Ты не проблема

Максин вальяжно, слегка подёргивая коленом, сидела на диване прикрыв глаза. Весь посторонний шум заглушала Кейт Буш, гулко бьющая в уши. Кейт отлично справлялась с ролью внутреннего психолога, на время отгоняя скверные мысли. Мысли о том, что она является проблемой для всех. Да и вообще, в жизни повзрослевшей Макс одна лишь Кейт Буш была всегда рядом. Она заглушала проблемы и отводила Мэйфилд от опасности и неправильных решений. В ситуации с векной, Кейт «работала» круглосуточно у Макс. Стоит заглушить музыку, и она не задумываясь готова исполнить все те мысли, которые заветная Кейт пытается вжать куда-нибудь подальше. Кейт Буш — шепот, ласково лепечущий в уши приятные слова, приводя совершено в иной мир. Мир, в котором Максин пожалуй осталась бы навсегда. * В сумеречной ночи одинокое лезвие сверкает своим остриём, мирно покоясь на конце раковины. Дрожащие руки оставляют потную дорожку, так и не дотягиваясь до него. Максин не может. По своему мнению, она слаба, чтобы заглушить моральную боль чем-то большим. Да ей и нельзя. Она не посмеет. Мэйфилд вздрогнула от сильного хлопка входной двери. Дверь со скрипом взвизгнула и осталась полуоткрытой. Это мать, противно харкающая в самую душу пивом и окурками, снова куда-то ушла. И, судя по нижнему белью и косметике, небрежно разбросанных по всюду, она ушла на всю ночь. Каждый вечер ничего не меняется. Максин устала. Но чертова Кейт лепечет в разум, не давая снять с себя наушники. Держит крепко сжимая уши и выворачивая их наизнанку. «Если сниму, Векна убьет меня» И уши снова по новой закладывает музыкой Она думает, что подвергает друзей опасности. Ведь когда она стала новой жертвой, они начали рисковать слишком много. Но она не часто обдумывает свои действия. Поэтому, если бы не Кейт Буш со своим трепетом в ушах, то она бы давно умерла от собственных рук. А Векна добрался бы до кого-нибудь еще. Друзья — это те, ради кого Макс еще держится, и то не явно. Они пытаются активно спасти ее от векны, не зная, что она жаждет на самом деле. Но она никогда не говорила им о своих ужасных мыслях. Она не любит мучиться. Но в муках она живёт всю жизнь. А когда одни страдания заканчиваются, на смену перетекают другие, похуже старых. * Лезвие с каждым днем ближе к венам, но дрожащие руки через несколько секунд судорожно отбрасывают его в сторону. Но в любом случае суицид — это не выход. Поэтому она потихоньку начала думать о селфхарме. Идеальный баланс, как она думала. Немного поводить лезвием по руке и возможно заглушить моральную боль физической. Ничего такого, всего-то временные царапинки — успокаивала себя Мэйфилд, когда посмела подумать о селфхарме. *** Она не эгоист, чтобы взять и плюнуть на старания ее друзей. Все же она не одна, и ее смерть лишь усугубит ситуацию для всех. Но и это не всегда ее останавливало, скорее это было лишь временное успокоение, как Кейт Буш. Но только временное. Поэтому про самоубийство она думать не смела, селфхарм был ее единственным решением. Но это снова не помогает. Она видит, как друзья возвращаются от опасности к опасности. И в мысли снова приходит одно и тоже. Ей приходится заглушать очередную боль навязчивой музыкой. Иначе можно было и не думать. Но друзья не оставили ее. Это она оставила их, считая себя проблемой. *** Колкость в груди, снова Кейт Буш и пульсирующая боль в висках. В рту пересохло, а на пальцы непривычно закололи. Голову словно сжали изнутри и вывернули наизнанку. А в ноздри бил до боли знакомый запах табака. Хочется сорвать с себя наушники и бросить куда подальше, но нельзя. Самоубийство делать категорически нельзя. Она не должна забывать о том, что окончательно сломит этим друзей. И она не забывает, ведь это единственное, что ее останавливает. Они слишком заботливые, слишком родные. Роднее отца и матери. Но мозг не дает ей забыть о прошедших кошмарах и мыслях о суициде. Он