Child of Darkness (II)

      Где-то под потолком навязчиво жужжала муха. Она то и дело стукалась о лампу с малоприятным глухим треском, готовая в своем стремлении добраться до света разбиться в лепешку о полупрозрачное стекло.       Готов ли был он разбиться в лепешку ради своих стремлений?       Беспрерывно гудящая люминесцентная лампа начала мерцать. Вьющаяся вокруг нее муха негодующе зажужжала, начав биться о стекло с еще большим усердием.       Он обернулся — в дверном проеме, ведущем в основную часть полицейского участка, стояла беспроглядная темнота. Незачем было тратить электричество, когда в здании находился только один человек.       Это, разумеется, было не по уставу. Но маленьким задрипанным городкам — маленькие задрипанные участки. На все тридцать тысяч человек (и то от силы) приходился штат из двадцати четырех полисменов. В это число входили трое хиленьких констеблей — вот уж пополнение, которое они заслужили, — несколько молодых сержантов и инспекторов, которым едва перевалило за двадцать один год. В противовес им здешний главный констебль уже был настолько стар, что числился начальником отдела только на бумаге, а на деле уже давно сложил бразды правления на суперинтенданта и сидел дома вместе с женой.       Основную «силу» в полицейском участке по итогу составляло всего несколько человек, удерживающихся в промежутке от двадцати восьми до сорока лет. Это, преимущественно, были инспекторы, занимающиеся делами на любой вкус и цвет. Убийства — это они, разного толка пропажи, кражи и грабежи — это они, вандализм — это тоже они, и так далее и так далее. Конца и края этому круговороту дерьма в природе не было.       А Литтл-Уингинг в последнее время дерьмом одаривал по самые уши.       На столе расположился компьютер, на экран были выведены изображения с девяти камер. В кобуре на поясе лежало старенькое табельное, а на случай непредвиденных осложнений рядом стоял еще и шкафчик с оружием — откинься на спинку грубого железного стула, протяни руку назад, открой дверцу и вытащи пушку.       Правда, «пушка» — сильно сказано.       В участке нормального оружия не было уже года с восьмидесятого, а в Лондоне никто не спешил чесаться, чтобы обеспечить им захолустный городок у себя под жопой.       Куда ни кинь — всюду клин.       Пальцы простучали неровный ритм по столешнице рядом со стационарным телефоном, который наверняка промолчит до самого утра.       Он зевает, да так, что челюсть громко хрустит.       Сейчас бы домой. В постель. Завернуться в одеяло и спать до самого утра...       Входная дверь громко хлопает.       Он вздрагивает и тянется рукой назад и вниз, нащупывая потертую рукоять пистолета.       По коридору глухо и достаточно медленно стучат чьи-то шаги — идущему словно было тяжело передвигать ноги. Когда неожиданный посетитель появляется из-за угла, дежурный полицейский облегченно выдыхает и расслабляется, возвращая руку на стол.       — О, Господи, Стив, — звенящим голосом стонет он, запрокидывая голову и потирая уставшие глаза. — Который раз уже прошу: не надо ходить сюда по ночам!       Стивен Фармер в ответ только криво ухмыльнулся и проковылял к столу, служащему в участке чем-то вроде ресепшена. На плече у него болталась старая спортивная сумка.       Этому человеку прошлой осенью стукнуло пятьдесят четыре, и на данный момент он был самым старым полицейским в Литтл-Уингинге. Стивен был старожилом, немало повидавшим мрази за свою жизнь. Так уж случилось, что лет десять назад ему прострелили колено. Один из стажеров на учениях не справился с дробовиком — и заряд картечи раздробил Фармеру коленную чашечку. С тех пор в ноге у Стивена стоит титановый протез. Он неплохо справляется со своими функциями, но от хромоты и дикой боли на погоду старого доходягу не спасает.       — Еще бы мне салаги вроде тебя указывали, что делать, — оскалился старик, тяжело падая на стул для посетителей. Коротко блеснули в бледном электрическом свете металлические коронки. — Где хочу, там и хожу. Пора бы уже выучить эту простую истину, Рэй.       — Да и я тоже уже давно не «салага», Стив, — отзывается Рэймонд Браннингем, переплетая пальцы в замок и небрежно пожимая плечами. — Как там, спокойно на улице?       Стивен смотрит на Браннингема одним своим глазом — серым и уже выцветшим, — хмыкает и говорит:       — Как в гробу, Рэй. Ни одна живая душа не промелькнет.       — Просто отлично, — вздыхает Рэймонд. — Еще одна спокойная ночь.       И поднимает руки, потягиваясь и разминая затекшие мышцы.       Стивен как бы невзначай говорит:       — Ну, я бы так не сказал...       Браннингем замирает. Опускает руки обратно на стол и настороженно спрашивает:       — Что ты опять придумал, Стив?       В голову закрались подозрения: Стивен Фармер был старым охотничьим псом, оставившим в полиции и свою жизнь, и здоровье, и возможную семью. Подобные люди, вне работы не имеющие ничего, что бы скрасило их существование, как правило склонны придумывать себе опасные развлечения.       А Стивена Фармера от этих развлечений не останавливала даже неработающая нога.       Когда стало ясно, что полицейский участок понемногу иссыхает, лишаясь и хороших кадров, и нормального руководства, и работы, державшей бы его в тонусе, Стивен был не в состоянии что-либо сделать. Он, положивший всего себя на алтарь этого призвания, мог только беспомощно смотреть, как все, что составляло его жизнь, рушится до основания.       Разочарованный и сломленный, Фармер отстранился от сослуживцев. Он набрал вес, стал завсегдатаем в барах, где не подавали ничего, кроме дешевого пива и пережаренных сарделек. Его депрессия угрожала зайти очень далеко, но все неожиданно прекратилось. Тогда, когда появился он.       Потрошитель Литтл-Уингинга.       Браннингем относился к числу тех людей, что считали его мифом. Ну, как мифом — скорее, излишним вдохновением и фантазией.       Литтл-Уингинг хоть с первого взгляда и казался городком вполне приличным, но на самом деле таковым не являлся. По крайней мере, так обстояли дела с 1982 года.       С юга город обнимал лес. Почти семь тысяч акров густой вечнозеленой чащи — и какие только животные там не водились. Не было ничего удивительного в том, что время от времени в этом лесу находили трупы людей.       Браннингем не назвал бы ни месяца, ни даже приблизительной даты, когда охотники обнаружили первых жертв. Тех тогда списали на диких животных, но после, когда трупов стало больше, все чертовски сильно напряглись.       Тела, как правило, были практически полностью съедены — в остальном картина в каждом случае разнилась. Некоторые трупы были расчленены и тщательно обглоданы, некоторые разорваны на части — одна нога под кустом, вторая под другим, рука застряла в корнях дерева, внутренности выпущены на землю, а голова вообще скатилась куда-нибудь в овраг, — а некоторые... просто убиты. Сильно изуродованы, да, но при этом практически все мясо осталось на месте, за исключением, правда, некоторых конечностей, и то от случая к случаю.       И все так и осталось бы проделками хищников, бродящих по лесу, если бы не пара странных закономерностей.       Умирали только приезжие. Лесничих, как и местных, неизвестное животное не трогало — а те круглый год следили за вверенной им территорией. Поначалу трупов было достаточно много, и они привлекли всеобщее внимание. Полиция взялась за расследование. Лес тщательно прочесали, все хижины проверили. Дело осложнялось и тем, что лесничие не могли предложить кандидата на роль убийцы — найденные на местах убийств следы принадлежали животному, относящемуся к семейству собачьих, но в Литтл-Уингинге — собственно, как и во всем мире — не водилось собак, волков или лис размером со взрослого бурого медведя.       Если не больше.       И странности на огромных следах еще не заканчивались.       