Близнецы на вкус и ощупь

It wouldn't be love if it didn't hurt nobody Love if it didn't crush you Wouldn't be love if it didn't leave you lonely (Ritual — Wouldn't Be Love)

«Матрас ничуть не хуже в этой спальне. Да и Поттер не уступает Ли в умении поддержать беседу перед сном. Правда, на него сейчас столько навалилось, что уже не получится беззаботно потрепаться о спортивных карточках». Такие недалёкие мысли крутились в пустой голове Джорджа в первые дни после переезда. Но бытовые размышления теперь давались плохо. Уизли продолжал жить в мире ярких красок. Всё пахло, звучало и даже на вкус ощущалось иначе. Навсегда ли? Привыкнет ли? Джордж не встречал Холлу с тех пор, как оставил одну в спальне, хотя ему чрезвычайно хотелось убедиться, что с ней всё в порядке. Но на общие лекции она не пришла, а ходить открыто в башню Рейвенкло парень не осмеливался. Надев самую неприметную из своих рубашек — серую, без всяких признаков стиля, новый Джордж выскользнул из гостиной Гриффиндора и начал маршрут, который не использовал с самого первого курса — в библиотеку. Похоже, его на четвёртом этаже тоже успели забыть: — Вы кто такой? — проскрипела библиотекарша мадам Пинс, оборонительно нащупывая палочку в кармане мантии узловатыми пальцами. Парень округлил глаза. — Я Джордж Уизли, разумеется! — Не-е-е, Джордж Уизли маленький такой симпатичный мальчик! — женщина показала высоту в метр сорок. Пришлось доставать палочку и подтверждать личность магически. Среди книг, которые десятилетиями никто не снимал с полок, Джордж сразу ощутил слабость. «Что и как я должен искать? Обливиэйт?» Он обратился к каталогу и нашёл несколько томов, в которых упоминалось заклинание. Сложив всё в стопку, Уизли принялся перелистывать страницы, пытаясь вычислить хоть толику смысла из фолиантов, написанных тяжёлым научным языком. Текст с трудом разрезался, словно сложные схемы в нём не хотели быть увиденными. Его новый нос ощущал приятный запах высушенных чернил и типографской краски, отвлекая от интеллектуальной работы. Через час Джордж мало продвинулся. Описаний Обливиэйт было достаточно, но что происходит с эмоциями после отмены? Всё, что он нашёл, — это прямое указание на то, что заклинание при правильной механике может быть отменено Фините Инкантатем с восстановлением памяти в полном объёме. Кажется, Фред и правда был неплох в чарах, раз Джордж вспомнил лето до таких мелочей, как запах палёной кожи под шляпой на пруду. — Привет! — прозвучал бодрый девчачий голосок. — Кого я точно тут не ожидала увидеть, так это тебя, — всем знакомая гриффиндорская фанатка библиотек шмякнула о стол стопку книг. — Вот, брала на недельку почитать, — она рассортировала всё в тележку, стоящую рядом, и затем с любопытством перевела взгляд на близнеца. Джордж изо всех сил старался продолжать концентрироваться на тексте, хотя глаза уже слипались от пыли и напряжения. Гермиона, перегнувшись через его плечо, бегло прочла заголовок открытой ныне страницы. — Помощь нужна? Парень поднял на кудрявую девушку красные глаза. Гриффиндорка пахла жасмином. Новая пенка для душа — подарок Рона. Джордж видел, как брат её паковал. — Тебе можно доверить тайну? — отчаялся старшекурсник. Непривычное состояние тела постоянно выдёргивало его в словно бьющий током мир, и ради того, чтобы хотя бы разобраться с причинами, Уизли уже практически сложил голову перед любыми методами, даже перед раскрытием Гермионе. Ну подумаешь, узнает она, что был влюблён. И что? — Не знаю, — замялась Грейнджер, покраснев. — Чёрт подери, и без того сложно решиться! Будь конкретнее. Гермиона испуганно замолчала. — Мерлин с тобой, — вздохнул Джордж, увидев её расширившиеся от страха глаза, — ты знаешь что-нибудь про снятие Обливиэйт? Что случается после? — Человек вспоминает