Потерянный рай

      Можно ли умереть, не сказав человеку, как сильно его любишь? Уэнсдей думала, что такая сильная любовь бывает лишь в сказках или телевизионных романах, но глядя на её фотографию в телефоне, девушка могла с уверенностью согласиться с этим вопросом и без колебаний на него ответить. Она бы даже не смела думать о смерти, когда до сих пор не сказала ей, как сильно любит. Это было бы предательством, ненавистью к самой себе, а после нежелание жить и нож в руке, как смысл облегчения собственного бремени. Девушка думала о том, какого сердцу биться ради другой жизни? Теперь она чувствовала это наверняка, всем своим нутром и всем своим желанием. Сердце делает тук-тук-тук, чтобы то сердце делало тоже самое — тук-тук-тук. Это ведь намного лучше, чем звук аппарата, показывающий ровно белую полоску, хотя до этого пирамидки показывали отсчёт сердца, верно?       Держа телефон в руках и листая их совместные фотографии, которые она тайком перекинула на карту в случае непредвиденной потери, Уэнсдей ощущала боль, которую никак не могла описать словами. Это было что-то вроде тяжёлого камня на груди, который постепенно тянулся вниз, останавливаясь где-то в животе и приносил ужасающий дискомфорт. Эти фотографии были целиком и полностью наполнены жизнью, а сейчас казались пустыми и серыми картинами. Эти глаза перестали блестеть и стали как матовая краска для ногтей, которая не сверкает на солнце. Странное сравнение, но это так. Уэнсдей продолжала листать галерею, свесив ноги над застывшим озером где-то в глуши города. Почему именно это место? Именно тут, впервые Мэрилин повстречала Билли, когда тот ещё начинал карьеру убийцы. Такую странную, но возбуждающую карьеру убийцы.       Аддамс остановилась на фотографии, где целовала женщину в шею, а та, совершенно этого не ожидая, смеялась и её улыбка стоила этого внезапного страстного порыва. Девушка должна была закрыть телефон, выкинуть его к чертовой матери в озеро и сосредоточиться на задаче, но никак не могла этого сделать. Не могла оставить эти воспоминания и закрыться в себе, не могла заставить свои чувства подчиниться тяжёлому запрету. Они лишь рвались наружу и впервые за время, Уэнсдей почувствовала, как слёзы стали накапливаться в глазах и включив телефон, она тяжело вздохнула, думая о том, какого Ларисе сейчас находится в его плену. Было ли ей сейчас больно или занималась ли она сейчас сексом с ним? Получал ли он удовольствие оттого, что насиловал её? Уэнсдей могла представить какого женщине лежать в его кровати и принимать толстый и жилистый член ровно семь дюймов. Наверное, очень больно. Ведь Билли никогда не использовал смазку или презерватив. Делал это на сухую, одним резким и глубоким толчком. От этой мысли девушка почувствовала острую боль и положила ладонь на лобок, чтобы хоть немного успокоить ноющее чувство. Врачи назначили ей мазь от разрывов и глубоких ран, там, внутри, но она настолько возненавидела своё тело, что душ принимала лишь в компании Мэрилин, которая держала её за руку. Мортишу она не подпускала к себе, даже когда та на коленях попросила прощение. Отец даже не пришёл, знал, что это будет слишком резко.       Студентка, или если её можно так назвать, выключила телефон и вытащив карту, швырнула телефон в озеро. Ещё не крепко застывший лёд позволил аппарату уйти под воду. Лёд прямо под её ногами. Остальная часть озера была слишком застывшей. Уэнсдей достала пачку сигарет и вытащив одну, зажгла спичкой. Втянулась. Закашляла. И так несколько раз, пока не свыклась. Она ждала Мэрилин, которая чувствовала себя отвратительно после нескольких капельниц с насильно подмешанным наркотиком. Джой прислала ей сообщение на второй телефон, который не отслеживался. Это была старая Нокиа, вся пошарпанная и поцарапанная в некоторых местах, но для звонков и сообщений подходила идеально. Девушка выдохнула сигаретный дым и открыла входящие.       Джой. 12:23.       Скоро будем.       Мы захватили с собой пальто и ланч.       Надеюсь, ты голодна.       