О королях и бастардах

— Мы не получали известий, миледи, — сказал мейстер Юрн, — ни из Королевской Гавани, ни из Чёрного Замка. В противном случае я бы первым делом послал за вами. — Вы уверены? — спросила Лианна. Этого просто не могло быть. Как долго ей придётся ждать вестей от Джона? Всё что ей нужно, так это знать, что он жив и здоров. Разве она много просит? Судя по угрюмому лицу мейстера Юрна, так и есть. Он ненавидел, когда его обвиняли в ненадлежащем выполнении своих обязанностей, прямо или косвенно. Не заметить такого важного письма — он бы в жизни не допустил такой оплошности. Однако в этот момент Лианне не было дела до чувств мейстера Юрна. — Конечно, — кратко ответил он. Не сказав больше ни слова, Лианна развернулась и покинула мейстерскую. Вороны в клетках закаркали, как только она захлопнула дверь и начала спускаться по лестнице. И почему мейстерские комнаты всегда должны находиться так высоко? Всегда в башнях? Большинство мейстеров — старики. Для них же лучше, если бы не пришлось добираться до своих комнат через сотни ступенек. Возможно, всё дело в воронах, — подумала она. — Но вороны с тем же успехом могут взлетать и с первого этажа. Эти мейстеры такие странные. Впрочем, чего ещё можно ожидать от мужчин, охотно отрекающихся от женщин? Глупые размышления, конечно, но всяко лучше всех остальных мыслей, что терзали разум Лианны. Почему она до сих пор не получила известий от Джона? Разве Ночной Дозор не должен был предоставить им воронов, чтобы отправлять вести на Стену? Бенджен сам рассказывал Лианне о том, как собираются вылазки большой группой людей. Им должны были оставить воронов. Но тогда почему они молчат? Или люди на Стене просто не отправляют своих воронов на юг? Но они обязаны отчитываться. Если не в Штормовой Предел, то хотя бы в Винтерфелл или в Королевскую Гавань. Или сейчас им просто нечего сообщить? Это хорошо или плохо? Значит ли это, что всё идёт по плану, и Джон скоро вернётся живым и невредимым? Но в чём состоит этот? Есть ли он вообще? Что, если с ним действительно что-то случилось? От мыслей о Джоне голова Лианны снова разболелась. Днями и неделями она старалась держаться от них подальше. Сколько бы раз она ни думала об этом, ни ворочалась в своей постели, так и не нашла осмысленного и, главное, обнадёживающего ответа хотя бы на один вопрос. Наконец Лианна спустилась к подножию лестницы, когда ноги уже давали о себе знать, и вышла через толстую дверь во двор. Она пересекла двор, миновав один из оружейных складов, конюшни для солдатских лошадей, небольшую кузницу и кухню для слуг. Затем она вошла в дверь массивной Барабанной башни Штормового Предела, прошла по коридору и добралась до Круглого чертога, надеясь найти там Роберта. Но его не оказалось на месте, поэтому Лианна направилась в свои покои. Она так устала и вымоталась, что решила попытаться немного поспать, хотя время ещё было раннее. Но только Лианна покинула чертог, как все её мысли вернулись к Джону, Стене, Чёрному Замку и безграничным ледяным просторам за Стеной. Она тут же пожалела о том, что снова поддалась переживаниям, когда почувствовала, как к головной боли присоединилась боль в животе. Кто мог ей ответить, что могло произойти к северу от Стены? Никто, поэтому ей снова пришлось отогнать свои мысли о Джоне. Кроме того, Лианне и без того хватало причин для беспокойства. Где её письма? Где письма Рейгара? Кто-то нашёл их и украл. Не Роберт, иначе она бы давно об этом узнала. Лотор Брюн? Возможно. Он часто слонялся по Штормовому Пределу и вёл себя довольно подозрительно. Но каков его интерес в этом? И самое главное, почему он украл их, но до сих пор не стал её шантажировать или использовать против неё? Могли ли это быть крысы