произошедшее, — пролепетала девушка. — А если были замешаны… чувства? Отличница непонимающе молчала. Джордж злобно захлопнул книгу. Если и Грейнджер не знает, то точно конец. Он встал и сгрёб всё со стола. — Оставь меня одного, — сказал Уизли, не поворачиваясь более к ней лицом. Гриффиндорка решила ничего не произносить, подхватила свой пакет с остатками печатных изданий и с озадаченной миной, попятившись, бесшумно скрылась за ближайшим стеллажом. … Дверь библиотеки приближалась, скоро спасение из Страны Пыли, от которой должен перестать чесаться нос. Джордж шёл на выход широким шагом, не попрощавшись с мадам Пинс. Разочарование бурлило в нём густой пеной, как зелье Живой Смерти. В проёме выхода край глаза заприметил, что в библиотеку стремится какая-то девушка. Ненароком мазнув её по плечу, пересекаясь в узком пространстве, парень не остановился. — Джордж? — раздалось за спиной. Он повернулся и не сразу узнал ту, что стояла в коротком зелёном в мелкий белый горох платье, гетрах и черных лоферах. На затенённом лице была маска решимости, дёрнувшаяся от внезапной незапланированной встречи. Глаза Нового Джорджа расширились. Конечно же, это именно она, но… — Холла, ты в порядке? Где ты пропадала шесть дней? Девушка коротко посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что никто не может их услышать. Вокруг был практически обездушенный четвёртый этаж, в дальнем конце которого лишь первокурсники играли в плюй-камни на подоконнике. — Мне надо было подумать о некоторых вещах, Джордж. Обо всём, что случилось. И вот, я решила взять себя в руки и начать всё с нуля. — Не делай этого! — не ожидая от себя, закричал вдруг Джордж, хватая Холлу за ладони и неосознанно оттаскивая от входа. Новый слух обострённо воспринял крик, и собственный голос зазвенел в коробке, словно колокол. — Не накладывай на себя Обливиэйт! Ты не представляешь, что это такое… Интуиция тоже переживала подъём. Девушка уставилась на гриффиндорца, поражённая столь точной его догадкой, но её решимость дрогнула лишь на секунду. — Я хочу забыть всё, что случилось после того раза, когда Фред помог мне в коридоре. Я всё обдумала. Передай ему, чтобы не удивлялся, если я вдруг не поздороваюсь. Не останавливай меня, поверь, и так нелегко решиться, — Холла дёрнулась, но Джордж удержал. — Не надо! Жизнь… не будет прежней, — Уизли пытался быстро подобрать точные слова, с трудом ворочая вязкие мысли, пока она всё ещё здесь и слушает. Эмоции от момента неожиданно захлестнули младшего с утроенной силой, голова снова заныла, и ему пришлось надавить себе на виски перед тем, как продолжить говорить. Джордж снова поднял глаза на бледное лицо рейвенклонки и осознал, что чувствует всё вокруг, кроме… любви к ней. Лицо, волосы, плечи, фигура — стали просто чертами, характеристиками обычной симпатичной девушки. Соль в его клетках больше не была частью её моря, оно выпарилось вместе с Фините Инкантатем, и лицо Холлы, на самом деле бывшее лицом молодой забытой Мериды, потеряло объём и значимость. Перед ним стояла милая девчонка с трогательной аркой губ и хвостом блестящих волос. В груди и ниже больше не саднило. Это была любовь к Мериде, всего лишь ней. А Холла, словно пустой сосуд, который станет тем, чем его наполнят, — промелькнула своим знакомым до боли лицом в момент, когда бушевавший океан злости к Имоджен искал бухту, которую можно будет разнести в щепки. Это лицо, которое помнит сущность близнеца, но не сознание, трансформировало реакции тела и мозга, подчинив их себе, как когда-то далеко в прошлом. И какая же ирония, что Мерида досталась одному старшему брату, а Холла — другому. Уму непостижимо, как жестока бывает жизнь. И вся эта драма, зародившаяся за каких-то три дня, повлияла на три года существования Джорджа