Второй брак королевы

— Прошу прощения за поздний визит, Ваше Величество. — Альбедо поприветствовал Чайльда, и тот махнул рукой, подавая сигнал всем остальным покинуть комнату. Аяка заметила это и увела с собой двух служанок, чтобы господин мог поговорить наедине. — В чем дело? Как только они остались одни, маркиз сел в кресло и торопливо пересказал новости: — Тома – беглый раб, и он родил ребенка еще до того, как встретил Аято… Значит его предположения касательно общего секрета Синьоры и Томы были верны. И, хоть Итэр не смог довести это дело до конца, старший брат обо всем позаботился. Догадаться, кто является отцом ребенка совершенно несложно, осталось лишь придумать, как воспользоваться этой информацией. Следующей новостью стало то, что Аято приказал запереть Кейю в особняке семьи Тарталья. Наивно полагать, что охотник будет сидеть на стуле ровно, но король хотя бы попытался. Чайльд хотел бы как-нибудь предостеречь брата, но если у того есть план, он откажется от него только при условии полного провала. Аякс не знает, что задумал Альберих, но решил пока оставить всё как есть. Вряд ли Аято предпримет что-то жёстче, чем домашний арест. В конце концов это было бы неразумно с его стороны. Теперь к главному. Вероятнее всего Кейа рассказал об этой новости только для того, чтоб Чайльд использовал информацию о ребенке для разоблачения Томы или удара по самолюбию короля. И, хотя Тарталья не любит атаковать кого-то слабее себя, иногда необходимо напоминать, что он, вообще-то, королева. Однако вопреки своим мыслям, Альбедо отрицательно покачал головой: — Вашему Величеству не стоит ни о чем переживать. Сэр Альберих уже сделал всю грязную работу, давая дворцовым шпионам подслушать их с Синьорой разговор. Король совсем скоро будет осведомлен о ребенке Томы. — В таком случае я пока буду наблюдать за происходящим. Спасибо, Альбедо. — Чайльд отослал маркиза и сам вернулся в спальню. Аяка молча принесла ему чашку теплого чая и стала у двери, наблюдая, как господин сидел у окна и смотрел на луну, погруженный в свои мысли. У Томы удивительное прошлое, о котором не хочет рассказывать Аято. Когда он стал любимцем короля, он напал с обвинениями на Кейю, выводя того из состояния спокойствия, подражает самому Чайльду, и все потому, что наложник самый слабый и уязвимый в семье. Если забыть о действиях любовника в те дни, то Аято требовал от супруга сострадания. Это вопрос гордости. Более того, Синьоре нельзя доверять. Женщина сказала Кейе, что Тома оставил свое дитя. Бросил ли он его или оставил неохотно? Аякс слышал от Итэра, что Розалина прячет ребенка. Но зачем это нужно? Особенно теперь, когда эти двое сотрудничают, и у Лоефальтер появился стимул скрывать прошлое. Нормальные хозяин и раб не имели бы таких отношений. Тарталья не хотел бы влезать в это болото, но на данном этапе событий это просто необходимо. И первым, что он сделает – поговорит с мужем об аресте Кейи. *** Королева была не единственной душой, погруженной в тревожные мысли. В экипаже, направлявшемся в столицу, Аято пытался сосредоточиться на проблеме уменьшения числа воинов с глазом бога, но его мысли все время возвращались к любовнику. У Томы уже есть ребенок. То, что он сделал, было очевидно шокирующим, так же как и то, что у него были отношения, но это не главная проблема для него. Худшее заключалось в том, что наложник солгал ему. Тем не менее Аято не смог найти в своем сердце безоговорочной вины того. Мужчина все еще помнил жалкий вид любовника, когда спас его, и не хотел судить, не зная, был ли ребенок украден, брошен или что-то еще. Король прибыл во дворец рано утром следующего дня, не прояснив своих мыслей. Первым делом он пошел к Томе, но слуга сообщил, что тот ещё не проснулся, и нужно несколько минут, чтоб привести его. Другая горничная хотела было уйти, чтобы разбудить своего господина, но Аято отмахнулся и вошел в комнату любовника. Наложник мирно дремал в постели. Правитель вздохнул и прислонился к двери глядя на него, когда его взгляд зацепился за что-то необычное на столе. Он подошел ближе и увидел прядь прекрасных золотистых волос. Украдкой коснувшись ее пальцами, мужчина нахмурился. Тома подстригся? Аято думал, что это волосы наложника, но через мгновение ему показалось, что они похожи на волосы младенца. — Ваше Величество? — Любовник сидел и звал сонным