или мыши? Какая им разница, что написано на мусоре, из которого они вьют свои гнёзда в какой-нибудь тёмной норе? Хотелось бы ей, чтобы это было правдой, даже если это означало потерю писем. В конце концов, это просто чернильные буквы на бумаге, больше ничего. Даже не прочитав их, она всё ещё может написать письмо Рейгару. Могла ли это быть излишне любопытная служанка? Она могла заметить болтающуюся половицу, найти письма и теперь хвастаться своим маленьким сокровищем перед не менее любопытными подругами. Одна из них может ждать ребёнка от Роберта и, когда беременность уже невозможно будет скрыть, она использует их против Лианны, чтобы остаться в Штормовом пределе. Это было её вторым предпочтительным предположением исчезновения писем. Оказавшись в своих покоях, она сняла тёплое платье из тяжёлой шерсти, глотнула уже остывший чай, чашка с которым ещё с утра ждала её на столе перед окном, а затем наполовину задёрнула шторы. Ей не хотелось, чтобы было совсем темно, иначе сон будет слишком глубоким, и Лианна проспит весь день или проснётся посреди ночи. Лишь немного темноты, чтобы глаза могли отдохнуть. Может, и головная боль пройдёт. Я могу просто написать письмо Рейгару, даже не перечитав его письма, — подумала она, забравшись в постель. Вопрос не только в том, сможет ли она написать. Как безопасно доставить его в столицу, прямо в руки Рейгара? Может ли она довериться мейстеру Юрну настолько, чтобы доверить ему отправить письмо от леди Штормового Предела самому Его Величеству королю и надеяться, что старик не станет предварительно его читать и сообщать Роберту? Гонец? Опять же, нужно доверенное лицо. Знает ли она таких надёжных людей? Рейгару всегда хватало близких друзей, рыцарей или даже малых лордов, что проносили его письма на пиры, турниры или свадьбы где-нибудь в Штормовых землях. Чаще всего это был сир Ричард Лонмаут. [1] Он и вовсе мог остановиться в Штормовом Пределе на одну ночь или две по пути домой, передав письма тайно и лично в руки Лианне. Ей нужен не только тот, кому можно доверять, но и кого подпустят достаточно близко к королю Рейгару. Она знала несколько слуг и солдат Штормового Предела, в чьей лояльности могла быть уверена, но шансов на личную встречу с королём у них едва ли больше, чем у простого пастуха за Стеной. Конечно, в Штормовом Пределе служили ещё и рыцари, сыновья старинных семей с добрыми именами. Их ещё могут подпустить к Рейгару, и мало кто захочет упустить шанс лично послужить королю, но в первую очередь они лояльны дому Баратеон. Ей точно не хватит смелости на такой риск. Как бы не пришлось вызывать сира Ричарда в Штормовой Предел. Но под каким предлогом это нужно сделать, чтобы не породить нежелательных вопросов? И даже если письмо будет доставлено невскрытым и незамеченным до самой Королевской Гавани, где гарантии, что мейстер не прочитает письмо, снятое с лапы ворона, или что письмо от гонца не попадёт в ненужные руки? Например, королевы Элии. Если королева узнает, от кого пришло письмо, ей даже не придётся его вскрывать, чтобы понять, что там написано. Разумеется, она не сообщит об этом Роберту. Во время последнего разговора она сама высказывала свои опасения, что случится, если Роберт узнает обо всём. Но это не значит, что она не предпримет мер. И последнее, но не наименее значимое… Что, если Рейгар не примет это письмо? Я столько раз отказывала ему, его письмам, его ухаживаниям… Что, если его чувства ко мне угасли? Кто бы стал его винить, после стольких отказов? Она бы и сама не выдержала. Если после стольких лет, стараясь изгнать Рейгара из своего сердца и стать хорошей женой Роберту, Лианна в конечном итоге выберет Рейгара, а он её отвергнет… Это сломает её. Её сонные глаза резко