.
— Ну, что, Джимми Стоун, ты передал? — голос с переднего сидения.
— Да. — кивнул парень.
— Отлично. И что? Какова реакция? — повернулся назад.
— Он против побега. Чонгук хочет отсидеть положенный срок и вернуться к честной жизни.
Джимми говорил чётко и смело. Он был уверен в своих словах и полностью поддерживал это желание. Мужчина на переднем сиденье, хмыкнул и снова повернулся к Стоуну.
— Я даже не удивлён. Этот парень вырастит сильным мужчиной.
Кристина выбрала правильного человека.
Джимми не приятно это слышать. В нём всколыхнулась ревность и парень хотел съязвить, что Чон не выбирал Кристину, она приклеилась к нему зря. Но, к счастью, сказать ему ничего не дали. Мужчина с переднего продолжил свой монолог:
— Передай Дракону, что в Райкерсе его будут ждать. Он получит хорошие условия и если хватит ума, выйдет оттуда ещё не только молодым, но и с приличной рожей. Пусть побережет физиономию. Когда его переводят?
— В воскресенье или понедельник. Точно не известно. — рапортовал Джимми.
Мужчина кивнул.
— Хорошо. Мы проводим.
Джимми дали знак, что он свободен и парень поспешил выбраться из машины и бодрым шагом направился к своему подъезду.
— Поехали. — отдал приказ.
Армандо не сомневался в решении парня. Он знал, что тот не сбежит, потому и побег готовил в полсилы, даже не зная точного дня и времени перевозки. Вся эта суматоха с побегом была скорее театральной постановкой для Кристины. Сестра не даст жизни, пока не получит желаемого. Брат сделал качественную видимость подготовки, на тот случай, если Чон всё же струхнет и разочаровав Сандораса, захочет бежать.
Теперь он довольно ухмыляясь набрал номер своего человека.
— Мартин, рад слышать. — радостно произнёс в трубку.
— Армандо? Давненько не звонил, что случилось? — Мартин мало удивлён.
— Нужно принять моего человека. Поможешь?
— Да не вопрос. В какую камеру. К твоим или в одноместную?
— Не поверишь, в детскую. — рассмеялся Сандорас.
— Что? Что за шутки, Армандо? — неверяще таращил глаза Мартин, словно его видят.
— Это не шутки. Парню восемнадцать. Он мой ближний. Отдельную комнату и дополнительное питание. Организуешь?
— Да, не вопрос. Примем, как на курорт. Когда прибудет? — покачивался в своём кресле в кабинете тюрьмы.
— В субботу.
— Имя, срок?
— Красный Дракон, десять лет.
— По документам как? — усмехнулся заместитель начальника.
— Чон Чонгук.
— Что? Он, что, азиат? Ты меня удивляешься, Армандо. — смеётся, поднимая брови и почесывая ухо.
— Тебя не спросил. — фальшиво огрызнулся.
— За что хоть сядет? Наркота, оружие, убийства. — интересуется без интереса.
— Наркота.
— Понял. Устрою, не переживай. — успокаивает и готовится отключиться.
Армандо довольный, убирает телефон в карман. На базе с нетерпением ждёт Кристина.
Машина снова поднимала пыль на дороге, Габриэль углядев движение, спешно сообщил Кристине. Девушка вышла на улицу с победной улыбкой. Она не грамма не сомневалась, что Чонгук соберётся бежать. Он ведь любит её, любит? Он же предпочтёт бега, но с любимой, чем тюрьма вдали от неё.
Брат с сестрой заключили шуточное пари и теперь Армандо обязан пронести её на руках целый круг по площадке.
Клуб пыли поглотил с головой, Кристина только прищурила глаза и продолжила стоять, не двинувшись с места. Брат хотел пошутить, что сестрица ему должна, но пожалел её нежные чувства, и начал из далека.
— Кристина, девочка моя. Я спешил к тебе со всех ног. — выпрыгивает из машины.
— Так не терпится поносить меня на руках? — довольно складывает руки на груди.
— Прости, детка, но тебе придётся почистить мои ботинки. — выставляет ногу вперёд.
— Что? Ты хочешь сказать, что Чони отказался бежать? — всплеснула руками. — Да, быть такого не может. Ты врешь мне. Ты намеренно треплешь мне нервы. — тычет в себя пальцем.
— Нет, детка. Чонгук оказался настоящим мужчиной, не смотря на возраст. Я горжусь им, как братом. Он поистине смелый человек. — кивает своим словам.
— А как же я?! Мне что теперь делать, Армандо? Он единственная моя радость. Что мне прикажешь делать? — начинает истерить. — Мне, что, сдохнуть от старости, ожидая, когда его выпустят? Мне будет тридцать семь, когда он выйдет! — хлопает ладонью по грудной клетке.
— Я предлагал тебя завести своего Чонгука. — склоняется к уху.
— Как мне это сделать? — шипит в ответ. — Меня не интересуют другие, Чони такой один.
— Не вижу проблемы. Покатаешься к нему на свиданки, пока не поймёшь, что беременна. — странно улыбается мужчина, смотря, как меняется лицо сестры.
Девушка злобно посмотрела на брата и схватив его запястье, потащила к себе в комнату. Она тяжело пыхтела, но доведя дело до конца и усадив брата на стул, ткнула в него пальцем.
— Ты играешь с огнём, говоря мне такие вещи, Армандо. Зачем ты дразнишь меня? — гневно шипела, сверкая тёмными глазами.
— Я серьёзно, детка. — поднял руки, сдаваясь.
— Ты, гроза штата, собираешься возиться с пеленками? — неверяще.
— Нет-нет, ни за что. — смеётся Армандо. — Возиться с пеленками будешь ты. А я буду растить настоящего мужчину, бойца, лидера, замену себе.
— Ты, не шутишь? — садится на кровать. — Ты, серьёзно считаешь, что мне нужен ребёнок? — неуверенно, теребя край длинной футболки.
— Да, я считаю, что этот ребёнок нужен нам обоим. — берёт руки сестры в свои. — Подари мне племянника, я хочу продлить род Сандорас. — заглядывает в глаза.
— А если будет девочка? Что тогда? — испуганно.