С появлением этих трупов Стивен неожиданно ожил. В разбитом теле появился молодой дух, и Фармер со всем остервенением вцепился в расследование. Внутри участка произошел раскол: большая часть полицейских после нескольких лет безрезультатного процесса пришли к выводу, что дело — глухарь, и вести дальнейшее расследование нет смысла; меньшая же, сплотившись вокруг Стивена, была уверена, что убийца не животное, а человек. Главным их аргументом являлись следы, найденные на некоторых из мест преступления: первые представляли собой голые мужские ступни совершенно неадекватного размера, а вторые являлись отпечатком подошвы армейских ботинок американского типа.       По этим следам и берцам протащили все население Литтл-Уингинга — и, ожидаемо, ничего не нашли.       Неудача Стивена не расстроила. Более того, она его еще больше воодушевила. Старый полицейский вернул себе форму, исправил сбившийся за время пьянства прицел и с головой закопался в несколько десятков рапортов.       Со временем Потрошитель пыл поумерил — словно понял, что его ищут. Убийства людей сначала стали перемежаться с убийствами животных, а после или вовсе сошли на нет, или стали настолько редкими, что списывать их на что-то умышленное никто либо не хотел, либо не решался.       Дело Потрошителя Литтл-Уингинга, как убийцу прозвали в народе, заглохло. Скотленд-Ярду висяк с кучей трупов никуда не уперся, так что они, поначалу приехавшие все нарядные и уверенные, собиравшиеся успешно раскрыть все в кратчайшие сроки и набить себе цены, быстро убрались обратно в Лондон, так что с восемьдесят четвертого никого из их народца в Литтл-Уингинге не видели.       Шли годы, неопределенность росла, а вокруг Стивена становилось все больше свободного пространства. До тех пор, пока рядом с ним не остались только суеверные юродивые, которые даже не были полицейскими. Пара лесников, пара забулдыг, какие-то ищущие приключений юнцы — и на этом все.       На Фармера поглядывали с жалостью, а обращались и того хуже — как со старым, опасным для общества безумцем, по которому давно мягкие стены плачут. Браннингем, которого Стивен взял под крыло, когда тот только устроился на работу в участок, не хотел к ним присоединяться. Как, правда, не желал и искать того, кто, как считал Фармер, являлся Потрошителем Литтл-Уингинга.       А искал Стивен Фармер оборотня.       Чертового оборотня, блять.       — Знаю, Рэй, ты считаешь меня старым психом, — сказал Стивен, сложивший мощные предплечья, покрытые уже седыми волосами и темными венами, на стол. Неотрывно глядя Браннингему в глаза, Фармер продолжил: — Но это он, я точно знаю.       — Кто? — горько отозвался Рэймонд, прижав сжатые в кулак пальцы к переносице. — Не существующее на самом деле создание? Стив, серьезно, это уже...       — Ты не понял, — перебил его Фармер. Он вдруг перегнулся через столешницу и заговорил быстро и тихо: — Я нашел связь!       — Какую связь? — неприязненно отозвался Браннингем, невольно отклонившись назад, подальше от безумно поблескивающих мутных глаз.       Стивен хрипло проговорил, все еще не повышая голоса:       — Между трупами, Рэй.       — Мы ее нашли уже давно! Они все приезжие, все умерли в...       — Рэй, не туда смотришь. Дело во времени.       Браннингем нахмурился.       — Что ты несешь, черт возьми, Стив? Потрошитель, если он вообще существовал, не объявлялся уже...       — Это вы, идиоты, просто не видите его, — рыкнул Фармер и рухнул обратно на стул. Барабаня узловатыми пальцами по подлокотникам, он быстро заговорил: — Убийства начались зимой 1982 года. Мы ими заинтересовались, потому что трупов было много, очень много. С каждым последующим годом тел стали находить все меньше и меньше — и дело в том, что Потрошитель стал заменять людей животными.       Браннингем устало прикрыл глаза.       — Стив, пожалуйста...       — Нет уж, Рэй, ты меня выслушай, — вскинул ладонь Фармер. Покачав головой, он раздосадованно выплюнул: — Я на это дело потратил уже... сейчас 1993 год, получается... одиннадцать лет. Одиннадцать лет! По-моему, я, блять, заслужил, чтобы кто-нибудь меня выслушал.       