бог весть какими путями. Мерида — способная, манящая, восхитительно острая под тёплой улыбкой, смела его, как песчаная буря — бархан. Она не имела ничего общего с романтичной забитой Холлой, не считая лица и любви к зельям. Мерида была Джорджу не по зубам, но они были достойны друг друга. А во что бы он превратил жизнь этого нежного существа, если бы так и не узнал про Обливиэйт? «Ты меня спасла или всё же уничтожила, миссис Фадж?» — Холла, этот опыт нужен. Зачем-то, — парень потряс её кисти в своих руках. — Иначе потом ты совершишь целую массу неверных решений и совсем потеряешь себя. — Джордж! — из двери вдруг вылетела Гермиона. — Я нашла! — Пошли со мной, — Уизли, не теряя ни мгновения, потащил Холлу внутрь. … Неуверенно глянув на рейвенклонку, Грейнджер выбрала не задавать вопросов и повела пару за широкий стол в дальнем конце библиотеки, энергично минуя редких молчаливых посетителей. До того, как зачитать из распахнутой по центру книги «Осложнения от заклинаний, воздействующих на сознание», лежащей по центру, Гермиона на всякий случай лишний раз выразительно посмотрела на Джорджа, красноречиво вскинув густые брови: «А она тоже посвящена в твои секреты?» Тот коротко кивнул, угадав вопрос. — «Применение Обливиэйт для обнуления воспоминаний о человеке, к которому испытываются любовные чувства, категорически запрещено!» — Гермиона водила пальцем по бумаге, — «Возможные реакции: потеря силы связующих эмоций и восприимчивости органов чувств, повышенная вспыльчивость, антисоциальное расстройство личности, обесцвечивание…» — да тут список на пол страницы! — присвистнула пятикурсница. «Отмена производится посредством Фините Инкантатем через обратную девятку. Синдром отмены: лавинообразное возвращение утраченных эмоций на период до полутора часов. Дальнейшее перманентное возвращение восприимчивости органов чувств в шкалу спектра в пределах нормы. Восстановленный опыт забытых любовных переживаний впечатывается, изменяя личность, сформировавшуюся на момент снятия заклинания, и становится от неё неотделим, словно был прожит в действительности. Неполный список последующих реакций, длящихся от одних суток до трех недель, включает в себя: искажение восприятия, прилив асоциальности, повышенную чувствительность, временные провалы в памяти, спутанность мыслей, головную боль, вспышки агрессии и пр. (не изуч.). Побочные эффекты и их продолжительность разнятся в зависимости от объёма изменений, которые претерпела личность за промежуток утери воспоминаний. Последствия отмены заклинания спустя более, чем через 5 лет после наложения, недостаточно изучены. Возможные риски могут включать умопомешательство, депрессию, сексуальную аддикцию, саморазрушающие практики (не исключая мазохизм)». — Шкалу спектра в пределах нормы… — пробубнил Джордж. — То есть вы всегда видите закат настолько красивым? Холла и Гермиона переглянулись. — А разве закат — не самое прекрасное, что ты способен увидеть, живя в Хогвартсе? — спросила Гермиона. Холла лишь обдумывала иное: откровение о Джордже, которое ей принесла зачитка данного фрагмента. — Я никогда его не замечал. То есть вспышки ярости, цинизма, обидчивость и резкость, всё, чем он запомнился на старших курсах, — последствия непрожитых эмоций, запертых Обливиэйтом… И уже который год младший Уизли слеп и туп, и не только на зрение и другие органы чувств: захирела нормальная человеческая эмпатия. А с ней — сострадание, доверие и, главное, любовь. Джордж ощутил безмолвную чернильную пустоту в груди, словно его обокрали, лишили части самого себя, и эту потерю никакой волшебной полиции никогда не вернуть обладателю. Жасминовая Гермиона грустно улыбнулась, когда отсутствующий несколько секунд взгляд Джорджа сфокусировался на ней. Парень теперь обязан ей по