Нефритовый Рыцарь | Jᴀᴅᴇ Kɴɪɢʜᴛ

Джейд дала себе месяц. Отодвинула дела на задний план, разрешила себе не беспокоиться ни о чем, выкинула из головы все, оставила только Себастьяна. На один месяц намеревалась стать беззаботной, познать легкость влюбленности и насладиться сполна обществом Сэллоу, новым статусом и первыми мгновениями настоящих отношений. Побыть просто влюбленной девчонкой, которой ответил взаимностью и выбрал себе в пару самый классный мальчик в школе. Перестать быть Хранителем и стать девушкой Себастьяна Сэллоу. Один месяц. Джейд убеждала себя, что она это заслужила, что по истечении срока обязательно вернется к обязанностям и возьмется за дела с утроенной силой. Поначалу получалось. Первое время они с Себастьяном не отлипали друг от друга. Любую свободную секунду держались за руки, решительно намереваясь никогда не отпускать. Оминису пришлось смириться с их практически постоянным отсутствием и порадоваться, что хотя бы на уроках они удостаивают профессоров своим приходом. Прикрывать, делиться домашними заданиями и не спрашивать, куда исчезает друг и что делает. Они оккупировали пустой лагерь браконьеров, расположенный в симпатичном укромном месте с отличным видом на скалы и море, отмеченный на карте Джейд как собственноручно зачищенный. Навели все необходимые защитные чары, присвоили себе и возвращались туда каждый день, едва последний урок кончался. Натаскали еды, выпивки, одеял и создали убежище только для двоих, где прятались от остального мира. Там же испробовали все, что можно, в исследовании друг друга. Изучили каждый дюйм тел, нашли самые чувствительные точки и места, выработали массу способов доставить разные виды удовольствия. Себастьян, как и обещал, очень старался и все-таки научил Джейд получать наслаждение без боли. Сразил ее и покорил сладостной нежностью, доказал, что может свести с ума легкими касаниями, невесомыми поцелуями и вкусным шепотом в дюймах от кожи. Джейд стыдилась своих обширных познаний о мужском организме, несвойственных и неположенных девушке ее возраста, но, когда применила их на Себастьяне, он оказался в таком экстазе, что кардинально изменил это мнение в лучшую сторону. С тех пор она воспринимала специфические навыки и умения исключительно полезным благом, все эти годы хранившимся в ожидании именно его. Джейд и Себастьян оказались отлично совместимы по сексуальным темпераментам, аппетитам, и даже настроение угадывали с легкостью. Обоим нравилось по-всякому: нежно, жестко, ласково, грубо, быстро, долго, главное — друг с другом. Джейд безошибочно понимала, когда следует затащить Себастьяна в ближайший туалет, запереться в кабинке и обласкать, стоя на коленках. А Сэллоу слишком хорошо знал, что именно следует нашептать, чтобы ее завести и заманить в укромное место или пустой класс. Оказалось, бить Себастьяна по лицу совсем не обязательно, чтобы довести до оргазма. Впрочем, они не отказывали друг другу в особом удовольствии от размеренной и дозированной сладостной боли, вверяя себя в любящие и умелые руки, упиваясь силой, доверием и вседозволенностью. Такие утехи неминуемо оставались следами царапин, укусов, синяков, которые никогда не сводились, носились с гордостью, зацеловывались и зализывались. Джейд и Себастьян много пили и веселились. Говорил в основном Себастьян, а Джейд слушала, не отводя сияющего взгляда от его лица, что устраивало обоих. Садились на метлу и пускались куда глаза глядят, исследовали пещеры и подводные проходы, вместе решали загадки потайных комнат Хогвартса и на пару напрягали мозги над головоломками Иродианы. Пробирались под Дезиллюминационными чарами в лагеря Пепламб, освобождали животных из плена клеток, воровали выпивку и золото. Никаких драк и тем более убийств — всего лишь маленькие шалости. Себастьян пытался помочь Джейд освоить трансгрессию, но безуспешно. Зато научил завязывать галстук разными способами, а она его — ругаться на своем родном языке. Они падали с обрывов снова и снова, держась за руки, чтобы появиться в другом месте за секунду до столкновения с землей или скалами. Однажды из любопытства поочередно опоили друг друга Амортенцией, чтобы понять, что под зельем чувства только притупились. А в один день Себастьян с заинтригованным видом явил крохотный пузырек. И после этого все изменилось. Взамен на подробный отчет о впечатлениях Гаррет поделился экспериментальным зельем на основе концентрата жидкой эйфории и пообещал незабываемые ощущения, не сравнимые ни с чем. Испробовав на себе, заверил, что в паре с близким и желанным человеком эффект усилится многократно. Предупредил, что на следующий день последует побочное состояние, сравнимое с поцелуем дементора, которое следует перетерпеть и ничем не заливать, как бы ни хотелось поправить зельем или выпивкой. Уронив друг другу на язык по капле и перемешав глубоким поцелуем, оба погрузились в блаженство и утонули в мягких одеялах. Тело налилось приятной тяжестью, конечности стали словно пластилиновыми и отказывались двигаться. Широкие зрачки пожирали приглушенный свет, пока каждая клеточка тела переполнялась чистой эйфорией. Все прикосновения отзывались взрывом приятных ощущений, выкрученных на максимум. Рецепторы стали слишком восприимчивыми, нервы будто оголились, и даже одежда чувствовалась чрезмерно навязчивой. Избавившись от нее, Джейд и Себастьян принялись трогать друг друга, прижиматься обнаженными телами и дарить невиданные прежде ласки. Любой участок кожи был одинаково чувствительным, посылая волны экстаза во всех направлениях. В этих касаниях не было ни страсти ни возбуждения, лишь доведенная до апогея тактильность. После перерыва на питье по строгому наказу Гаррета вдруг захотелось разговаривать. Бесконечно