РОЖДЕНИЕ
POV: ЙЕНИУС
Я знал, как звучит её боль и как поёт её счастье.
Мне посчастливилось узнать все грани добра.
В ней есть и будет запечатано ненастье,
Ожидающее выход в этот мир… В ней врата.
Дата:
23 сентября 1990 год
Время:
3 часа 33 минуты смертного отчисления
Локация:
Мир Мифисталь, Огненный замок.
Я слышал крики и плач женщины, ради которой был готов испепелить Вселенную, но мне было запрещено входить, а ругаться с ней сейчас равносильно объявлению войны. Она не оставила мне никакого выбора, заставив дать клятву невмешательства. Как же это всё раздражает! Как же меня бесит тот факт, что, несмотря на всю подготовку и планирование всех событий на сотни лет вперёд, мы раз за разом оказываемся в тех ситуациях, где от нас практически ничего не зависит. Как бы сильно мы ни старались, эта Вселенная всё равно находит способ расстроить все наши планы. Уже несколько часов я безвольно скитался по коридору перед нашими покоями и, казалось, изучил в мельчайших деталях все несовершенства бордовых стен. Интересно, каким образом архитекторы остались живы после столь халтурной работы? Как кто-то вообще мог выбрать эту цветовую гамму для Огненного замка? Тупые мысли заполняли сознание, перескакивая между собой и меряясь идиотизмом. Сейчас мне никак не удавалось сосредоточиться на чём-то важном и достойном внимания, ведь сердце находилось в той чёртовой комнате, где в свете свечей корчилась от боли любовь всей моей жизни. — Ну что? — скрип от тяжело поддающихся нажатию дверных створок, заставил замереть, в ужасе всматриваясь в побелевшее лицо хрупкой демонессы. — Королева приходит в себя. Увы, ребёнок не выжил, — оглянувшись по сторонам, испуганная Датянь передаёт мне свёрток и кланяется. — Я прослежу, чтобы госпожа как можно быстрее пришла в себя. — она выглядит так, словно потеряет сознание в любой момент и мне было совестно за то, что причиной этого был именно я. — Будь с ней и не смей оставлять её, Датянь. Я вернусь, как только смогу. — Мой ребёнок! — из-за двери раздавались крики моей Жизни, но я не мог облегчить её страдания. То, что происходило сейчас, было запрограммировано десятки тысячелетий назад. Предназначение этого дитя намного значимее той незначительной боли, что предстоит пережить нам. — Я помогу, Господин, — Дэни склонила колено, сделав вид, что не обратила никакого внимания на свёрток в моих руках. — Будь с ней до моего возвращения. — я знал, что она скорее убьёт себя, чем предаст меня, но не мог не думать о том, что моя жизнь являлась ей близкой подругой. — Конечно, Йениус. — вскочив на ноги, она быстро прошмыгнула между дверными створками за Датянь. Мне с трудом удалось заставить себя сделать шаг. Душа рвалась к моей возлюбленной, пребывающей в дикой агонии непринятия произошедшего только что, желая успокоить и показать заботу, а разум направлял туда, где в скором времени будет сосредоточена Вселенская Ложь. Пусть эта игра началась сотню тысяч лет назад и все мы знали, что в той или иной степени нам предстоит пережить множество испытаний, сейчас хотелось бы забыть про значимость этого новорождённого комочка, отчаянно сражающегося за свою жизнь. Хотелось бы просто прожить пару столетий без заговоров, интриг и прочих препятствий к счастью. Просто любить и быть любимым. Сейчас я переместился в Праносталь, понимая, что ставлю на кон собственное выстраданное многочисленными испытаниями подобие счастья. Моя Жизнь не сможет простить, но, возможно, попытается понять причину моего поступка. — Не думал, что ты сделаешь это, — Святослав стоял прямо передо мной и взволнованно смотрел на свёрток ткани — в этой девочке сосредоточена такая сила… — Ещё бы, ты выбрал лучшую мать для своего ребёнка. — не думал, что буду помогать этому пернатому, а что сделаю это в ущерб самому себе, не представил бы в самом жутком пыточном павильоне. Всё, происходившее было далеко за пределами/границами моего понимания. — Не рычи, демон. Всё мы были созданы для этого момента. — Я всё ещё не уверен в необходимости… — Анаджамун заслужила того, чтобы быть счастливой, — он подносит к младенцу колье с чароитом в форме слезы. — она перерождалась так много раз, что истощила душу. Но теперь я нашёл её изначальное зерно, — свечение окутало колье и стало просачиваться в полумёртвое дитя. — и это будет первое возрождение Королевы Верховной Луны, ведь никогда раньше она не рождалась с Садом Бессмертной души. Я и забыл, как прекрасен Пурпурный Сад Анаджамун. — Мы ходим по тонкому льду. — когда камень растворился в неподвижном тельце, я вдруг услышал сердцебиение. Малышка наполнялась силой, а ритм становился всё увереннее и отчётливее. Не думал, что обрадуюсь так сильно её пробуждению, но внутри меня стало распространяться давно забытое тепло, щекотящее изнутри, словно играя со мной. Это Анаджамун. — Я чувствую вибрации силы Верховной Луны. — шепчу себе под нос, совершенно забывая, что нахожусь не один. — Лично мне плевать, насколько этот лёд тонкий и провалимся ли мы под него. Йениус, мы дали клятву, и у нас нет права подвести её. — Знаю. — меня раздражает его правота, но сейчас я меньше всего хочу думать о нашей вражде. — Главы Аэросталь и Мифисталь в коем то веке сотрудничают. Даже звучит смешно. — пусть его власть вскоре и закончится, я всё равно с трудом мог представить, что, занимая свои фиктивные должности, мы сможем