POV: АНАДЖ
Полночь сбросит колдовской налёт,
Лунный свет твой сон нарушит.
Дьявол вступит на порог,
И покой твой он погубит.
— Твою ж мать… — ноги погрязли в землю, не позволяя сделать шаг. Омерзительный запах тухлятины раздражал переносицу настолько, что я начала чихать — конечно же, когда я захотела узнать суть ритуала, меня занесло в самую гущу дерьма. Иначе и быть не могло! Суппер! Кладбище, погруженное во тьму, казалось пугающим. Я очутилась среди могил, сама не понимая, как перенеслась сюда так быстро. Деревья качались от порывов ветра, издавая ужасающие звуки, чем-то напоминающие разговор. Начинающаяся гроза и мелкие капли, падающие на кожу, заставляли сжиматься от холода и вздрагивать от раскатов грома. Все необходимые составляющие для создания мистической атмосферы в фильме ужасов… Хоть я и переставала удивляться подобной реалистичности моих видений, я всё ещё пугалась подобного. — Ну и зачем я тут? — этот вопрос был задан в пустоту, но я знала, что получу ответ. — Тебе необходимо увидеть истину. — его пальцы сплелись с моими, и уже знакомая родственная энергетика просочилась в меня, согревая и защищая от шалостей погоды. — Чтобы успеть всё исправить. — Я знала, что ты окажешься здесь, — увидеть этого блондина для меня было успокоением. Не знаю почему, но рядом с ним меня наполняла сила такого масштаба, что ей приходилось выходить за границы телесной оболочки. — Знала. — Я всегда буду рядом с тобой. Всегда, когда нужен тебе. — от Калиба исходило свечение с холодным серебряным отливом, что помогало увидеть тонкую тропинку среди многочисленных захоронений. — Пойдём. Необходимо просмотреть ритуал. Значит, я не просто погрузилась в воспоминания об этом проклятии. Нет. Я попала в момент совершения основной части этого зловещего деяния, несущего погибель невинной душе. — Ты прав. — я тяжело вздохнула, понимая, что мне придётся бродить по кладбищу, да ещё среди ночи. Меня-то и среди дня не затащишь на земли мёртвых. Всю жизнь избегала подобных прогулок. — Не переживай, — мой спутник успокаивал меня и наполнял чистой и светлой энергией — это не займёт много времени. Даже понимая, что это всего лишь видение, я была уверена в реальности происходящего. Все эти ночные похождения уже давно стали нормальным таким продолжением реальности. А как можно отдохнуть, когда во время этого, так называемого отдыха, продолжаешь функционировать и расходовать силы? Никак. Я застряла между двумя мирами и исправить это не имею никакой возможности. Неудивительно, что моим провожатым в данное путешествие стал Жнец. Мои игры с собственной сохранностью уже давно зашли в тупик безысходности. — Нет необходимости исправлять это, — совершенно спокойно сказав это, мой проводник остановился — ты вскоре сделаешь выбор, и всё приобретёт логическое гармоничное завершение. — Ты просто так прочитал мои мысли и даже ничуть не смутился? — я рассмеялась, но даже не удивилась его вмешательству в поток моего сознания. — Я могу открыть свои мысли для тебя, если хочешь, — он всматривается в мои глаза, стараясь прочитать истинную реакцию. — это не сложно. — Мне и своих мыслей много. Что, если я не справлюсь с твоим хаосом? — А что если мой хаос сможет успокоить твоё беспокойство? — Так много вопросов и, как всегда, нет ни одного правильного, а главное, удовлетворяющего ответа. — Все ответы станут доступны тебе в необходимое для этого время. — он шёл чуть поодаль и не хотел завершать тему, начатую моими мыслями. — Калиб, ты так любишь создавать ореол таинственности, что… — я усмехнулась, но это было скрытой обидой — я начинаю привыкать ко всему этому. — я взяла его лицо в ладони и стала всматриваться в голубые кристаллы — Я не хочу привыкать к тому, что от меня скрывают правду. — Я ничего от тебя не скрываю, Анадж. Просто для некоторой правды уготовано своё время. Твои воспоминания пробудятся, а вместе с ними пропадёт и всякая надобность в вопросах. — он приблизился ко мне и мы едва соприкоснулись кончиками носов. — В твоём подсознании уже есть все необходимые ответы. Просто запасись терпением. Скоро всё улучшится. — Почему нельзя вскрыть эти воспоминания, ведь я уверена, это в твоей власти?! — мне не удавалось понять все эти правила и