— Ну, тогда у меня появится больше седых волос и меньше нервных клеток, но мне будет о ком заботиться, когда ты помрёшь от старости. — нажимает на кончик носа девушки.
— Эй! — бьёт по плечу. — Я серьёзно. — шуточно возмущается.
— А, если серьёзно, то, за десять лет ты успеешь родить не одного ребёнка. Будешь навещать Дракона, пока он не сделает тебе сына. — завершил свою мысль.
Девушка изумлённо смотрела на брата. Ей и в голову такое не могло прийти. Как Армандо с лёгкостью говорит о таких вещах?
— Готовься. Завтра с утра начнём караулить чёрный ход больницы. Дракона должен вывести конвой. — Сандорас сменил тему.
— Завтра, уже? — изумляется Кристина и слезы набегают на глазах.
— Он обозначил дружку воскресенье или понедельник, но как правило это делают на день раньше. Потому должны завтра. — поясняет.
Кристина померкла. Ей до последнего не верилось, что это случится. Она всё надеялась на какое-то чудо, но оно не произошло. Парня переправят туда, откуда шанс сбежать один на десять миллионов, а Гук и не станет пытаться.
🕯🕯🕯
Чонгука разбудили аккуратные толчки в плечо. Парень вздрогнул и открыл глаза. Перед ним, немного наклонясь, стоял инспектор Батлер.
— Тише-тише. Это всего лишь я. Не дергайся. — шёпотом.
— Инспектор? Что-то случилось? — не понимает спросонья.
— Случилось, мальчик. За этой дверь тебя ждёт конвой. Вставай и давай мне телефон, я передам Джимми.
Чон пошарил под подушкой и достал телефон, отключая зарядку, что воткнута в розетку над головой.
— Передайте Джимми, что бы он всегда помнил, что мне обещал. И передайте ему этот листок. Это письмо родителям. Пусть он отнесёт. — сухо просил Чон.
— Конечно, Чонгук. Я всё передам. Собирайся, я за дверью. Вот, кстати, это одежда Джимми, он передал, чтобы ты переодел пижаму.
А Чону нечего собирать. Он очень обрадовался одежде, так как своей не имел, её расстригли перед операцией. Парень сходил в ванную, что была в палате и оделся в любимую кофту друга. Тот не пожалел отдать брату самое дорогое, его супер кофта из маминого дорогущего магазина. Чон вспомнил, как Джимми пищал от восторга, когда накопил на неё карманные деньги и купил. Гук долго не понимал в чем ценность этой шмотки, теперь понимает. Джимми очень любил модно одеваться, а из-за дружбы с ним, Чоном, ему приходилось покупать те вещи, которые просто подошли по размеру и на которые получал комментарий: «Нормально. Тебе идёт, бери». Сейчас Гуку стыдно за свою невнимательность к другу, но тот никогда не показывал, что разочарован или обижен, он словно реально был счастлив только тому, что мог идти рядом.
Окинув палату прощальным взглядом, это его последнее пристанище в этом мире, Чонгук открыл дверь и смело шагнул в другой, полный опасностей и не предсказуемости. Что его ждёт впереди? Сейчас парень только догадывается. Джимми позвонил и предупредил, что за него побеспокоились и Дракона будут встречать. Ему должны предоставить наилучшие условия. После этой информации стало легче дышать. Гук смог немного расслабиться.
— Мистер Чон Чонгук, именем закона и провозглашённым приговором суда, вас переводят в исправительную колонию
«Райкерс-Айленд», для отбывания тюремного заключения сроком на десять лет, без права на досрочное освобождение сроком на семь лет. — зычный голос конвоира привлекал внимание окружающих.
Чону зачитали ещё раз отрывок из приговора и развернув лицом к стене, надели наручники. Парень не сопротивлялся. Он молча принял происходящее, чувствуя, как каждое слово конвоира отдаёт ударом в грудную клетку. Перепуганный персонал и больные шарахались и крестились, как от чумного, пока парня вели три человека в форме, со всех сторон и заключал это шествие поникший Саймон Батлер. Он успел проникнуться чем-то человечным к этому парню. Видя и зная их взаимоотношения с Джимми Стоуном, инспектор сожалел о сломанной жизни молодого парня.
Вывели заключённого через чёрный выход, к которому уже была подогнана обычная полицейская машина. Чон удивился, но промолчал, всё равно ему вряд ли ответят.
С рук сняли наручники и придерживая голову, усадили в машину. Парень не видел поодаль чёрный Bronco, из которого со слезами на глазах на него смотрела Кристина. Девушка ужасно соскучилась и не имея возможности прикоснуться, тихо лила слезы. Армандо, что сидел рядом, закусил губу. Он никогда ещё так не переживал. Скольких его людей посадили, он только желал им счастливого пути, а скольких убили? Сандерос мог смело хвастаться своей хладнокровностью и безучастием, но не теперь. В душу закралась тоска. Видимо, всё же не до конца он закостенел, значит есть ещё к чему стремиться.
Чонгук не выдержал и всё же задал волнующий вопрос.
— Почему вы везёте меня на этой машине? — изумился, когда стали покидать пределы города.
— А ты, что, матёрый рецидивист? Или серийный убийца? — смеялись конвоиры. — Может, для тебя одного, самолет надо было заказать?
Парень прикусил губу. Нет, он не опасный преступник, но и смеяться над ним не надо. Больше не единого звука Чон не издал. Он смотрел по окнам и сердце начало замирать, когда движение началось по мосту острова Райкерс. Вокруг вода, а вдали множество построек. Что там впереди?
Мост закончился и машина въехала на территорию. Чона вывели у какого-то здания и нацепив наручники, повели внутрь. Парень не смотрел по сторонам, жестокость и насилие, что витали в воздухе, забивались в нос и уши. Подталкиваемый в спину, его завели в здание и впихнули в камеру, заперев на два оборота, оставили одного.
— Парень! — один из конвоиров обернулся и с сожалением посмотрел на поникшего мальчишку. — Удачи тебе.
Чон в ответ лишь кивнул головой. Ему не чего сказать. Его испытание начинается прямо сейчас.
Просидев за решёткой больше сорока минут к Чонгуку снизошли. Подошёл один из смотрителей и отперев дверь, с издёвкой заговорил:
— Это, ты, значит Красный Дракон? А я думал крупнее будешь. Выходи, отведу в «апартаменты». — голос грубый и мерзкий, немного скрипучий смешок и ровная круглая плешь на темечке, как тонзура у священника.