прийти к единому мнению. Это было чем-то не поддающимся объяснению. — Не смешнее того факта, что эти «главы», как ты выразился, сейчас находятся в мире смертных. — он подмигнул, а я вдруг понял, что совершенно не могу привыкнуть к этим светло-голубым с белыми прожилками глазам и совершенно обесцвеченным длинным волосам, спадающим чуть ли не до колен. Ему намного больше шёл каштановый цвет, но именно эта альбиносность была присуща чистокровным Лунным представителям Королевского двора. — Увы, это самое безопасное место для этого дитя. Никто не станет искать энергию подобной силы в мире обычных смертных. — В этом я не стану с тобой спорить. Эта часть Праносталь лишена истинной Магии, и душа Королевы сможет спокойно взрастить Сад своей души, не опасаясь быть рассекреченной. — только мы оба хорошо понимали и то, что все, давшие клятву, уже почувствовали её возрождение. Уверен, что Принцы Стихий уже искали способ воссоединения со своей Королевой, позабыв о собственных жизнях. — Я подобрал самую обычную семью с вечно молящейся их выдуманному Богу матерью о рождении ребёнка. Филсы потеряли троих детей, и сейчас она рожает дочь, которой не суждено выжить. Наш человек предложит им забрать это дитя, так как мать малышки умерла при родах. — Единственное условие — сохранность данного при рождении имени. — Мы уже оговорили с тобой это. — Да. И я согласился на объединение наших с тобой имён. — Породнились, мать его. — смех Пернатого впервые кажется по-настоящему добрым. Не знаю, почему начинал видеть в нём что-то хорошее, но мне хотелось верить, что Святослав сможет спасти это дитя и не позволит никому навредить душе Анаджамун. — Когда-нибудь эта история станет хорошим анекдотом. — Если доживём до этого. — Меньше пессимизма, демон. — он хлопнул меня по плечу, а между тем я чувствовал, как разрастается энергетическое поле малышки. Она набирала силу так быстро, что я не мог даже представить, до каких уровней развития она возвысится в этом рождении. — Пернатый, ты, вообще-то, сейчас съебёшся, а мне всё это разгребать. — Меня реально раздражал весь этот пафос «небожителей», возомнивших себя чем-то особенным. Столько слов и так мало действий. Каждый раз одно и то же. Наворотят делов, а всем нам потом разгребать последствия. — Я буду ближе, чем ты думаешь и ближе, чем возможно предположить. — Ты нашёл себе тело? — Ребёнок, в чьё тело я имею разрешение вселяться, уже живёт в мире смертных. Он вырастет и станет родителем моей постоянной оболочки. — от каждого его слова меня бросало в дрожь. Он действительно решил возродиться в смертном теле, чтобы завершить свой путь Сагнации. — Какое интересное, однако, совпадение. — Совпадений не бывает. Несмотря ни на что, вся Верховная Луна переродится. Пусть и с разницей возрастов, имеющей значимость для смертного Мира, они притянутся друг к другу. — Кёнифан уже почувствовал её рождение, я уверен в этом. — Все они уже почувствовали. — Эти полвека смертного исчисления предстоят нам весёлыми. — Наконец-то, — мы материализовались в пустой больнице, где, кроме дежурных, не было никого — эти перемещения в смертную часть Праносталь я не люблю больше всего. — Не скули. — он кого-то высматривал. — Почему вы так долго? — злая Аланэс в халате медсестры появилась прямо перед нами. — Разучились телепортироваться, что ли?! — Богиня Лжи, спокойнее, — я хотел улыбнуться, но она была настолько агрессивной, что лучшим решением стало молчание. Её я ожидал увидеть здесь меньше всего, ведь не так-то и часто она проявляла свою заинтересованность в чьих-то судьбах. — Анадж Ли Рэйвен Филс, — Свят протягивает удивлённой девушке младенца и улыбается. — Ну и имечко. — держа на руках крошечное тело, она не могла налюбоваться на крошечную родинку над верхней губой. Аланэс была готова окутать малышку своей любовью и даже не пыталась это скрывать, позволив своей ауре запестрить всеми цветами радуги. — Вы что, решили на невинном ребёнке отыграться за свою враждебность друг к другу? Ли Рэйвен, — она ухмыляется, но смотрит на малышку с такой нежностью, что я и сам хочу задержаться в этом мгновении и побыть с будущей Верховной Луной чуть дольше. — Пожалуйста, проследи, чтобы… — Хватит! — Аланэс обрывает Свята. — Я с первого раза всё поняла, Пернатый. Не надо нервничать. Она проживёт жизнь смертной до момента полного взращивания Сада. Не волнуйся. Я присмотрю за твоей… Вашей дочерью. — очередная усмешка и довольная Богиня Лжи исчезает. — Ну что же, мы выполнили свою функцию на данный момент. — вздыхаю с облегчением и тру веки. — Выпить не хочешь? — Нет. У меня там оплакивающая смерть своего ребёнка бессмертная, а ты сам знаешь её характер. — Знаю. — На какое-то мгновение его лицо и правда выражает сочувствие, но уже через секунду вновь становится холодным и отстранённым. — Мне жаль, что ей пришлось пережить это всё. — Нет. Не жаль. — хлопаю его по плечу. — Твоей главной целью всегда было воскрешение Верховной Луны. — Как и твоей. — Как и моей, — пытаюсь усмехнуться — но до встречи с той, кто сейчас заливается слезами. Я сдержал данное мной обещание и впредь буду принимать участие лишь в том, в чём захочу сам. — Я и не смею просить. — Смеешь и ещё не один раз попросишь, — подмигиваю и растворяюсь. Сейчас мне предстоит излечить боль, которую я причинил моей Жизни, выполняя данное мною когда-то обещание.