гроб, девушка брата практически спасла его жизнь. Всё будет теперь хорошо, всё обязательно наладится. Новое, давно забытое чувство благодарности к кому-либо, кроме Фреда, растеклось в груди, согрев бьющееся аритмично сердце. Джордж шагнул и поцеловал Гермиону в лоб, нежно сжав её шею сгибом локтя. — Ты — золото. Ты станешь великой волшебницей. Смущённая Грейнджер припорошила розовое лицо волнистой чёлкой, опуская глаза. Увлекая за руку рейвенклонку, Джордж направился вон в поисках спокойного угла. Он точно знал, что делать теперь. *** — Ты многого не знаешь. Да и что там, и я не знал до прошлой недели. Мне кажется, я обязан тебе все извинения мира… Пара опустилась на каменную скамью между двумя пролётами двигающихся лестниц: тут никто не задерживался надолго, а портреты висели слишком высоко, чтобы подслушивать. Холла смотрела внимательно в ставшее в деталях знакомым после дейтинга лицо: Джордж был дёрганый, нервный, часто моргающий, но почему-то именно сейчас взрослый, словно впервые стоял на ногах, а не держался за стену. — Мне не хватит сейчас сил объяснить тебе всё по порядку. Боже, эти лестницы всегда так скрипят? — недовольные рыжие брови соединились по центру в складочке. — Я больше не буду преследовать тебя, я, кажется, свободен. Моя увлечённость была результатом магии, которую на меня наложили. Теперь её нет. Парень перебирал пальцы Холлы, переживая, как всё это звучит. Практически словно «да и не любил я тебя никогда на самом-то деле». Но она понимала. Ещё бы пару лет, и последствия отмены заклинания могли бы быть катастрофичными. Может, весь этот конфликт, сыгравший в итоге самую важную роль в разоблачении магии, стоил того, чтобы спасти близнеца? Уже без розовых очков Холла понимала, что не существовало сценария, в котором она могла бы остаться пламенем в душе Фреда, что умалчиванием Джорджа, что без него. Все обрублено: её иллюзии, Джорджево заклятие, Фредова беспечность. Одним махом распадается гордиев узел. Они сидели на скамье — ненужные, вычеркнутые, и от этого впервые обретающие подлинную идентичность. «Кто без тебя я? Есть ответ. Я без тебя — малиновый рассвет. А ты, кто ты? Я поле, где растут колосья и цветы. Я полный чан, во мне нет пустоты». — Не сейчас, но… я обязательно расскажу тебе эту историю трёхлетней давности. А знаешь, что, — воодушевился Джордж, — давай встретимся в следующем году здесь же! Десятого сентября. И я всё выдам. Я чувствую, что задолжал тебе слишком много объяснений. Годится? — он улыбнулся. Впервые с тех пор, как собирал для неё букет в теплице. Губы рейвенклонки тоже несмело ползли вверх, голубые глаза встречали его всё ещё беспокойный, но ясный взгляд ободрением. — Ты больше не страдаешь? — Холла тоже аккуратно подбирала слова. Оба боялись выбрать не те выражения, обидев друг друга, понимая, что сложившаяся ситуация настолько уникальна, что даже сама МакГонагалл могла бы не найти ответа, как её правильно распутывать. It wouldn't be love if it didn't hurt nobody. — Кажется, я впервые в норме. И не пойми меня неправильно. Ты прекрасна. — Я понимаю всё, что ты хочешь сказать, Джордж. Всё в порядке, — Холла коснулась его щеки тылом пальцев и провела длинное скользящее движение от виска до острого подбородка, медленно встала и расправила колокол зелёного подола. — Мне пора готовиться к экзаменам, я столько упустила, — спокойная улыбка украшала это скуластое лицо, — десятого сентября я выслушаю всю твою историю. — Она стукнула пальчиком по невидимым часам на запястье. — Пожалуйста, проведи это лето, словно тебе дали второй шанс. Я точно так сделаю. Рейвенклонка напоследок сжала ободряюще плечо парня, встала и пошла вверх по ступеням. Они тут же пришли в движение, унося девушку наверх. Холла перестала быть Hollow и стала Whole.