Чон вышел из камеры и отправился следом за проводником. Больше сопровождающих нет, значит его никто не опасается. Двое шли по огромной территории, с обеих сторон были высокие сетки-ограждения, увенчанные колючей проволокой. Где-то вдали застыли осуждённые в оранжевых робах. Из окон зданий стали высовываться головы и руки и на разные голоса кричать непонятные слова и махали руками. Кто-то призывно, а кто-то, наоборот, словно просил бежать отсюда.
— Это психи, не обращай внимание. — раздался неприятный голос и скрип смеха.
Чон невольно сглотнул и уставился в окна намеренно. Он никогда не видел сумасшедших в живую и теперь смог рассмотреть экземпляры в разных вариациях. Лысые и волосатые, без зубов и с разбитыми лицами. Они наводили тихий ужас и их громкие голоса напоминали карканье воронья над новообнаруженной падалью.
Проходили дальше, глубже к центру острова. Тюремные блоки изображали из себя кресты, но видно это только сверху. Чон об этом узнал от проводника. Этот местный «священник» решил провести новенькому экскурсию по территории и отвратительным смехом то и дело резал уши.
— Вон там, — указал рукой влево. — женский блок. Будешь спокойно себя вести, сможешь выбрать себе шлюху. Будем водить её к тебе ночью, по запросу.
Чон поморщился. Ему не нужны женщины, тем более такие. Подцепить ВИЧ в этом месте не составит труда, а он намерен выжить и наладить остатки отпущенных лет, ведя тихую жизнь далеко отсюда.
— Вот тюрьмный блок для несовершеннолетних. Мы пришли. Прошу. — указал рукой в сторону.
Пройдя ещё около ста метров, зашли в здание. Ровный коридор и множество дверей в ряд. Чуть подняв голову Чон видит ещё три этажа камер. Двери металлические, с нумерацией камер. В них маленькое окно, что открывается для осмотра.
— Твоя камера наверху. Там двух местные «номера». Это на тот случай, если тебе взгрустнется одному и заведешь себе здесь приятеля. Будешь жить по соседству с ребенком. Он тихий, ты через стену его не услышишь. — рассказывал надзиратель.
— Сколько ему? — неожиданно даже для себя.
— Четырнадцать, но не обольщайся. Он сидит уже полгода за убийство. — скрипучий смех.
— И, сколько ему сидеть? — ужаснулся Чон.
Зачем Чону такая информация, он и сам не знает. Просто, наверное, это нервное. Хочется узнать больше о месте, в котором проведешь больше половины прожитой жизни.
— Двадцать пять, но он вряд ли протянет. Сдохнет быстрее. — спокойно ответил мужчина.
— Почему? — удивился Чон.
— Слышал, говорят, что он не виновен. Подставили парня. Либо с ума сойдёт, либо удавится, а может и то, и другое. — пожал плечами и указал рукой направление.
В голову залетела первая мысль, что может быть побег был не худшим выбором? Но теперь поздно сожалеть. Дверь с противным скрипом раскрылась и Гука пропустили вперёд.
— Располагайся. На сегодняшний день твой распорядок дня такой: осматриваешься, в двенадцать часов обед. Выпустят, пойдёшь в столовую. Толпа будет, последуешь за ними. Потом до вечера в камере, в шесть ужин и на боковую. Понятно? — заключил надзиратель.
— Да. — кивнул и сел на койку.
Дверь шумно закрылась и сердце ухнуло под скрежет замка в скважине. Его заперли, а чего он хотел? Осматриваясь по сторонам, отметил, что здесь есть что почитать. Все стены изрисованы и исписаны. Интересно, кто раньше тут сидел и куда делся? Чон будет представлять, что выпустили, он не хочет думать, что удавился.
🕯🕯🕯
Инспектор Батлер привычно нажимает на кнопку дверного звонка. Джимми только вернулся с уроков. Образовательная система в его школе подразумевает шестидневную учебную неделю, потому парень открыл дверь не успев сменить школьной формы.
— Инспектор, мамы нет, она на работе. — совершено спокойно.
Саймон кашлянул в кулак от неловкости.
— Я к тебе, Джимми. — протягивает маленький бумажный пакет.
— Что это? — заглядывает внутрь и с ужасом достаёт телефон. — Где Чонгук? — дрожащим голосом.
— Его забрал конвой. — глянул на наручные часы. — Два часа назад Чонгука доставили в Райкерс.
— Что? — ужас и боль отразились на лице парня.
Джими отступил в сторону, прижавшись спиной к стене и едва дышал. Батлер сделал шаг через порог и прикрыв дверь, довёл парня до кресла в гостиной.
— Почему сегодня? — от лица отлила кровь.
— Никогда не известно, когда прибудет конвой. Они приехали и врач отпустил. Без выбора. — поджал губы инспектор.
— Но вы ведь там были, верно? — Джимми заглядывает в глаза.
— Я повёз одежду, что ты просил передать и оказался там вовремя. Мне просто посчастливилось. Чон просил передать тебе это. — протягивает листок. — Это для родителей.
Стоун часто закивал, показывая, что в курсе, что с этим делать.
— Так же, он просил передать, что бы ты всегда помнил, что обещал ему. — тихо добавил, не спуская глаз с парня.
Джимми опустил голову и снова начал кивать.
— Что ты ему обещал? Расскажешь? — любопытничает.
— Чони просил присмотреть за его родителями. Ещё он просил меня, стать счастливым. — без раздумий выдал Джимми.
Повисло молчание. Детектив не ошибся в парне. Чонгук, действительно,
не заслужил такой участи. Ему будет слишком тяжело в таком месте, как тюрьма.
Джимми снял блокировку и застыл с открытым ртом. С экрана на него смотрел Чон, прищурив один глаз и отправлял воздушный поцелуй. Снизу подпись: «Не скучай, я вернусь». Стоун забыв о постороннем, прижался губами к экрану и пускал ручьи тихих слез, повторяя:
— Вернёшься. Ты, обязательно, вернёшься, а я дождусь.
