Sweet

Если бы два года назад кто-то сказал Себастьяну, что он влюбится в приезжего в их маленький городок фермера, а потом станет его мужем — он бы покрутил пальцем у виска. На момент их первой встречи у него были свои дела, свои проблемы и жизнь стабильно шла в никуда с его социофобией и слабыми проблемами в семье. Обычно в сказках для маленьких детей все проблемы решает существо из ночи, обещающее богатство, счастье и радость за просто так, в реальности же никто не приходит ночью решать твои проблемы. Так что Себастьян удивился, когда однажды вечером, когда он сидел у озера, выкуривая очередную сигарету, к нему подошёл неизвестный, представившийся приехавшим в Пеликан после известия о смерти дедушки. Новоявленного фермера звали Джон и выглядел он подозрительно. Не внешне, нет. Внутри Себастьяна что-то сжималось от непонятного ощущения, но делать с этим что-то он не хотел, скидывая на социофобию. С того вечера Джон начал крутиться возле него, пытаясь разговорить и обрадовать, таская милые вещицы. Спустя какое-то время все в доме привыкли к присутствию фермера, умудрившегося очаровать всех не только в семье Себастьяна, но и в городе в целом. Один только Себа поддавался со скрипом, встречаясь с Джоном по вечерам и отмечая малозаметные детали, которые по всей видимости никто другой не видел. Фермер никогда не позволял себе широкой улыбки, ограничиваясь движениями губ, дышал через раз и немного, а иногда Себастьян видел, как серые глаза наполнялись красным в темноте, но скидывал это на недосып из-за работы. Оказалось, что дело не в недосыпе. И выявилось это через слишком эмоциональный поцелуй, вынудивший Себу упереться спиной о сосну, вцепившись пальцами в чужие волосы в попытке прижать ближе. Тогда он порезал язык о слишком острый и длинный клык, вызвав у Джона довольный голодный стон. А потом Джон испарился. В прямом смысле этого слова, оставив ничего не понимающего парня одного. Обычно к людям по ночам приходили феи, а Себастьяну вот достался вампир, который позже объяснил всё. Джон был вампиром уже пятнадцать лет, людей не убивал и питался слитой кровью, которую покупал за пару долларов на скотобойне. Так он и жил, пока не получил письмо от дедушки и не переехал на ферму, чтобы столкнуться с тем, что своих животных — десяток кур и пару коров — ему было жалко использовать как мешки с кровью, а не так далеко от фермы жил человек, чья кровь пела для него, звала к себе и шептала попробовать, сделав хотя бы один укус. И как бы Джон не хотел держаться подальше, не получалось. Дело было даже не в жажде, а в том, что он по-глупому влюбился. Себастьяну это признание льстило и ужасало, но мёртвая душа в груди страха не ощущала, а сердце тянулось в ответ, глупое и влюблённое, подкупленное вниманием и лаской, которую давно не дарила семья и которая, как оказалась, разбивает ледяные барьеры социофобии напрочь. И... Ну... Второй поцелуй получился гораздо лучше, чем первый. Да и ладони под толстовкой, ласкающие живот, ощущались хорошо, почти правильно, даже несмотря на то, что небольшой участок спины колола грубая кора всё той же сосны. Во второй раз они были чуть осторожнее, Джон пытался спрятать клыки и не ранить его, но потом сдался. И это тоже было хорошо, остро и чуть больно, но приятно. Это стало их маленьким секретом, который они оба хранили под замком в подвале. Спустя пару месяцев, зимой, к этому секрету присоединились и причины двух точек-следов на ключице Себастьяна, которые он даже не прятал — они сами скрывались под толстовкой. Ему нравилось целоваться, нравилось получать почти интимную ласку и нежные прикосновение языка к шее и ниже, доводящее до покалывающего ощущения анестезии, а затем осторожные укусы, сопровождающиеся парой неглубоких глотков. Себастьян подсознательно как-то понимал, что Джону хочется больше, но никогда не подталкивал — мысли о собственной смерти у него пусть и были, но они пугали даже его подростковую апатию. Джон не использовал как бесплатный мешок с кровью, Джон его любил. И все в городе думали, что они просто хорошие друзья, в особенности Робин и Деметриус. Последний так и вовсе пытался поговорить с Джоном на тему, чтобы тот не лез и не мешал учёной карьере Мару, с которой Джон держал тёплые отношения почти по случайности, и получил в ответ «Мне не интересна ваша дочь, мне нужен ваш пасынок». Это было единственное признание Джона о его отношениях с Себастьяном. И больше ни слова, никому. Кто-то из Пеликана пытался приблизиться в личную зону, даже признавался в любви, но Джон мог им сказать нет, признаться, что его сердце давно занято и ему жаль. А потом он сделал ему предложение. И Себа просто не смог отказать. Может, это была вампирская магия, подчиняющая волю, может просто Себастьян был как грустный щенок, которому требовалась любовь, внимание и ласка, но в любом случае у него сразу вырвалось нервное «Да». Хотелось сказать больше, но колени дрожали, сердце громко ухнуло куда-то в живот, а ладони вспотели, показывая истинную панику, на которую Джон улыбнулся — открыто, показывая клыки — и поцеловал его. Мягко и любяще. Второй такой поцелуй Себастьян ощутил когда сказал второе «да» на глазах у всего города, слыша, как мама взрывается потоком счастливых слёз и как в шоке замирает Деметриус, всё ещё единственный, кому открыто, пусть и завуалированно, сказали правду. Это было весело, Себа не скрывал улыбку и прятал лицо в чужой рубашке, ощущая непривычный стыд, колющий щёки румянцем. Все взгляды на них, улыбки для них, весь день для них — это пугало и радовало одновременно. Радовало, конечно, больше. — О чём думаешь? — раздаётся рядом, и Себастьян вздрагивает от неожиданности. — О том, как вышло так, что я теперь живу на ферме, — он тянется, подставляя щеку под нежный поцелуй. — Так ещё и рядом с очень опасным вампиром. — Это всё мои чары, — отвечает Джон. — А ещё ты любишь меня. Тяжело с этим поспорить.