долбит их и вжимает сильнее и глубже. Так, чтобы она вскрылась прямо сейчас. Нельзя. Даже если она проблема, то ее самоубийство не облегчит никому ситуацию. Но селфхарм — это единственный выход на данный момент. Ни туда, ни сюда. Идеальный баланс. Это не должно привести к смерти и должно заглушить боль. Идеально. Все как нужно. Ватные ноги сами повели ее за ножом. Она словно под сильными наркотиками, которые медленно превращают ее в овощ. Быстро схватив нож, она вернулась назад, и села как прежде. Выставила запястье перед собой и сомкнула глаза так сильно, как может. Каждый вздох сопровождался капельками пота, плавно струящихся прямо по шее. Running up that hill, по новой кричит ей в уши, заставляя съёжиться. Руки крепко сжимали рукоять ножа, чуть ли не роняя его на пол. Она не думала, ее мозги превратились в кашу из вязкой жидкости. Она прикусила нижнюю губу и стиснула зубы, чуть ли не скребя ими. Лезвие прикоснулось к коже. Мэйфилд тихонько провела им сверху вниз, оставляя тонкую царапинку. Она сжалась изнутри, не давая себе потерять здравый рассудок. Макс проглотила сухой комок в горле и набрала воздуха в легкие. Набралась той смелости, которой ей не хватало. Ее характер — это тугая веревка на шее, писк мыши в зубах у дворового кота. Она медлит, всегда медлит. Острие чуть глубже входит во влажную плоть, из которой прямиком потекло немного вязкой жидкости. В нос ударил металлический запах. Она на грани. Еще движение вверх, она стискивает зубы до противного скрипа. Здравый рассудок всегда сопровождал ее, но сейчас он зарылся глубоко в самое нутро души. Чтобы она никогда в жизни не нашла его. Недостаточно. Еще движение. Последнее движение вверх для конечного результата. И тогда точно все. Минута. Капля крови на опухшей губе, ноги дрожат в неестественном ритме. Яркий свет от лампы резал глаза, поэтому она снова зажмурилась и пыталась уйти в транс, чтобы не чувствовать боли. В уши, не замолкая, бьет Кейт Буш. Невидимые иголки в пальцах. Макс сейчас вскроет себе вены и расковыряет все запястье ножом, если сейчас же не закончит. Нервы, нервы, нервы. Ее распирает, она чувствует как глотает целиком куски льда и медленно проглатывает. Еще немного. Почти. — МАКС! КАКОГО ЧЁРТА? — голос. До головной боли знакомый. Словно Кейт Буш, но лучше. Роднее что ль. «Билли? Нет, он умер. Пора бы уже принять это. Не Билли… Нет, не Сьюзан. Тогда кто?» Астрал, выдуманный ею, мигом испарился и выпорхнул из ее тела, заставляя вздрогнуть от страха и застыть в томлении испуга. Стив. Стив Харрингтон. Стоял около дверного проёма с выпученными глазами, которые в страхе глядели на нож, поднесённый прямо к запястью Макс. «Стоп. Какого хрена?» Макс сначала не поняла, что произошло. Даже музыка, кричащая в уши, стала тише чем обычно. — Харрингтон?! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ У МЕНЯ ДОМА? — выкрикнула Мэйфилд и от шока выставила нож перед собой в качестве защиты. — Во первых: твоя чертова дверь была открыта на распашку, а твой щенок заливался лаем на весь двор! Во вторых: мы пытались тебе дозвониться, в итоге ты не отвечала в течении десяти, чертовых минут!!! — в спешке затараторил Стив, размахивая руками. Он бегом отошёл от двери и направился к Макс. — Мы забеспокоились и я решил проверить. Сама же понимаешь ситуацию. — уже спокойно продолжил Харрингтон, присаживаясь к Макс. Мэйфилд дрожащими руками трясла нож в руке, пристально наблюдая за всеми его движениями. — Да, прекрасно. Забеспокоились все, а приехал только ты. Так и скажи, что им всем плевать! — съёжилась Макс, нахмурившись и нервно дергая губами. Харрингтон ничего не ответил. Всплеск. Большая волна эмоций решила выплеснуть наружу. Она так не думала, она никогда так не думала. Ей плевать, откуда взялся Стив. Макс отдалилась большой грустной тучкой. Она обходит всех стороной. А над ней, по словам других, постоянно