В любом своём обличии я буду помнить:
самая прекрасная вещь, которую
я когда-либо делал — это
просто любил тебя.
Ночное небо сегодня не оставило в покое никого. Видимо, боги в это осеннее время сговорились и решили устроить потоп не хуже времён Ноя. Иначе как объяснить такой резко начавшийся ливень, лужи по щиколотку и непрекращающиеся паутины молний. Чонгук, весь промокший до нитки, наконец смог добраться до квартиры к своим уже заждавшимся сокровищам. — Хосок, я дома. Спасибо, что присмотрел за ними. Уверен, эти сорванцы из тебя всю энергию высосали сегодня. Брат медленно начал собирать нужные вещи, чтобы пойти в соседнюю квартиру к своему возлюбленному. — Они были молодцом. Такие крепкие малые и очень послушные. Как ты? — он с надеждой посмотрел на Чонгука. — Сегодня тоже ничего? Чонгук, уже успев переодеться в домашние вещи, пару раз быстро проморгался, пытаясь не выпустить непрошенные слёзы наружу. — Нашим детям уже скоро исполнится три года, хён, — он надломленно говорил, пытаясь не завыть в голос от отчаяния и тоски. Сегодняшний день был жутко паршивым, а отсутствие любимого мужа в их седьмую годовщину свадьбы било по самому сердцу с новой силой. Он потерял своего Тэхёни… свою Любовь. В один из таких же дождливых дней ему пришла смс от друга мужа по работе. Он уточнял, всё ли с Тэ хорошо, ведь тот никогда не опаздывал. Тогда сердце Чонгука и забилось в хаотичном ритме. Его муж не любил ожидание, поэтому сам старался всегда приходить в назначенный срок. Свою работу он любил и относился к ней с особым трепетом. Вывод напрашивался сам: случилось что-то нехорошее. Телефон Тэхён не брал, а тошнотворные сигналы автоответчика уже стояли комом в горле. В тот день Чонгук обежал чуть ли не весь город. Дождь, сильный и агрессивный, всячески пытался притормозить его опасную затею, ведь на город вдалеке надвигался не очень сильный, но хорошо ощутимый ураган. «Чонгук, дай решить это полиции». «Кто будет заботиться о детях, если из-за своего опрометчивого поступка ты лишишь их отца?» В те злосчастные сутки он не сомкнул и глаза. Ещё никогда так долго альфа не был без Тэхёна, при этом не зная, что с ним. Его Солнце не могло так просто померкнуть. Ладно оставить его, но детей. Ликси и Сону были ещё маленькими: обоим по годику, совсем крошечные. Они нуждались в теплоте и любви их папы. Но с того дня омега так и не постучался в дверь. Что могло случиться с врачом, пока он шёл на работу? Никто не знал. Где он? Где же его Тэхёни? А вдруг он уже мёртв и останки его тела лежат глубоко-глубоко в земле, все усеянные червями и прочей живностью? Ужасающе отвратительное чувство от своей же беспомощности растекалось по всему телу. Когда один из источников сердцебиения Чонгука пропал, то мужчина всё время пытался найти способ вернуть его, но с каждой неудачной попыткой стук сердца значительно замедлялся. В то время он только зачислился в детективное агентство и был мелким помощником, а теперь ему, наконец, дали дело об его муже. Альфе пришлось знатно потрудиться, чтобы доказать руководству, что в случае, если он начнёт перегибать палку, то беспрекословно передаст дело другому сотруднику. Так что вариантов у него было немного. — Гук! Эй, Гуки, отвисни! Там свет вырубило, поэтому я поставил везде свечи. Они не сильно помогают делу, но это всё равно лучше, чем ничего. Чонгук вышел из своих дум и посмотрел на брата стеклянными глазами. Хосок подошёл к нему и крепко обнял. — Ты же знаешь, что я всегда рядом. Это не конец, мы обязательно