сложности. Конечно, торопить события далеко не лучшая идея, но неизвестность устрашает. — Ты всегда была капризной и нетерпеливой ко многому, — он рассмеялся и поцеловал меня в лоб — сейчас у тебя совершенно иные задачи. Сконцентрируйся, пожалуйста, на них. Я знала, что он прав, но моё внутреннее любопытство не позволяло смириться со всем происходящим. Учитывая тот факт, что смерть уже пришла на порог моего дома, времени на раскрытие всех тайн и болезненных нарывов оставалось мало. Мне удавалось какое-то время принимать всё происходящее, как должное, но это было непозволительной роскошью, которую я необдуманно востребовала у Судьбы, не задумываясь о последствиях. — Тётя, я не хочу, — плач ребёнка ворвался в наш диалог, заставив вспомнить о причине прихода сюда — мне страшно. — Надо, — высокомерная интонация отдалённо была мне знакома — это такая игра, Киша. Не бойся. Всё хорошо. — Но мне не хочется играть в эту игру. — даже по её интонации было понятно, что этот ребёнок находился тут против воли. Я отстранилась от Калиба и, всматриваясь в кладбищенскую тьму, в отдалении заметила четыре силуэта. Они находились на небольшом возвышении и разрывали могилу. — Подожди, — Калиб не отпускал мою руку — ты и тут всё услышишь и увидишь — нет надобности идти к ним. — коснувшись виска, он пропустил через меня приятное тепло, напоминающее небольшой электрический разряд — Теперь открой глаза и смотри. Моё зрение и правда стало намного лучше. Даже находясь в сотни метрах от них, я могла в деталях рассмотреть их лица и даже увидеть всю используемую ими атрибутику. Две возрастные женщины и мужчина, заметно моложе их, заставляли маленькую девочку руками раскапывать могилу. Малышка плакала, но боялась ослушаться взрослых. Они были родственниками, но не родными. Их соединяли нити фиолетового отлива, что свидетельствовало о родстве третьих, а то и четвёртых линий. — Такая грязная энергетика — мне было противно их видеть и чувствовать. — Они… — Девочка не выживет — абсолютно равнодушно сказал Калиб, всё ещё не отпуская моей руки. В отличие от меня, для него эта ужасающая ситуация была вполне себе привычной. — Ублюдки! — мне хотелось остановить их, но я понимала, что не имею права вмешиваться. Вернее, я не могу уже ничего исправить, ведь всё это уже произошло. — Ты не можешь ничего изменить. Пойми, никто, даже Высшие, не в состоянии изменить некоторых событий, ведь они влияют на что-то более значимое. Иногда необходимо принять то, что происходит. — Даже то, что я вижу сейчас? — И тем более то, что ты видишь сейчас. — Калиб был прав. Вспоминая Жнеца и его слова, я осознала, что слишком часто пытаюсь вмешаться в происходящее, но как можно спокойно смотреть на всё это? Как я могу? Мне необходимо научиться жить вне принципов морали. Я слишком привыкла жертвовать своими нуждами, спасая в итоге других. Пора задуматься о собственных интересах. — Копай же активнее! — мужчина с неуклюжей бородой был нетерпелив и едва сдерживался, чтобы не пнуть девчушку. От него исходило столько ненависти, что становилось непонятно, как он всё ещё не стал убийцей. В отличие от его спутниц. Эти две… Нет, женщинами я их назвать не могу. Их руки уже были омыты кровью многократно. Да и сейчас в руках той, что я отдалённо узнавала, была банка, полная человеческой крови. — Я откуда-то её знаю, — на мгновение взглянув на Калиба, я ощутила его волнение — но не могу понять… — мой спутник странным образом пропитался тревогой — Что с тобой? — Всё хорошо. Я выдержу. Всё ещё не понимая, что происходило с Калибом, я пыталась сконцентрироваться на психопатах, пришедших ночью на кладбище с невинным ребёнком. Внутри меня всё вскипало, видя, как взрослые нелюди заставляют маленькую плачущую девочку, голыми ручками, раскапывать могилу. Благодаря усиленному зрению, я могла разглядеть кровоточащие царапины, покрывающие кожу ребёнка. Я могла всё видеть, но не могла ничего сделать. — Начинай! — та, что была толще всех, протянула созданию мужского рода огромный мусорный, чем-то до краёв наполненный мешок. — Адья, начинай. Кивнув, он просто покорно начал доставать из мешка содержимое: чёрная и красная ткань, свечи непонятного цвета [чёртовы неудачники, даже свечи не могут отлить