густой и чёрный туман. Туман ее тревог и кошмаров. Друзья никогда не думали о ней плохо. Они всегда рядом, даже если она отдалённая на несколько километров. Они всегда рядом. Стива она считала нянькой, смеялась с него и считала забавным. Даже беспокоилась о нем, когда видела их стычки с Билли. А потом, за долгое времяпровождение с ним в компании, она поняла, что он тоже стал для нее нянькой. Или же старшим братом. Она видела его как настоящего старшего брата, которого ей так не хватало. Которого у нее никогда не было. Его идиотские шутки, смазливое лицо и выделяющаяся причёска. Но он был добр, вежлив и практически всегда был «навеселе». Ну, по крайней мере он старался быть серьёзным. Но он был собой. Он был по своему идеален и по своему хорош. Она не представляла их компанию без него. Уж слишком он идеален в роли няньки и в роли «родителя». Стив скрестил руки и с легкой грустью заглянул Мэйфилд в глаза. Это был иной Стив. Его глаза блеснули какой-то серой известью, а лицо стало поистине серьёзным. Как у любого родителя, когда тот собирается ругать своего ребенка. Таким она его не видела. Он был мамочкой в компании, но и серьёзным он был редко. А если и был, то она точно этого не застала, уж редко она вообще была. Тишина опустилась туманом, она слышала собственное дыхание. — Макс, нам нужно поговорить об этом. Я вижу, что тебе не с кем поговорить… Я конечно не тот, кому ты прям сильно доверяешь, но поверь, я всегда тебя пойму. — прошептал он таким тихим и спокойным голосом. Как школьный психолог со своим блеском в глазах. Он прав, прав во всем. Мэйфилд никогда никому не выговориться, даже Джейн. Макс даже с собственной матерью не может нормально поговорить. Харрингтон настойчив, он лишь поднял бровь и ожидающе кивнул. Макс тяжело вздохнула и неуверенными движениями положила нож. Эта тишина казалась ей такой тягучей, что в груди все сжималось от каждого движения. — Стив, я проблема. Огромная проблема! Селфхарм — это единственное что может заглушить мне боль. На меня охотится Векна, и из-за этого у вас еще больше проблем, — Мэйфилд словно под наркотиками, она тараторила и через каждое слово она чуть ли не заикалась. Ее глаза бегали в разные стороны, не желая глядеть на Стива. — Макс. Не смей такое говорить! Ты не проблема и не лишняя, и вообще откуда ты взяла этот бред? — затараторил Стив в бодрящем тоне и в спешке сел рядом с Макс. — Ей казалось, что она залпом выпила цианид. Стив оглядел ее с ног до головы и оценил ситуацию. Ее левая рука была вся изрезана неглубокими ранами, но кровь из них до сих пор сочилась маленькими капельками. Губы были опухшими, будто бы ей кто-то нарочно их разбил. На ушах болтались привычные наушники, и было слышно приглушённую музыку. Ее колено дёргалось, а ее взгляд был сосредоточен на окровавленном ноже. — Харрингтон, не ври. — Макс не поднимала взгляд, опустила ноги и немного убавила музыку. — Я больше ничего не хочу слышать об этом. — спокойно произнёс Стив, и резко соскочив, скрылся за входной дверью. Макс не отреагировала, она не ответила взгляда от ножа. Мысли путались, а Стив вел себя странно или чересчур заботливо. Не прошло и минуты, как Харрингтон снова зашел в дом, только уже с аптечкой, взятой из машины. Он медленно прошёл к Макс и сел рядом. — Давай. Не спорь, и да, можешь звать адвоката, но я все равно поговорю с тобой и забинтую тебе руку, — он взял ее запястье в руки и начал проворачивать медицинские фокусы. Нежными и аккуратными движениями обрабатывал раны и бинтовал. Макс не сопротивлялась. Ее тело было словно еще теплый труп. разум был словно отключён. Она не понимала ничего, только слушала на повторе музыку. Слова Стива она слышала через раз. А от запаха медицинских препаратов и бинтов ее клонило в сон. От тугого затягивания бинтов, она мигом пришла в себя и начала потихоньку понимать происходящее. Стив бинтует ей