В паутине судьбы

Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лёд и пламень Не столь различны меж собой. А.С.Пушкин «Евгений Онегин» Окрестности Боннского университета, Осень 1929 год Довольно улыбаясь сам себе, Штирлиц медленно шёл по аккуратной дорожке, ведущей от главного здания Боннского университета. Впрочем, эта улыбка была внутренней, на его лице отражалась лишь задумчивая сосредоточенность. Культивация немецкой сдержанности ему давалась пока что нелегко. От привычек, наработанных за те несколько лет, что он провёл в Шанхае, отвыкнуть было не так-то просто. Там мнимому белоэмигранту пришлось отказаться от русской бесшабашности и открытости и приобрести китайское умение фальшиво-сладко улыбаться и говорить явную ложь в глаза оппонента ничуть не смущаясь. Возможно, именно из-за необходимости поддерживать эту самую сосредоточенность он и не заметил непонятно откуда взявшуюся цыганку. — Позолоти ручку, красавчик, — смеясь и звеня браслетами, она схватила Штирлица за руку и попыталась оттащить его от хорошо просматриваемой дорожки под сень растущего неподалёку ветвистого дуба. — Извини, несравненная, но мою судьбу мне уже предсказали, и про своё будущее я всё теперь знаю. — Кто же тебе предсказывал, мой ясный сокол? Да то ж всё были шарлатаны, а вот я открою тебе истинную правду, я из рода самой мадам дель Трага. — Мадам и дель? А ты ничего не путаешь? — улыбнулся Штирлиц, стойко упёршись каблуками в гравий дорожки и противясь изо всех сил напористой цыганке, пытающейся утащить его с людного места. — Если уж мадам, то «де», а если «дель», то синьора. — Я ничего не путаю, — цыганка приняла оскорблённый вид, — мадам дель Трага была известной ведуньей в Париже, она предсказала девятилетней нищенке Жанне-Антуанетте Пуассон, что та станет самой могущественной и знаменитой фавориткой короля Франции. — Что-то я не помню королевской фаворитки по имени Жанна-Антуанетта Пуассон, — улыбнулся Штирлиц. — Это потому что она стала известна под другим именем! — победоносно заявила цыганка. — И под каким же? — Мадам де Помпадур! — Хорошо, сдаюсь, сдаюсь, — засмеялся Штирлиц. — Но меня любовные предсказания не интересуют. Я уже встретил любовь всей моей жизни. — Может и встретил, но увидеть ты её уже никогда не увидишь. Тебя ждёт другая любовь, но её ты не встретишь, ты с ней столкнёшься. Штирлиц никогда не верил никаким предсказаниям, и слова цыганки не столько испугали его, сколько разозлили. Никто не имел права посягать на их с Сашенькой любовь. — У меня нет времени на пустые разговоры, — не совладав с собой, сердито ответил Штирлиц и сделал несколько резких шагов назад. Послышался раздражённый возглас и звук каких-то предметов, падающих вниз и ударяющихся о землю. Мгновенно повернувшись, Штирлиц увидел перед собой раздосадованного молодого человека, с непониманием смотревшего на увесистые книги, лежавшие в состоянии различной открытости у его ног. В его руках ещё оставалось несколько томов. — Вы меня извините, — стал оправдываться Штирлиц, наклоняясь и поднимая близлежащие книги. — К сожалению, у меня нет глаз на затылке. — Да, конечно, я понимаю, — как-то обречённо вздохнул молодой человек. Положив книги, оставшиеся у него в руках, на удачно расположенную на расстоянии менее полуметра скамейку, он стал собирать остальные. Цыганка, совсем не чувствуя за собой никакой вины, спокойно наблюдала за происходящим. — Вроде всё собрали, — констатировал очевидное Штирлиц и подбадривающе улыбнулся незнакомцу. Незадачливый студент, которому должно было быть лет восемнадцать — двадцать, выглядел гораздо моложе. Худое лицо с серо-голубыми глазами чуть навыкате, тёмно-русые волосы, одежда, хотя и опрятная, но явно уже ношенная много лет и возможно, старшими братьями, пухловатые губы, не то от отчаяния, не то от привычки к непростой жизни, стиснуты вместе и чуть опущены вниз по краям. Типичный голодный студент голодного времени. — Ну так как, позолотишь ручку, красавец? — цыганка всё ещё не рассталась с надеждой заполучить несколько монет от своей первой жертвы. — Вот, никак не могу отделаться, — пожаловался Штирлиц студенту, который, пересчитав все книги, начал складывать их в аккуратную стопку на скамейке. — Сочувствую, но с меня брать нечего, — пожал плечами молодой человек. — Сейчас с тебя брать нечего, это точно, — кивнула цыганка, — но вот в будущем ты сможешь отдать мне должок. И не деньгами. — Сейчас она тебе предскажет, что ты станешь великим врачом, — добродушно засмеялся Штирлиц; он ещё в самом начале обратил внимание на то, что все книги были по медицине. — И сможешь вылечишь её от смертельной болезни. — Великим врачом он не станет, — уверенно сказала цыганка, — да и вообще, не быть ему врачом. — А кем же он станет? — поинтересовался Штирлиц, довольный тем фактом, что цыганка переключилась на новую жертву и ему наконец-то удастся от неё избавиться. — Генералом станет, — уверенно бросила цыганка и вдруг, словно испугавшись чего-то, развернулась и, подобрав свои юбки, быстро побежала в сторону. — Может, тебе помочь с книгами? — довольный, что цыганка от него наконец-то отстала, но все ещё чувствуя себя виноватым за происшествие, предложил Штирлиц. — Спасибо, я справлюсь. Кстати, по крайней мере наполовину цыганка права, я врачом не стану. — Ну, к чему сомнения, у тебя всё ещё впереди, не надо обращать внимания на её глупые предсказания. — Да нет, сбить меня с пути довольно сложно, просто я уже понял, что медицина — это не моё, и перевёлся на юридический. А эти книги, — студент кивнул на аккуратно сложенную стопку, — я просто нашёл на них покупателя, вот, несу, чтобы продать за несколько рейхсмарок такому же бедному студенту. — Вот как, — удивился Штирлиц, — может, тогда ты и генералом станешь? — Хотя говорят, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, но так как у меня нет никаких намерений присоединится к армии, то и генералом мне не стать. Всего хорошего, извините, но я тороплюсь встретиться со покупателем моих книг, я и так задержался. — Конечно, конечно, ещё раз приношу свои извинения. Успехов в учёбе! — Спасибо. Молодой человек подхватил книги со скамейки и направился дальше по дорожке. Штирлиц тоже продолжил свой путь. Их встреча была настолько мимолётной, что они даже и не подумали обменяться именами. Оба вскоре забыли об этом происшествии, им и не могло прийти в голову, что их пути вновь пересекутся или что предсказания цыганки окажутся настолько верны.