чистыми], кости, судя по всему, человеческие, три кинжала, которые он треугольником разложил у могилы, обозначив вершину на мемориальной плите. Я догадывалась, какой ритуал они нацелены провести и от этого тошнота подкатывала к горлу. Мне было жутко неуютно наблюдать за всем этим. — Марго, — толстуха всё ещё продолжала всеми командовать, раздавая свёртки и мелкую атрибутику — ты знаешь, что с этим делать. — Да, госпожа. — рыжеволосая [ну как рыжеволосая, скорее, ржавая] приблизилась к памятнику, пренебрежительно переступая через Кишу, всё ещё капающую землю и, аккуратно раскрыв свиток, положила на мраморную плиту отрубленную голову барана. Каким-то образом, я почувствовала даже через расстояние резкий запах крови. Внутри меня всё сжалось. — Нет. Я не хочу. — увидев ужасающее украшение, Киша истерично завопила и попыталась отползти от могилы. — Пожалуйста… — Куда поползла?! — Адья схватил ребёнка за ткань её платьица и вернул на место. — Продолжай! — Тётя, — она вымаливала толстуху отпустить её. Малышка дрожала и едва могла дышать, задыхаясь от собственных слёз. Её трясло так сильно, что даже гроза и деревья, расшатывающиеся в такт ветру, казались незначительными. Тот страх, что пропитал малышку, сбивал с ног. Её предали те, кому она доверяла и кого любила. Это самая ужасающая часть любого тёмного ритуала. — Умоляю, тётя. — Успокойся, дитя. — толстуха присела рядом с девочкой и коснулась её заплаканных щёк — ты была рождена, чтобы совершить это. Не бойся. Награда за твою помощь и участие перекроет все пролитые слёзы. — Вот тварь! — я вновь поддаюсь инстинкту и чуть не срываюсь с места, но Калиб крепко держит мою руку. Его трясёт. — Ты как? — обернувшись к нему, я на мгновение забываю о происходящем. Кожа моего спутника покрылась венозной сеткой, а область вокруг глаз медленно темнела. — Сущность моего происхождения не понимает, что в данной ситуации ничего нельзя исправить. Мститель хочет вырваться наружу, Анадж. — он смотрит в пустоту и медленно проговаривает каждое слово. — Тебе больно? — Я справлюсь. — он попытался улыбнуться — тебе необходимо увидеть весь ритуал, чтобы снять его воздействие. — Но, как же ты? — Это нормально. Я сдержу трансформацию, чтобы не прервать это видение. — он поцеловал мою руку. — Со мной всё хорошо. Правда. Я попыталась улыбнуться, высказывая этим своё доверие, но где-то в глубине души, мне не удавалось поверить, что с ним всё хорошо. Едва ли трансформация подобного рода не причиняла ему боль. Но Калиб прав. Я должна изучить ритуал, чтобы снять все наложенные программы на Лейлу. Необходимо выдержать и досмотреть это «мероприятие» до его логического завершения. Малышка уже немного погрузилась под землю, в то время как Адья и Марго расставляли десятки свечей, зажигая которые, они сразу же накрывали их заранее подготовленным стеклом, чтобы порывистый ветер не смог нарушить их планов. Продуманные ублюдки. — Марго, будь аккуратней! — толстуха разозлилась на ржавую, ведь та чуть не уронила флакон с жидкостью в могилу. — У нас нет дубликатов ингредиентов. — Простите, Госпожа. Я не понимала, почему её все так сильно боялись. Обычная, заплывшая жиром «женщина» [даже в мыслях мне было противно обозначить нашу с ней принадлежность к одному половому признаку], поросшая морщинами, делая её лицо злым, ведь всю свою жизнь, судя по узору морщин, кроме злобы и презрения она не испытывала иных эмоций. Это существо не заслуживало никаких проявлений поклонения, или же, даже презрения. Она была ничем. — Киша, осталось чуть-чуть, — Марго не терпелось — поторопись. Они синхронно посмотрели на небо и в это мгновение облака раздвинулись, а полная луна осветила кладбище. — Пора начинать, — улыбка на лице толстухи ужасала. — Адья, помоги малой! — Но ведь она собственноручно должна разрыть могилу? — мужчина не понимал приказа и выглядел растерянным. — Я сказала, делай. — прорычав сквозь зубы свой приказ, она, переваливаясь с ноги на ногу, подошла к могиле и достала два снимка. — Твою ж мать! Вот сука! — эта мразь решила уничтожить Лейлу и меня в придачу. Энергетику Лейлы я не могла спутать ни с чьей другой, ведь мне уже довелось трижды спасать её от смертельных ритуалов родной матери. И вот опять. Только