руку. Аккуратно, нежно, бережно. Как добрый брат. Макс все осознала. Она резко дернулась, словно пробудилась от долгого сна. — Стив, поговори со мной, пожалуйста. Мне очень плохо. Я не знаю что делаю… — Да, Макс. Ты можешь выговориться — Все готово! — и продемонстрировал забинтованное запястье. — Господи… Что я творю? У тебя наверное, нет времени… — замялась Мэйфилд, смотря на руку. Встречных взглядов она избегала, потому что ей было неловко. Впервые ей было неловко. Уголки ее губ даже немного приподнялись и она была готова слабо улыбнуться. — Макс, ты за кого меня принимаешь? Кем я должен быть, чтобы оставить тебя в такой ситуации? — Ладно, ладно. Наверное, я просто морально умерла. Или мне нужна поддержка. Я сама от всех отреклась. Я жертва Векны, у меня умер брат, моя мать алкоголичка… Да можно бесконечно перечислять! Вы рисковали жизнью и до появления меня… А затем когда появилась я, проблем стало намного больше, — быстро мямлила Макс, крутя в руке провод от наушников. Она запиналась в словах и путалась, делая местами паузы. Стив внимательно слушал ее с серьёзным лицом. Он сложил руки и взял ее запястье в свое. — Макс. Ты ошибаешься. Ты не проблема и никогда ей не была. Мы все рискуем жизнью, но мы справимся. Вместе со всеми. — Макс вытерла рукавом поступающие слезы. — Может я не умею поддерживать, но гарантирую, что мы справимся и спасем и тебя и других от Векны. Не смей думать по другому и не смей больше резаться. Суицид — это не выход, ты не обретёшь покой. И селфхарм тоже самое, — робко произнёс Стив, словно мама, или очень родной человек. Его голос был как мелодия, умиротворяющий и успокаивающий. Макс полностью приняла его слова и осознала, что хотела натворить. Сейчас она словно очнулась и вышла из транса. В нос ударил приятный мужской парфюм, а нижняя искусанная губа неприятно заныла. Забинтованные раны на руке больно кололи и щипали. Настигла волнующая тишина. Слишком больная тишина. Сейчас все казалось больным, даже обычный взгляд. — Эм. Спасибо? Я не знаю как тебя благодарить, но если ты не ты, я бы наверное уже лежала мертвой… — — Не думай об этом. Мы справимся! — Стив тяжело выдохнул и растерянно разгладил рукой волосы. Максин кивнула и слегка, очень незаметно улыбнулась. Наверное она надеялась что Харрингтон не заметит, но он заметил. Он искренне так по доброму улыбнулся и посмотрел в сторону двери. Наверное уже собирался уходить. «Но это лишь догадки» На самом деле Харрингтон просто был в раздумьях о том, что вообще происходит. Но в особенности он очень беспокоился о Макс. Макс озарило чувство пустоты. Она не очень любит одиночество и пустоту, у нее всегда было чувство, что кто-то стоит взади нее, или за окном. Не важно где и когда, она просто не может сидеть в четырёх стенах совершенно одна. Даже если в ушах будет играть ее любимая песня, тревога будет идти по ее следам и мысленно забиваться в самую душу. Уж слишком тоскливо ей сидеть и ожидать чего-то в пустоте. — Стив. Ты… Ты не мог бы остаться? — Макс перебила тишину. Стив сразу же оглянулся. — Не надолго… Мы могли бы поговорить, что ли. Мне страшно. — Я и не собирался уходить. Думаешь, я бы оставил тебя одну в такой ситуации? — Стив удивлённо выгнул бровь и сложил руки. На лице заиграла знакомая улыбка. Макс улыбается, теребит провод от наушников и бегает глазами то по силуэту парня, то по ближайшей стенке. Неловко. Она не знает, как начать разговор. Со Стивом спокойнее. Ей казалось что он словно защита и моральная поддержка. Уж слишком он заботлив. Следит, как его глаза тоже бегают, пора бы уже заговорить. — Харрингтон, скажи, от тебя всегда так приторно пахнет? — поморщилась девушка, слегка прищурив глаза. Она проговорила это с некой иронией и даже слегка улыбнулась чтобы не обидеть. Стив в недоумении посмотрел и снова сложил руки, только теперь он лениво опрокинулся на спинку дивана. — Правда? Девушки