Snapped

Свои первые рождественские праздники с Сириусом Гарри провел, распевая колядки, поедая сладкие пирожки и спаивая Сириуса глинтвейном. Пьяный Сириус – самое смешное, что он видел. Когда он засыпал, то постоянно превращался в Бродягу, он едва мог стоять на своих двух, уже не говоря о четырёх. Гарри любил обливать его водой, а Бродяга любил гоняться за ним по всему дому, его заносило в стены, и в один момент он врезался в стеклянную панель, не заметив ее. Он грохнулся и со стоном опять превратился в Сириуса. — Мой нос! — прокричал Сириус, ища на ощупь свою палочку. Только Гарри забросил ее под диван, как раздался стук в дверь. — Лунатик! — вскочив и споткнувшись о собственные ноги, сказал Сириус. Гарри ухмыльнулся и отпер дверь. По фотографиям он узнал Ремуса Люпина, хотя тот выглядел старше и усталее. — Привет. Меня зовут Гарри Поттер, — сказал Гарри. Ремус улыбнулся. — Ремус Люпин. Зови меня Ремус, или Лунатик — уверен, Сириус просил тебя называть меня так. Рад снова тебя видеть после стольких лет. — Лунатик! — застонал Сириус. Гарри пригласил его внутрь. — Ты как раз подоспел к рождественскому ужину. Мимси уже накрывает на стол. — Вредный! — сказал Сириус. — Гарри, где моя палочка! Гарри улыбнулся. — А я откуда знаю? — невинно спросил он. — Гарри! — крикнул Сириус. Гарри пропустил это мимо ушей. Минув гостиную, он повел Ремуса наверх. — Сириус для тебя украсил… Комната, в которую они вошли, была оформлена в красно-золотых тонах. Ремус прыснул. — Выглядит чудесно, — сказал он. — Пойдем найдем Сириуса, да? — он поставил на пол чемодан, и они обнаружили валяющегося на полу Сириуса, ноющего о разбитом носе. — Это все вина Гарри! — ныл он. Ремус нахмурился. — Сириус! — упрекал он. — Ты не можешь винить своего двенадцатилетнего крестника за то, что ты слишком много пьешь. Гарри ухмыльнулся Сириусу из-за спины Ремуса, пока тот вправлял ему нос. Сириус сощурился. — Могу, если он мешает мне в глинтвейн огненный виски. Я знаю, что это был ты, — прошипел Сириус. Гарри моргнул своими большими невинными глазками. — Какой огненный виски? — спросил он. Ремус щелкнул Сириуса по носу. — Веди себя нормально. Они сели за стол, на которым был накрыт пир. Пахло восхитительно. — Хлопушки! — заявил Сириус. Сириус с Ремусом держали одну на двоих, а Гарри предложил свою Мимси, которая запищала от восторга. БУМ. Гарри вместе с Мимси потянули за свою, и в воздух вылетели обычные конфетти. Он отдал ей корону, а рядом с собой посадил шоколадную лягушку. Они обменялись лукавыми взглядами. БУМ. Сработала хлопушка Сириуса, и на них с Ремусом посыпались красно-зеленые блестки. Они оба закашлялись. Он повернулся, чтобы посмотреть на них. Они переливались только от того, что шевелились. Сириус по-собачьи помотал головой, но только ещё больше обсыпал Ремуса. — Сириус! Прибью тебя! — сказал Ремус. — Это был не я! Это Гарри! — Не сваливай все на своего невинного крестника! — прошипел Ремус. Гарри сохранял невозмутимое выражение лица, и они с Мимси подмигнули друг другу. — Серьёзно, Сириус, я очень в тебе разочарован, — покачав головой, сказал Гарри. Он закусил губу, чтобы не заржать. — Экскуро, — проговорил Ремус, блестки исчезли! И их стало в два раза больше. — Эванеско, — сказал Сириус, все блестки стали розовыми. Гарри ничего не мог с собой поделать. Он вдохнул, а затем закашлялся от смеха. — Мерлин, ваши лица, — усмехнулся он. Двое взрослых повернулись к нему. — Гарри? — с любопытством сказал Ремус. К нему закралось подозрение. — Гарри, — сказал Сириус. Гарри улыбнулся. — Мимси? Домашняя эльфийка щелкнула