болтать обо всем и ни о чем, позволяя словам самостоятельно выскальзывать наружу из потаенных глубин сознания. Между ними никогда не было такой открытости, доверия и легкости в разговоре. Необычайная связь неразрывно единила тела, разум и душу. Джейд непрерывно извинялась за то, что никогда не сможет родить детей и годится только на низменное ублажение, а Себастьян заверял, что это абсолютно не страшно и вообще, Анна — его ребенок, а он — ребенок Оминиса. Клялся, что они со всем справятся, что он сможет что угодно, и каждый день будет таким же счастливым, как этот. После упоминания Гонта они начали наперебой осыпать его комплиментами и лепетать, какой он классный и как бы хорошо вписался сюда третьим. Договорились повторить все то же самое уже с ним и поделиться каплей усовершенствованной жидкой эйфории еще и с Оминисом. Вернулись друг к другу, принялись восхвалять каждую часть тела, признавались в вечной любви, клялись никогда не покидать один другого и умереть в один день. Говорили о прекрасном будущем, о совместной жизни в мире, таком же чудесном, как этот, полном счастья и лишенном забот. О настоящем доме, о семье и исполнении самой заветной мечты. И все это сопровождалась постоянными касаниями, поцелуями и объятиями… Как никогда приятными. Плавно и совершенно незаметно оказались снаружи, под открытым небом, прямо так, без ничего, и либо умудрились наложить Согревающие чары, либо тело просто не чувствовало холода. Энергия потребовала выхода, и они кружились, танцевали под музыку в голове и хохотали. А затем, уставшие, упали на землю и какое-то время просто смотрели в бездонное небо, не думая ни о чем. Снежинки падали миллиардами поцелуев. Дуновение декабрьского ветра казалось таким приятным, словно в теплую летнюю ночь. Вокруг цвели деревья, земля стала душистым цветочным ковром, мягким и уютным, откуда не хотелось никуда уходить. Звезды кружились в далеком темно-синем небе, сталкивались и распадались фейерверками, вспышками освещали воздух, осыпали дождем искр. Снова настало время пить, и показалось отличной идеей открыть бутылку карамельной настойки, в которой совершенно не почувствовался спирт. Жидкость потекла бальзамом по венам, тогда же с новыми силами разделили в поцелуе оставшиеся две капли вещества из пузырька. Карамельные поцелуи были такими вкусными, почему раньше было иначе? Глоток за глотком, снова поцелуи, смех и неразрывные объятия… Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Тело бросало то в жар, то в холод, но Себастьян был рядом, чтобы согреть и остудить. Его кожа стала шелковой, губы — бархатными, а глаза — колодцами. Идеальный, родной, любимый, само воплощение красоты, лучший во всей Вселенной. И Джейд утонула в нем. Отдалась во власть рук, притяжения, потока, несущего к нему. Несравненные ощущения близости стали высшей точкой наслаждения, когда он медленно вошел. Показалось, теперь он останется внутри навсегда, вплетенный в нити нервов и кровеносных сосудов. Растворится в лимфе, осядет частичками в легких, въестся в полости костей. Время перестало существовать, замерло на моменте единения. Тело не справлялось с обилием ощущений и потерялось в путанице чувств и сигналов, погруженное в пучину забвения. Иссушающий оргазм разом сжег все силы, как тонкую рисовую бумагу, оставил лишь пустоту и легкость. И на следующий день настал момент расплаты за удовольствие. Насколько было хорошо, настолько же плохо стало после. Мышцы будто сдулись и омертвели, каменное тело не двигалось, новые силы после сна так и не появились и, казалось, уже не вернутся. Не хотелось есть, пить, думать, разговаривать, шевелиться. Пустота внутри стала скребущей, словно вместе с силами вещество и правда высосало душу. Какие-то остатки разума пытались понять, что произошло накануне, что они друг другу наболтали, а главное — не ляпнула ли Джейд лишнего. Судя по тому, что она еще жива, если это можно так назвать, действие Непреложного обета продолжалось. Зачем? Казалось, лучше бы вчера все закончилось на высшей точке и сегодняшний день не наступил. Тогда бы не пришлось сейчас лежать на самом дне, в сырой холодной яме, с подозрением, что все счастье мира упало двумя концентрированными каплями вещества на язык и больше его взять теперь неоткуда. Джейд дала себе слово впредь никогда не пить эту дрянь, если Гаррет вновь поделится, как бы ни тянуло снова утопиться в эйфории и вернуться в это искусственное состояние абсолютного счастья. В нем все было ненастоящим. Себастьяну повезло больше, и спустя несколько часов молчания без движения он смог подняться, потянулся за пергаментом и принялся описывать впечатления от угощения Гаррета. Поил Джейд и попытался уговорить поесть, укрывал одеялами, когда ее знобило, и обмывал влажное от пота тело в моменты жара. Вытирал внезапные слезы на сером лице, лишенном эмоций, заверял, что все это закончится, завтра станет лучше и нужно немного потерпеть. С большим трудом они вернулись в Хогвартс, еле стоя на ногах. Добрались до ванной старост и некоторое время просто отмокали. Вода казалась то жидким льдом, то кипятком, едкая дыра внутри разрасталась, но не было сил даже расплакаться, чтобы снять напряжение и вытолкнуть из себя пустоту через слезы. Вдвоем вернулись в спальню, где Джейд мгновенно уснула на кровати Себастьяна, отчего пришлось закрывать ее пологом во избежание расспросов от Райли и Фаулера — все-таки Оминис был лишь одним соседом из трех. Забавы без одежды на морозе не прошли без последствий, и всю ночь они мешали обитателям спальни отдохнуть раскатистым кашлем, а наутро не смогли сказать и слова. Пришлось наведаться в Больничное крыло за двойной порцией Бодроперцового зелья от кашля, выбить себе