на этот раз она обратилась к профессионалу, заплатив большие деньги. Мои обратки её пошатнули и, насколько я знаю, она окончательно тронулась умом. С ней перестали сотрудничать все колдуны, ведь на Лейле была защитная печать с моим именем. Но этой толстухе было интересно помериться со мной силой. Вот оно что. Эта сука решила, что через уничтожение меня заполучит мою силу, а вместе с ней и долгожданную душу Лейлы, которую её мать уже давно пообещала нижнему миру. Как же это наивно и глупо. Мрази, рожающие детей для жертвоприношений, пусть и классика сатанистского мира, но я искренне не понимаю, почему нижние идут на подобные сделки. Лично я растерзала бы самого просителя, а потом заточила его в преисподнюю, привязанным на цепи и подвешенным над огненной лавой. Эта мразь должна ежесекундно испытывать вечные разрывы плоти и галлюцинации со всем содеянным. Никак иначе. А твари, принимающие подобного рода заказы… Что же, я и сама отомщу… — Мой Властитель… Повелитель мой, я обращаюсь к тебе с просьбой… — Жируха скинула палантин, оголив своё мерзкое целлюлитное тело. Жир свисал со всех частей, не позволяя даже определить, где расположена грудь, живот, бёдра… Даже руки настолько обросли жировыми отложениями, что иногда казалось, будто я вижу четыре груди. Тошнота завладевала мной, и на этот раз я не смогла сдержаться. Калиб заботливо собрал мои волосы и гладил спину, стараясь хоть как-то проявить сострадание, едва ли свойственное ему. — Властитель, прими в дар душу этой ведьмы, что защищает души, ей не принадлежащие, — она протыкает мой фотоснимок заранее подготовленной костью, а затем разрезает запястье и поливает собственной кровью, — забери её в своё царство, чтобы впредь её сила не препятствовала работе твоих верных слуг. Моя кровь, душа и тело. Кровь от крови моей, — она резким движением склоняется и перерезает горло малышки — прими мои дары, Повелитель. Прими всё и осуществи желаемое мной. Я даже не успела удивиться, не успела испугаться и хоть как-то отреагировать. Запахи крови смешивались в воздухе и передавались ветром от могилы к могиле, пока не долетели ко мне с одиноким тополиным листиком. Я чувствовала, как по щекам текут слёзы, но не могла выделить ни единой эмоции, что овладевали мной… Адья извлёк тело Киши из могилы и, откинув его в сторону, торопливо пробил лопатой гроб. Зловонный запах разложения вызвал очередной приступ рвоты. Я не понимала, как подобные твари могут существовать в современном мире. В мире развитых технологий и достаточно развитого атеизма. Это выходило за все рамки. — Анадж, потерпи. — Калиб помог мне подняться и, заключив в объятия, поддерживал, не позволяя упасть в обморок — нужно не упустить ни один из элементов. — Мёртвая земля, кровь собственная и кровь чистого, жертвоприношение дитя по родовой линии, скорее всего, кость убийцы, голова барана… Естественно, куда же без барана. — я усмехнулась, но лишь на долю секунды, ведь уже в следующее мгновение, Адья достал из гроба разлагающуюся голову мужчины и, передав её толстухе, отошёл в сторону. — Голова… — я с трудом сдерживала рвоту — Я… Калиб, это омерзительно. — Знаю, — я чувствовала его дыхание на шее. Он — единственное, что помогало мне держаться во всём этом Аду. — Кали… — слова застряли в горле. Всё тело сжалось, превратившись в один зажатый нерв. Жируха, взяв лицо покойного, облизала его и впилась губами в его гниющий рот. Казалось, что я обмякла в руках Калиба и потеряла равновесие. Я ожидала многого, но то, что мне пришлось лицезреть, повергало в шок. — Через уста покойника я закрою уста той, что отказывается отдать душу, обещанную матерью. Её уста сомкнутся навек, и как разлагается это тело, так угаснет и Лейла. — Толстуха свернула фото моей подопечной и, засунув в рот трупа, поспешно зашила остатки плоти. — Властитель, помоги мне. Прими работу, сделанную на этой земле. Благослови намерение и наполни его необходимой тёмной энергией. Марго подошла к жирухе и заботливо взяла голову в дрожащие руки. Теперь я понимала, что это они совершенно точно заберут с собой. Удивляло ли меня это? Меня уже ничего не сможет удивить. — Я склоняюсь пред тобой, Властитель мой и вверяю всю себя тебе, — раскаты грома ничуть не пугали, но