Уэнсдей переместила ладонь на живот и тот невольно сжался. Последний прием пищи был не менее шести часов назад, а ей нужны силы, если она хотела столкнуться с собственным страхом один на один. Девушка посмотрела в небо. Оно было таким ясным и чистым, что она мечтала оказаться там, на облаках, среди волшебства, про который ей говорили в детстве. Может быть, это будет выходом для неё? Просто спрыгнуть с пристани, позволить льду провалится под её весом и обрести покой? Ведь наверное в другой вселенной, Лариса бы оказалась больной женщиной, а Уэнсдей оказалась бы её ученицей, которая осмелилась бы скрасить последние деньки… Аддамс дала этой вселенной название — «три метра над уровнем моря». А потом ещё другие вселенные, и их так много, что не сосчитать. И там, и тут, они скорее всего, лишь несчастные влюбленные, которым не суждено быть вместе. Но девушка обещала себе, что в этой вселенной она будет обязательно счастлива, чего бы это не стоило.       Уэнсдей услышала звук тормозов позади себя, когда хотела встать с холодного бетона и не успела обернуться, когда Мэрилин накинула ей на плечи тёплое пальто, а Джой протянула ещё горячий ланч.       — Спасибо, — ответила Аддамс, жадно набрасываясь на еду. — На самом деле, я и правда очень проголодалась, — добавила черноволосая, выдавливая улыбку. — Это очень вкусно, давно не ела горячий бутерброд, — её губы потянули за собой плавленый сыр.       — Мы так и подумали, — усмехнулась Льяр, указывая на машину. — Иди, погрейся, а мы с Мэрилин сходим кое-куда. Там будет небольшой сюрприз, чтобы ты не пала духом, ладно? — женщина многозначительно подмигнула ей.       Уэнсдей вопросительно посмотрела на Джой, а следом на Мэрилин, но та лишь пожала плечами, словно ничего не знает и посмотрела в сторону озера. Девушка направилась к машине, параллельно надевая пальто, и увидела на подушечке переднего сиденья розовый снуд. Это не могло быть правдой, но… Энид! А следом и пригорку кудрявых волос. Тайлер! Она бегом направилась к машине, чтобы увидеть своих друзей. Она была счастлива, что с ними было всё в порядке. Счастлива до глубины души, что не заметила, как глаза стали слезиться. Аддамс открыла дверцу машины, когда без лишних вопросов запрыгнула к ним в салон. Ланч остался где-то позади, она достаточно наелась.       — Уэнсдей! — радостно воскликнула Синклер, обнимая подругу за шею и даже не давая ей сесть нормально, практически уложив к себе на колени. — Я думала, что ты умерла. Я думала, что никогда больше тебя не увижу… Я думала, что потеряла тебя…       — Ты слишком много думаешь, пташка… — смогла выдавить из себя Аддамс, когда блондинка отпустила её, давая сделать глоток воздуха. — Я отделалась лишь отрезанием волос и шрамом, как видите… — и указала на швы. Новую, отвратительно неровную причёску было видно и так.       — Благо, этот ублюдок не тронул тебя… — Тайлер старался не трогать подругу, чтобы той не было страшно, но Уэнсдей обняла его сама и тот улыбнулся, стараясь не разрыдаться. — Мы думали, что больше никогда тебя не увидим…       — Вы же меня знаете, я так легко не сдаюсь, — Уэнсдей улыбнулась, хотя вышло это довольно натянуто и села между ними. — А теперь мне нужна ваша помощь… - и начала рыться в сумочке.       Мэрилин наблюдая за этой картиной, посмотрела на Джой и шагнув к ней, прижалась, словно ища поддержку и тепло. Джой обняла её, поглаживая по волосам и прижимаясь губами к рыженькой макушке. Торнхилл подняла голову, прежде чем, поцеловать её в губы. Льяр не была удивлена, но целовать слишком сильно не стала.       — Что такое? — удивилась Мэрилин, отстранившись. — Тебе не понравилось? — её бровки приняли форму расстроенного кота. — Прости, если это было слишком внезапно, просто за эти дни нам не удалось побыть вместе.       — Мои губы сейчас все в трещинах из-за этой ужасной погоды, а вазелин я забыла дома, бабочка, — объяснила женщина, поглаживая её по волосам. — Но не переживай, как только всё это закончится, я увезу тебя в теплые страны и ты сможешь целовать меня хоть сутки напролёт. Я тебе это обещаю.       — Если когда-нибудь это закончится… — выдохнула психолог, опустив голову. — Я не знаю, как объяснить Уэнсдей, что была знакома с Билли и консультировала его. Я чувствуя себя просто предателем… Это ведь было прямо перед носом, эта чертова разгадка! Из-за этого этот сукин сын пытался убить меня, ибо я знаю всю историю его болезни! Я ведь могла это предотвратить… — Мэрилин опустила голову вниз, прижавшись лбом к груди Льяр. — Я могла остановить это с самого начала, Джой…       — Ты не знала об этом, любовь моя. Он ведь менял внешность, как перчатки. Да и поддельные паспорта он делал просто шикарными. Тут даже бы профессионал не понял бы подвох. Ты была ещё довольно неопытной в таких вещах, дорогая, — медсестра заметила, что Торнхилл совершенно не слушает её, думая о своём. — Посмотри на меня… — Джой аккуратно положила ладонь на щёку женщины и вернула её взгляд к себе. — Я знаю, что сейчас не время и ты возможно не готова, но я должна задать тебе этот вопрос.       — Мне не нравится, когда ты говоришь такое, — ответила психолог, невольно втягивая щеки внутрь и нахмурив брови. — Что это за вопрос?       — Хочешь вернуться туда и заняться любовью?       Мэрилин знала о каком месте идёт речь и знала, что Джой подразумевает под «занятием любовью». Это не то, что люди слышат перед тем, как по настоящему заняться сексом — это слияние душ, переплетение пальцев, когда люди отдают частичку себя другому человеку. Женщина выдохнула, пожав плечами, словно этот вопрос был жутко неуместен и вызывал ей ещё больший дискомфорт, чем раньше. Джой поняла психолога без слов и просто обняла её, укачивая в руках и стараясь сделать так, чтобы они обе не пали духом. Сейчас все нуждались в том, чтобы душа была на месте. Конечно, Мэрилин мечтала вернуться туда и остаться жить там, но она не могла бросить Уэнсдей, да и Ларису она тоже не могла оставить, независимости оттого, какие у них были взаимоотношения раньше.       — Что за план у Уэнсдей, ты случайно не знаешь? — тихо спросила Льяр. — Она мне ничего не говорила и я не знаю к чему быть готовой. Стоит ли подключать других? Кого-то свыше…       — Уэнсдей девочка взрослая, если ей понадобится помощь, она обязательно об этом скажет, — ответила Торнхилл, согревая руки собственным дыханием и потянула Джой за шарф, чтобы та была ближе. — Пошли лучше в машину, думаю, ребята уже наговорились. Не хочу замерзнуть тут и стать ледяной девой.       Но они продолжали так стоять ещё около двадцати минут, боясь, что времени осталось уже не так много.       Потом медсестра кивнула и последовала за женщиной, взяв её за руки, чтобы согреть. Они сели в машину, когда заметили, что все дружно спят, положившись друг на друга и оставив записку «разбудите их и отдайте мой рюкзак. Они знают, что делать». Мэрилин тут же напряглась, но послушно разбудила Тайлера и Энид. Те взяли рюкзак и покинули машину, о чём-то разговаривая. На них не было лица. Следующую записку Джой нашла в бардачке «отвезите меня к нему, покиньте машину и оставьте ключи. Я вас очень люблю». Торнхилл заплакала, а Джой лишь следовала указанием записки.       Оставив машину подальше от домика у озера, который считался неким укрытием Билли, Джой и Мэрилин вызвали машину вдали от места, чтобы не вызвать подозрения у убийцы. Они сделали вид, что заблудились, а машина сломалась, а чтобы Билли не понял, что это часть плана, укутались поглубже в куртки, закрыв лицо. Уэнсдей проснулась только через час, замечая, как температура упала в салоне, практически достигнув нуля. Надев перчатки, девушка открыла дверцу машины, покинула её, забрала что-то с багажника, и направилась к домику, чувствуя приближение собственной смерти. Она знала, что рискует, знала, что возможно этот план не сработает и что всё слишком плохо организовано, но она надеялась, что всё будет хорошо. Смерть в этом плане тоже есть, но только одна. И только её.       