Инспектор молча наблюдал, не проронив ни слова. Он стоял склонив голову, засунув руки в карманы брюк и иногда кивал сам себе. О том, что в мальчишке живёт большое чувство, догадаться не сложно. О том, что Чон в курсе, тоже не сложно понять. Вопрос: ответно ли оно? Если Чонгук гомосексуалист, то ему может быть хуже, чем просто плохо. Он может подвергнуться насилию, а это сломает его.
Батлер не был осведомлён, на каких условиях Гук оказался в тюрьме
и что несладко ему, конечно, будет, но не настолько, что бы лезть в петлю.
Джимми, обойдя гостя, не сказал больше ни слова. Он зашёл в свою комнату и закрыл дверь, показывая, что ему всё равно, уйдёт инспектор или останется. У него своё время для переживаний, которое он намерен посвятить воспоминаниям о друге.
🕯🕯🕯
В комнате царил полный хаос. Мебель перевёрнута, штора с окна сорвана, всё бьющееся — разбито. Девушка громко рыдая, сотрясается всем телом на постели. Это единственное, что уцелело от бешеного порыва.
Армандо привёз Кристину, замкнувшуюся в себе, в ангар и уже потом из неё полезли демоны отчаяния. Она не могла поверить в произошедшее и разрушая комнату, рушила свою реальность, в которой потеряла своё счастье.
— Армандо, — тихо подошёл Габриэль. — у Кристины крыша не съедет?
Лидер окинул Алонсо холодным взглядом, но смягчился.
— Не знаю. Я и предположить не мог, что сестра способна на подобную привязанность. Мне порой кажется, что если я сдохну, она не станет так убиваться.
— Может её это… — кивнул в сторону двери, за которой стоял рёв. — в клинику?
— Думай, что говоришь?! — рассердился Армандо.
Быстрыми шагами удалился в свой кабинет. Этот уголок спокойствия тоже повидал не мало импульсивных действий и был разрушен не раз. Но то делалось руками лидера, а сейчас хрупкая девушка, разрушив свою комнату, убивается из-за того, что нельзя изменить. Кажется, в словах Алонсо есть смысл. Может, стоит показать Кристину врачу? Прятать её в психушку, естественно, никто не станет, но поддержать нервную систему стоит. Если сестра потеряет рассудок, она не принесёт потомства и не продолжит род Сандорас.
На этих мыслях Армандо набирает номер Диего. Мужчина начал процесс вставки зубов и говорил хоть по-прежнему, не внятно, но значительно лучше.
— Диего. Как поживают твои зубы? — приветствовал лидер.
— Спасибо, за интерес. Скоро встанут на место. — прошепелявил Сантос.
— Это отличная новость. Мне нужно, чтобы ты вернулся в строй. А пока, найди тихую клинику, для Кристины. — замялся на конце.
— Всё так плохо? — Диего смекнул, что от него хотят.
— Надо убедиться, что она переживёт. — подтвердил Армандо.
Диего был в курсе последних событий. Он знал, что Дракон отбыл покорять Райкерс и тихо сочувствовал парню. Сам он там никогда не был, но парни из их банды, что там сидели, старались держаться вместе, потому, как это поистине гуща беспредела и беззакония. Это, как свалка, куда свозят весь приступный мир штатов, от мелких воришек, до полоумных маньяков, что потеряли рассудок и человеческий вид, от желания чьей-то крови.
— Я найду, что ты хочешь. — прошепелявил и отключился.
Армандо застыл с телефоном в руке. Его сейчас пронзила мысль, что Диего хороший человек. Габриэль, что заглядывает в глаза, тоже не плохой. Его Кристина, вообще, ангел, случайно свалившийся с неба в этот грязный мир. Многие, окружающие его люди не так уж и плохи, но они погрязли в своих грехах и пучине жестокой действительности, где выживают сильнейшие. Он не в силах что-либо изменить, но так хочет принести покой хотя бы в своё логово. Настроить привычный уклад и размеренный быть, что разрушил до основания мелкий засранец.
🕯🕯🕯
— Подъем!
Тяжёлая железная дверь со скрипом отворилась и счастливый сон рассеялся. Чонгук нехотя открыл глаза и проморгавши глаза, сел на койке. Вспомнилась, такая же стояла в клетушке, где его держал Армандо первые три дня. Скоро эта кровать станет родной.
— На выход! Время обеда!
Громкий голос, но не мерзкий, другой. Чон повернул голову в сторону тюремщика и тот исказился неприязнью. Гук хмыкнул, пора привыкать, здесь ему улыбаться не кому.
Медленно поднявшись на ноги, Чон поскребся к выходу, получив толчок в лопатку, бросил на надзирателя ненавидящий взгляд чёрных глаз, тот отступил на шаг назад.
Продвигаясь в конце колонны, что разнуздано продвигалась в сторону одноэтажного расплывчатого здания, осматривался по сторонам. Эту часть территории ему ещё не довелось увидеть.
Вдаль только тюремные корпуса и огороженная по кругу толстой сеткой территория. Она явно предназначена для прогулок. Там баскетбольные кольца и несколько скамеек, что изображают из себя трибуну.
«Неужели есть те, кто смотрит чью-то игру? Скорее всего там ждёт очереди другая команда.» — думалось Гуку, пока он лениво брёл следом за всеми.
Столовая поразила размерами. Огромный зал на тысячу человек с железными столами и стульями, прикрученными к полу. За стол садится по четыре человека.
— Что встал? Ищи место и сажай свой поганый зад! — орал надзиратель.
Чон лишь бросил на него презренный взгляд, а тот сделав шаг назад, пошёл к дальнему столику, где уже сидело четверо подростков.
Глаза блуждали по огромному пространству, пока не выцепили свободное место за одним из столов. Чон направился туда. Ряд замирал, пока парень с бешеным злобным взглядом, направлялся к намеченной цели. Гуку было страшно здесь находится, но он скрывал это под маской агрессии, сразу предупреждая, что не намерен сдаваться и так просто не сломается.
Три парня, что сидели за столом, за который сел Чон, переглянулись и внимательно осматривая суровое лицо азиата, перестали жевать. Гук окинул их взглядом и все зашевелились. Отвернулись к своим подносам и стали есть.