распахнулись, когда она вдруг услышала откуда-то громкие крики. Сначала казалось, что ей просто послышалось. Возможно. Солдаты во время учений шумели громче обычного, или горничная обожглась за кухонной печью. Но это было невозможно. Солдаты всегда занимались по другую сторону Барабанной башни, а кухни находились слишком далеко от её покоев, и Лианна не услышала бы криков, даже если бы кто-то там горел заживо. Быть может, ей приснилось? Но в этот же момент она снова услышала крики, хлопок двери, затем ещё один. Лианна поднялась с кровати и быстро накинула плащ поверх ночной рубашки, которую не стала снимать перед сном. Она уже собралась выйти за дверь и проверить, в чём дело, и кто устроил такой переполох, как дверь в её комнату открылась и внутрь ворвалась служанка, быстро затворив за собой дверь. Девушка тяжело дышала, и её глаза были широко раскрыты от ужаса. Не успела Лианна отчитать её за дерзость, как она начала говорить, несвязно и задыхаясь. — Миледи, быстрее…. он… он так зол, — выдохнула она. — Успокойся и отдышись, — сказала Лианна. — Я не понимаю, о чём ты говоришь? — Лорд Роберт, миледи. Он… Не успела служанка договорить, как дверь снова с грохотом распахнулась, и Лианна увидела массивную фигуру Роберта, ворвавшегося в комнату и оттолкнувшего девочку словно тряпичную куклу. Увидев горящее красным лицо мужа, Лианна первым делом подумала, что снова выпил слишком много. Правда затем она поняла, что лицо не только покраснело, но и скривилось в отвратительную гримасу, полную такой ярости и ненависти, каких она ни разу не видела. В следующий момент в её глазах потемнело. Когда она очнулась, мир вокруг дико и быстро завертелся, и её тут же вырвало. Желчь расплескалась на каменном полу перед ней. Я лежу на полу, голом камне, — поняла она. — Я лежу на голом камне. Она попыталась осмотреться, чтобы сориентироваться, как вдруг поняла, что вокруг не было ничего, кроме темноты. Ей было холодно, и она чувствовала, что каменный пол под ногами был сырым не только от желчи. Где-то вдалеке мерцал свет, скрытый за углом стены, но в глазах было так размыто, что она не могла ясно разглядеть, факел это или чаша с огнём. Лианна проморгалась и внезапно почувствовала, как заболела голова. Терпя боль, она снова моргнула, пытаясь чётко разглядеть свет факела и наконец понять, где она находится. Вскоре она поняла, что может видеть только одним глазом. Рука потянулась к лицу, но тут же она пожалела об этом. Стоило пальцам коснуться лица, её пронзила такая жгучая боль, словно кто-то вбил в него раскалённый гвоздь. Синяк, — поняла она. — Глаз так опух, что не может открыться. Лианна хотела встать и внимательно осмотреться вокруг в поисках чего-то ещё, кроме слабого света, но как только она попыталась подняться, её снова вырвало, на этот раз прямо на руку. Казалось, она вот-вот потеряет сознание, как вдруг желчь снова хлынула изо рта, обжигая огнём, и потекла из носа, отчего ей стало нечем дышать. Её рвало снова и снова, она сплёвывала и снова рвало. Но вскоре всё закончилось. Она несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула через рот, чтобы не вдыхать запах собственной рвоты. Голова ужасно болела, опухший глаз пульсировал так, будто в голове бил огромный барабан, и весь мир крутился вокруг неё как сумасшедший. Она попыталась встать, закрыть глаза – глаз – в надежде, что мир перестанет крутиться, но безуспешно. Её снова скрутило, но на этот раз извергать было нечего. Затем ей снова удалось открыть глаз, потом медленно и осторожно принять сидячее положение. Лианна прислонилась спиной к стене из твёрдого и грубого камня, такого же холодного и сырого, как и пол под ней. Холодная дрожь прокатилась по всему телу, когда она