Девушка встала напротив деревянной двери, крепко сжав рукоять ножа в ладони и постучала. Джой научила её, как бить правильно, но если открывающий окажется сильнее, то сразу нанесет удар в живот или в шею. Она боялась, что там будет сам Билли, и весь бы её план пошёл насмарку. Когда она услышала шаги, то отошла в сторону, прижавшись спиной к стене и когда человек сделал шаг, чтобы посмотреть, кто это был, то без раздумий сначала с силой ударила его по животу, а когда тот согнулся, упав на колени, то вышла с свет. Ксавьер смотрел на ней, прищурив глаза и уже хотел позвать Билли, когда Уэнсдей пнула его по лицу и вырубила, быстро вытащив на улицу и оставив там, снаружи. Девушка прислушалась. Посторонних шагов не было слышно и её это радовало. Она чувствовала, как сильно бьётся сердце, как страх сделать ошибку подкрался к ней слишком незаметно, но она продолжала идти, осматривая каждую комнату. Потом Аддамс услышала шаги на верхнем этаже и затихла, покрепче сжимая нож в руках. Следом, оглушительный женский крик, который она узнает из тысячи и жёсткий скрип кровати, которая прогибалась под двумя телами. Он насиловал её, даже не затруднив себя накачать женщину наркотиками.       Теперь вместо страха был гнев.       Она должна была убить его.       Каждую из его личностей.       Билли, мальчика, который не знал, что такое отцовская любовь, и «Билли-донна», которая эту любовь ощутила слишком сильно. И кто-то третий… Белладонна, которая познала участь этой жестокости со стороны собственного брата.       А ведь отце не зря учил его срезать с лягушек их кожу. Он готовил его к чему-то большему, чего простым людям не понять. Он говорил его стать богом и решать, кто сегодня умрет, а кто будет жить дальше.       Девушка побежала по лестнице, морально подготавливаясь к тому, какую картину она может увидеть перед собой и чтобы не растеряться, резанула ладонь по дороге, чтобы вызвать всплеск адреналина в крови. Вот эти следующие мгновение, когда она впервые видит его таким уязвимым со стороны. Он, в порыве больной страсти, даже не замечает её, грубо вонзая свой член в изувеченное женское тело. Лариса хваталась за простынь, крепко сжимая, чтобы облегчить боль. К сожалению, это никак не помогало. Уэнсдей смотрела через небольшую щелочку в двери, прежде чем, выбить дверь припрятанным молотком во внутренней части куртки. Крики внезапно оборвались. Билли в комнате не было. Комната была пуста. Это была голограмма и механизм, который заставлял скрипеть кровать. Как только она могла подумать, что всё будет так легко?! Девушка тут же метнулась по другим комнатам, но они были пусты. Дом был пуст, если не считать Ксавьера, лежащего на улице. Аддамс почувствовала, как паника поглощает её. План рушился по частицам, по каждой его крупинке. Где они могли быть?       Уэнсдей могла знать только одно: Билли знал о её приезде или заставил Маркуса рассказать об этом. Девушка побежала обратно в машину, завела её и направилась к другому озеру. Именно то озеро, в котором она выбросила телефон. Её тянуло туда, а значит, он тоже где-то там. Девушка затормозила на склоне, когда заметила Ларису, стоящую посреди местности. К её ногам было что-то привязано, а потом Уэнсдей подняла взгляд немного выше и поняла, что затеял Билли. Мужчина прижимал ногой несколько тяжелых камней, которые были совсем на краю. Если бы он захотел, Уимс бы через несколько секунд погрузилась под воду. Ей, со связанными руками, выбраться будет крайне тяжело. Практически нереально. Аддамс покинула машину и подняла руки вверх. Билли улыбнулся, а она поняла, где совершила ошибку. Её успели вычислить, когда она вставила симку в телефон на несколько мгновений. Маркус тоже там был. Пьеретта мирно стояла около ног отца, держа одной рукой фарфоровую куклу. Лариса умоляла взглядом уйти ей, но девушка продолжала идти, пока не оказалась напротив мужчины. Между ними было приличное расстояние. Где-то метров двадцать.       — Чего ты хочешь, Билли? — спросила Уэнсдей, ощущая, как кончики пальцев немеют от холода. — Если тебе нужна я, то забирай меня, отпусти её, Пьеретту и Маркуса.       — Мне не нужна ты, девочка. Я уже забрал то, что хотел, — он со злости дёрнул маленькую девочку за волосы. Маркус попытался выбраться из цепей, но никак не мог. Билли прострелил ему два колена.       — Тогда отпусти нас. Зачем мы тебе?       — Это лишь месть, и ничего, что могло быть связанно с чем-то другим. Твоя мать оказалась продажной сукой, которая раздвинула передо мной ноги, чтобы я тебя не трогал. А ведь всего этого могло и не быть, если бы твоя матушка не оказалась слишком милосердной. Ты наверное задавалась вопросом почему я жажду твоей смерти, Уэнсдей? — получив кивок от девушки, он нервно рассмеялся. — Я ведь никогда не был убийцей, понимаешь? Сестру убил не я, а мой отец. Этот ублюдок всё подстроил, чтобы его не посадили. Было же намного легче свалить всю вину на ребенка, которого сочти ненормальным, больным, отвратительным, а потом отец отыгрался на нем, чтобы трахать каждую ебаную ночь! Я ведь просто был ребенком, Уэнсдей. Как и ты. Я лишь жаждал мести, чтобы отомстить отцу. Я хотел быть хорошим, но он сделал меня таким. Твой дедушка любил тебя, а я очень сильно хотел убить то, что ему было дорого. А потом подумал, что мне нужен наследник, чтобы он продолжил моё дело! Тогда потом уже я решил, что ты сначала родишь мне, а потом я тебя убью. Это было хорошим планом, пока Лариса не вмешалась в них своим долгом спасти тебя. Я ведь не хотел её тоже убивать. Белладонна приходила ко мне во сне и говорила, что лишь ты ключ к моему освобождению, Уэнсдей. Я просто мечтал о хорошей жизни. О любви и заботе.             — Билли, пожалуйста, отпусти Ларису. Забери меня, вместо неё. Я клянусь, что больше не буду вырываться или пытаться убежать.              — Я отпущу камень, если они не уйдут, — и мужчина кивнул в сторону холма.       Там стояли Джой и Мэрилин, держа пистолеты при себе.       — Зачем ты позвала помощь, девочка моя?       — Я не знала, что они приедут, — Уэнсдей сделала ещё шаг, и ощутила взгляд женщины на себе.       Снежная королева оказалась в своей стихии, но теперь стихия была ей неподвластна.       Уимс безнадежно плакала.       — Мне очень жаль, детка, но это конец для всех.       Билли поднял ногу с камней и начал подталкивать их к краю, когда Маркус кинул девушке острый нож. Парень улыбнулся, видимо, в последний раз и потерял сознание, а Уэнсдей подбежала к женщине, разрезая веревку в ногах. Теперь осталась лишь одна проблема, которую она должна была решить.       Девушка побежала в его сторону.       Она вспоминала, как впервые встретила снежную королеву в том самом кафе. Как они ругались и спорили. Она до сих пор помнит сладкий запах духов на той кофте, которую так сильно хотела купить. Первый день с ней, в одной квартире и как Лариса старалась её уберечь. Всё это теперь останется там, в глубоком прошлом. И если об этом кто-то захочет написать, как о великой любви, Уэнсдей с радостью даст на это согласие.       Девушка сбила мужчину с ног, обнимая его и они вместе упали вниз, в озеро. Лёд без сомнения разбился под ними и холодная вода окутала, как теплый плед вечерами у камина. Вода наполнила легкие, Аддамс не собиралась пытаться выбраться на поверхность, зная, что её задача ещё не закончена. Сказать честно, она практически знала всё с самого начала, если не считать некоторые моменты. Она знала причастность Мэрилин к Билли, ведь иногда находила в библиотеке записи о странном пациенте и когда она спрашивала об этом Торнхилл, та отмахивалась и говорила, что это пустяки. Бедная женщина хотела лишь помочь, совершенно не подозревая, что у того несколько трупов на счету.       Уэнсдей улыбнулась, крепко сжимая руки и не позволяя ему вырваться, когда Билли отчаянно этого желал. Лежащий кирпич в кармане позволял им быстро уйти на дно и не выбраться. Кирпич, который она забрала с багажника, станет спасением для всех. Конечно, не для неё самой, но кто в этой жизни не жертвует, верно? Возможно сейчас там на поверхности происходит ужасное: отчаянные крики матери, пытающиеся вернуть своего ребенка обратно, крики влюбленного человека, который так и не смог признаться в любви, крики сестры, которая видит своего брата мертвым и истекающим кровью. Времени теперь осталась и правда совсем мало. Только для Уэнсдей.       Где-то там, на вершине озера, она сделала свой последний вдох, избавив этот мир от зла. Девушка закрыла глаза, представив, что просто засыпает в объятиях снежной королевы, которую так любит. Это немного успокаивало, перед тем, как сердце перестало выполнять свою функцию.       Уэнсдей Аддамс…       …Умерла.