Сердце из лавы и света

Хёнджин довез Феликса и Суён до Киркьювика и свернул на гравийную дорогу, идущую через холмы. Он остановил машину на холме и вышел, не сказав ни слова. Ликс с мамой озадаченно переглянулись и последовали его примеру. Может, это место было чем-то вроде смотровой площадки. В любом случае вид отсюда был невероятным: виднелись холмы, а вдалеке блестела полоса серо-синего моря. В этом прекрасном месте криво стояли два одинаковых дома. Хёнджин вытащил его чемодан из багажника. Он был крайне удивлен. — Мы собираемся здесь жить? — Видимо, — выражение лица его мамы было совершенно серьезным. — В объявлении говорилось, что коттедж находится на окраине Киркьювика, но я не ожидала, что он будет посреди холмов. Может, мне все-таки стоило взять напрокат машину. Чтобы добраться до деревни, нам понадобится не менее четверти часа. Феликс присмотрелся к этим домам. Своими деревянными стенами, остроконечными крышами и белыми решетчатыми окнами они напоминали дома-близнецы ведьм из «Гензель и Гретель». Не хватало только пряников на крыше. Дым клубился над металлической трубой одного из домов. С балки свисали колокольчики из ракушек. Они звенели на ветру. Ворон сидел на земле перед лужей. Он, полностью поглощенный своим отражением, вертел головой, не обращая на них внимания. Здесь, должно быть, жила Хан Джихён, о которой упоминал Донхён. В его воображении возник образ низенькой старушки с серой косой и крючковатым носом, чья спина была изогнута так, что она могла ходить только с тростью. Хёнджин полностью выгрузил багаж и понес чемоданы к маленькому домику с дымящейся трубой. Тем временем ворон перелетел на спинку красной деревянной скамьи. Как и любая домашняя птица, он не боялся людей. Ворон просто немного надулся, стал похож на взъерошенный клубок черных перьев и несколько раз каркнул. — Закрой клюв! — рявкнул Хёнджин, но птицу это не впечатлило. Парень позвонил, и через несколько секунд входная дверь распахнулась. Но ее открыла не старушка, а молодая девушка, у которой на голове торчали короткие светлые волосы, похожие на иголки ежа. Она помахала рукой. — Привет, Хван, — усмехнулась девушка, и между ее передними зубами стала заметна небольшая щербинка. — Привет, Юна, — сказал Хёнджин. На его лице появился намек на улыбку. Так что он мог бы быть приятным парнем, если бы захотел… Феликс прокашлялся. — Можно мне мой чемодан? — Конечно, — Хёнджин бросил чемодан к его ногам. Болван. Ликс поднял его с пола. — Увидимся! — сказал Хёнджин Юне, прежде чем прыгнуть в машину, завести мотор и умчаться. Как только он уехал, рассеялись облака, и небо над их головами снова стало ярким, только над джипом висели темно-серые тучи. Казалось, что они преследуют его. Юна посмотрела вслед Хёнджина и закатила глаза. — Какой он сегодня! Вам нужен ключ от коттеджа? Феликс осмотрел ее с ног до головы, подмечая детали, и кивнул. — Было бы неплохо, — сказала Суён. — У меня болит голова, и я хочу ненадолго прилечь, — она выглядела бледной и уставшей. Он следовал за мамой по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и был вынужден признать, что его чемодан действительно не такой уж и легкий, еле затащил его наверх. Ли действительно переборщил с книгами, которые взял с собой. Надо было оставить учебник по математике дома. К счастью, в их коттедже было две спальни, и ему не придется жить в одной комнате с мамой. Скорее всего она бы и так проводила весь день на стройке с Донхёном или на каких-нибудь встречах, но Феликсу хотелось побыть одному по вечерам и особенно ночью. В отличие от него, мама могла спать только в полной темноте. Она говорила странные вещи во сне, постоянно вертелась, иногда храпела… Кроме лунатизма, он не мог вспомнить ни одной плохой привычки, которой бы у нее не было ночью. Комната, в которой он собирался провести следующие