поняла, насколько сильно замёрзла. Она быстро притянула ноги к себе и обхватила их руками. Её босые ноги были такими же ледяными и мокрыми, как и тонкая ночная рубашка, которая всё ещё была на ней. Она медленно огляделась, всматриваясь в темноту и пытаясь снова сфокусироваться на мерцающем свете за углом стены. Знание, горит ли там факел или чаша, ничего ей не принесёт, но, если ей удастся вернуть себе ясное зрение, это хоть немного успокоит панику, медленно поднимающуюся изнутри. Она надеялась. Я в темнице, — осознала Лианна. — Старые боги, я сижу в темнице Штормового Предела, в камере. Нет, этого не может быть. Нет! Внезапно её сотрясло рыданием. Она плакала. Ей не хотелось плакать, но с каждым всхлипом и каждой слезой боль в голове лишь усиливалась, заставляя плакать ещё сильнее. Ей хотелось спрятать ноги между ледяными коленями, как она всегда делала в детстве, когда плакала и не хотела, чтобы кто-то заметил. Но очередное прикосновение к опухшему глазу заставило Лианну вздрогнуть, её снова стошнило, и мир завертелся вокруг. Когда всё закончилось, Лианна села, прислонившись к ледяной стене, и закрыла здоровый глаз. На какое-то мгновение она даже была благодарна темноте. Спустя… сколько? Полчаса, час или два… но головокружение стало ослабевать, хоть и немного. Этого было достаточно, чтобы попытаться привести свои мысли в порядок. Воспоминания о том, что произошло, были туманными размытыми и больше походили на мелькающие образы. В её покои ворвалась служанка, напуганная и что-то бормочущая. Она плакала? Лианна не могла вспомнить. Впрочем, не это важно. Затем дверь снова распахнулась и в комнату резко ворвалась огромная тень. Не тень, Роберт. Роберт ворвался в комнату. Она попыталась вспомнить, говорил ли он что-нибудь. Ей смутно казалось, будто он что-то говорил или кричал, но Лианна не была уверена. В следующий момент в её глазах потемнело, и она… Нет, было кое-что ещё, — вспомнила она. — Кулак. Всего лишь за долю секунды до того, как мир погрузился в темноту, к ней внезапно устремился кулак, поразивший, словно удар молнии. Кулак Роберта. Он ударил её и вырубил. Он видел письма, — подумала Лианна, и у неё тут же свело желудок, как будто сейчас снова вырвет. В таком случае, почему она до сих пор жива? Роберт любил её, по крайней мере, до писем, но Лианна слишком хорошо его знала. Он мог любить горячо как дикий огонь и ненавидеть так же холодно как лёд. Она знала, сколь сильно Роберт может разозлиться, и сколь мало он может простить. — И никто не обидел его сильнее меня. Он знает, тогда почему я ещё жива? Вдруг до неё дошла ещё более ужасная мысль. Мои сыновья! Боги, как же мои сыновья? Где Орис и Стеффон? Мог ли Роберт и их бросить в темницы? Винил ли он и их в том, что она совершила? Нет, этого не может быть. Джон сейчас был за Стеной, и Лианна впервые оказалась этому рада. Но рано или поздно он вернётся и тогда… одни боги знали, что сделает Роберт. Но Орис и Стеффон всё ещё в Штормовом Пределе, в пределах досягаемости Роберта и его гнева. Боги, нет! Только не это! Они хорошие мальчики, его сыновья! Что бы я не сделала, они не виноваты! Её снова сотрясало от рыданий, пока боль в голове не стала слишком сильной. Её рвало снова и снова, пока она не начала задыхаться, а глаз так сильно пульсировал, будто вот-вот был готов выскочить. Она не заметила, как вскоре уснула, но, когда проснулась, почувствовала касание грубого одеяла на своих плечах и босых ногах. Должно быть, кто-то накрыл её, пока она спала. Роберт, — первым делом подумала она. — Он всё ещё любит меня. Он не хочет, чтобы я страдала. Но тут же Лианна поняла, как это глупо звучало. Ей повезло, что муж сразу не забил её до смерти. Чтобы после этого Роберт пробрался в