Как не странно, но азиатов в этой тюрьме не много. В основном здесь сидят чернокожие и ланоамериканцы, все они либо имеют гражданство Соединённых Штатов, но находятся на дне жизни, либо приехали сюда за лучшими условиями, но не справились с задачей и оказались в этой обители зла. Таких как Чонгук, здесь точно нет. Ну, может пара человек на все четырнадцать тысяч, что отбывают тут срок или сидят с целью прохождения испытания.
Обед прошёл молча. В столовой, вообще, мало, кто разговаривал. Большие перерывы между приёмами пищи делали своё дело и проголодавшие подростки накидывались на еду.
Поход колонной до корпуса спокойным был не долго. Чон шёл одним из последних. Он заметил, что вокруг происходит странное движение, внутри начинала нарастать паника, но парень упорно делал вид, что всё в порядке.
— А ты, что, без робы, ускоглазый? — толчок в плечо.
Чон мысленно уже готовился к драке, но оглянувшись по сторонам, понял, что драки не получится, его просто сейчас изобьют. Круг сужался и насчитывая вокруг восемь человек, Чони приготовился к первым ударам. Они поступили незамедлительно. Сначала в лицо, потом в живот.
Парень не успевал отбиваться и в конце концов его повалили на землю и уже пинали ногами, не разбирая, куда попадут. Сознание отключалось, когда громкий голос кричал, что бы прекратили. Кто-то поднимал окровавленного парня с земли, но Чон не видел лица. Глаза застилали ручьи крови, что текли из разбитой головы.
— Ты, как? Ты, слышишь меня? — тихий голос пробивался сквозь толщу заложенности в ушах.
Чон едва кивнул.
— Пойдём. Тебе нельзя здесь оставаться. Пойдём, я помогу. — торопился голос и руки тянули подняться.
Гуку было очень плохо. Так зверски его не били даже когда похитили. Голова кружилась и вскоре съеденный обед вышел наружу. Крепкие руки держали его израненное тело и помогали удержать равновесие.
— Пойдём, пойдём. — торопливо.
Парень торопил Чона. Он явно чего-то опасался, а Гуку было уже всё равно.
Новость о том, что молодого «короля» избили, быстро долетела до взрослого корпуса. Целых две камеры на шестьдесят человек каждая, вырвались из заточения и бурной рекой направились к детскому блоку. Били всех без разбора. Начали с надзирателей. Влетело тем кто сопровождал на обед, в том числе подстрекателю, и тем, кто отважился тронуть.
Это со стороны кажется, что в тюрьме строгий порядок и дисциплина. Может и так, но не в этой. Здесь под замками сидят только особо опасные преступники и те, кто в карцере, остальных могут выпустить сами же надзиратели. Вот и теперь Мартин Миллер отдал приказ выпустить, пусть разбираются.
Latin Kings вычислили нападавших и пересчитали паренькам рёбра, на пальцах разъяснив, что азиат член их банды и за прикосновение к нему, все понесут наказание.
Так же, по разрешению Миллера, осуждённый по имени Девид Митчелл, был допущен в камеру Чона для ухода. В каждом корпусе был медицинский кабинет, но идти туда с побоями нет никакого смысла. Если ты не истекаешь кровью, то скорее всего и там будешь избит. Санитары — рослые дядечки, мутозили заключённых не меньше. Если ты накапал крови на пол или не дай боже, тебя вырвало, то, скорее всего тобой же и вытрут.
Мартин знал об этом и потому решил не рисковать, допустив Митчелла в качестве сиделки.
Три дня Чонгук не мог отойти от побоев. У него было серьёзное сотрясение и встать с койки парень не мог. Дэвид занял свободную койку и вскакивал к больному по первому стону.
— Кто ты? — прохрипел на четвёртое утро Чон.
Гук с трудом разлеплял глаза.
— Я, Дэвид Митчелл. Меня перевели на время к тебе, чтобы ухаживать. Ты оказывается не бродячий пёс, у тебя влиятельная семья. — лучисто улыбался.
— Что? — не понимает Чон.
— После того, как во взрослых блоках стало известно о твоём избиении, две камеры Latin Kings были выпущены на разбирательство. Сколько крови пролито, ты бы знал. — восторженно оповещал Дэвид.
Тихий, но восхищённый голос парня успокаивал. Он обволакивал одеялом и Чон неосознанно улыбался.
— Ты чего? — настороженно.
— Твоим голосом только сказки рассказывать. — выдал Гук, сам не ожидая.
Чонгук распахнул глаза и изумлённо смотрел на парня, что застыл над ним.
— Это почему это? — насупился парень.
— Не важно. Забудь. — Чонгук торопился замять.
Чон попытался сесть и Дэвид кинулся помогать.
— Кто разрешил тебе перебраться ко мне? — голова ещё кружилась и Чон жмурил глаза.
— Мартин Миллер. Он заместитель начальника этой тюрьмы. Знает всё и всех. За тебя вот вступился. Меня здесь оставил потому, что я помог тебе на улице. — рассказывал Митчелл.
— Спасибо. — хрипло.
Митчелл замер. Он с детства, наверное, этого слова не слышал, а к себе, вообще, его никогда не относил, а тут такое большое спасибо от такого непростого человека.
— А можно мне остаться у тебя? — заискивает, смотря в глаза.
Чон промолчал. Он готов принять парня, его голос очень приятен его слуху, но опасался и друзей заводить в этих стенах не хотел.
Случившийся инцидент не был скрыт и вскоре обо всём узнал Армандо. Он оперативно дал указания и в камеру Чона были доставлены свежие фрукты и медикаменты. Кристине брат ничего не сказал.
Сейчас, осматриваясь невидящими глазами, Чонгук находит лицо паренька. Оно совсем молоденькое. Это же совсем ребёнок, как он здесь оказался?
— Сколько тебе лет? — язык стал прилипать, хотелось пить.
Дэвид понял, что Чон желает воды и встал к столу. Небольшая столешница ломилась от фруктов, под столом стояли бутыли с водой. Митчелл налил в жестяную кружку и поднёс ко рту. Чонгук жадно пил, обхватив и кружку, и руки паренька.
— Мне шестнадцать. Я здесь отбываю испытание по статье триста десять точка два. Меня обвиняют в воровстве.
Чон выпил всё и отпустил кружку с чужими пальцами. Девид проследил
за скользящим взглядом по своему лицу.