еще один день отдыха и провести его в кровати за пологом, поедая перечных чертиков, подаренных Гарретом. Если бы он был знаком с историей Джейд, ни за что бы не позволил ей тестировать зелье. Не знал, что сила и интенсивность побочных эффектов напрямую зависит от общего состояния. А Джейд не знала, что далекое прошлое настолько сильно въелось в кору мозга, что слишком ненавязчиво и неуловимо продолжило разрушать ее изнутри до сих пор. Лучше так и не стало. Себастьян выбрался, а Джейд осталась в яме, наедине с самыми тяжелыми мыслями, осевшими на дне. Снова ощущала себя предателем, законченным лжецом, не достойным ни минуты больше находиться рядом с Сэллоу. Не заслужила его заботы, доброты, ласки, внимания. И была обязана все закончить и избавить его от себя. Джейд держалась, чтобы не порвать с ним, лишь бы прекратить это тягучее гнетущее ощущение. Плотно смыкала губы и боролась с мыслями внутри себя. Знала, что это последствия зелья, и без него она бы думала совершенно иначе. Или нет? Джейд надеялась, рядом с Себастьяном станет легче. Он видел, что она не отошла до конца и все еще не в порядке, и как мог старался помочь и продолжал ухаживать. Пытался вывести на разговор, но Джейд предпочитала молчать. На ум приходило только то, чего говорить явно не стоило. С Себастьяном было тепло, уютно и спокойно, и плохие мысли на время уходили, стоило переключить внимание на его лицо и в очередной раз безуспешно пытаться сосчитать веснушки на лбу. Джейд не представляла, что Сэллоу окажется настолько заботливым, чутким и внимательным. Его доброта трогала до глубины души, отчего внутренности туго сжимались и порой слезились глаза. Дав согласие сблизиться, не могла даже предположить, что в такой близости с ним будет настолько хорошо, что в какой-то момент станет больно и плохо, и прежние тревоги вернутся в новом объеме. И этот момент настал. Себастьян был слишком хорош, из-за чего молчание и необходимость держать правду в тайне пожирали изнутри. Джейд хотела ответить ему тем же, быть такой же хорошей под стать, суметь раскрыть ему душу, не оставив ничего потаенного, но не могла. Пока не могла. Незаметно подкралась паранойя, вспышками страха шепчущая, что случится нечто плохое. Слишком долго все было хорошо. Целый месяц. Джейд продержалась весь срок и умудрилась ничего не испортить и не вызвать подозрений. Когда поняла, что пока не сможет разделить с Себастьяном счастье, начала притворяться. В редкие моменты так правдоподобно, что сама в него верила. Изо всех сил старалась делать вид, что все в порядке. Что она оправилась и беспокоиться не о чем. Снова стала влюбленной девушкой Себастьяна Сэллоу. Лгуньей, притворщицей, предательницей, замалчивающей страхи, проблемы и сдерживающей бурю внутри. Джейд тратила на это слишком много сил, которые полагалось пустить на изучение древней магии и поиск лекарства для Анны. Мало ела, плохо спала, постоянно тревожилась из-за того, что Себастьян узнает правду раньше времени и это ее убьет, или заметит неладное и примется задавать вопросы. Усыпить сама себя не могла — слишком глубокий сон сулил кошмары и встречу с демонами. Все думала, что внезапно нагрянет Фиг в компании Ранрока и Руквуда, и они непременно расскажут все, что она скрывает от Себастьяна. Избегала взглядом профессорского стола, лишь бы не пересечься с Фигом, и с трудом заставляла себя усидеть на месте в Большом зале, где они могли застать друг друга. А порой и вовсе чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, но не решалась проверить, кто именно смотрит. Выжимала из себя смех, терпела боль прикосновений Себастьяна, глотала яд его поцелуев и стиснув зубы выносила ожоги прикосновений. Неслышно плакала, когда он засыпал, после оргазма убегала в ванную, не пуская наружу крики. На излюбленное место на руке вернулся штамп овального следа от зубов в результате многократных глубоких укусов, а в ванную перекочевала маленькая баночка бадьяновой мази, чтобы сразу его стереть. Джейд уверяла, что подливает смородиновый ром в тыквенный сок за столом, потому что в чистом виде не может пить эту оранжевую дрянь. Сперва начинала день с одного глотка из фляги, потом — с двух, пока не стала выпивать все целиком, прежде чем покинуть спальню девочек. Только так могла предстать веселой. Глупо надеялась, что зубной порошок или мятная помадка перебьют запах спирта. Повадилась подкармливать сладостями и Себастьяна, чтобы он не заметил. И все более отчетливо понимала: долго подобным образом поступать не сможет ни с собой, ни тем более с ним. Первый день по прошествии месяца стал облегчением и сразу же обрушился булыжником тугого напряжения внутри. Джейд сжимала полную флягу, не спеша подняться с кровати, вспоминала собственные обещания взяться за дело и решила, что сегодня все должно измениться. У Себастьяна было время подумать, и настал день ответа. Приветственный поцелуй на выходе из гостиной, привычное переплетение рук и вытоптанный путь в Большой зал на завтрак. Для Сэллоу это был очередной обычный день. Он, наверное, даже забыл о вопросе месячной давности. У тяжелых дверей на входе в зал Себастьян остановился, присмотрелся к Джейд и вдруг сжал ее в объятиях. Поднял на руки и закружил, обнимая.       — Ты чего? — осторожно поинтересовалась она.       — Просто… кхм… у меня есть для тебя кое-что. Я хочу… — Сэллоу помедлил и решительно опустился на колено. — Хочу сделать тебе предложение. Джейд не попятилась только потому, что оцепенела от ужаса. Да и убегать было некуда — с первым шагом наткнулась бы на дверной косяк. Себастьян протягивал кольцо и сжигал взглядом, полным надежды.       — Предлагаю тебе для начала его просто примерить и, если подойдет, придержать у себя, пока мне не исполнится семнадцать и мы сможем обручиться. Джейд не могла пошевелиться. Это был даже не вопрос. Она толком не смогла понять, было ли это реальное предложение о помолвке. Зато хорошо осознавала, чего Себастьян пытается этим добиться: привязать к себе окончательно. Вокруг настала тишина. Студенты разом притихли за своими столами, завтрак прервался, а у входа образовался затор из-за того, что Себастьян решил сделать предложение прямо посреди дверей в Большой зал. Специально, чтобы это увидело как можно больше народа, или неосознанно? Надеялся этим увести фокус внимания от намерения помочь с поиском лекарства? Себастьян заметил ее промедление, но не насторожился им. Приблизился и прошептал на ухо:       — Тебе не нужно ничего отвечать сейчас. Еще уйма времени на раздумья.       — Да, Себастьян… Джейд очень хотела сказать ему «да». Желала, чтобы он услышал это от нее прямо сейчас. Не важно, предложение это или нет. Несмотря ни на что. Пусть воспринимает как хочет. Свое слово она дала. И обязательно сдержит его. Чего бы это ни стоило. На палец скользнуло кольцо, холодным ободком замыкая круг. Подошло идеально. Что-то вокруг зашумело, ноги потеряли опору, а тело оказалось в руках Себастьяна.       — Что вы здесь устроили? — повышенным тоном прорезался голос директора. — Сэллоу, придержите эмоции для выражения в другом месте. Какой пример вы подаете остальным? Что за разврат?       — Директор Блэк! Мы собираемся создать новую ячейку общества. Обручите нас, когда мне стукнет семнадцать?       — Судя по вашей упавшей успеваемости и неприемлемому поведению, у нашего общества весьма печальное будущее. Освободите проход!       — Пойдем, позавтракаем, — Себастьян повел за руку внутрь, но Джейд , наоборот, хотела оказаться как можно дальше отсюда.       — На… воздух… — сдавленно произнесла, ощутив подступающее удушье. Холодный ветер помог прийти в себя, и все равно Джейд некоторое время тяжело дышала, держась за болящую грудь.       — Ты очень рада или… — озадаченный такой реакцией, Себастьян намерился укрыть в объятиях, но Джейд попятилась.       — Дай мне… подышать… пожалуйста.       — Хорошо, извини, я просто… Джейд дернула галстук, расстегнула верхние пуговицы и попыталась успокоиться. Что-то мешало нормально вздохнуть, сжимало легкие и давило на грудную клетку, будто вместе с кольцом Себастьян сковал еще и тугим обручем. Отдышавшись, Джейд сама вернулась к Себастьяну и обняла его. На воздухе стало нехарактерно холодно, и некогда порушенная терморегуляция все никак не возвращалась в норму.       — Это было… очень неожиданно, — оправдала Джейд свою реакцию. Не хотела, чтобы Себастьян беспокоился, сомневался, сожалел…       — Я специально сделал предложение заранее, чтобы у тебя было много времени привыкнуть и все обдумать. Да, в какой-то степени он прав и все сделал правильно. И Джейд была бы счастлива согласиться и броситься ему на шею, если бы не множество «но». «Но» между ними нет полного доверия. «Но» ей предстоит разобраться с Непреложным обетом, древней магией, Ранроком, Руквудом, Фигом. «Но» она чувствует себя просто отвратительно уже некоторое время. «Но» не может даже намеком обозначить свое истинное состояние, чтобы не тревожить Себастьяна и не рушить его счастье. «Но» он слишком счастлив, чтобы это пошатнуть. Джейд глянула на кольцо. Большой камень переливался чистыми лучиками, пойманными в ловушку граней.       — Это… изумруд? — поинтересовалась неуверенно.       — Пф. Бери выше, чертенок! Это зеленый бриллиант, — поправил Себастьян. — Помнится, когда ты рассказывала о камнях и твердости жадеита, так и хотел спросить, тебе вообще известно о существовании алмазов? Теперь у тебя есть нечто покрепче нефрита.       — Бриллиант? — Джейд удивилась и задумалась. — А… могу я задать тебе нескромный вопрос?       — Мы почти обручились. Полагаю, что можешь, — Сэллоу расплылся в довольной улыбке. — Подозреваю, тебя интересует финансовая сторона вопроса и откуда у меня такие деньжищи. На удивление, это даже не Оминис одолжил, хотя… формально… вопрос спорный. Короче, я продал некоторые свитки из скриптория. Все равно они слишком бесполезные и больше послужат в виде золота, вырученного за продажу. Не беспокойся, Оминис не против, — Себастьян угадал ход ее мыслей. — Он и подсказал, где толкнуть свитки и купить самые классные драгоценности. Интересно, когда он успел все это провернуть, учитывая, что практически все время провел рядом. И… «драгоценности»? Неужели он собирается обвешать ими ее?       — Заодно отдал Оминису долг, накопленный за все время нашей дружбы, и… о, тебе нужно золото? Могу отдать хоть все. Джейд отрицательно помотала головой. Много золота ей не требовалось, тем более в результате зачисток и так накопился приличный мешок.       — Ну… давай куплю тебе что-нибудь? Не против? — Себастьяну не терпелось перейти на новый, прежде недоступный уровень ухаживаний, включающий деньги. — Мантию или… да что угодно.       — Анна и Соломон знают? — Джейд одним вопросом заставила его помрачнеть. Не стала спрашивать, думал ли Себастьян о доме, не будучи готовой услышать ответ.       — Слишком сложно безопасно объяснить внезапное появление таких денег, — ответил он.       — Сказал бы, что от меня.       — А, блин, точно… спасибо. Хотя… — Сэллоу поразмыслил немного и стал еще мрачнее. — Ты представляешь, как Соломон отреагирует, если вместо меня домой золото принесет моя… невеста? — он помедлил, распробовав это новое для них обоих слово. — Я для него и без этого полнейшее ничтожество, а союз с тобой и вовсе покажется мезальянсом… Джейд тоже помрачнела и даже пожалела о необдуманном предложении. Правда была в его словах.       — Я пока не знаю, когда сообщу ему о своих намерениях на твой счет, — продолжил Себастьян, раз уж затронули неприятную тему. — Может, на Рождество. Была бы моя воля, не говорил бы ничего, но от Анны скрывать не желаю.       — А может, по факту, после совершеннолетия? — предложила Джейд. Все-таки до этой даты оставалось гораздо больше времени, чем до Рождества.       — Может, — кивнул Себастьян.       — Ты дашь мне почитать свои записи? — напомнила Джейд о вопросе, заданном Себастьяну месяц назад. Он был предупрежден, и время на принятие решения закончилось.       — Нет, — твердо ответил Сэллоу. — Джейд, я не хочу, чтобы ты занималась этим. Проклятие Анны — только мое бремя и ничье больше. Ты здесь ни при чем и не обязана взваливать на себя чужую ответственность. Даже с учетом того, как мы с тобой стали близки. Джейд машинально закивала. Что-то подсказывало, что он ответит отказом. В этом решении было намешано немало причин: горечь нескончаемых неудач, отчаяние, неуверенность, попытка тащить все на себе в одиночку, быть стойким, сильным и доказать всему миру собственную правоту. Выиграть эту борьбу. Джейд понимала, почему он отказался. Она пыталась вырвать у него не только обязанности по заботе о сестре, но и шанс на выигрыш. Это даже не удар по самолюбию и гордости, а вопрос принципа.       — Надеюсь, это не повлияет на твое решение, — Себастьян погладил палец с кольцом.       — Не повлияет, — в этом Джейд почти не соврала. — Как я говорила, поступлю по-своему. Я понимаю и принимаю твой отказ, но…       — Джейд! — Себастьян обеспокоенно схватил ее за локти. — Пожалуйста, не надо… Я не хочу… потерять еще и тебя из-за этого дурацкого проклятья…       — Не потеряешь. Если мы будем действовать сообща, сложим силы…       — Я не стану сознательно подвергать тебя такой опасности, — наотрез отказался он. — Не подпущу к записям. Я хочу уберечь тебя, позаботиться, оградить… Чтобы тебе было хорошо… А еще удержать возле себя. Джейд так и хотелось вскрикнуть, что ей уже плохо от того, что он ее держит и как близко стоит, что слишком крепко привязал к себе и не дает продохнуть. Заорать, что она чертов Хранитель, рассказать, чем занимается и как справляется с любой опасностью… но не могла. Тщетно пыталась протолкнуть ком в горле, снова чувствуя удушье и жар в такой близости от Себастьяна. Попалась в липкую паутину и с каждым движением только больше запутывалась. И раз сегодня настало время что-то изменить, решилась хотя бы попытаться.       — Я хочу кое-что тебе сказать, — подумав, произнесла Джейд, и Себастьян тут же насторожился от ее серьезного тона. — Хочу, чтобы ты знал. Меня тоже кое-что очень сильно тревожит.       — Это касается Анны? — закономерно спросил Себастьян.       — Нет, — тут же ответила Джейд, прежде чем сама успела бы понять, правда это или ложь.       — Значит, связано с Руквудом? — не успокоился Сэллоу. — У тебя проблемы с ним? Скажи мне, Джейд, и я обещаю, я…       — Нет! Громкий вскрик эхом разнесся по всему двору, и Себастьян оторопело замер.       — Не смей соваться куда не следует! — Джейд наставила на него указательный палец. — Если мне понадобится твоя помощь, я сама об этом попрошу, а пока даже не вздумай во что-нибудь вляпаться! Ты меня понял? Сэллоу сконфуженно поджал губы.       — Да я… не собирался… просто хотел уточнить, все ли у тебя в порядке. Ты так и не сказала, чем закончилась история с Ру…       — Ничем! — рявкнула Джейд. — Думаешь, первый раз у него кто-то что-то своровал?       — Не первый, но едва ли из-за полсотни галлеонов он был стал привлекать тролля и Ранро…       — Себастьян, — предупреждающим тоном начала она, — выброси все это из головы, пока я не решила, что ты собрался что-то вынюхивать и остановить гоблинское восстание в одиночку.       — Да нет! Успокойся! Он барьером выставил ладони, и Джейд мгновенно почувствовала себя виноватой за жесткость и несдержанность, от которых ему неосознанно хотелось оградиться.       — Прости, — она потерянно подалась вперед, к нему. — Просто опасаюсь, что ты во что-то ввяжешься. Тем более из-за меня… Я тоже не хочу тебя потерять.       — Ты же меня знаешь, — Себастьян принялся поглаживать ее по спине, — я — тихий домашний мальчик, который обожает книжки. Не беспокойся. Джейд обреченно засмеялась ему в плечо, чуть не плача. Легче не стало. Ах если бы… Себастьян Сэллоу — огненная буря, которая не оставила бы от Руквуда и следа, узнай он правду. И теперь ей предстоит все это сдерживать. С момента образования их союза Джейд стала ответственна за Себастьяна, и если он что-то заподозрит, возьмется за выяснения и тем более надумает разобраться с Руквудом сам, она будет в этом виновата, поскольку не смогла как следует скрывать опасную правду. Этого ей не простит ни Себастьян, ни Оминис, ни Анна с Соломоном. Джейд сама себе этого не простит. После разговора стало еще более отвратительно. Джейд корила себя за грубость, винила за доведение ситуации до той точки, когда пришлось прикрикнуть на Себастьяна, лишь бы отвести внимание от Руквуда… Вынужденно прибегла к грязным приемам, вранью и манипуляции. Что угодно ради того, чтобы не подпустить его к выяснениям, почему Джейд представляет для Виктора особый интерес размером с горного тролля. Ложь ощущалась липким смрадом на коже, словно у ядовитой лягушки. Не терпелось оказаться в душевых и смыть это с себя. Не позволять Себастьяну касаться ее такой, поскорее уйти, убежать… Но Джейд этого не делала, чувствуя, что собственноручно углубляет яму, в которой находится уже некоторое время. Сегодня, прежде чем речь зашла о Ранроке и Руквуде, Джейд хотела хотя бы попробовать высказаться. Поделиться если не всей правдой, то маленькой частью, хоть в чем-то