темницу, пока она спала, и накрыл её, чтобы не замёрзла? Наверное, это был тюремщик, — подумала она, пытаясь вспомнить этого человека. Его звали Голлан, но кроме имени и того факта, что у него волосатые руки и такая же волосатая дочь, Лианна не могла ничего вспомнить. Она почти не общалась с этим человеком, но знала, что за его услуги платили довольно щедро. — Возможно, так он и решил мне отплатить в ответ. В слабом свете факела, — а это точно был факел, — пробивающегося сквозь тонкие прутья решётчатого окна дубовой двери, Лианна увидела что-то на полу рядом с собой. Чаша. Она потянулась к ней и понюхала. Суп, жидкий и холодный, но всё же суп. Она быстро глотнула немного, надеясь смыть вкус желчи изо рта. Суп оказался даже жиже, чем она думала из-за запаха, но хоть какая-то еда. Но даже полностью опустошив чашу, она всё ещё чувствовала, что голодна, ужасно голодна. Как долго она пролежала здесь, если так изголодала. Часы? Дни? Дольше? Она не знала. — Эй? — окликнула она. — Есть здесь кто-нибудь? Ответа не поступило. Лианна позвала снова, на этот раз ещё громче, но так и не получила ответа. Лианна решила внимательнее осмотреться через решётку. Даже если никто не отвечал, быть может, она сможет увидеть что-то или кого-то. Лианна медленно и неуверенно поднялась. Голова снова закружилась, и она снова почувствовала тошноту. К счастью, её удалось подавить. Сделав несколько глубоких вдохов, она выпрямилась, затем медленно и осторожно подошла к двери. Ноги болели при каждом шаге, будто она не пользовалась ими несколько дней, и босые ступни громко шлёпали по холодному камню пола. Лианна почти не чувствовала их, настолько они заледенели. — Эй, там? — снова позвала она через решётку. — Меня кто-нибудь слышит? Если Орис и Стеффон тоже в темницах, они бы меня услышали и ответили. Слава богам, они не здесь, — сказала она себе, изо всех сил прогоняя мысли о том, что Роберт мог убить их. Лианна вцепилась в железные прутья и попыталась разглядеть коридор, но не увидела ничего, кроме тускло мерцающего факела и каменных стен туннелей, пробитых в массивной скале мыса Дюррана под Штормовым Пределом тысячи лет назад. Она увидела ещё одну дверь из толстого тёмного дуба и с таким же решётчатым окном, как у неё. Если кто-то за ней и сидел, он до сих пор не отвечал. — Есть здесь кто-нибудь? — позвала она так громко, насколько позволяло саднящее ноющее горло. Как и ожидалось, ответа не было. Всё ещё мокрая и замёрзшая, она побрела обратно в свой уголок и как можно плотнее завернулась в одеяло. Оно было старым, колючим и липким по краям из-за сырости пола, пахло затхлостью, пылью, мочой и запёкшейся кровью. Но всё же она завернулась в него, не обращая внимания на запах и дрожа от холода. Лианна снова не заметила, как уснула, но когда проснулась через час или сутки, кто знает, у неё ужасно болела спина, зад и ноги. Её окружала кромешная тьма. Даже света факела больше не горело. Она чуть не испугалась, что перестала видеть и вторым глазом, но потом вспомнила, как сир Ломас несколько раз жаловался на халатность тюремщика, когда тот забывал вовремя сменить факел. Он просто забыл. Точно. Голлан просто забыл сменить факел. Ей начало казаться, что в темнице стало ещё холоднее. — Эй, факел погас, — крикнула она. Глупо, конечно. Даже если Голлан слышит, он не обязан ей отвечать. Лианна попыталась лечь как-то по-другому, чтобы облегчить боль, но на каменном полу и всего с одним одеялом это было невозможно. Она не могла точно сказать, сколько раз засыпала и снова просыпалась, но в какой-то момент, открыв здоровый глаз, обнаружила, что свет факела вернулся, и на полу лежал кусок хлеба и небольшая миска с водой. Лианна жадно вгрызлась в хлеб. Он был чёрствый, сухой