— А ты воровал? — без эмоций.
— Да. Я беспризорник, мне одна дорога. Это уже не первый раз, что я в тюрьме. Первый раз меня посадили в тринадцать, я тоже отбывал испытание, но просидел только год. Теперь дали больше.
Чон был готов посочувствовать, но не мог, голова болела, а этот болтун всё не унимался. Чонгук протяжно простонал и лёг, отвернувшись к стене, показывая, что не хочет больше общения.
🕯🕯🕯
Кристина провела три недели в Northwell Haelth. Она не сошла с ума, но состояние психического здоровья не внушало доверия брату. Диего, как и обещал, нашёл подходящий вариант, тогда Армандо незамедлительно повёз туда сестру.
Её успокоили. Депрессивное состояние отступило, апатия прошла. Девушка снова начала улыбаться и первое, что она сказала брату, когда он приехал её забрать:
— Я хочу ребёнка. От Дракона.
Сандорас вздохнул с облегчением. Он верил, что именно это самое верное лекарство. Привезя Кристину в ангар, тем же вечером позвонил Мартину.
— Приветствую, друг мой. — весело начал Армандо.
— Ооо. Армандо. Что на этот раз? — усмехнулся Миллер.
Лидер Latin Kings стал звонить каждую неделю и узнавать, как обстоят дела у Чона. Не то, чтобы он так сильно переживал, но Кристина требовала подробностей. Нужно ей что-то говорить, потому звонил.
— Мне нужно устроить свидание Дракону. — голосом не терпящем возражений.
— Соскучился? — смеётся Мартин.
— Не я. К нему приедет девушка.
— Чем этот парень так хорошо, что ты проявляешь столько заботы к нему? У меня две камеры, а это на минуточку, сто двадцать человек, твоих ребят, а печешься ты только об этом мальце. — изумился Мартин.
— Это малец моей сестры. Мне нужно, что бы завтра они встретились, но не в камере. Обеспечь мягкую постель.
— Армандо, это тюрьма, а не дом отдыха! — возмутился заместитель начальника.
— Не ты ли мне говорил, что устроишь пацана, как на курорте? — припоминает Сандорас.
— Ладно, завтра вечером, к десяти, пусть приезжает. — дал согласие Миллер.
Сандорас облегченно выдохнул. Это была странная дружба. Один представитель приступной стороны жизни, другой её противоположность, наказание, но познакомившись ещё тогда, когда Армандо Сандорас был не лидером известной банды, а просто мальчишкой-сорванцом, их дружба росла и крепчала. Бандиты поступали под крыло Миллера, а тот за гонорар устраивал им более — менее сносную жизнь. Разница в возрасте в двенадцать лет не играла никакой роли.
Отложив телефон в сторону брат пошёл порадовать сестру.
— Кристина, я договорился на завтрашний вечер. — открыл дверь и оперся о косяк.
— Отлично. Жду с нетерпением. — потерла ладони.
🕯🕯🕯
Чона о предстоящем свидании не предупредили. Он лежал в темноте, рассматривая надписи на потолке, что невозможно сейчас прочесть. Дверь со скрипом отворилась и надзиратель приказал покинуть камеру.
— Куда? — хрипел Чон.
Парень уже несколько дней не проронил ни слова. Он молча ходил в столовую, молча смотрел на Дэвида, что сидел с ним за одним столом и улыбался. Гук заметил, что мальчишка улыбается только ему и радостно принимает апельсин, что приносит с собой Чон. Он дал бы больше, но раздавать еду нельзя, а носит апельсины потому, что знает, что Митчелл разделит его на своих сокамерников. Важен не сам факт накормить фруктом, а проявить внимание и благодарность за оказанную помощь.
Дэвид много раз пытался заговорить, но Чон упорно молчит, долго смотрит, чем вызывает вопросы у остальных, но после первого инцидента мстительного налёта взрослыми на детский корпус, ни один из подростков не решается что-то говорить «королю».
Теперь его вывели из камеры, довели до душевых и вложив в руки чистую одежду, напутственно добавили:
— Помой член как следует, к тебе едут гости.
О каких гостях идёт речь? За этот месяц парень постоянно вспоминал Джимми, родителей. Часто Армандо, когда видел фрукты на столе и иногда Кристину, но о ней долго не размышлял, не интересно. Всё чаще голову занимал Дэвид. Этот парнишка, единственный, кто радовался их встрече. Чон всё сильнее чувствовал тягу к парню, оттого не разговаривал с ним, не хотел пускать корни.
Так, что это за гости такие, на ночь глядя, да ещё и мыться отправили? Чон ничего не понимает, но от душа не отказывается. Когда ещё выпадет возможность спокойно постоять под струями воды.
После полосканий, парня повели в крыло охраны. Гук вертел головой во все стороны. Время почти десять вечера. Объявлен отбой, а он идёт неизвестно куда. Больше Чон склонялся к тому, что его снова будут бить, но открыв дверь, его грубо втолкнули в тёмную комнату. Не успел Чонгук и моргнуть, как оказался в знакомых объятиях. Кристина жадно нападала с поцелуями, скользя руками по всему телу.
— Кристина. — шептал Чон, чем сводил девушку с ума.
— Ты, скучал по мне? — жаром обдавала ухо.
— Да. — врал парень.
А что он должен был сказать? Это её брату он мог смело глядя в глаза сказать, что она ему не нравится, а ей он не признается даже в кромешной темноте.
Сандорас не медлила и завалив парня на диван, в слепую снимала робу, футболку, бельё. Чон быстро сообразил, что от него хотят и представил на месте девушки сначала Джимми, а потом и Дэвида. Возбуждение накрыло сразу. Вот, что ему необходимо, точнее кто. Он хочет Митчелла. Сейчас не время страдать из-за предпочтений, свою влюблённость в Стоуна он пережил, переживет и желание обладать Дэвидом, стоит только переждать.
— Как ты скучал. — довольно гладит крепкий орган. — Давай, малыш.
Кристина седлает парня и извиваясь, получает удовольствие вдвойне, когда большие ладони сминают её ягодицы.
— Я хочу туда. — находит пальцами другой вход.
— Нет, малыш, сегодня будем так. — ускоряется и действует во благо себе.