в восторге от этого парфюма! — усмехнулся он. Мэйфилд, сама того не заметив, чуть не рассмеялась. Бред сущий! Смеяться со слов Харрингтона! — Ну да, ну да. Я смотрю то, чего Нэнси так морщится когда стоит наедине с тобой. — хихикнула Макс. Бред. Бред. Бред. Мэйфилд сама не знала что несет, ей хотелось говорить, говорить все что приходит в голову. Она не контролировала что вообще несет. Но разговоры и бессмысленные диалоги так грели душу, что помогали прощаться с плохими мыслями. — Ах да! Еще скажи что девушки в восторге от джунглей на груди. — случайно ляпнула Макс, чтобы подколоть. Тихо усмехнулась, не скрывая широкую улыбку. Было одно удовольствие наблюдать, как озадаченный Харрингтон сложил руки и пытается возразить. — Да! Джунгли на груди! Ты вчера на них долго смотрела через бинокль, — возразил Стив и самолюбиво улыбнулся. Как обычно победители улыбаются. Его улыбка как патока, такая же слащавая и приторная, как и все его парфюмы. Да и сам он какой-то сладкий. Мэйфилд не устояла от такой наглости со стороны Стива. Слова спутались в кашу. Похоже на обычную ссору братьев и сестёр. У Мэйфилд случилось дежавю. — Что? Я не смотрела! И, почему мы говорим об этом, я не это хотела вспомнить! — Да, да, а кто пялился на меня пока я не нырнул? Значит девушкам всё-таки нравятся джунгли. — ухмыльнулся Стив. — Лукас и Дастин тоже смотрели. Ты их тоже за девушек считаешь? — Нет, нет. Они уделили этому всего секунду, а ты смотрела дольше. — Я не понимаю, почему это тебя вообще волнует? — Я просто хотел понять что больше нравится девушкам. — оправдался Харрингтон, заёрзав и отводя взгляд. — Они же все сторонятся меня. Мэйфилд изобразила удивление, и ее глаза засверкали голубым огоньком. Они не то чтобы несли зло этом споре, наоборот. Макс впервые почувствовала себя счастливой за этот год. Харрингтон был очень забавный, когда озадаченный. А Стив был рад увидеть ее искреннюю улыбку спустя долгое время. — Ага, поэтому ты спрашиваешь это у меня. Мог бы спросить у Нэнси. Хотя подожди… — Макс дёрнулась и выпучила глаза, ее будто бы ударило током. Она тут же звонко расхохоталась. — Ты что, пытаешься понравиться шестнадцатилетке? Харрингтон опешил и отрицательно замахал руками. — ЧЕГО? НЕТ! НЕТ! Ты не так поняла! Мне нужен совет, у меня нет девушек в окружении. Нэнси мной не интересуется, а Робин вообще не интересуется парнями. И спрашивать такое у них было бы глупо, что ли, — привычно затараторил Стив, все так же махая руками и оправдывясь как может. Мэйфилд все так же смеялась. Как бы бредово не было, но она хохотала с такой глупости. У нее снова дежавю. В груди заныло. Это возвращало ее в больную реальность. — Ладно, я шучу. Но я вижу людей насквозь. Не забывай. — ухмыльнулась Максин, снова судорожно дергая провод. — Макс, ты мне стала как сестра, поэтому я советуюсь с тобой. Вы все стали мне как младшие сестры и братья. А я стал вам нянькой. Вы же мне родные, понимаешь? Стив слишком родной, слишком. Макс слегка улыбнулась и, убавив громкость, прижала Стива в объятия. В такие крепкие объятия, из которых не хотелось отпускать. Тепло разлилось по телу приятным потоком, как таящие стекляшки сахара где-то в груди. Харрингтон немного опешил, но тоже обнял ее. — Стив, спасибо. Спасибо тебе за то, что пришёл. — хоть на лице и была улыбка, но руки стали влажными от какого-то волнения. Стив кивнул и прижал ее сильнее. Ведь он понимал, что если бы не приехал то она бы умерла от собственных рук. Они отстранились друг от друга. И Стив, взглянув ей в глаза, вытер ей слёзы, а потом потрепал по рыжей макушке. — Поехали к остальным, беспокоятся наверное. И да, теперь я буду следить за тобой тщательно, чтобы ничего с собой не натворила. — серьёзно произнес Стив, махая указательным пальцем. — Даже не возражай. — добавил он. Макс не возражала, но она больше не собиралась ничего с собой делать. — Поехали.