и твёрдый как дерево, а каждый кусок приходилось запивать, но это был хлеб. Вода кончилась ещё до того, как она доела хлеб, но она с трудом поглотила его, лишь бы наполнить болевший от голода желудок. Дрожащая, с болевшими головой и животом, и обледеневшими босыми ногами она вскоре снова заснула. Её разбудил громкий вздох. Лианна вздрогнула, развернулась, насколько позволяли затёкшие конечности, ноющая спина с кружащейся головой и огляделась. В камере был кто-то, кроме неё. В проёме открытой двери стояла широкая тень, почти полностью заслонившая слабый свет факела. Роберт, — сразу узнала она, и её желудок сжался. — Он здесь, чтобы выпустить меня или убить? Ей одновременно хотелось сесть, подползти к нему и съежиться в углу подальше от него. Ничего из этого она не сделала, просто присела на корточки, глядя на Роберта из-под колючего одеяла. Он просто стоял и смотрел на неё, затмевая тусклый свет, словно мстительный бог, который в любой момент мог вынести ей приговор. — Роберт, пожалуйста, выслушай меня. Я… — начала она низким дрожащим и хриплым голосом, будто не говорила несколько дней. Возможно, так оно и было? Сколько она уже здесь? Но муж тут же прервал её. — Заткнись! — какое-то мгновение он просто стоял молча, покачивая головой. И хоть Лианна не могла видеть ненависти и отвращения на его лице, она почти что чувствовала их запах. — Я не могу поверить, что когда-то любил тебя. — Ты видел письма. — Да. — От кого? Лотор Брюн. — Разве это важно? Я любил тебя, шлюха. Я любил тебя! — Роберт, пожалуйста, позволь объяснить. Дай мне… — Я сказал тебе заткнуться, шлюха! Я не желаю слышать твоей лжи. Мне насрать на всё, что ты скажешь. Ломас сказал, я не могу казнить мать своих сыновей. Орис и Стеффон определённо от меня, пусть даже мне уже не хочется в это верить. Они живы. Слава богам, мои мальчики целы. — Ещё и Лотор сказал, что ты всё ещё слишком ценна, чтобы убить тебя сразу, сестра Эддарда Старка. Скажи им спасибо, если когда-нибудь увидишь снова. Они спасли твою жалкую никчёмную жизнь. Пока что. О, как бы мне хотелось здесь и сейчас выдавить из тебя жизнь, как ты и заслужила. — Роберт, умоляю тебя, послушай. — Больше ни слова из твоей лживой пасти! — проорал он. — Я сказал, что больше не хочу слышать твоей лжи. Тебе нечего сказать после того, как ты навязала мне ублюдка. Таков был план Рейгара? Положить конец роду Баратеонов? — Что? План Рейгара? — пробормотала она. — Я не знаю, о чём… — Что ж, он провалился. Я возьму себе жену получше. Шлюх можно найти в любой таверне, а хорошая жена подарит мне целую ораву законных сыновей. Но сначала я расплачусь с Рейгаром его же монетой. Лианну мгновенно бросило в жар и холод, она снова почувствовала болезненные спазмы в животе, и страх захлестнул её как штормовой прилив. — Роберт, пожалуйста, позволь мне… — снова начала она умолять, но Роберт не слушал. — Я созову знамёна, как пожелал мой дорогой кузен. Правда, поведу их не к Стене, а к Королевской Гавани и там разобью его вероломное чёрное сердце своим молотом и положу конец всему драконьему отродью раз и навсегда. Скажи мне, шлюха, ты любишь Рейгара? — Пожалуйста, Роберт, ради всей любви, что ты когда-то ко мне испытывал, позволь мне… — Ты любишь его, шлюха? Тогда вы скоро встретитесь. Я принесу тебе его голову, прежде чем размозжить твой череп голыми руками. Он плюнул в неё, но большая часть попала на одеяло. — Шлюха, — в последний раз бросил Роберт, затем молча развернулся и громко захлопнул за собой дверь. Перед уходом он потянулся к факелу на стене, единственному источнику света в этом маленьком мирке. И тогда Лианна снова осталась одна в темноте. 1. Был оруженосцем Рейгара, и может быть настоящей личиной Лима Жёлтого Плаща.