Чон не настаивает. Если не брать в расчёт ласку, подаренную Джимми, тогда в больнице, то можно сказать, что секса у парня не было почти два месяца. После того, как он попробовал этот вид удовольствий, отсчёт шёл на дни. Гуку было хорошо, особенно, когда в его фантазиях, сладкие стоны, что он слышал, издавала не Кристина, а Дэвид.
Чувствуя, что парень близок к финалу и начинает подталкивать её слезть, Кристина быстрее начинает двигаться, чем обезоруживает. Чонгук надрывно застонал. Его колотит. Под кожей проползло что-то колючее и разрослось приятной негой. Кристина медленно, лениво облизывает губы Чона, не торопясь с него слезть.
Какая-то мысля в голове парня проскользнула, что после такого секса могут появиться последствия, но он оттолкнул её. Кристина не маленькая, сама должна понимать, а Чон? А Чону сидеть десять лет, ему эти последствия только сниться могут.
Ночь пара провела вместе. Чон обнимал девушку всю это время. Она, как лучик света, из прошлой жизни. Парень думал, что его жизнь погублена, когда он оказался в лапах банды, а на самом деле, вот она, смерть его жизни и он упал в самый настоящий ад. Все эти заключённые, как демоны, жаждущие крови и чужих страданий и среди всего этого пекла, Дэвид. Он как чертёнок, пытает только одного Гука. Не причиняет боли, но манит к себе, подпускает, дразнит, а в руки не даётся.
— Ты ещё навестишь? — не жаждет, но был бы рад просто повидаться.
— Конечно, Чони. — погладила его щеку. — Я очень скучаю по тебе.
Чон печально улыбнулся и слегка кивая, опустил глаза. Ему грустно. Хочется попросить забрать его отсюда. Она же может, она ведь может сделать для него всё, правда?
Кристина могла склонить мир перед парнем, но он сам выбрал тюрьму, её сладкому плену. Она предлагала, он отказался, что теперь плакаться, терпи.
Гук терпит. Они за руки выходят из комнаты и слепнут от огней ламп. Надзиратели выводят подростков на завтрак и Чону нужно присоединиться к ним, пока Кристину ожидает сам Мартин, чтобы спровадить за территорию и убедиться, что она благополучно покинула это страшное место.
Девушка не готова проститься. Она настроила себя, что отпустит парня в свободное плавание, получив от него желаемое, но не может. Сердце рвётся к нему, плачет и выдавливает живые, солёные слезы из глаз. Она бросается на шею и целует в губы, много раз чмокая нижнюю и родинку под ней. Мартин тянет Кристину за локоть. Дети начинают тормозить колонну, засматриваясь на неприкосновенного парня, которого никто здесь не любит и девушку, что очень привлекательна, хоть и заметно, что между ними возрастная пропасть. Многие подростки уже прошли период полового созревания и сейчас аппетитные формы начинают заставлять слюну выделяться.
— Кристина, вам пора уходить. Ради Чонгука, покиньте территорию, не дразните сорванцов, они звери. — занервничал Миллер, ожидая очередную драку и бунт триста седьмой и триста шестидесятой камер.
— Я люблю тебя. — поджала губы и пошла, не оборачиваясь.
Чонгук тяжело вздохнул. Он не любил девушку и чувствовал вину за это. Конвоир подошёл и похлопав по плечу, улыбался:
— Красивая у тебя кошечка. Интересно, сколько времени она прождет тебя?
— Думаю, не долго. — едва улыбнулся и двинулся следом за колонной.
На удивление Дэвид не нашёл его в конце толпы, как делал это почти месяц. Не заговорил с ним за столом и вообще, не смотрел на парня. Он молча ел, смотря в тарелку. Чонгук сканировал его взглядом, но не получал никакого ответа. Парень словно не живой. Как механическая игрушка, выполняет монотонные действия и один из первых встал из-за стола, когда объявили, что обед закончен. Он даже не доел. Гук сегодня не принёс ему апельсин, так как не ночевал в камере и думал, что может он обиделся на это?
Прошла неделя догадок. Чонгук занимал себя чтением книг. Школа при тюрьме была, но не было учителей, потому большинство арестантов умели только читать и писать, всё остальное им в жизни не пригодится. Чон был достаточно образованным на общем фоне. Он пропадал в библиотеке. Мартин дал парню свободу перемещения по определённым участкам так, чтобы он не соприкасался со взрослыми заключёнными из других группировок, таких как Trinitarios, Bloods, Crips. Членов этих банд здесь больше всего и они наиболее агрессивные. Ещё Чону запрещено подходить ближе чем на пятьсот метров к «Дому боли». Это отдельное крыло, где содержатся максимально жестокие подростки в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет. Гук и не рвался с ними обниматься. Он задумчиво перелистывал книги и подперев голову рукой, витал в облаках.
— Эй, Дракон.
Чон округлил глаза. Его так давно никто не зовёт. Среди мелких осуждённых он оброс множеством разных прозвищ, а со взрослыми не пересекается.
На пороге стоял конвоир с тонзурой. Его скрипучий смешок Чон будет слышать в кошмарах, вместе с дикими криками по ночам, что доносятся из соседней камеры. Кажется, пророчество сбывается и парнишка за стеной начинает сходить с ума.
— К тебе гости, пошли. — махнул рукой.
Чонгук очень удивился. Он никого не ждал. Часто вспоминая обещание Джимми навестить его, парень понимал, что это может быть не выполнимо. Много причин могут стопорить друга, а главное, что он может бояться ехать сюда, бояться изменений в Чоне или в нём проснётся неприязнь.
Парень неуверенно поднялся со стула. Книгу, что он листал просто так, пришлось оставить на столе. Чон хотел вернуть её на место, но охранник с тонзурой торопил. Его мерзкий голос не сочетался с общим восприятием. Чон потом только узнал, что его зовут Майкл, но по имени к нему никогда не обращался. Он вообще никого не звал по имени, даже Дэвида. В уме миллион раз произнёс это имя, а в живую, так и не повернулся язык.
Проходя по территории, что пронизывалась ледяным ветром, оба путника ежились. Было очень холодно. Остров, что располагался в восьмидесяти метрах от большой земли был первым поселением, что начинал чувствовать приход осени, а за ним и зимы.