голосом. Он встал с кровати, спрашивая, почему тот здесь, но его лицо смертельно побледнело, когда заметил, на что смотрит король. — Ваше… Величество? — Голос Томы дрожал от ужаса: — Я… я подстригся раньше. Я думаю, что оставил их по ошибке. Прежде чем Аято успел ответить, наложник подбежал, быстро схватил прядь и вернулся к кровати. Его неуклюжее поведение говорило о многом. Правитель был уверен – это волосы первого ребенка Томы. Он бросил младенца? Король прищелкнул языком. Возможно, у него не было другого выбора, кроме как попрощаться с ребенком, и он тайно сохранил его волосы, потому что скучал по нему. Ситуация Томы внезапно стала казаться более благоприятной, и последняя мысль сыграла решающую роль в изменении сознания Аято. Но вопрос о лжи еще не решен… Наложник не сказал, потому что боялся, что король бросит его? Тогда он притворится, что ничего не знает. Король вышел и прогулялся по голым садам на обратном пути к Восточному дворцу. Вернувшись в спальню, он позвал маркиза. Мадарамэ, который ждал возвращения господина, быстро прибыл. Секретарь был напряжен, так как тоже знал тайну Томы. — С возвращением, Ваше Величество. — Есть новости о Кейе? — Лорд Кейа спокойно остается в особняке. Проблема с наложником является… — Я подумываю о разводе. — Вы хотите расторгнуть контракт наложника Томы? — Нет. Я имею в виду королеву. Слова Аято ошеломили маркиза. Он ожидал, что Его Величество захочет выгнать любовника или, возможно, выместить свой гнев на Кейе, но почему гнев короля оказался направлен на собственную жену? — Почему так внезапно…? — Чайльд не может контролировать этого неуправляемого Альбериха. Этот бездновский монстр уже второй раз становится причиной инцидента. Прошло не так уж много времени после случая с отравлением. — Аято потер лоб, как будто у него болела голова. — Хотя я и разочарован Томой, он носит мое дитя. Напасть на него – все равно что напасть на ребенка короля. — Но, Ваше Величество, развод!.. Мадарамэ выглядел опустошенным. У Чайльда нет образа любящего и благожелательного монарха, но публика восхищалась его практичностью и царственной осанкой. Но развод… — Возможно, это не мое дело, но развод – это крайность, Ваше Величество. Пожалуйста, передумайте. — Маркиз говорил то, что думал, рискуя навлечь на себя гнев правителя: — Если проблема в лорде Кейе, то Вам нужно наказать только его. Секретарь был так обеспокоен, что считал своим долгом не допустить развода между монархами. — Разве Кейа не брат королевы и не наследник семьи Тарталья? — Но это не справедливо возлагать вину лорда Кейи на королеву… это действительно не так. Аято вздохнул: — Если Кейа – единственный наследник семьи Тарталья будет наказан, их положение пошатнется. Чайльд тоже будет поставлен в неловкое положение. — Он сел в кресло и заговорил мрачным голосом: — Если королева будет опозорена, как бы усердно она ни трудилась, найдутся люди, которые будут злиться на нее. Маркиз не сразу понял слова господина и заморгал: — Да? Король сказал, что собирается развестись с супругом. Ход его мыслей был непонятен Мадарамэ. — Это единственный способ защитить королеву от последствий. Я рассматривал и другие пути, но это лучший вариант. — Вы хотите развода, чтобы защитить Его Величество Чайльда? — Я непременно накажу этого преступника Альбериха, но если я ничего не сделаю с королевой, когда буду наказывать его, ее образ пострадает. — Что? — Это звучало слишком нелогично. — Подумай об этом, с другой стороны. Если я разведусь с Чайльдом, наказывая Кейю, все подумают, что это слишком тяжелое наказание. Как ты делаешь это сейчас. — Это так... — Если бы Аякс развелся, то не вышел бы замуж и остался один. Сочувствие перейдет к нему. — Аято погладил подбородок и прищурился: — А пока я поставлю Тому на место королевы. Это была серия шокирующих заявлений. Маркиз чуть не упал в обморок: — Ваше… Ваше Величество! Это немыслимо! Одумайтесь! — Я прикажу Томе стать королевой до рождения ребенка, и до тех пор, пока ему не исполнится год. Таким образом, ребенок будет иметь законность как член королевской семьи. — Ни за что! Господин Тома … простите, Ваше Величество, но господин Тома не из тех людей, которые могут выполнять эти обязанности! — Он станет новой матерью после родов. Ему просто нужно посидеть в кресле в течение года и сделать какую-то основную работу. — Он