POV: АНАДЖ
Доверие хрупко и зыбко,
Подобно песку между пальцев стечёт.
И правды средь лжи уже вовсе не слышно…
В игре нашей ставки никто не побьёт.
Мы слишком завысили цену победы,
Ведь раны души предпочли покерфейс.
К чему же теперь вдруг слепые надежды,
Когда мы живём средь немых лицедейств.
Думаю, в какой-то момент времени, как бы тяжело ни было, мы всё равно начинаем испытывать облегчение. Ведь будь то отрицательное или положительное проявление жизненного этапа, ты уже понимаешь, что тебе стали известны большинство из скрываемых от тебя ранее моментов. Мне хочется думать, что чувство облегчения было создано именно для того, чтобы позволить нашему сознанию чётко разделять этапы становления нашего восприятия действительности. Вздохнув с облегчением, мы закрываем книгу, если уже узнали всю историю и она нам понравилась, или переворачиваем страницу, если чувствуем необходимость в продолжении. Скапливающееся напряжение всегда приводит к срывам и важно уметь, приняв информацию, сразу же отпустить её вовне, чтобы не задерживать в себе, превращая в нескончаемый поток самоедства и обдумывания различных финалов, для уже давно случившегося. В прошлом нет ничего, что было бы возможно исправить. В прошлом нет никого, кто имел бы ценность, ведь если сейчас рядом с тобой находятся другие, как можно придать значение покинувшим тебя? В прошлом нет ничего, способного продвинуть тебя в будущем, ведь лишь момент в «здесь и сейчас» способен делать и создавать. Нет смысла оглядываться туда, где больше нет ничего. Есть смысл лишь выдохнуть все обиды и облегчённо моргнуть своему прошлому, благодаря его и прощаясь навсегда. Со мной играли все, кого я знала. С самого детства вокруг меня было расставлено так много ловушек и сетей, что не было ни одного шанса не попасть в них. Я была марионеткой в руках умелых манипуляторов и с самого рождения слепо шла по запланированной ими траектории. Меня взращивали в инкубаторе, прививая необходимые навыки и чувства, чтобы в конечном итоге все, кроме меня, понимали, как именно я поступлю в той или иной ситуации. Даже забавно, как легко им это удалось и насколько упорно я шла по этому пути. У меня всегда был шанс и вариант отступления к обычной человеческой жизни. Всегда был, но я ненавидела даже саму мысль об этом. Меня тянуло туда, где светят звёзды и где нет ничего обыденного и привычного; туда, где недостижимое кажется чем-то прекрасным, а те единицы, что уже находятся там, очаровывают своим трудолюбием и упорством; туда, где, как мне казалось я смогу, наконец, дышать, а не делать вид, искусственно поднимая грудную клетку в имитации процесса дыхания.Мы никогда не сможем познать ощущение свободы,
будучи отравленными Разрушением.
Однажды постучавшись в наши двери,
Разрушение становится всем, заполняя наш сосуд до края,
а, уже пролившись из него, оно забирает вслед и душу,
какой бы сильной она ни была.
И вот, наконец, найдя в себе силы и смелость, оказаться здесь — ещё не на вершине, а лишь у подножья Олимпа, с вершины которого на меня смотрят те, кем я имела возможность раньше лишь восхищаться, я пребываю в полной растерянности. Сделать шаг — означает принять правила игры, которые, скорее всего, приведут меня к погибели, но лишь этот путь способен дать мне хоть какое-то объяснение того ощущения разъедающей тоски по воспоминанию любви, которое преследует меня всю эту спрограммированную кем-то жизнь. Выбор лишь иллюзия. Выбор — удел свободных душ, не обременённых грузом прошлого, разрушающего призрачное настоящее. У меня же остаётся только путь на вершину, с которой, при наилучшем развитии сюжета, я смогу увидеть всю истину и встретить тех, кто способствовал моему разрушению. Это путь одиночки, которой необходимо научиться улыбаться тем, кто ей противен и не доверять тем, кто хочет казаться близкими. Это путь лицемерия и лжи, которой Аланэс будет питаться теперь вдоволь, ведь я приняла правила игры, в которую меня заставили играть уже в момент моего рождения.