редкие вспышки молнии заставляли вздрагивать от неожиданности своих появлений. Она сжимала своё запястье, чтобы усилить поток крови. — Дай мне знак, Властитель. — Он не принимает работу, — Марго выглядела испуганной — ему мало. — Заткнись! — Жируха зло посмотрела на свою компаньонку — Значит, дадим больше, — ухмыльнувшись, она пальцем поманила Адью. — дадим то, от чего не отказываются. — Но, Давина, нам не платили за это! — Марго была в ужасе. — Ещё заплатят. — слова звучали уверенно, и это придавало ей какую-то грозность, что ли. — Или ты хочешь прервать ритуал, уплатив цену собственной жизни? — Конечно, нет, — она выглядела растерянной — но я не готова… Это слишком большая цена. — Адья, раздевайся! — толстуху ничего не волновало и, уж точно, никто. — Раз Повелитель этого хочет, значит, мы ему это дадим. — Марго расплакалась, но не рискнула воспротивиться. Оба покорно разделись и вошли в разрытую могилу. — Я не хочу этого видеть, — от отвращения мне было так плохо, что я просто развернулась к Калибу, уткнувшись носом в его волосы — прошу, давай уйдём. У меня нет сил на это смотреть и слушать эту мерзость, тем более — их стоны сливались с громом и разносились ветром по всему кладбищу, словно нарочно огибая надгробия, прилетали ко мне. Я понимала, что связана с этим ритуалом, но знать его завершение мне не хотелось. Я мечтала убежать от этого видения. — Ты справишься со всем этим, Анадж. — Калиб гладил мои волосы, и это немного успокаивало. — Они сделали привязку к мёртвому, осквернили могилу и убили ребёнка. Они нарушили так много законов, как смертного мира, так и… — Законы и магия несовместимы, Анадж. Законы созданы человеком и не имеют тех последствий, что получат они, нарушив договор и не завершив ритуал. Увы, но правила магического мира намного суровее. Это троица пойдёт на всё, чтобы после физической оболочки занять почётное место в нижнем мире. У них нет другого выбора, кроме как идти до конца. — Ты их оправдываешь? — Нет. Я объясняю тебе, что, заключив договор, у смертного не остаётся ни единого выбора. Все свободы подавляются в момент подписания договора. Тут даже не вопрос жизни. Тут встаёт вопрос распределения души и тех испытаний, а возможно, и мучительных пыток, что будут возложены на неё после смерти оболочки, — стремясь меня успокоить, Калиб всё сильнее прижимал к себе — ты увидела тех, кто пойдёт на всё, ради относительного покоя в нижнем мире. — Относительного? — Нигде, Анадж, не любят детоубийц. Как бы это странно ни звучало, но демоны не терпят тех, кто проливает детскую кровь. Король Ада сам потерял когда-то детей из-за жертвоприношения и теперь все, замаравшие себя кровью детей, попадают в его личные адские прерии. — Но это будет в Аду, а сейчас они будут жить полноценной жизнью и продолжать убивать. Сколько ещё невинных убьют эти психопаты? — Ты здесь, чтобы остановить их. — Что? Ты же сказал, я не могу изменить… — Ничего из происходящего тут, ведь оно уже случилось. Но в твоих силах вернуться в реальность и уничтожить их на физическом уровне одним простым ритуалом «возврата сделанного». Даже то, что они сделали на тебя, их убьёт, а то, что сделано на Лейлу… — Поможет им оказаться в Аду мгновенно. — И на очень много тысячелетий. — лицо Калиба заострилось и я понимала, насколько ему трудно сдерживать трансформацию. — Ты в порядке? — коснувшись ладонями его скул, я почувствовала усилившуюся дрожь. Прорисованные вены пульсировали, а чёрная линия скрыла его глаза. — Да. Мне трудно не накинуться на них. Я же тоже имею эмоции, Анадж, и, так же как и ты, испытываю отвращение к ним. Мне тяжелее сдерживать порывы, ведь они заложены в меня инстинктами. — он попытался улыбнуться. — Я - убийца, моя хорошая. Это в моей ДНК и это нельзя исправить проявлением желания или его отсутствием. — Как ты стал таким? — Это было так давно, что я и не помню. — сказанное им было ложью. — Одно лишь мне известно — то, что со мной стало, передалось мне по праву рождения. У меня не было выбора. — Почему мы едины с тобой? — не знаю, для чего я задала этот вопрос сейчас. — Не то место и ещё не время для ответа на этот вопрос, — он посмотрел в сторону возвышения — они закончили. Звуки действительно смолкли и