все равно не сможет. Он может быть милым и красивым, но национальные дела – это не то, что делается красивым лицом! — Да. Все будут так думать. — Что? Мадарамэ с недоумением посмотрел на правителя. — Даже если Тома окажется компетентен, все будут сравнивать его с Чайльдом и скучать по нему. Естественно, общественное мнение сместится на восстановление прежней королевы… — Конечно … Ваше Величество? — Тогда я верну Аякса на трон. — Аято закрыл глаза, его брови сошлись вместе: — Это займет около двух лет. Но если Чайльд не согласится на развод, то из-за судебного разбирательства он продлится дольше. Маркиз был ошеломлен планами господина. Секретарь едва сумел выдавить из себя слова, которые хотел сказать: — Но… Ваше Величество, королева может родить ребенка позже. Лицо правителя потемнело: — Чайльд бесплоден. Он не сможет забеременеть. Король говорил вполголоса, но его слова были тверды. Мадарамэ не понимал, почему Аято так уверен, что королева не может иметь детей. Хотя они уже давно женаты, оба были молоды и относительно здоровы. Даже несмотря на физическую слабость Чайльда, выносить ребенка он бы смог. — Но Ваше Величество… Тот перебил его: — Бесполезно пытаться переубедить меня. Я буду защищать своего ребенка и не оставлю Кейю безнаказанным. Маркиз прислонился к соседнему столику. Аято тем временем опустил глаза в пол и не сказал больше ничего. Слова о защите Чайльда были правдивы лишь отчасти. Заявляя о подобном, мужчина надеется, что таким образом сможет поставить супруга на место, напоминая, что какой бы замечательной и могущественной королевой он не был, он всего лишь королева. А Аято – король, и он сильнее. Аякс ведёт себя слишком самоуверенно, и ему это не нравится, поэтому развод должен научить того, как стоит себя вести рядом с мужем. То ли дело раньше, когда Чайльду было лет четырнадцать. Кроткий, милый и послушный. Идеальный супруг! Но пришел этот бездновский зверь и испортил его невесту. Что ж, одновременно с желанием показать королеве, кто тут главный, Аято таким образом хочет отомстить Кейе за все те годы, когда охотник вел себя неуважительно. — Итак, Ваше Величество, вы хотите похоронить прошлое Томы? — Маркиз подавил желание немедленно бежать домой и принять ванну с горячей водой. — Я не собираюсь растить ребенка, который был зачат в прошлом, но и выслеживать его и убивать тоже не хочу. Ребенок не имеет ко мне никакого отношения. Любовники обычно чувствуют себя преданными или ревнивыми, если у их партнера такое прошлое. Король был довольно легок в этом плане. — Ваше Величество. Разве не будет большой оппозиции в том, чтобы посадить простолюдина в качестве королевы? Господин Чайльд – выходец из герцогской семьи, но не Тома. Если это ради ребенка, то почему бы наложнику не войти в благородную семью? — Если бы омега из хорошей семьи поднялся до положения королевы, общественные настроения не были бы столь нетерпеливы к Аяксу. Восстановить его будет труднее. Будут возражения, но у Томы мой ребенок. Это не лишено прецедентов. Если это не сработает, то он может стать частью достойной обедневшей дворянской семьи. — А как же сам наложник? После того как он станет королевой, Вы думаете, он так легко откажется от своего положения? — Я знаю, что Тома не жадный. Он добрый, умный и знает, что это не место для него. — Его жадность может развиться, пока он находится в кресле королевы. — Если Тома не захочет уходить, я могу его заставить. — Аято сложил руки на груди и прищурился: — Был случай, когда наложник вступил в сговор с Синьорой Лоефальтер, чтобы уничтожить герцогиню Минчи. Этого достаточно. Маркиз уставился в лицо господину. Король не выбросил рапорт виконтессы Гуннхильдр, а оставил его себе. Мадарамэ задался вопросом, планировал ли он это с тех пор. Буря обязательно придет. Секретарь вздохнул и посмотрел на Аято сложным взглядом, зная, что не сможет изменить решение правителя. Наконец, маркиз медленно кивнул в знак согласия. *** Время не торопилось, возможно, потому, что Тарталья хотел сказать что-то важное. Синие глаза открылись на рассвете, и ему пришлось передвигаться тихо, чтобы не разбудить служанок. Он пытался прочитать книгу, но было трудно сосредоточиться. В итоге за завтраком юноша чувствовал себя скорее измотанным, чем спокойным. Покончив с едой, умывшись и одевшись, Аякс отправился в Центральный дворец