Браннингем смиренно замолчал. Он чувствовал не стыд, но усталость. Стало очевидно, что старик Стивен, который когда-то выучил Рэймонда всему, что должен знать хороший полицейский, больше не существовал.       Не замечая всего этого, Фармер продолжил:       — Потрошитель стал заменять людей животными. Все потому, что убийство оленя или волка не так легко заметить и привязать к нему, как убийство человека, а чье мясо жрать ему в целом похер. Разве что человечинка послаще будет, наверное, вот Потрошитель и передавил столько народа...       Прервавшись, Стивен нервно облизнул губы. В глазах у него сверкали лихорадочные огоньки.       — Вы все думаете, что он ушел. Что те трупы, которые вы пару-тройку раз в год находите в лесу, — это дело рук диких животных. Но он все еще здесь, в Литтл-Уингинге, Рэй. Он все еще здесь, и он все еще убивает людей, просто сейчас лучше прячется.       Браннингем мрачно осведомился:       — И откуда такие выводы, Стив?       Фармер словно и ждал этого вопроса. Он потянулся к своей сумке — и выудил из нее толстую папку.       — Я собрал дела...       — «Собрал дела»?! — воскликнул Браннингем, когда увидел знакомые фотографии и рапорты. — Стивен, это уже слишком, тебе не кажется? Нам запрещено использовать...       — Забудь хоть на минуту об этом ебучем уставе, Рэй, — резко сказал Стивен. Глаза у него яростно горели. — Люди умирают, а мы даже не чешемся. Так дела не делаются.       И Фармер выудил из лежащей в папке стопки бумаг документ и протянул Рэймонду. Браннингем неохотно принял его и вперился взглядом в слова и цифры.       — Здесь список дат, — пояснил Стивен, — и лента времени. Я сам ее составил. Убийства происходили по четкому расписанию, видишь теперь?       Старик снова перегнулся через стол и ткнул пальцем в бумагу.       — Вот. Все убийства, совершенные с 1982 по этот год, кучкуются у чисел Хэллоуина и Лугнасада. В первый год-два трупы мы иногда находили и незадолго до Белтейна, но сейчас...       — Этим данным нельзя верить полностью, — хмуро говорит Браннингем, кидая листок на стол. — Убийства не были систематизированы, и ты это прекрасно знаешь. Как же те трупы, что мы находили, — Рэймонд ткнул пальцем в промежуток между пунктами «июль 1983» и «октябрь 1983», отмеченными на ленте времени, — между этими... праздниками? Что за «лугнасад»?!       — Праздник начала осени у кельтов, — хмуро пояснил Стивен.       Браннингем ушам своим не поверил.       — То есть... — не сразу собравшись с мыслями, оглушенно уточнил он. — ...ты считаешь, что по нашему лесу — который, напомню, все еще охраняется законом, — бегает какой-то чокнутый фанатик-каннибал?..       Стивен закатил глаза.       — Ни разу Потрошитель не фанатик и ни разу не каннибал, — раздраженно сказал он и вытащил из папки еще несколько листов. Это, видимо, были распечатки страниц из каких-то книг. Заметив на одной из них изображение огромного гуманоидоподобного волка, стоящего на задних лапах и скалящего клыки, Рэймонд замахал руками:       — Только давай без этого, Стив! Ты сам сказал, что умирают люди, а теперь суешь мне под нос статьи с какого-то дурацкого сайта из...       — Закрой рот и послушай меня, — перебил Браннингема Фармер. После протянул ему тощенькую стопку и сказал: — Я сейчас все тебе объясню.       И Браннингем, не зная, что и думать, берет проклятые распечатки в руки.       «Господи, Стив, — сокрушенно думает он, — бедняга, это дело совсем тебя с ума свело...»       — Лугнасад еще называют Ламмас, — говорит Стивен, — это праздник Колеса Года. Лето подходит к концу, но до осени еще далеко. Лугнасад празднуют в конце июля или начале августа. Кельты были с приветом, так что у них чуть ли не на каждый праздник приносились жертвы. Животные, люди, еда...       Браннингем насторожился, слушая Фармера, но совершенно игнорируя бумаги, которые держал в руках.       — Лугнасад — праздник урожая, и люди обычно клали на алтарь часть собранной пшеницы и других благ, — продолжал Стивен, — но оборотни пшеницу не выращивали, так что в жертву приносили свою добычу.       Рэймонд нахмурился, чувствуя раздражение и досаду. Только Стив начал рассказывать что-то, что помогло бы делу, как тут же снова скатился в бредни о сверхъестественном.       — Для оборотней Лугнасад — это священный праздник, — Фармер потянулся и ткнул пальцем в какое-то место в тексте, напечатанном на бумагах с карикатурным изображением оборотня. — Он носит еще и сексуальный характер.       Дежурный полицейский издевательски хмыкнул:       — И что они? Трахались сутками?       Стивен недовольно нахмурился.       — Оборотни размножаются не половым путем, Рэй. Лугнасад они во все времена считали самым хорошим временем для того, чтобы обращать людей в себе подобных. Так что я думаю... — Стивен выудил из папки нужные фотографии и выложил их перед Браннингемом. На них были изображены те самые жертвы, что выбивались из графика, отмеченного на ленте времени. Жуткие изуродованные тела, черная кровь и пустые мертвые глаза, с прилипшими к глазным яблокам кусочками земли. Рэймонд поморщился и отвел взгляд — не из-за того, что ему становилось дурно от вида трупов, а потому, что погибших было очень жаль. — ...что эти трупы появились из-за того, что Потрошитель не хотел рисковать.       — Рисковать чем? — переспросил Браннингем.       — Тем, что кто-то из них обратится, — хмуро отозвался Стивен. — Я вычитал, что та херня, что делает из людей чудовищ, передается через слюну. А на этих трупах полно следов от зубов.       Рэймонд окинул взглядом фотографии, и ему не оставалось ничего, кроме как согласиться.       Укусов на телах и правда было много.       — А еще Потрошитель мог избавляться от них потому, что жертвы видели его, — сказал Стивен, откинувшись на спинку стула. — Но эта причина кажется мне далеко не первостепенной.       — Видели? — нахмурившись, уточнил Рэймонд, снова окинув взглядом фотографии с мест преступлений. — Это едва ли...       — Он оборотень, — перебил Фармер, сложив руки на груди. — Если жертвы нашли его нору или заметили самого Потрошителя, они могли рассказать нам. И мы бы тогда поймали его за хвост.       — Не складывается, — возразил Браннингем. — Откуда жертвам знать, что именно он убийца?       — Огромный волк, Рэй, — резким тоном сказал Фармер, — на такое трудно не обратить внимание, особенно тогда, когда у нас на руках проклятые следы, о наличии которых писали, блять, в газетах. К тому же, судя по тому, какого размера стопа Потрошителя в человеческом обличье — этот мурло сам по себе охуеть какой огромный.       Браннингем прикрыл глаза. Точно, они же рассылали ориентировку в издательства, чтобы подключить народ.       Стивен начал рыться в папке.       — Мы же тогда узнали его рост, Рэй, как раз благодаря тем ебучим следам...       Фармер вытащил нужный документ, вчитался, прищурившись, и сказал:       — Вот. Длина стопы составила тридцать три с половиной сантиметра — а это, блять, два метра двенадцать сантиметров роста!       Браннингем нервно передернул плечами. Да уж, и правда: «мурло» был просто охуеть какой огромный. Стивен ростом едва доставал до метра восьмидесяти, а Рэймонд перегнал его от силы сантиметров на семь.       Потрошитель действительно вызвал бы кучу подозрений, покажись он на глаза кому-то из местных или туристов. Особенно, если те интересовались новостями.       — Всех этих людей, — припечатал Стивен, — убил человек. Один и тот же. Мы просто обязаны его поймать, Рэй!       — В этом-то я не сомневаюсь, — задумался Браннингем, не особенно вникая в то, что говорит ему Фармер. Нахмурившись, Рэймонд положил все бумаги на стол и, переплетя пальцы, спросил, глядя Стивену прямо в глаза: — Но зачем ты пришел с этим ко мне?       Фармер недоуменно насупился.       — Что ты имеешь в виду, Рэй?..       Браннингем пояснил:       — Надо собрать планерку, рассказать о том, что ты узнал, остальным из отдела...       