— Пошли скорее. Я не собираюсь простыть из-за тебя. — ворчал Майкл.
Чон как всегда молчал. Он приучил себя молчать. Это строило преграду в развитии любых отношений. Парень не хотел вступать в конфликты и всех навязчивых, пресекал злым чёрным взглядом. Тех же, кто просто хотел пообщаться, избегал ещё больше. Гук боялся найти друга. Он понимал, что это потерянные люди, от них толка уже не будет, потому не хотел тащить их за собой.
В его планах неизменно, домик с футбольным полем, куда он поедет один, чтобы постараться забыть этот кошмар и перевернув листок, начать писать новую главу. Нет в том светлом мире места таким людям, как этот сброд.
Этими мыслями успокаивал себя парень всю неделю, переживая, что Дэвид перестал на него реагировать и принимать апельсины. Все семь дней Чон, как дурак, носил в кармане оранжевый шарик и протягивал его парню, а тот делал вид, что не видит. Гук злился и оставлял апельсин на столе, уходя вперёд всех, не доев.
Не нужен ему никакой воришка — беспризорник, тем более, он не отбывает срок, а всего лишь ждёт конца испытания, который может закончиться в любой момент и всё, парня отпустят на свободу.
С этими мыслями Чон переступил порог административного корпуса. Здесь, у входа, располагалась комната для посещения. Майкл завёл парня и тот застыл. За столом, склонив голову, сидела сгорбленная худая фигура. И без того острые всегда плечи, торчали, как плечики для одежды. Собственно, так пиджак и смотрелся, как на вешалке.
Не веря своим глазам, парень сделал шаг к посетителю. Надзиратель не надел на Чона наручники и не приковал к столу, как полагается. К парню было полное доверие и он старался его полностью оправдывать.
— Мама. — шёпотом, едва слышно.
Женщина подняла голову. Её лицо ничего не выражало. Оно пустое. Руки, что лежали на столе, мелко затряслись и она поспешила их спрятать. Волосы, ещё недавно чёрные, как смоль, сильно разряжены сединой. Нет привычной укладки. Собранный на затылке хвостик и отсутствие макияжа, сильно добавляет возраста. Хотя может возраст прибавился из-за морщинок, что от перенесённых страданий, покрыли её лицо.
Парень опустился на колени у входной двери и полз к матери, протягивая руки. Он ждал, что по его ладоням ударят или просто проигнорируют, но мама развернулась и приняла сына. Бëль крепко обняла парня и бесчисленное количество раз поцеловала его туда, где после первых побоев навсегда останется уродливый шрам, что хорошо маскируют отросшие волосы.
— Чонгуки, ты ли это? — шептала мама.
— Я, мама, это всё тот же я. Ничего во мне не изменилось. Мама. — парень шептал, как зачарованный, а из глаз текли слезы. — Я так скучал, мама. Я так люблю тебя, папу.
Женщина не выдержала и зарыдала, прижимая голову парня к своему животу сильнее, обхватывая её обеими руками. Чон хотел задохнуться в этих объятиях. Он не питал надежды на прощение, но в глубине души продолжал верить, что те строки, что он написал ещё в больнице, всколыхнут хоть какие-то чувства в сердцах родителей.
— Чонгуки, папы больше нет. — слова оглушили.
Парень не понял, что сейчас услышал. Он чувствовал, что сердце неприятно пропускает удары, но не понимает, почему слез стало больше.
— Что? — шепчет.
— Папа умер, сынок. Он долго был в больнице, он много плакал и не выдержал. Он оставил меня, как и ты. — рыдания хлынули новым потоком.
Как жесток этот мир. Как несправедлива судьба, как больно осознавать, что ты причина чужих сломанных жизней. Чонгука затрясло. Он дрожал в руках матери, обнимая её и не понимал, что за странное чувство ярости растёт в нём.
Мама пробыла недолго. Она гладила волосы сына и заглядывала в глаза, держа лицо за щеки. Взгляд помутнел и она словно видела не его. Повторяя одни и те же слова, причитала:
— Чонгуки, мой милый маленький мальчик.
Сын увидел в её взгляде то, чего боялся больше всего. Мама оставаясь в реальном мире, всё глубже погружалась в свой, тот что без боли и утрат.
В комнату вошла миссис Стоун. Она подошла к парню и окинула его
презрительным взглядом.
— Я не стану говорить тебе тёплых слов, Чонгук. Ты один, разрушил жизни стольких людей. Я не жалею тебя. — чеканила Кайли ледяные, колючие слова. — Посмотри, что стало с твоей матерью. Она всё чаще уходит в себя. Я водила её по врачам, но процесс уже не обратим. Однажды, она не вернётся в реальность, останется до конца дней в заточении собственных больных фантазий, в которых тебе пять и ты сидишь на горшке. — нервно дышит и старается не сказать слишком лишнего. — Ты, сидя здесь, губишь моего сына. — выплюнула с ненавистью.
Вот теперь Чон отрывается от матери, что уже этого не замечает, и ровняется с Кайли смотря сверху вниз. Женщина часто моргает, что бы не пустить слез.
— Что с Джимми? — сквозь зубы.
Друг остался единственным его близким человеком в этом мире и потерять его, значит утратить смысл бороться. Зачем? Если твоя жизнь никому не нужна? Она теряет ценность.
— Не пугайся так. — прошептала женщина, увидев, как посерело лицо напротив. — Он загоняет себя учёбой и подработками. Практически не спит и мало ест. Заставка, что на его телефоне, там твоё лицо. Он затер её до дыр. — торопится пояснить свои прежние слова.
— Скажите ему, что я могу ждать, что жду. Нет смысла торопиться. Пусть перестанет загонять себя. Он копит деньги на поездку ко мне? — облегченно, но настороженно говорит Чон.
— Он копит на подарок. Ему нужна огромная сумма, у меня такой нет. Я обещала дать часть, остальное он зарабатывает. — объяснила Кайли.
Чон не знал, что сказать. Что за подарок готовит Джимми и зачем ему столько денег?
Ещё раз расцеловав руки матери, Чонгук простился. Он понимал, что больше не увидит её. В груди болело, но он был счастлив, что хоть с ней сумел проститься, что она простила его.