восемь дней, была такой же маленькой и довольно старомодной, как и остальные. Она напоминала ему кукольный домик. Маленькая мебель была темной, повсюду лежали кружевные салфетки. Даже лампа на прикроватной тумбочке и потолочный светильник были украшены кружевами. Человек, который обставлял комнату, явно занимался рукоделием. И любил цветы, они были не только на обоях, но и на покрывале, и на пушистом горчично-желтом ковре, по нему шаги были неслышными. Феликс занес чемодан в комнату и небрежно бросил в угол. Разберётся с ним позже. Сначала он бы немного почитал. Или лучше всего поспал. Поскольку они с мамой встали в четыре утра, Ликс очень устал. Он лег на мягкую кровать и чуть было не заснул, но его вырвал из сна странный шум. Ворон, который только что сидел на скамейке перед домом, прилетел на подоконник и стал стучать клювом по стеклу. Сначала тихо, затем все сильнее. Он поднялся с кровати и открыл окно. — Ты хочешь в дом? Ворон запрыгнул на старомодный столик напротив его кровати. Он внимательно следил за своим отражением в зеркале, вертел головой и поправлял перья. Ну что за нарцисс? Затем он споткнулся о часы Феликса, схватил их в клюв и попытался улететь, но он остановил его. — О боже, боже, только этого мне не хватало! Ну-ка убрал свой клюв подальше! — он отобрал часы, и ворон громко запротестовал. — Попрошу без жалоб, воришка! Теперь я не позволю тебе появляться здесь в ближайшее время. Кыш! Прочь! — ворон улетел, явно чувствуя себя разочарованно. Так как уснуть все равно не получилось, Ликс решил больше не ложиться спать, а немного осмотреться. Взяв яблоко из корзины с фруктами, которую кто-то любезно поставил для них на кухонном столе, он надел теплую куртку и вышел из дома. Снаружи его ждал легкий моросящий дождь, воздух был холодным и свежим, как мятный леденец. Пахло пряностями. Свежей травой и… он принюхался… солью и водорослями. Его испугал странный шум, раздающийся над холмами. — Это просто водопад, — Юна стояла рядом с дверью в красном клетчатом плаще. — Он не особо высокий, но шумит так, будто их там три, — она держала в руке тонкую ветку и позволила черной кошке, которая только что сидела под их крыльцом, погнаться за ее кончиком. Кошка быстро и проворно металась взад и вперед на своих трех лапах. — У тебя все хорошо? — только сейчас Юна взглянула на него. — Да, я в порядке. Что-то каркнуло над головой Феликса. Ворон прилетел к сточной канаве. — Это ворон твоей бабушки? — Нет. Он никому не принадлежит, просто летает здесь, когда вздумается. Странная птица! — она сморщила маленький носик. — Если с ним разговаривать, то он кивает головой, как будто прекрасно тебя понимает. Еще он обожает блестящие вещи. — Это я уже заметил. Он попытался украсть мои часы. — Мне очень жаль, — сказала Юна сочувствующе. — Лучше держать окно закрытым. Моя бабушка думает, что он украл ее обручальное кольцо. Она сняла его, чтобы вымыть, и оставила на подоконнике. После этого оно пропало. Зачем ему вообще нужны наши вещи? — Может, он думает, что он сорока, — Феликс посмотрел на кошку. — Как ее зовут? — Миска. — Что случилось с ее задней лапкой? — Моя бабушка думает, что она попала в драку, — Юна подняла ветку высоко над землей. Миска подпрыгнула, ненадолго схватила кончик двумя лапами и приземлилась на одну ногу, даже не пошатнувшись. Она была похожа на маленькую балерину. — Кажется, ей это не мешает. — Да, она все еще в отличной форме. Но Миска очень старая. Она родилась раньше, чем я. Даже моя мама уверена, что она видела мое рождение. Но бабушка думает иначе. Сколько себя помню, у Миски всегда было только три лапы, — Юна позволила кошке снова прыгнуть на ветку. — Давай, похлопай ей, — сказала она, когда кошка достала до кончика. — Она это любит. — Отлично, Миска. Ты умница, — он несколько раз хлопнул в ладоши. Миска загадочно посмотрела