и наткнулся на Аято. Помимо желания поговорить с ним о брате, была еще одна тема, которую нужно затронуть. — Королева. — Когда король увидел супруга, он встал из-за стола и мягко улыбнулся. Его отношение было более дружелюбным, чем обычно, несмотря на то, что тот держит Кейю под стражей. Что, бездна возьми, у него на уме? Чайльд уставился на него, но вместо того, чтобы говорить о брате, правитель отложил свои бумаги. — Ты уже завтракал? Тарталья подошел к столу и взял документы. Один – отчет об упадке пользователей глаза бога, а второй – директива об увеличении военных расходов. Аято расширяет армию, чтобы заменить уменьшающееся количество магов? — Королева? — Позвал ещё раз тот. — Да, не стоит беспокоиться. — Не отвлекаясь от записей ответил Чайльд. Что-то в поведении мужа не давало ему спокойствия. — Здоровье превыше всего. Ты должен позаботиться о себе. — Король мягко улыбнулся. Это не просто воображение, он действительно вел себя добрее, чем обычно. Аято сожалеет, что посадил Кейю под домашний арест? Невозможно. Всякий раз, когда супруг неожиданно обращался к Аяксу в мягкой манере, его первой реакцией было подозрение. Королева улыбнулась в ответ, и тот весело хихикнул: — Разве это так странно, что я прошу тебя заботиться о своем здоровье? — Не думаю, что мне есть что сказать в этой ситуации. — Я всегда надеюсь, что королева здорова. — Аналогично. Я тоже всегда надеюсь, что королева здорова, — Хмыкнул Тарталья, откладывая наконец документы. Дружелюбное выражение лица Аято растаяло. На его губах все еще играла улыбка, но в глазах застыла глубокая печаль. Чайльд чувствовал себя еще более неловко, глядя в них, и тогда король заговорил о национальных делах. — Я встретился с главным магом. Да. Легче говорить о работе. Королева быстро ответила: — А что с человеком, который утверждает, что потерял свои способности? Его глаз бога действительно потух? — К несчастью. — Что послужило причиной? — Они еще не знают, почему артефакт перестает работать и почему уменьшается число магов. Но я слышал кое-что еще, что меня беспокоит. — Выдержав паузу, Аято продолжил: — Главный маг сказал, что это постоянное явление в течение почти двух десятилетий. — Что? Я никогда о таком не слышал. — Да. В те времена одних только мудрецов и обладателей глаза бога было весьма немало. Однако в последние годы их число резко сократилось. — Это, безусловно, вызывает беспокойство. Они танцевали вокруг друг друга, как будто хотели что-то сказать, но продолжали избегать этой темы. С точки зрения королевы Инадзумы, то, что сейчас сказал Аято, было чем-то, что следовало серьезно обдумать. И все же Чайльду было трудно сосредоточиться на его словах, потому что голова полна совсем других мыслей. Он заставил себя кивнуть, и правитель заговорил снова: — Ты помнишь ребенка из твоего национального сиротского приюта? Тот, которого послали в магическую академию? — Куникудзуши. — Только когда Аято упомянул его, Аякс смог полностью сконцентрироваться: — Что насчет этого юноши? У короля нет причин специально поднимать этот вопрос, и Тарталья забеспокоился. Тот ответил тяжелым голосом: — Я слышал, что он плохо адаптируется в академии. — Обстоятельства его жизни изменились. — Нет, не только на этом уровне. — Что? — Директор не знает, то ли это проблемы со сверстниками, то ли проблемы со скверным характером, то ли потому, что ему трудно адаптироваться к новой обстановке. — Сказанное тревожило само по себе, но монархи только что говорили о магах, чьи артефакты потухли. Если супруг упомянул имя этого ребенка… — Сначала Куникудзуши проявил отличные магические способности и был мотивирован посещать занятия и много работать. Два профессора хвалили его за то, что он очень искусен. Но постепенно его сила начала уменьшаться, и этот ученик не мог поспевать за уроками. Когда он впал в депрессию, все считали, что это вопрос усилий или окружающей среды. Однако в это время маги знают, что глаза бога перестают работать, поэтому наблюдают за ним. Сердце Тартальи оборвалось, когда вспомнил юношу, который так нервничал, но был взволнован перспективой поступления в Академию. Отставать на занятиях из-за недостатка усилий или элементарных знаний — это одно, но потерять свои амбиции — совсем другое… Когда-то Чайльд завидовал Куникудзуши, что у того есть целый глаз бога, но теперь жалеет о своих