пальцами, и блестки исчезли. Он поднял руку, и она дала ему пять. — О Мерлин, ты подкупил эльфа, — застонал Сириус, пока Ремус, кажется, смирился. — Теперь их двое, — пробормотал он. — С Рождеством! — восторженно сказал Гарри. Они провели Рождество даже лучше, чем Гарри мог вообразить. Вернувшись в школу, Гарри наткнулся на очень любопытный дневник. Он поглощал чернила и отвечал писавшему, Гарри подавил навязчивый порыв продолжить писать и не выпускать его из рук. Он четко помнил слова Артура Уизли: «Никогда не верь тому, что может думать само за себя, если не видишь, где у него мозги». А дневник был определенно подозрительным. Он упаковал его, вместе с запиской отправил Сириусу и выбросил его из головы. Так что он довольно удивился резкому и слегка невменяемому ответу, который получил. Перед ним парило красное письмо. — Громовещатель! — почти что с восторгом сказал Рон. — Лучше открывай, иначе он взорвётся! Гарри поднял бровь и кончиком палочки распечатал его. Он до сих пор помнил, как ругалась миссис Уизли. — ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! — прогремел голос Сириуса в зале, за чем последовала тишина. — ОТКУДА ТЫ ДОСТАЛ ЭТУ ШТУКУ? ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, НАСКОЛЬКО ОНА ОПАСНА? НЕМЕДЛЕННО, СЛЫШИШЬ, НЕМЕДЛЕННО СВЯЖИСЬ СО МНОЙ И РАССКАЖИ ВСЕ, ЧТО О НЕЙ ЗНАЕШЬ! Гарри от удивления моргнул. — НИКОМУ О НЕЙ НЕ ГОВОРИ! Ему показалось, что писать громовещатель с таким указанием – что-то вроде оксюморона. — А ДЛЯ ТЕХ ЗАСРАНЦЕВ, КТО ПОДСЛУШИВАЕТ – ППФФФФФФ, — Сириус издал звук, который издают плюющиеся дети. Гарри подавил хихиканье. — Люблю тебя, Сохатик. И письмо раскромсалось. Гарри подумал, что до сих пор слышит, как оно раздается эхом в его голове. — Так… — сказал он. — Насчёт «Пушек», — ухмыльнулся Рон. Гермиона бросила на него неодобрительный взгляд. — Я считаю, в этом сезоне у них есть шанс! — воскликнул Рон, ни чуть не обращая внимания на тишину. — Согласен, — солгал Гарри и вскочил на ноги. — Я только что вспомнил, что мне нужно… эмм… секундочку, — он выбежал из зал, направляясь в совятню. Что же такого он нашел? - — Как ты думаешь, о чем они говорили? — спросила Минерва, нарушая царившую в учительской тишину. — Ни о чем хорошем, — пробормотал Северус и поставил отметку на домашнюю работу пятикурсника. «У вас, Джонсон, в голове есть хоть что-нибудь кроме воздуха?» — нацарапал он кроваво-красными чернилами. — Это чуточку грубо, — прочитав через его плечо, отметила Минерва. Он отложил работы и сощурил глаза, глядя на нее. — Чего тебе надо? — проворчал он. — От тебя — чтобы ты пошел со мной, когда я пойду спрашивать Сириуса Блэка о его довольно любопытном громовещателе юному мистеру Поттеру, — спокойно ответила она. Северус застонал и ущипнул переносицу. — Почему я? — буркнул он, а затем ещё громче добавил: — Нет! Исключено. Я и на метр не приближусь к этой шавке. Не желаю о нем ничего слышать. — Разве тебе совсем не интересно? Он скрестил руки. — Это тут не причем. Минерва выгнула бровь, а затем усмехнулась. — Динь, — сказала она. Северус вздохнул, очень громко и в попытках передать ей свое отчаяние. Ее улыбка, как у Чеширского кота, стала только шире. — Пойдем, — сказала она, словно уговаривая ребенка. — Уверена, Лили было бы интересно, на какую «опасную штуковину» наткнулся ее ребенок. Северус бросил на нее взгляд, прежде чем, ворча, подняться на ноги. — Ладно! Потому что, кажется, по-другому ты не умолкнешь и не отстанешь, — прошипел он и удалился, чтобы захватить уличную мантию. Он решил пропустить мимо ушей подавленный смешок Минервы.