на него своими глазами цвета топаза. Возможно, он ошибается, но она не выглядела невероятно восторженной по поводу его аплодисментов. Может, ему стоило хлопать в ладоши сразу после прыжка. Потому что теперь она сидела и, возможно, задавалась вопросом, что он делает такого особенного. Или она просто подумала, что он странный. Как Хёнджин. Феликс как раз собирался спросить Юну, откуда она его знает, когда раздался громкий треск. Он снова слегка испугался, а Юна и Миска были совершенно спокойными. — Бабуля! — сказала Юна. Ой! Ее бабушка! Он сразу представил себе сказочную ведьму, которая мчалась на бензиновой метле. Но вместо этого по ухабистой дороге проехал старомодный мотоцикл и резко затормозил перед ними. С правой стороны от него была прикреплена небольшая коляска, в которой находилась корзина со свежими овощами. За рулем сидел кто-то высокий и стройный, в кожаной куртке с меховым воротником, в летной фуражке и в огромных круглых очках. Вся эта картинка напомнила ему Пака, комнатную муху из «Приключений пчелки Майи». — Это твоя бабушка? Юна кивнула. — Да, и она очень крутая, не такая, как другие бабушки. Она работает механиком автозаправочной станции в Киркьювике, а после работы всегда возится со старыми машинами. Она у меня особенная, что скрывать. — Что ты имеешь в виду под словом особенная? — О, например, она абсолютно убеждена в том, что наш почтальон Хакон — опасный темный эльф, потому что он ходит к ней последней, а это значит, что она не получает почту до захода солнца! Вот почему она отказывается ремонтировать его сломанный мопед. Она хочет, чтобы почтальон приходил раньше, чтобы можно было следить за ним. — Юна театрально закатила глаза и вздохнула. Почтальон — темный эльф! Круто. Лучше и не придумаешь. Надеюсь, однажды он его увидит. — Ты тоже веришь в эльфов? — Нет! За кого ты меня принимаешь? — Юна посмотрела на него так, словно он сошел с ума. — В Исландии только старики верят в эти сказки. Я лично никого не видела, а ведь мне уже восемнадцать. Хан Джихён сняла защитные очки. — Здравствуйте! Я Джихён, — ее рукопожатие было сильным, грубым и немного царапающим. — Феликс. Несмотря на шапку летчика, в которой она выглядела забавно, ее внешность вызывала уважение. Взгляд голубых глаз был доброжелательным, но пристальным. Она выглядела хорошо натренированной, будто бегала по десять километров трусцой вверх и вниз по холмам каждый день. Он опустил глаза, погладив Миску по черной шерсти. — Мы только приехали. Моя мама сняла этот дом на неделю. — Тебе нравится в Исландии? — она сняла с головы свою шапку, обнажив короткие пепельно-седые волосы. Он кивнул. — Заходи в дом, выпьем все вместе по какао. Сегодня утром моя внучка испекла торт, чтобы отметить ваш приезд, — она вынула корзину с овощами из коляски, и Феликс пошел за ней. В уютной гостиной потрескивал огонь. Он заметил, что везде было много кружевных салфеток. Под телевизором и телефоном лежало по одной, а на столе — целых три. — Твоя бабушка, видимо, любит вязать крючком. — Ой, этого она вообще не умеет. Все салфетки от моего дедушки. — Серьезно? Юна кивнула. — У него был такой сильный артрит в пальцах, что врач рекомендовал ему начать играть на пианино или вязать крючком, чтобы суставы оставались гибкими. — Я бы предпочел играть на пианино, — в начальной школе ему не нравилось вязать крючком, потому что это «не по-мужски». — Да, дедушка тоже, но у него настолько не было слуха, что он просто издавал несвязные звуки, и бабушка решила записать его на курсы рукоделия. — Как у нее вообще получилось его туда затащить? — У бабушки определенно есть дар убеждения. Так что лучше с ней не спорить, — Юна подтолкнула парня к креслу перед камином и протянула кусок торта. Он начал медленно есть и выглянул в окно. Две серые пони подняли головы и смотрели вдаль, навострив уши. Джихён