его найдём. Хриплый голос едва смог пробиться наружу: — Да, у нас всё получится. Главное ведь верить и не сдаваться? — Конечно, милый. А у тебя этой веры и силы духа хватит на огромный океан. Постарайся сегодня поспать. Детям нужен их отец. — Да… да. Хосок взъерошил младшему волосы и захлопнул за собой дверь. Звуки ливня и грома за окном раздавались с такой оглушительной силой, что казалось, словно скоро стёкла треснут от такого повышенного децибела шума. Чонгук стёр слёзы тыльной стороной ладони, поглубже вздохнул и проговорил свою мантру, которую его соулмейт однажды придумал: — Мы сильнее, чем всё в этом мире. Даже если нас разделить, Всё равно наши сердца и души Укажут, куда нужно плыть. Без страхов и без сожалений Найдём мы друг друга во тьме. Ведь даже когда меркнут звёзды, Их часть остаётся в тебе. Послышалось едва уловимое детское сопение. Альфа молниеносно взял себя в руки и подошёл к детской кроватке. — Ликси, Сону, привет, мои драгоценные. Как прошёл ваш денёк? — он со всей заботой и нежностью взял на руки двухгодовалого мальчика со светлыми прядками цвета пшеничных колосьев и, аккуратно придерживая его за головку, начал покачивать. — Ты хорошо кушал, Ликси? Слушался дядю Хосока? А братика своего не обижал? Ребёнок проникновенно взглянул папе в глаза и очень старательно попытался проговорить ответы на то, что отложилось в его голове. — Я не обижал бл-ратика… братика. И дядю слушался, — весь довольный собой, он уткнулся любимому папе в шею. — Какой же ты у меня молодец, — альфа звонко поцеловал ребёнка в щёчку и аккуратно уложил его обратно, достав из кроватки Сону. — А ты, моё сокровище, не обижал Ликси? Слушался Хоби? Ребенок с тёмными, как у Чонгука, смоляными волосами и заводными, как у Тэхёна, искрами в глазах смотрел на отца с такой любовью, что тот просто не смог не зажать его в своих крепких объятиях и не расщекотать. Всего чутка ведь можно перед сном? Ничего же не будет за такую шалость? Хотя Тэхён и говорил не беситься с детьми перед отбоем, но Чонгук был слишком слаб на эти две пары больших глазок, как у оленят. Звонкий смех раздался по всей комнате. — Ну па-а-ап. Я никого-о не обижал. Всё-ё, сдаюсь, сда-аюсь. — Сдаёшься? — Чонгук чмокнул сынишку в носик и уложил в кроватку, надёжно укрывая детей от возможного сквозняка. — Спите, мои родные. Крепкий сон поможет вам стать самыми сильными и здоровыми альфами. — И мы станем кл-рутыми? Альфа лишь беззлобно усмехнулся. — Ну конечно. Самыми крутыми во всей Вселенной, — он ещё раз поправил одеялко и поцеловал их в розовые щёчки. — Видел бы вас сейчас папа. Вы просто удивительные. На улице гремит гром, в доме почти мрак, а мои тигрята спокойно слушают меня. Альфочки внимали каждому его слову и иногда хлопали своими густыми ресничками, пытаясь задержаться в моменте подольше. — Абсолютно удивительные мои. Сладких снов. Чонгук потихоньку начал складывать детские игрушки на место и параллельно рассказывать о сегодняшнем дне. — Знаешь, милый, я безумно по тебе скучаю. Рабочий день сегодня выдался ни к чёрту, но, кажется, я нашёл маленькую зацепку. Есть один парень, который утверждает, что видел тебя. Он говорит, что ты выходил из детского дома, а затем тебя забрали в чёрный минивэн и уехали в сторону лесной чащи. Там только этот густой лес… Я должен был радоваться, что наконец появилась информация, но это… — Чонгук поджал губы и горестно надул щёчки, чтобы не заплакать. Руки сами начали щипать заусенцы, раздирая их до крови. — Эта информация… только