Хиганбана

      Лестница и небольшой участок помещения осветились, когда с мерзким скрипом отворилась дверь. Не закрыв её, кто-то спустился, волоча за собой тело девушки. Та была ещё жива, хоть и, к своему счастью, без сознания, ведь не чувствовала боли. Тело ударялось о каждую ступень оставляя за собой след крови, который в данный момент никак не волновал хозяина подвала. У него есть много времени, чтобы всё отмыть, а сейчас стоило заняться совсем другим.       Спустившись, мужчина, водя рукой по стене, оставляя очередные пятна крови, на ощупь находит переключатель и включает свет. Проходит секунда, прежде чем лампы несколько раз раздражающе мигнули и наконец озарили серые бетонные стены, покрытые пятнами: одни были почти незаметны, другие тёмные, а третьи яркие, как только что оставленные, пол точно в таком же состоянии, но пятна на нём куда больше и впитались настолько, что уже не отмывались. С потолка свисали цепи, под которыми стоял стол из металла, блистая несвойственной для этой комнаты чистотой, под ним находились металлические ящики, деревянные с боку от стола, а в них расположилось несколько вёдер. Проходя мимо белой металлической двери и решеток, схожих с тюремными комнатами, которые на данный момент пустовали, мужчина приблизился к столу и закинул тело девушки на него. Ту недолго оглядывают, прежде чем открыть ящик стола с различными ножами, от совсем маленьких, как скальпель, до огромных разделочных топоров.       Прежде чем взять инструмент в руки, мужчина поправляет резиновые перчатки до локтей и фартук, не особо спасавший одежду, ведь белоснежная рубашка уже успела пропитаться чужой кровью.       В полной тишине отчетливо слышится болезненный стон, жертва на столе шевелится, тут же привлекая внимание своего мучителя, поднявшего на неё заинтересованный взгляд. Та поджимает губы, жмурясь от боли, брови сводятся к переносице, когда она склоняет голову к плечу, рукой цепляясь за край стола, с пухлых губ слетает очередной стон. Проходит несколько секунд, прежде чем мужчина устало вздыхает и мотает головой, чем привлекает внимание девушки, которая широко раскрывает глаза глядя на него. Губы начинают дрожать от истерических всхлипов. Та хочет убежать, но ничего не чувствует ниже груди, выходит лишь вжимать шею в плечи и водить руками по металлической поверхности стола в попытках вскочить с него. Но человек, достающий разделочный топор, позаботился о том, чтобы девушка не смогла убежать, если придёт в себя. Проломить позвоночник — действенное решение, которым он пользовался уже и ни раз. И теперь жертва ничего не могла толком сделать, чтобы спасти свою жизнь.       В воздухе сверкнуло лезвие, раздался характерный звук удара о мягкую плоть, остриё достало до кости. Слышится ожидаемый крик, но совсем не от боли, всё же со сломанным позвоночником она не чувствовалась. Вид крови, растёкшейся по столу и капавшей на пол, пугал жертву, страшнее всего было от осознания, что это её нога и по ней ударяют ещё раз. Кость хрустнула, разделяемая третьим ударом, конечность остается держаться лишь на коже с тонким слоем плоти. Достаточно проскользить лезвием, чтобы отделить ногу полностью. Ту с равнодушным видом кидают в один из ящиков под столом. Слезы и громкие всхлипы с умоляющими криками прекратить не производят никакого эффекта на мясника, он точно так же отделяет вторую ногу, кидая в тот же ящик.       Кровь обильно вытекает из того, что осталось от ног. Крики становятся более жалобными, бедняжка умоляет прекратить, обещает, что никому не расскажет, если её отпустят, даже предлагает деньги и собственное тело в качестве платы за жизнь. Только это всё проходит мимо ушей, не впервой приходится слушать такое. Даже парни порой вопили о похожем. Люди несильно отличаются в таких ситуациях, а эта девушка далеко не первая жертва. Потому как бы та ни старалась, она уже обречена. Понимание приходит, когда одной рукой убийца надавливает ей на плечо и прежде, чем рука успевает дёрнуться, топор врезается в неё. Куда более громкий рёв резко обрывается хрипом, голос срывается. Оно и к лучшему, частые крики раздражают. Отделённая рука летит к ногам, а вскоре — и последняя конечность. Хрипы становятся совсем тихими, пока не исчезают полностью. Прикладывая руку к шее девушки, мужчина пытается нащупать пульс, но та уже мертва, оно и неудивительно после потери такого количества крови. Зато теперь можно спокойно продолжать работу без каких-либо помех.       