вошла с подносом. — Госпожа Хан! — начал было он. — Я уже сказала тебе, называй меня Джихён. Она протянула ему зеленую чашку с красными точками и небольшим сколом на ручке. — В Исландии живет не так уж много людей, поэтому мы не утруждаемся формальностями. — Понятно, хорошо, — он мысленно сделал себе заметку, что нужно обращаться на «ты», а не на «вы». — Это твои пони? — Да, Винда и Халли. Но они не пони, — немного обиделась Джихён. Ой, снова сказал что-то не так? Он смущенно посмотрел на Юну, которая демонстративно закатила глаза. — Ой, это единороги! Ясно! Почему он не подумал об этом сразу? Юна усмехнулась, а Джихён, только что отпив из чашки какао, приподняла брови. — Или они — эльфийские пони? — неуверенно спросил он. Джихён поставила чашку. Ее губы скривились в ухмылке, отчего лицо походило на гору складок. — Конечно, ты можешь считать Халли и Винду кем хочешь, но я называю их просто лошадьми. Феликс покраснел. Естественно. Он считал, что они были слишком маленькими для лошадей. Но вслух этого не сказал, ведь Юна уже предупредила, что с ее бабушкой лучше не спорить. — В Исландии довольно рано темнеет, — сказал Ликс, чтобы сменить тему. На улице было темно, как ночью, хотя большие напольные часы Джихён показывали только половину четвертого. — Да. Но так было не всегда. Еще два или три года назад у нас было около восьми часов светового дня в это время года, а теперь меньше семи часов. В самом деле? Если это правда, то это было довольно страшно. — А почему? Джихён убрала клочок шерсти со своего короткого шерстяного свитера. — У меня есть своя теория, но, если я расскажу об этом, внучка снова будет меня стыдиться. — Ты можешь только предположить, — ухмыльнулась Юна. — Но я уже рассказала Феликсу о Хаконе. Так что он предупрежден. «Что ж, мне интересно послушать твою теорию», — хотел вмешаться он, но Джихён спросила: — Как вы с мамой попали сюда? На улице нет арендованной машины и здесь не ходит автобус. — Хёнджин их подвез, — ответила за него Юна. Джихён выпрямилась, ее лицо потемнело. — Твоя мать — архитектор, которую стоит поблагодарить за отель? — Да, — он уставился в чашку с какао. Выгонит ли она Ликса сейчас? — Как так получилось, что она оказалась здесь, в Исландии? В Германии не хватает рабочих мест? — Бабушка! — воскликнула Юна. Потом она обратилась к Феликсу: — Здесь довольно много людей против строительства отеля. — Я уже заметил, — он сразу вспомнил о плакатах, которые видел по дороге сюда. — Но отель также принесет в регион новые рабочие места, — рискнул возразить парень. — Да. Но Хван Донхён мог построить свой отель где-нибудь в другом месте, — сказала Юна, а после чуть ли не прошипела, — паршивец. — Больше всего нам не нравится, что из-за этого отеля вырубят самое старое бузинное дерево в Исландии, — вмешалась Джихён. — И что наш новый местный совет хочет устроить церемонию в честь этого события. Феликс смутился, но промолчал. — Как будто есть чему радоваться, — продолжила женщина. — Дереву уже несколько сотен лет. — Это невозможно, — воскликнул Ликс, и когда и Джихён, и Юна вопросительно посмотрели на него, он продолжил: — Бузинное дерево, Sambucus nigra… Оно не может прожить больше ста лет. Его древесина не особо прочная, поэтому восприимчива к грибкам… — и, грубо говоря, бузина была не деревом, а кустом. Даже если бы бузина могла разрастись. Но потом он просто проглотил это возражение. В любом случае Джихён, похоже, не впечатлили его знания биологии. — В таком случае наше бузинное дерево еще ценнее, — просто ответила она. — К сожалению, сейчас оно не очень хорошо себя чувствует. — Не очень хорошо! Оно умирает. Так что, по сути, не имеет значения, позволят ли Донхёну срубить его или нет. — Конечно же, все имеет значение, — возразила Хан внучке, — а бузина не мертва, она больна. Но я уверена, что ее можно