Оборвав самого себя, он замолчал, вдруг увидев горькую улыбку на губах у Стивена. Растерявшись, спросил:       — Ты чего, Стив?       — Ага. «Рассказать всем». А реакция какая будет? — мрачно хмыкает Фармер. — Они нас за психов примут. Нет, — покачал головой старик, — я на эти грабли снова не наступлю.       Браннингем стиснул зубы. Стивен, считая, что убийцей был оборотень, нес откровенный бред, но нить здравой логики в его рассуждениях прослеживалась. Очевидно, что убийцей все это время был человек — огромные волчьи следы? Так их и подделать можно, — который был больным на голову фанатиком-каннибалом и тащился по религии кельтов, помешанной на жертвоприношениях. При этом Потрошитель был нездоров и физически, раз имел такое огромное телосложение: Браннингем как-то слышал о патологии, которая как раз вызывала подобные преображения. Она вроде бы называлась гигантизмом... но это не точно. Придется навести справки.       В целом, портрет выходил достаточно... уникальный. Рэймонд был уверен, что, пользуясь теми зацепками, что откопал в своем расследовании Стивен, они смогут найти человека, погубившего столько людей.       Надо будет завтра обязательно собрать всех на планерку и пересказать услышанное. Решить, что делать дальше. Возможно, кто-то увидит еще какие-нибудь связи и предложит пару дельных вариантов.       — Зачем ты тогда все это мне рассказал? — вздохнув, спросил Браннингем, обращаясь к все еще сидящему перед ним Стивену.       — Слушай сюда, Рэй, — Фармер снова наклонился вперед и понизил голос. — Послезавтра в Литтл-Уингинге пройдет ежегодная ярмарка. А завтра ночью...       Он на секунду замолк.       — ...завтра ночью мы пойдем ловить его.       — Что? — вскинулся Браннингем. — В лес? Ночью?! Ты с ума сошел, Стив!..       — Послушай, — с нажимом сказал Стивен. — Ты помнишь Дональда? Он лесник, мой старый знакомый. Дональд регулярно прочесывает лес и время от времени находит там те самые следы, волчьи. Огромные, сука, просто пиздец. Дональд не рисковал соваться в лес ночью, когда эта тварь там гуляет, но завтра... завтра мы подготовимся и выследим ее.       — Он может не появиться... — начал было Браннингем, лихорадочно обдумывая сказанное Фармером и не зная, что такое ему ответить, чтобы старый псих передумал.       — Появится, — уверенно кивнул Стивен, игнорируя волнение сослуживца, — завтра начинают готовить ту поляну в лесу: расставлять палатки, набрасывать развлекательную программу, вся херня. И он обязательно вылезет из своей норы, чтобы проверить ее; людей-то понаприезжает хуева туча. Тварь не упустит этого случая, помяни мое слово.       Фармер нервно облизнул губы.       — Я к чему клоню, Рэй. С нами пойдешь?       Браннингем оторопел, разом позабыв все слова мира.       — Ч-что? Стивен, ты же не...       Серьезно. Он, твою мать, серьезно.       — Мы с тобой вместе столько лет проработали, Рэй, — начал Фармер. Голова его чуть склонилась, а взгляд стал ностальгирующим, но печальным. — Тебя же мне еще совсем желторотиком отдали. А сейчас посмотри: считай, заместитель интенданта!       Стивен хрипло рассмеялся, а Браннингему показалось, что с этими словами из его тела вышли абсолютно все силы.       — Так что я подумал... может, мы с тобой, как в старые добрые, раскроем еще одно дело. А то после того, как я... — старый полицейский замолк, — ...как я в бутылке топиться начал, мы с тобой как чужие друг другу стали. Я себя жутко виноватым чувствую, Рэй. Ты ведь тоже был здесь, когда все начало разваливаться.       Стивен замолк, явно стыдясь своих слов. Лицо у него стало закрытое и неловкое. А Браннингем сидел, ни в силах выдавить из себя ни слова.       Так и не дождавшись внятного ответа, Фармер сказал:       — В общем, мы собираемся завтра в одиннадцать часов. Ночи, разумеется, в доме Дональда. Нас там будет человек шесть. Если надумаешь... приходи.       И Стивен Фармер, оставив распахнутую папку на столе, тяжело поднялся на ноги и поковылял прочь из полицейского участка.