Когда конечности отрезаны, а жертва мертва и не в силах проявить хоть каплю сопротивления, убийца может снять с неё одежду. Она была совсем простой: короткие джинсовые шорты и белая майка, что быстро меняется свой цвет на ало-красный, когда её стягивают с мёртвого тела. Совершено голая грудь, перепачканная кровью, совсем не волнует мужчину. Его не возбуждали части женских тел, он не считал их привлекательными и не реагировал как другие мужчины. Он вообще уже давно перестал испытывать возбуждение глядя на чужие тела. Он видел их совершенно по-другому. Как что-то аппетитное, от чего в животе начинало урчать в требовании набить желудок свежим мясом. Человеческим мясом. Его вкус был просто восхитителен. Видя симпатичного человека на улице, убийца уже не замечал его красоту, как обычные люди. Оглядывая его тело, он оценивал, насколько будет вкусной та или иная часть. И сейчас точно так же. Игнорируя обнажённую грудь, мужчина наклоняется, чтобы слизать с кожи кровь и тут же с наслаждением вздыхая. Действительно прекрасный вкус, как он и ожидал. Мясо девушки наверняка столь же прекрасно как её кровь, как её стройное тело и милое личико, исказившееся от боли. Мёртвые расширенные глаза смотрели куда-то в пустоту, рот раскрыт в попытках кричать. Усмехнувшись с глупого выражения лица, мужчина коснулся пальцами чужих век, закрывая их. Пусть та покоится с миром. А ему надо продолжать работу.       Беря в руки окровавленный разделочный топор, он наносит несколько точных ударов по шее, отделённая голова тут же падает с края стола на пол, покатившись в сторону. Мясник наблюдал как та сделала пару поворотов, прежде чем остановиться недалеко от него. Приходится поднять её, всё же не валяться же добру на грязном полу. В голове тоже есть аппетитные части. Глаза, язык, особенно мозг. Человеческий мозг — поразительно вкусный орган, если его правильно приготовить. А мужчина умел, и мастерски. Потому взяв голову за волосы, человек кинул её в угол стола, чтобы разобраться с ней потом. Теперь он взял нож меньше, чтобы разрезать живот. Кровь залила уже всё вокруг скрывая бледный цвет кожи девицы и открывая вид на внутренности. Слышится чавкающий звук, когда руки пролезают внутрь, расширяя разрез и хватаясь за кишечник, начав не торопясь вытягивать его.       Тот блестит при тусклом свете, блики играют на крови, которой он перемазан. Повредить стенки кишечника совсем не хотелось, иначе всё содержимое вывалится на тело и стол. Аппетит после таких происшествий сразу отпадает, потому мясник действует не торопясь, наматывает кишки на руку, тянет чуть сильнее, а после засунув руку в живот, хватает остатки, тут же вытаскивая их. Дальше уже не вытянешь, потому, перевязав конец, мужчина осторожно обрезал кишечник и вылил в сторону на пол. Руки вновь копошатся во внутренностях, доставая их по очереди, осторожно обрезая, чтобы ничего не навредить. Во внутренностях тоже есть аппетитные кусочки, которые складывались отдельно с предельной осторожностью, а то, что в пищу не годилось или было не по вкусу мужчине, он выкидывал прямо на пол. Убираться всё равно придётся, потому плевать на чистоту. И так всё перемазано в крови.       Самое сложное — это вынуть спрятанное под защитой рёбер. Нельзя просто так разломать кости, чтобы достать до ценного сердца: так его легко повредить. Приходится распиливать ребра, которые тут же летят на пол. Чавкающие звуки разносятся по комнате. Оно уже давно не стучало. Как жаль. Хотелось бы опробовать на вкус бьющееся сердце, перекачивающее кровь. Наверняка оно намного вкуснее этого мёртвого, что мужчина держал в руках. Но, увы, такое сделать очень непросто и не по силам обычному мяснику. Жертвы умрут прежде, чем он доберётся до сердца. Это сильно разочаровывало. Но ничего не поделаешь. Сердце кладётся в специальную коробку и убирается в сторону. Теперь, когда все органы были вытащены, можно было и передохнуть. Тело подвешивается на один из крюков, словно свинья тушка. Стоит устроить себе перекур на десять минут, а после вернуться, чтобы разобрать голову на нужные части и разделать тело на более мелкие куски. А потом ещё избавиться от остатков, чтобы никто их не обнаружил.