все трое лежали на земле обессиленными. Мне было противно видеть их тела, измазанные могильной землёй и спермой. Не понимаю, как у этого Адьи вообще могла случиться эрекция на этих… Фу. Перебарывая отвращение, я всматриваюсь в темноту, понимая, что за всем этим наблюдает ещё кто-то. Жёлтые глаза, подобно факелу [по крайней мере, для меня], освещали тропу от заброшенной церкви к осквернённой могиле. — Это могила священника. Они осквернили могилу служителя церкви. Я поняла, что это за ритуал, — казалось, от радости я даже подпрыгнула — но это глупо. Меня так не убить. — я не понимала, почему тогда Жнец явился ко мне. Это сильный ритуал. Очень сильный. Только он совершенно для меня не смертельный. Максимум, что мне грозит — слечь с дикой слабостью на пару недель. — Они не знают твоей Силы, — Калиб рассмеялся. — в этом и заключается их ошибка. — Кто он? — моё внимание уже переключилось на нечто иное, и я показываю Калибу жёлтые глаза и с удивлением понимаю, что и сама знаю ответ. — Если хочешь, иди. — мой спутник становится грустным. — Я не вправе останавливать тебя. Если ты желаешь с ним познакомиться, то сделай это. — Я вернусь к тебе, обещаю. — Конечно, вернёшься. — он поцеловал меня в кончик носа, — а сейчас иди. Он тебя выведет из этого видения. — сказав это, Калиб растворился в пространстве. — Предатель, — я хотела разозлиться на него, но понимала, что не могу. Ему действительно лучше уйти, ведь я всё равно сделаю запланированное. Вопреки его воли. Мне не удастся сдержать свой грёбаный синдром «спасателя». Что же, отступать некуда. Если я решила взглянуть в его глаза, значит, надо это сделать. Я вышла из своего убежища и уверенным шагом направилась к желтоглазому. Если не сделать этого сейчас, то можно упустить этот шанс навсегда. Ветер усилился. Уже через несколько метров я окажусь совсем рядом с осквернённой могилой. Я знала, что они не увидят меня, но страх быть замеченной не покидал мысли. Вот я приблизилась к ним и трупный «запах» с новой силой ударил в нос, но он уже не вызывал рвотных порывов. Я слышала их тяжёлое дыхание и на мгновение мне показалось… Нет… Едва уловимый хрип. Ноги погружались в мягкую землю и мне приходилось прикладывать усилия, чтобы взойти на этот чёртов холм. Толстуха развалилась на могиле, прижимая Марго и Адью руками к своим обвисшим сиськам. Пожалуй, более мерзкой картины мне не доводилось видеть. Хрип. Я осматриваюсь и с ужасом понимаю, что малышка всё ещё жива. Эта хрупкая девчушка сражается за жизнь, как настоящий воин. — Спаси её… — оборачиваюсь к нему. — Прошу, спаси. Ты же не принял эту жертву. — Склони колено предо мной, — кусты зашевелились, и я поняла, что вот-вот увижу Владыку Ада. — Никогда. — я совершенно не понимала, откуда во мне было так много храбрости. — Как ты смеешь тогда просить меня о чём-то? — хриплый смех накрыл кладбище и, казалось, мёртвые встанут из могил, будучи разбуженные им. Но я не чувствовала от него угрозы. — Я прошу того, кто знает истинную ценность детской жизни. Эта смерть не способна дать тебе желаемое. — И что же мной желаемо, Анадж? — он звучал знакомо и его вибрации силы были ровными и успокаивающими. — Жизнь. — не знаю, откуда во мне взялась вся эта уверенность, но я была убеждена, что смогу его зацепить. — Самая обычная, в понимании смертного, жизнь. — Кто дал тебе право столь высокомерно говорить со мной? — мохнатая нога, нет, лапа, появилась из кустов. — Ты обычная смертная! — огромный зверь с вытянутой челюстью, чем-то напоминающей волчью, выпрямился, и я ужаснулась. Он возвысился над всеми деревьями, что были в округе. — Ни копыт. Ни рогов. Ничего из того, что приписывают тебе люди. Ты не столь пугающ, как хотел бы казаться. — я усмехнулась. — Да. Теперь я вижу… — он сделал шаг и сразу же уменьшился на пару метров. — Ты не отстаёшь ни от кого по своей линии крови. — он знал что-то, что не было доступно мне. — Спаси её. — А что я получу взамен, смертная? — ещё шаг и он вновь уменьшился. Яркое свечение его глаз постепенно ослабевало, а тело теряло звериное очертание. Он всё больше напоминал человека. — Благодарность этой девочки. — я набралась смелости и шагнула к нему навстречу. — И мою. — Благодарность? — он вновь рассмеялся, но