побыть честной. Сообщить Себастьяну о тревожащем секрете без подробностей, которые пока не готова раскрыть. Судя по его реакции, даже хорошо, что она этого не сделала. Он бы все это так просто не оставил. Может, из благих побуждений, а может, и из чистого любопытства принялся бы вынюхивать, что она скрывает. А это слишком опасно. Лучше кричать на Себастьяна, чем протянуть ниточку, за которую он может вытянуть правду, и подвергать риску. Хотя… ничего не лучше. Любое решение априори неверное, пока Джейд вынуждена лгать и молчать. Не хотелось думать, что сегодня они чуть не поссорились. Впервые. По-настоящему. Это все только добавляло поводов терзаться угрызениями совести и нервничать. С трудом удалось высидеть весь день рядом с Себастьяном, улыбаться и даже изобразить радость, когда Леандер и Гаррет принялись весьма бурно выражать поздравления с планами на создание новой ячейки общества. Слезно молили присоединиться к ним в «Трех метлах» и отметить, и Джейд бормотала что-то про усталость и занятость, лишь бы гриффиндорцы отцепились, удовлетворившись компанией одного Себастьяна. К вечеру Джейд настолько устала, что не пошла в душ вместе с ним, а дожидалась на кровати в полудреме над домашним эссе.       — Точно не пойдешь с нами? — на лицо упали капли, когда он склонился за поцелуем. — А, ой… извини. Отдыхай.       — Я не сплю, — Джейд разлепила глаза и встрепенулась, пока Себастьян не задернул полог. — Оставь, мне еще больше половины дописывать.       — Возьми у Оминиса.       — А зачем мы вообще учимся, когда можно бросить все и куда-нибудь смотаться?       — И правда… — Себастьян сарказма явно не уловил и только по многозначительному взгляду Джейд понял, что она не в восторге списывать. — О, кстати, зацени, что парни передали. Это с нашей вечеринки на четверых по случаю нового учебного года. Джейд подставила цветную прямоугольную карточку под свет и обомлела. На фотографии предстали Гаррет, Леандер с обворожительной улыбкой и Себастьян с высунутым языком, уместивший руку на плече у Оминиса по центру. Все стояли абсолютно голыми по грудь в воде в ванной старост.       — Мерлиновы бубенцы, ты хоть предупреждай! — Джейд моментально проснулась окончательно, едва поняла, что смотрит на четверых раздетых сокурсников.       — Да там из-за воды ничего не видно, — Себастьян посмеялся, прикрепил фотографию на стену в изголовье кровати и принялся одеваться.       — А разве она не должна шевелиться? — Джейд перевернулась на живот и устремила взгляд на неподвижное фото.       — Все вопросы к Гаррету, это его творение.       — Леандер, улыбашка, отлично вышел. И… Оминис действительно такой загорелый и… мускулистый? — присмотревшись, она застеснялась слишком явных грудных мышц и бицепса слизеринца.       — Не знаю как, но Гаррет нас всех на фото приукрасил.       — Да ну, не всех. Ты в жизни намного лучше, — Джейд потянулась и пожмякала Себастьяна за плечи. Обожала его сильное тело.       — Спасибо, я польщен, — он мгновенно смутился таким вниманием к своей фигуре, несмотря на множество ночей, проведенных вместе без одежды. — Видел бы Соломон, как ты меня щупаешь, перестал бы спрашивать, зачем я упорно делаю тяжелую работу руками, без магии. Вот зачем, мудила! Приятное тепло его кожи влекло, и Джейд прильнула к Себастьяну, еще влажному после душа. Настало просветление, и в такие моменты казалось, что все действительно хорошо, создавалось некое ощущение реальной беззаботности, словно кроме Себастьяна в этом мире больше ничего не существовало. Хотелось утащить его на кровать, задернуть полог, наложить Заглушающие чары и наброситься, заставив позабыть о попойке с гриффиндорцами и обо всем на свете. Утолить внутренний холод его теплом, хотя бы на время заткнуть дыру в груди и усыпить разум страстью. Но с открытой дверью наваждение рассыпалось, сквозняком сдуло сладостную пелену и ударило осознанием реальности.       — Я вас не вижу, — прозрачно напомнил Оминис, уже привыкший, что они постоянно здесь милуются. Но объятие все-таки пришлось прервать. Себастьян ушел, подарив поцелуй напоследок, и с его уходом в спальне мальчиков стало ощутимо холоднее и нестерпимо тоскливо. На кровать Себастьяна лег сверток пергамента, а на прикроватный столик со звоном опустилась чашка чая и яблоко.       — Спасибо, я все-таки постараюсь сама дописать, — Джейд размяла шею и сделала вид, что намеревается закончить эссе. — А вообще, — она глянула сперва на фото, затем на Оминиса, — думала, ты пойдешь с Себастьяном.       — У них пьянка, а мне Себастьяна поздравлять не с чем, — отозвался Гонт. — Поздравил бы тебя, обрадуйся ты его предложению. Джейд вытянулась в струну. Откуда он…       — Я советовал ему этого не делать, — продолжил Оминис. — По крайней мере, не сейчас и уж точно не на глазах у всей школы. Чувствовал, ты едва ли с энтузиазмом воспримешь подобный жест в таких обстоятельствах. Знал, что он меня не послушается, так и случилось. Да и решение целиком и полностью его собственное, я лишь позволил себе высказаться и не стал настаивать. Себастьяна можно понять и не в чем винить. Он окрылен счастьем и не видит пределов и рамок.       — Что ты всем этим хочешь сказать? — настороженно спросила Джейд.       — Не одной тебе кажется, что это произошло рано. У Себастьяна свое мнение, ему показалось, чем раньше обозначить свои намерения, тем более плавно ты свыкнешься, когда настанет время решиться окончательно.       — Я ведь не отказала…       — Да и он не спрашивал, — улыбнулся Гонт. — Только для него это работает так, будто ты уже согласилась. Джейд согласилась. Но скажет об этом позже, когда разберется со всем остальным. Зачем Оминис начал этот диалог? Джейд покосилась на чашку чая и яблоко, которые он оставил для нее.       — Выпей, — он будто заметил ее взгляд. — Это травы. Помогут уснуть.       — Как ты… Себастьян растрепал о моих проблемах со сном?       — Я слышу, как ты ворочаешься, — ответил Оминис. — Когда у самого не получается. Почему не применяешь на себе то, как усыпила меня после скриптория?       — Потому что сон слишком глубокий, — отозвалась Джейд. — Мне нельзя так крепко спать.       — Почему? — резонно спросил Гонт.       — Вижу неприятные картинки, — нехотя выдохнула Джейд. — О прошлом. Надеялась, это пресечет дальнейшие расспросы, но безуспешно.       — Они тебе что-то говорят?       — Что? Кто?       — Иногда во сне ты отвечаешь. Не по-английски, так что ничего конкретного я не услышал.       — Говорят. Ничего хорошего, — отрезала Джейд.       — Выпей чай, — снова посоветовал Оминис. — И съешь яблоко. Тебе нужны витамины. Удивительно, что Себастьян не заметил, как сильно ты исхудала. Джейд непонимающе глядела на Гонта через все пространство спальни. Он собрался ей нотации читать?       — Ты тоже этого не видишь, — напомнила весьма недружелюбно.       — Это верно, — он усмехнулся, — но мне и не нужно видеть, чтобы понять. К слову, как ты себя чувствуешь?       — Оминис, — недовольно обратилась Джейд, — что тебе нужно?       — Я бы ответил, но и ты не послушаешься, — что-то его явно развеселило, отчего диалог приобрел неприятный оттенок. — Подсказывал Себастьяну, как тебе помочь выбраться из этого состояния, но он уверял, что ты в порядке. Давай я сделаю вид, что верю тому, как упорно ты притворяешься, что в норме. Как этот чертов… откуда он знает?       — Тебе не кажется, что ты…       — Лезу не в свое дело? Да, пожалуй, о тебе следует позаботиться Себастьяну, но он слишком… Джейд отчетливо выругалась. Пусть не по-английски, на своем родном языке, но Гонт наверняка понял посыл, только не знал, куда конкретно. Еще одной проблемы в виде слишком проницательного Оминиса не хватало.       — Мне некомфортно вести этот разговор, — прямо сказала Джейд.       — Выпей чай, — лишь попросил Оминис.       — Не стану. Вдруг ты туда Веритасерума налил. Он посмеялся. Поднялся с кровати, прошелся к столу Себастьяна и испил из чашки сам.       — Вспомнишь меня, когда в очередной раз часами будешь ворочаться.       — Еще чего. И без тебя есть о чем подумать вместо сна.       — И о чем же? Джейд всерьез призадумалась запустить в его наглую башку яблоком. Он действительно рассчитывает на сеанс изливания души?       — Тебя что-то снова тревожит, — констатировал Гонт. — На этот раз еще сильнее, чем раньше. Ты невероятно напряжена. Поэтому я здесь. Я знаю, поделиться беспокойствами тебе не с кем, и сейчас это плохо и опасно как никогда. Ты ни с кем не разговариваешь и не даешь выхода волнениям, а Себастьян почему-то не подходит на эту роль. Вокруг тебя множество людей, но тебе одиноко. И в этом он оказался прав. Когда Себастьяна не было рядом, хотелось поскорее к нему вернуться, и Джейд уже заскучала по нему. А иногда было тоскливо даже рядом с ним в незаслуженных объятиях или в кровати под звук его мерного дыхания… И сейчас, когда он не здесь, Гонт змеей проскользнул на освободившееся место.       — И ты считаешь себя…       — Не считаю.       — Тогда зачем…       — Тебе нужно отвлечься. Ты чахнешь, как растение без воды. Я вовсе не думаю, что ты мне все расскажешь, просто пытаюсь тебя отвлечь, вот и все. Даже если вызываю исключительно злость и раздражение. Лучше так, чем ты будешь медленно засыхать. Джейд послала на Гонта гневный взгляд. Почему он заговорил именно сегодня? Только потому, что Себастьян ушел, впервые оставив их наедине на долгое время? Или посчитал его предложение поводом пристать? Почему сегодня, когда настало время что-то изменить и обещано вернуться к обязанностям Хранителя?       — Дай, — она вытянула руку, прося чашку назад. Понюхала душистую жидкость и залпом осушила остатки.       — Я бы сделал другой…       — Не люблю горячий и не имею ничего против выпить с тобой из одной чашки, — пояснила Джейд. — Сложно быть брезгливой, учитывая, что побывало в моем рту… Оминис порозовел и безуспешно попытался спрятать усмешку.       — Я о туше дохлого оленя, которого пришлось на вкус проверять на пригодность, а не о том, о чем ты подумал, — хмуро добавила Джейд. — Благо Себастьян гораздо вкуснее тухлятины.       — Поверю на слово, леди Сэллоу, — он явно смутился, но говорил ровно. Почуял ее немую обескураженность новым обращением и добавил: — Привыкай. И возьми яблоко. Леди Сэллоу… так странно.       — Зачем ты…       — Поможет восстановиться после того эйфоретика, который вы с Себастьяном выжрали на пару, — объяснил Оминис. — Он вызвал искусственный всплеск гормона счастья, и теперь у тебя дефицит серотонина, который ты каждое утро пытаешься восполнить смородиновым ромом, а вечером — сексом, иссушая себя еще больше. Руки холодные, постоянно мерзнешь… совсем не свойственно человеку с Севера, не так ли? Проблемы со сном, потеря аппетита… Отсюда недалеко до повышенной тревожности, паранойи, неспособности ощутить радость… Не переживай, я не буду спрашивать, почему ты не рассказала Себастьяну. Не хочу тебя тревожить еще больше. Наоборот, пытаюсь успокоить. Сам понимаю твое нежелание его беспокоить и надежду справиться самостоятельно. Ты сможешь, но не такими способами. Не удивлен, что ты так тяжело перенесла зелье Гаррета. С твоей эмоциональной нестабильностью, уязвимостью и чувствительностью серотониновая вспышка слишком сильно…       — Замолкни, — попросила Джейд, и он послушался. Прислонился к изножью кровати Фаулера и выжидающе замер. Лучше бы Гонт свалил вместе с Себастьяном. Неизвестно, чего он пытался добиться, но разговаривать с ним было неприятно. Наверное, из-за догадливости. Джейд не хотела, чтобы кому-то стало известно о ее состоянии. Тем более кому-то, приближенному к Себастьяну. Хотя, если сравнивать с тем же Гарретом, к Гонту отчего-то было больше доверия. Уизли бы наверняка все разболтал, если бы узнал. Послышался звук зубов, впившихся в сочное яблоко.       — Себастьян отказался показывать свитки? — Оминис переменил тему.       — Надеюсь, ты не собираешься для меня их…       — Красть? Нет. Я не знаю, куда он их перепрятал. Но они тебе не нужны, чтобы узнать содержимое. Джейд снова недовольно глянула на Гонта. На что он намекает? Намеревается в отсутствие Себастьяна все выдать? Это совсем не по-дружески.       — Оминис, я не в настроении вести беседы, — призналась Джейд.       — Неудивительно, — он развел руками. — Ты в яме. Если ничего не сделать, станет только… Яблоко агрессивно вернулось на блюдечко со звоном фарфора. Еще одно напоминание, что пора что-то менять. На этот раз от другого человека. Первый пошел, сколько времени понадобится, чтобы дойти до Себастьяна?       — Знаю, — слишком легко сдалась Джейд. — Я в яме, — отрицать это глупо и бессмысленно, особенно учитывая, как тонко Гонт ее чувствует. — Хочешь вытащить?       — А ты позволишь? — удивился ее сговорчивости Оминис. — Пойдем, пройдемся. Прогулка перед сном послужит на благо и поможет уснуть. Обещаю, тебе станет лучше.       — Нет, если намереваешься трепаться, лезть в душу и компостировать мне мозги, — предупредила Джейд.       — Ты можешь пойти одна, — быстро подстроился он. — Себастьян бы не одобрил, что я отпустил тебя одну, но… Я не Себастьян. Не обязательно идти со мной. Просто прогуляйся. Только флягу оставь.       — Что?       — Фляга, — улыбнулся Оминис и вытянул руку. Джейд несколько секунд смотрела на его наглую белую ладонь, затем захохотала и положила на нее флягу.       — Да подавись.       — И оденься потеплее! — бросил Гонт ей в спину, заслышав удаляющиеся шаги. В ответ получил фразу на Северном диалекте, в которой явно угадывался посыл в неизвестное место назначения. Джейд злилась, натягивая мантию. Что этот нахал о себе возомнил? Решил, что его способности и чутье дают право лезть к ней в душу? Да если бы не Сэллоу, они бы наверняка и словом не перебросились за все время! И что за разговоры о свитках Себастьяна? Хотелось надеяться, у Гонта хватит ума держать язык за зубами, иначе Джейд может решить, что ему не нужно ни то, ни другое. Ноги повели привычным путем до Хогсмида. Пожалуй, стоило взять метлу и полетать, освежить голову и мысли, но Оминис выбил из колеи своим неожиданным появлением и породил рассеянность. Джейд остановилась посреди дороги и осмотрелась. Энергия злости бурлила так сильно, что путь пролетел незаметно и холод не коснулся оголенной шеи и рук. Конечно же, она пренебрегла советом Оминиса утеплиться. Хватило решения выйти наружу вместо того, чтобы залиться чем-нибудь на ночь в попытке поймать сон, задернуть полог, наложить Заглушающие чары и тихо проскулить на кровати Себастьяна, вдыхая его запах с подушки в ожидании возвращения. Вместо этого она послушалась Оминиса. Сама же хотела что-то изменить, вот и нашелся повод отойти от привычного уклада. Прогулкой это можно было назвать с большой натяжкой и больше походило на яростное топтание, но так даже лучше. Пусть внезапная негативная энергия выйдет в землю через стопы, холод успокоит тело, и по возвращении в спальню удастся сразу же заснуть, согревшись в одеялах. Так Джейд надеялась, просидев некоторое время среди камней с неподвижным взглядом на гладь озера. Досюда из Хогсмида доходили звуки, огни Рождественских украшений и веселые голоса. Где-то там Себастьян развлекается в компании Леандера и Гаррета. Тоскует ли так же, как она по нему? Думает о ней? И почему без него так холодно? Джейд поежилась и закуталась в мантию. Заскучала по своей северной неуязвимости к тому, что здесь называют морозами. Захотелось есть. Когда она последний раз нормально принимала пищу, а не второпях, опасаясь попасть под взгляд Фига? И почему вообще Джейд отказалась идти с Себастьяном? Пила бы сейчас в теплом пабе, веселилась вместе с ним, а не сидела на холоде, голодная, потерянная и одинокая… Недолго думая, она решительно поднялась на ноги, подула на замерзшие ладони и направилась в сторону Хогсмида.       — А вот и моя вредина! — сильные теплые руки подняли над полом и закружили, едва Джейд оказалась в «Трех метлах». — Без тебя вечер не в радость и виски не в сладость, — заплетаясь, выговаривал Себастьян. — Замерзла, чертенок? Чем тебя согреть? Джейд прикусила язык, готовая попросить сжечь себя Адским пламенем. Разжившись золотом, Сэллоу не стал мелочиться и угостил весь паб. Джейд сходу вылакала полбутылки смородинового рома, желая почувствовать временное расслабление и радость. Не думать об Оминисе и его противной догадливости, сулившей большие неприятности, о недописанном эссе, о том, что новый месяц уже наступил, а все стало только хуже в первый же день, и о дурацкой фотографии над кроватью Себастьяна. Прихватив бутылку, потащила его наверх, в скрытую приватную комнатку, где за отдельную плату Сироне они могли уединиться и отдаться ласкам. Пила еще и еще под тяжестью и жаром Себастьяна, лишь бы отрубиться в промежутке между оргазмом и последующими рыданиями… Мерлин, как же хотелось заснуть и больше не просыпаться… Но предаться сну снова не удалось. Джейд лежала без движения, дрожала от холода, чувствовала в воздухе душистый запах трав, а в голове звучал голос Гонта, пока слезы текли на подушку. Вспомнишь меня, когда в очередной раз часами будешь ворочаться. Вспомнила, Оминис. Вспомнила.