вылечить. Правильное лекарство просто еще не найдено, — она некоторое время изучала выражение на его лице. — Ты много знаешь о растениях? Ли опустил взгляд. — Да, после школы хочу изучать биологию, — из-за нервов он начал кусать губы. — Разве бузина не относится к заповедным растениям? У вас ведь тоже должны быть законы, которые не позволят вырубить такой редкий и старый куст. — Конечно, есть, — нахмурилась она. — Еще несколько лет назад в Исландии нельзя было строить объекты, которые могли бы помешать жизни эльфов. Но Донхён не сдавался. Он продолжал просить разрешения. И когда в прошлом году был избран новый мэр, он его с легкостью получил. Этот человек — разрушитель. Парень удивился резкости ее слов. — Ему принадлежат гостиничные комплексы по всему миру, — пояснила Юна. — А волшебные места всегда приходилось разрушать для строительства. Бузина, расположенная на поляне, предположительно является входом в мир эльфов. — Не предположительно, — Джихён с громким звуком швырнула пустую чашку на шаткий столик. — Это дерево и есть вход в эльфийский мир. Бузину нельзя уничтожать! — А ты когда-нибудь видела эльфов? — Конечно. Не забывай о Хаконе. — А как они выглядят? — он поставил чашку на столик и наклонился к ней. — Высокие, стройные и красивые, с заостренными ушами, как во «Властелине колец»? — Нет, — засмеялась Джихён, и она вовсе не могла сдержаться. Юна тоже захихикала. — Хакон, возможно, не лучший пример, потому что он действительно не самый красивый их представитель. Если ты сходишь в нашу библиотеку и посмотришь несколько книг, то обнаружишь, что эти маленькие люди выглядят в основном так же, как ты и я. Ты бы не отличил их от людей, если бы встретился с ними. Но теперь они все равно ушли, — она вздохнула. — Уже как восемнадцать лет их нет. Остался только Хакон. Но я обошлась бы и без него. Он никогда не приносит почту вовремя, — Хан постучала носком своей поношенной войлочной тапочки по полу. Все это звучало странно. Феликс бы сказал очень странно! Вероятно, Юна была права. Только пожилые люди в Исландии верили в эльфов. — А куда они исчезли? — поскольку Джихён уже чутко отреагировала на тему о лошадях, ему не хотелось шутить еще и про эльфов. Лучше всего было притвориться, что он серьезно относится к этому. — Никто не знает. Их просто нет. Они исчезли в один день. — Но у бабушки на этот счет тоже есть теория, — подмигнула ему Юна. — А какая? — но теперь Ликсу действительно хотелось ее послушать. Джихён уселась поудобнее. — Некоторые утверждают, что они покинули Исландию и переехали в другое место. Другие уверены, что их унесла загадочная чума. Но я думаю, — она сделала очень эффектную паузу, — что битва между светлыми и темными эльфами снова разгорелась и они уничтожили друг друга, — она кивнула, как бы в подтверждение. Битва между светлыми и темными эльфами… Где-то он уже это слышал. Но где? Может быть, читал в книге. — Но если война уничтожила эльфов, истребила ли она всех до единого? Или все-таки осталась пара выживших? — Конечно остались. Хакон. Скажи мне, ты вообще меня слушаешь, малыш? Я также абсолютно убеждена, что кроме него есть еще выжившие. Но это светлые эльфы, а не темные, и они не настолько глупы, чтобы раскрыть себя. Ты хотел знать, почему дни становятся короче, а ночи длиннее, — он кивнул, но был все еще напуган. — Сила Хакона за последние годы стала сильнее. Вот почему так. Нас ждет что-то плохое, — прошептала она. — Я чувствую это. — Бабушка, хватит! — сказала Юна. — Ты пугаешь Феликса. Он уже побледнел. — Чушь! Я просто съел слишком много твоего восхитительного торта, — возразил он. Но, по правде говоря, слова Джихён действительно вызывали у него мурашки по коже. Тьма, которая продолжала распространяться и поглощала все больше и больше света, пока от него ничего не осталось… Он не мог представить себе ничего хуже.