смех уже не был пугающим. Это был приятный мужской смех, всё ещё сохраняющий хрипотсу. — Что мне до твоей благодарности, смертная? — на последнем слове он намеренно делал акцент, но это напоминало обычную издёвку старого друга. —Ты сам сказал, что я не уступаю никому по моей линии крови, а значит, ты знаешь многих… — Знаю. Увы. Весь ваш род славится своим женским гонором, — на секунду он скрылся за высоким надгробием — и упрямством. — из-за плиты вышел высокий обнажённый мужчина с длинными, чёрными вьющимися волосами и яркими изумительными глазами. — Чрезмерным упрямством, приводящим к неисправимым последствиям. Всегда. Он ступал босыми ногами по земле, но, в отличие от меня, не проваливался. Казалось, я потеряла дар речи. Это невозможно было предугадать. Я ожидала увидеть монстра, но к такому дьяволу не была готова, и моя растерянность отобразилась на лице и ступоре. Он словно сошёл с обложки журнала, а не поднялся из Преисподней. — Что, смертная? — дьявольская ухмылка. — Тебе нравится то, что ты видишь? — Понравилось бы больше, будь ты одет. — Не стоит пытаться мне врать. — его забавляло моё смущение, которое скрыть всё-таки не удалось. — Не играй со мной, дьявол. — я хотела отступить назад, но там всё ещё лежали ничего не подозревающие толстуха со своими прихвостнями. — Я дьявол, как ты сама и назвала меня, — он вновь усмехнулся — играть с тобой моя прямая обязанность. — Спаси её. — Что я получу взамен? — Я не склоню перед тобой колена. — Знаю. — Тогда мы зашли в тупик. — Не думаю, — он подошёл ко мне вплотную и рукой взял мой подбородок. Его прикосновение оказалось неожиданно нежным, но, тем не менее, я не могла пошевелиться. Меня парализовало. — Я и так могу взять всё, что пожелаю. — Я не боюсь тебя. — странно, но эти слова были искренними. Я была уверена, что он не навредит мне, но откуда во мне была эта уверенность? — Вижу. Ты смелее всех смертных, что я знал. Ты истинная Тень. — и пусть его слова оставались для меня непонятны, я не хотела задавать вопросов. Я просто смотрела в его глаза, стараясь не моргать. — Ты не Тень, — в его глазах появилось искреннее удивление — не понимаю. Ты одно лицо с ними, но ты не Тень. Твоя кровь… — Я тебя не понимаю. — его замешательство радовало, ведь сейчас он наминал человека. — Спаси малышку! — Кто ты? — он отшатнулся от меня. — Это не твоя оболочка! — дьявол выглядел растерянным и даже… Мне показалось, он чего-то испугался. — Я прошу тебя, — казалось, на моих глазах проступили слёзы. — спаси её. Никто не виноват в том, что родился в семье помешанных ублюдков! Спаси её! — я закричала так громко, что, казалось, заглушила раскаты грома. — Хорошо, — он потрусил головой, словно приходя в себя. — хорошо. Будучи совершенно растерянным и ошарашенным, он склонился над малышкой. Разрезав ногтем собственное запястье, дьявол напоил своей кровью невинное дитя и порез на её шее стал затягиваться прямо у меня на глазах. — Спасибо, — видимо, напряжение покинуло моё тело и я обессиленно упала на колени — спасибо тебе. — мне было трудно поверить, что я смогла всё-таки что-то изменить. В моём сознании не укладывалась возможность этого, ведь Калиб заставил меня поверить… — Он заставил тебя поверить в то, во что верил сам. Не больше и не меньше. У Калиба достаточно ограниченное мышление. Несмотря на возможности своей Силы, он предпочитает закрываться в достаточно узком мире ненависти и отмщения. Рядом с ним ты можешь погрязнуть в этом же, Анадж. — он что-то делает с Кишей, не отстраняясь ни на мгновение. — Сейчас я способна думать лишь о собственном выживании и спасении тех, кто имеет для меня значимость. — Твоё восприятие мира вскоре расширится настолько, что твоё «сегодня» перестанет казаться чем-то странным и незаурядным. — Сегодня… Сейчас я рада тому, что, несмотря на всё, смогла повлиять на ход события прошлого, уже случившегося в моём настоящем. — Ты так и не поняла, — наконец дьявол посмотрел на меня — зацикленность некоторых судеб во времени вполне объяснима, ведь иногда только гость и будущего способен перевернуть ход мыслей и событий, переломив событийность и создав историю в привычном для нас виде. Что, если эти петли и стали причиной всех событий? — Ты хочешь