***
После вечеринки Минхо собрался домой, планируя проводить друга на правах старшего, но Джисон отказался, умоляя хена не обижаться. Ведь Хёнджин, парень, который постоянно игнорировал Хана, сегодня решил с ним заговорить. Если бы Ли не знал, насколько это важно для друга, он мог бы и обидеться, но там была такая история, что любой сценарист заплакал бы от этой драмы. Старший нехотя согласился оставить друга, пусть он и не горел желанием идти один по ночным улицам, но читать морали не стал, только попросил Хана много не пить и не распускать руки. А то он знает, что парень может натворить дел от переизбытка чувств и энергии. Попрощавшись с друзьями, Ли вышел из квартиры, спускаясь на лифте вниз. Толкнув дверь подъезда, парень вдохнул полной грудью свежий ночной воздух и только потом заметил сидящего на скамейке Чанбина со своим скейтом. Неизменное черное худи, футболка, джинсы с рваными коленками и скейтерские белые кроссы. Минхо как-то съязвил, что у Чанбина либо одежды больше нет, либо вкуса, чем, несомненно, задел все же парня, но это не заставило младшего изменить своему стилю. Он любил черный цвет, и пусть Ли считал его образ так себе, ему было все равно. Главное, что он реагировал на него самого, а вещи — это так, фасад. Чанбин побыл на вечеринке недолго, что не укрылось от Минхо, ведь он следил за Со, как бы ни пытался это отрицать. Ему даже стало скучно именно поэтому, что не с кем было поговорить или пикироваться в спорах, ведь Джисон залип на Хенджина, а Чонин слипся с Чаном и, кажется, не планировал к ним в разговор третьего. Остальные же не вызывали у Минхо интереса. Парень не собирался признаваться даже самому себе, что в Чанбине он мог бы найти нечто большее, чем просто друга. И причина была проста — ужиться с Минхо было почти невозможно, и стоило лишь столкнуться с первыми трудностями, как люди бежали от него, забирая свои клятвы вечной любви и верности. Именно поэтому Минхо сам себе не позволял допустить мысли, что Чанбин справится, отшивая парня раз за разом, ведь новые друзья Минхо были не особо нужны, а понять намерения Со было сложно. Ли прошел мимо, краем глаза замечая, что парень не спит, а словно кого-то ждет. Так и оказалось, стоило Минхо пройти пару метров, как рядом возник Чанбин, протягивая ему ярко-красный леденец в форме сердечка. — У тебя из родственников кто-то дантист или диетолог, что ты так активно подсовываешь мне сладости? — в своей обычной манере спросил Минхо, устало глядя на парня. — А когда у меня начнется кариес или ожирение, пихнешь услуги родственника? Ты мне сразу визиточки дай, не надо так стараться. — Ты знал, что у тебя паранойя, хен? — спросил Со, когда Минхо все же принял его леденец, закатив перед этим театрально глаза и не забыв о вздохе, полном усталости. Это было забавно. Чанбин довольно улыбнулся, продолжая идти рядом и наблюдая за старшим. Сколько бы Ли не ворчал, он все равно забирал предложенные сладости и что-то даже ел прямо перед Чанбином, отчего младший был невероятно счастлив, ведь как бы Минхо ни пытался, он не мог скрыть свою довольную улыбку и горящие глаза. А Со много и не надо было. Сейчас же Минхо не задумываясь открыл леденец и отправил его себе в рот под удивленный взгляд младшего. На языке и нёбе разлилась терпкая сладость и вишневый вкус, и не какой-то странный и химозный, а прям настоящая вишня. Чертов коротышка опять сумел угодить! Повернув голову, старший заметил легкое недоумение и восторг в глазах Чанбина. — Что? Сам же дал свой леденец. Обратно не получишь. Будет тебе урок. Они шли по улице, иногда обмениваясь безобидными колкостями или шутками, когда Чанбин остановился и Минхо понял, что они дошли до его дома. А ведь это был другой район и младший ни разу не спросил дорогу. Откуда Чанбин знал, где он живет? Минхо ведь не особо следил за дорогой. Ли хотел было что-то сказать, но Бин внезапно оказался слишком близко. Потянув за палочку от почти исчезнувшего леденца, он вытащил его, скользнув алой карамелью по губам старшего. Минхо даже сказать ничего не успел, как Чанбин подался вперед, целуя его и слизывая с губ вишневый вкус. Младший дерзко скользнул своим языком между губ, пробуя сладость с чужого языка, прежде чем отстраниться и вернуть леденец на место. — Доброй ночи, Минхо, — сказал он, тут же запрыгивая на скейт, что до этого нес в руке, и скрылся за поворотом. Когда шуршание колес по асфальту стихло, Минхо наконец отмер. Это что вообще сейчас было?! Губы почему-то горели, как и щеки, а сердце громыхало так, что неровен час из груди выскочит. Тут же доставая телефон и набирая гневное сообщение, парень не попадал в буквы на экране, ошибаясь и набирая снова. Впервые Минхо так сильно растерялся и с него мигом слетела вся былая спесь, оставляя парня совершенно беззащитным перед чужим напором. Зайдя в квартиру, в которой Минхо сейчас жил один с котами, пока родители благоустраивали недавно купленный загородом дом, парень громко зафырчал и пожаловался котам, пока его размазывало от накативших чувств. Он был смущен, растерян и… влюблен. А как еще назвать то, что это невинное прикосновение в голове Ли имело столько продолжений и уже давно? Разозлившись на самого себя, парень ушел в душ, забирая с собой телефон в ожидании объяснений. Чанбин же прочел его сообщение только спустя почти час, забывая обо всем от переполнявшей его эйфории.Вредный кот:
«Что это было?»
Мелкий поставщик сладостей: «Поцелуй. Тебя что, никто никогда не целовали, хён?! Так я был первым! Как это мило!»Вредный кот:
«Не обольщайся. И это не поцелуй, коротышка. Так, детская шалость. Ты же еще маленький.»
А вот это уже реально задело парня. Чанбин решил не отвечать на эту колкость и проигнорировал Ли, чтобы не мнил себя центром вселенной, пусть для младшего так и было. Минхо же понял по его молчанию, что слегка перегнул. Дилемма была долгой, но спустя пятнадцать минут Ли все же написал.Вредный кот:
«Ладно, не дуйся. Ты не такой уж и мелкий. Мне скучно. Захвати попкорн и свои дурацкие леденцы. С меня напитки и огромная плазма.»
Чанбин планировал обидеться и спать. Он даже уже успел помыться и настроить себя на пару дней игнора Минхо, чтобы тот хоть что-то понял. Но, увидев сообщение, он не смог отказаться от такого предложения. Через двадцать две минуты он стоял на пороге квартиры старшего, нажимая на звонок и ожидая, пока его пустят. В рюкзаке была пижама, мармелад, леденцы, попкорн и даже шоколад. Парень был готов ко всему. Но явно не готов к домашнему Минхо в атласной пижаме с кошачьими носиками и ушками. Если бы у Чанбина спросили, что он считает сексуальным, то в Playboy в полный разворот было бы фото Минхо в этой пижаме.