мыслях. В отличие от всех остальных, королева по-прежнему может пользоваться стихией, и, благодаря тренировкам с Кейей, увеличила время магии до семи минут, что намного больше, чем было. Но его подопечный больше не сможет... Аякс напишет ему письмо. Тарталья уставился в пол со смешанными чувствами. Только через пару мгновений он понял, что вокруг слишком тихо. Аято молчал. Королева посмотрела на него, тот сидел с непроницаемым выражением лица. А теперь супруг вспомнит, что держит брата жены взаперти? Когда Чайльд снова посмотрел в чужие тяжелые глаза, он понял, что пришло время для более приватного разговора, которого с нетерпением ждал со вчерашнего вечера. — Я спонсор Куникудзуши, так что позабочусь о его делах. — Королева говорила спокойно, стараясь, чтоб лицо оставалось как можно более нейтральным: — И, если Вы не возражаете, я хотел бы узнать, как долго Вы намерены держать моего брата под домашним арестом. За одно предложение дружелюбный блеск в глазах Аято исчез, сменившись холодным льдом. — Это будет скоро. — Мне важно знать, насколько он свободен. — Речь шла не только об освобождении его из-под домашнего ареста. Король молча уставился на бумаги, которые положил на стол. — Ваше Величество. — Позвал ещё раз Тарталья. Тот ответил мрачным голосом: — Королева, я не могу поверить тому, что говорит или делает Ваш брат. А также не верю, что ты можешь контролировать его. — Ваше Величество... — Даже если он изменится, это произойдет не раньше, чем родится мой ребенок. Ты согласен? Я говорю это тебе, поскольку ты уже знаешь, что твой брат находится под домашним арестом. Король встал со своего места и встал перед супругом, смотря в глаза: — Я изгоню Кейю из страны, чтобы защитить моего ребенка. — В его голосе не было ни малейшего сомнения, и он уже не был похож на того кроткого человека, каким был совсем недавно. Неконтролируемая дрожь охватила Чайльда, когда услышал слова мужа. Случилось то, чего он боялся больше всего – его хитрый и способный старший брат ошибся. Аято всё же решился на этот шаг... Но что теперь делать ему? Всё это время Тарталья жил с уверенностью, что Кейя может в любой момент прийти к нему, но когда его изгонят... Какой тогда смысл быть здесь? Почему бы Аяксу не отправиться следом... Нет. Он не может и не должен. Чайльд – королева. Чайльд рождён, чтоб править. Если он потеряет трон, в чем тогда будет смысл его жизни? Все старания будут напрасны. Но Кейа... Кейа не пропадёт, Кейа охотник, но теперь без родины. Разве это нормально? Это ужасно, когда некуда вернуться. Аято выглядит серьёзно. Королева поняла, что тот уже принял окончательное решение. Когда Аякс собрался с мыслями, то поймал себя на том, что опять кусает нижнюю губу. Правитель это заметил, и поднял палец к его лицу. — Конечно, это не значит, что я навсегда изгоню его. Чайльд резко отвернулся, с трудом сдержав отвращение. Аято выглядел разочарованным: — Это будет неофициальное изгнание, и я позволю Альбериху вернуться, если он раскается в своем преступлении. Когда Тарталья промолчал, король грубо схватил его за плечо и развернул к себе. Аякс старался не выказывать никаких эмоций, но это было бесполезно. Он сделал быстрый глубокий вдох и заговорил простым тоном: — Вам обязательно это делать? — Я мог бы задать тот же вопрос твоему брату. — За что именно Вы собираетесь изгнать Кейю? — Ты слышал, что твой брат под домашним арестом, но слышал ли, что он жестоко напал на человека? —А разве Вы не слышали, что этот человек первым напал на него? — А, я слышал. — Туманно протянул Аято: — Но это же заявление Альбериха. Как бы то ни было, это правда, что он жестоко напал на Синьору Лоефальтер, только для того чтобы причинить боль Томе и моему ребенку, которого он носит. Кейа действительно довольно вспыльчивый, поэтому нет ничего удивительного, что он напал на Розалину и теперь король не верит ему, но что насчёт наложника? Альбедо говорил, что Аято знает о прошлом своего любовника, так неужели ему ничего не будет? Правитель раздражённо выдохнул и оттолкнул от себя супруга, когда тот ничего не ответил, возвращаясь на место. — Что бы ты ни говорил, я не могу простить Кейю снова. Если ты просишь меня об этом, забудь и уходи. Тарталья больно закусил губу, подавляя внутренний огонь и уязвлённую гордость. Не прощаясь, он покинул кабинет, напоследок хлопнув дверью.