сказать, что мой приход сюда был заранее прописан в данной цепочке событий. — Именно, смертная. Ты должна была принять это решение, а я, значит, — он рассмеялся — должен был прийти сюда и поддаться твоим уговорам. — Я подумаю об этом потом… — Она выживет, — он взял её на руки — в моём мире я дам ей всё, чего она заслуживает. — он смотрел на меня сверху вниз, но в его взгляде не было ни капли высокомерия. — Главное, что она не расплатилась жизнью за попытку убить меня. — У неё будет полная жизнь, Анадж. — Я рада, — защитный барьер спал и слёзы без остановки катились по щекам — и всё же я перед тобой на коленях. — Нет. Не передо мной. Твоя сила выходит за рамки этой оболочки, — он сканировал меня и, клянусь, я чувствовала его внутри сознания — я не вижу полноценной души, но даже этот осколок вскоре уничтожит данное тело. Сила такого уровня не должна рождаться в смертном теле. — Я не понимаю. — Мы увидимся вновь — он отвернулся. — Постой, — я окликнула его, не думая о последствиях. — ты хочешь сказать, что я умру и попаду к тебе? — Нет. Ад не твоё пристанище, не переживай об этом. Ты не принадлежишь никому из нас. Он не поворачивался ко мне и от этого становилось страшно. — Я хочу видеть твои глаза. Прошу. — Ваша линия крови непоколебима в упрямстве, он повернулся, и я увидела кровавые слёзы на его лице. — тебе осталось не больше 10 месяцев. Проведи их так, чтобы не сожалеть о своём смертном рождении. Я приду в день твоей смерти к тебе. — когда он сказал это, я увидела, как умираю, лёжа в больничной палате с окровавленным животом. Я почувствовала, как тело погружают в печь, и пламя охватывает это тело целиком. — Хо… — я не могла говорить. Меня радовало то, что я не умру сегодня, но узнать отведённый срок было куда страшнее. — Мне пора — он пошёл в сторону тех кустов, откуда явился в обличии зверя. Только уходил он уже не один. Он уносил с собой невинное дитя, получившее новую жизнь. Холодные капли дождя ударили по лицу, вернув меня в реальность. Кладбище. Могила. Жируха и её прихвостни. Стараясь отбросить мысли о смерти, я встаю и аккуратно отхожу назад. — Что? Где Киша? — вопли толстухи радуют. — Где её тело? — Я… Я… Не знаю, — заикающаяся Марго, пожалуй, больше заботится о том, чтобы найти свою одежду, чем о поиске ребёнка. Я ликую. Хоть Калиб и сказал, что ничего нельзя изменить… Я изменила. Пусть и не своими руками. Пусть я ещё могу об этом пожалеть. Это не имеет никакого значения, ведь сегодня сам дьявол плакал обо мне. Я ничего не поняла из сказанного им про моё родство с хорошо знакомой ему линией крови. Но это я не поняла лишь сегодня, а завтра мне станет известно намного больше. — Вы, чёртовы ублюдки! — Жируха в гневе бегает по могиле, осматривая её так, словно ребёнок - это коробка спичек. — Как можно было проворонить тело ребёнка? — Оно лежало здесь. — Марго хочет сбежать прочь и даже не пытается этого более скрывать. — Но теперь его здесь нет! — Давина орёт и истерит, в ярости пиная свечи. — Ритуал не завершён! Вы понимаете последствия? — Мы не виноваты, — она обиженно откидывает в сторону голову покойного и убегает прочь. Её не волнует даже то, что на ней всё ещё нет одежды. — Вернись, дьявольская шлюха! — потеряв контроль над ситуацией, Жируха напоминала загнанного зверя. — Вы, никчёмные уроды! Как я могла связаться с вами. Адья молча сполз с возвышения со стороны надгробия, стараясь не попадаться разъярённой толстухе на глаза. Их провал, конечно, радовал меня, но… Это не уменьшало уже оказанного воздействия на здоровье. Потеряв к ним интерес, я стала искать способ выбраться из этого видения. Калиб сказал, что желтоглазый меня выведет, но у дьявола были другие планы. Дождь усилился и мне ничего не оставалось, как побежать в те самые кусты, из которых вышел зверь, обернувшись в мужчину. Ноги проваливаются в землю и возникает ощущение, что меня поглощает топь. — Помоги мне! — неожиданно для себя я кричу так громко, что срываю голос. Отлично! Что ещё произойдёт со мной сегодня. Тело сковало. Меня словно перевязали цепями, и я безропотно погружалась под землю. Нет. Я не умру в этом мерзком видении. Из последних сил я вырываю руку из незримого плена и за что-то хватаюсь. Резкая боль и запах крови.