заставляет загоняться ещё сильнее. Я хочу вернуть те времена, когда мог касаться моего очаровательного омегу, видеть согревающую улыбку, ощущать твоё дыхание на своей груди во время сна, целовать мягкие губы малинового цвета. Знаешь, в моих снах мы с тобой всё ещё вместе. Мне так часто мерещится прекрасный образ… везде. Недавно я, как дурак, остановил прохожего мужчину, — Чонгук шмыгнул носом и взглянул на пустое кресло напротив него. — Я думал… мне казалось… это ты. Мне так хотелось верить, что это был ты. Это невыносимо. Наши дети всё больше и больше походят на твой чудесный образ и пылкую душу. Они такие же любопытные и боевые. Боже… Тэ… мне кажется… кажется, я не справляюсь. Будь ты рядом, то давно бы указал на мои косяки. Наверняка отвесил бы мне пару раз за то, что я слишком балую их, и за то, что я так сильно виню себя за всё случившееся. Раскатистый оглушительный гром прозвучал с такой силой, что машины на улице истошно заголосили сигнализацией. Через несколько секунд молнии озарили тёмную комнату, отчего ослепительный свет бушующей природы очертил тёмный силуэт рядом с кроваткой Сону и Ликси, а затем вновь погрузил помещение во мрак. — Боже-е, кажется, я и правда слишком устал. Всякое мерещится. Надо спать. Да. Пора спать. Чонгук уже лёг в пустую кровать, но тоненький голосок протяжно его позвал: — Па-ап. Альфа тяжело поднялся с постели и подошёл к Ликси. — Что такое, мой тигрёночек? — Да нет же, я звал не тебя. — Не меня? Видимо, моё сокровище уже спит, раз не признаёт своего папу. — Нет! — уже второй детский голосок смело продолжил повторять за братом. — Пап! Папочка-а, спой ещё, — теперь уже оба ребёнка заголосили во всеуслышание. — Милые, да о чём вы говорите? Я вам не пел, — Чонгук из-за полудрёмы смотрел на сыновей в полном замешательстве. — Не ты, пап, а он. Он! — Сону указал крохотным пальчиком на пустой угол возле их кроватки. — Папочка Тэ! Хоть Чонгук и довольно смелый мужчина, но от этих слов, прогремевшего грома и окутывающего чувства холодных прикосновений на голой коже предплечья у него пробежал табун мурашек. Они принесли с собой чувство животного страха и вовсе не за себя, а за детей. В тёмном углу абсолютно никого не было. Правда же? В комнате находились только дети и Чонгук. Дверь он закрыл на замок. Так о ком же они говорят? В подкорке мозга зашевелился накатывающий приступ паники. «Это всё детское воображение». «Они просто скучают по своему папе». Заливистый детский хохот ударил по барабанным перепонкам и впитался через кожу, оставляя за собой лишь вставшие дыбом волосы. На самом деле, картина была довольно пугающая. Его малыши, подсвечиваемые сиянием молний, указывали в никуда. Это стоило прекратить. — Сону… Ликси… Папа тут. Его дерзко перебили. — Да, но второй папа тоже тут. Собственное дыхание участилось настолько, что переключилось с автоматического на механическое. Вдох, после него ещё быстрый вдох. Выдох. — Ми…илые, а давайте вы сегодня поспите со мной. Договорились? Шустрей, один и второй, — он аккуратно положил обоих на свою постель и зажал их в крепкие объятия. — Ну, па-а-ап. — Ш-ш-ш, закрыли глазки и спим. Дети наконец перестали вертеться и, свернувшись калачиком, сдались под пристальным взглядом отца. — Спокойной ночи, папы. На этих словах сердце альфы пропустило удар. Видимо, сегодня ему так и не удастся поспать, ведь блики мелькающей тени в углу добрались и до его разума, полностью поглотив все адекватные причины не верить в услышанное. — Спокойной ночи, Тэ.