Потерянный рай

      Лариса чувствовала себя отвратительно и мерзко, глядя на свои руки, которыми она изнасиловала собственную возлюбленную. Женщина находилась в маленькой комнатке, сидя на полу и думала о том, чтобы покончить с собой. Уимс уже была готова схватится за нож, лежащий прямо перед ней, который Билли оставил со слова: «если совесть окажется сильнее», но в потом передумала. Она должна была спасти её и выбраться отсюда, чего бы это не стоило. Женщина стала думать о том, чтобы подать сигнал через радио, которое стояло в этой маленькой комнатке, то она было разобрано и все возможные провода через которые она могла подать сигнал, были выбраны с корнем. Лариса стала думать о различных вариантах, но в голову ничего не приходило. Кроме лежащего ножа и заколоченных окон.       Несколько попыток подцепить несчастный кусок дерева были напрасны, но в итоге, блондинке это удалось и она слегка надавила на рукоять, используя его, как рычаг. Через маленькую щелочку было мало, что можно было разглядеть, но Уимс заметила стоящий рядом автомобиль и его номера. Это был некий микроавтобус. Возможно, в нём Ларису и привезли, но она не могла быть уверенна. Женщина осмотрела ещё, когда грудью прижалась с рукоять и та, почувствовав сильное давление, вырвала одну слабо забитую деревяшку и та с грохотом упала на пол. Блондинка застыла, прислушалась, услышала шаги, а потом схватила деревяшку и встала рядом с дверью, поднимая оружие вверх. Дверца открылась и она с размаху ударила того, кто даже не успел зайти. Тело не успело упасть, когда женщина подхватила его, удерживая за ткань объёмной толстовки. Это был Ксавьер, которого Билли явно отправил, чтобы проведать, что происходит у женщины в комнате. В кармане у него был пистолет.       Лариса прижалась спиной к стене, держа оружие около бедра и прислушиваясь к каждому шагу. В доме была тишина. Но Уимс знала, что тут был какой-то подвох. Сначала она должна была убить его, потом пойти за Уэнсдей. Но дверь в комнату девушки находилась рядом и блондинка не сдержалась, когда зашла туда. Аддамс сидела на кровати, в большой рубашке, которая явно принадлежала Билли и слушала музыку через наушники, но смотрела в окно. Женщину она не замечала. Всё было так, словно ничего ужасного не происходило. Лариса не знала. Возможно, Уэнсдей продолжала находится под воздействием наркотиков или чего-то ещё, но она была чрезвычайно спокойной и тихой. Женщина боялась испугать её, но ей нужно было сообщить, что девушка теперь в безопасности.       Уимс сделала шаг, когда кто-то её схватил за талию и острая боль пронзила бок. Лариса задохнулась. Второй удар не заставил себя ждать. Охотничий нож был настолько острым, что без сомнения задел важные органы. Потом его выдернули, бросив на пол, а Лариса упала на колени, схватившись за рану и чувствуя привкус металла во рту. Она правда сейчас умрёт? Билли лишь наблюдал и был горд собой. Ему не составило усилий заставить женщину зайти в эту комнату и застать её врасплох. Это был его план, который никогда не проигрывался.       Боль сближает людей.       В могилах.       Правда, Уэнсдей?       Мужчина обошёл её. Уимс держалась стойко, но руки её тряслись. Она боялась умереть, так и не вытащив Уэнсдей из этого ада. Блондинка пыталась что-то сказать, но рот моментально наполнился кровью и она сплюнула комок на пол, поднимая пистолет в воздух. Она должна была, должна была цепляется за жизнь, как никогда прежде. Ухватится за неё, как за единственное, что её держит тут.       — Я утащу тебя с собой в ад, сукин ты сын… — прорычала она, слегка надавливая на курок. — Я заставлю тебя страдать за всех, кого ты убил и кому причинил боль! Я вытащу её отсюда, чего бы мне это не стоило, ясно?! Слышишь меня! Слышишь меня, Билли? Я думала, что ты изменился, что прошло столько лет, что ты забыл об этом! Но ты продолжаешь мстить, мстить без жалости и горечи! Думал, что если забрать её у меня, то я приду к тебе, буду молить о пощаде! Но теперь я тут, и я прошу лишь о том, чтобы ты отпустил её. Со мной делай, что душа пожелает. Убивай, насилуй, используй меня, как продолжение рода, но не её. Она ещё ребёнок. Она даже не успела пожить, понимаешь?       — Правда? — Билли усмехнулся и уголок его губ отвратительно приподнялся вверх. — Прошло столько лет, а ты никому и не рассказала о том, что было между нами и как ты предпочла его, вместо меня. Ты помнишь этот день, Лариса? Помнишь, как я умолял тебя остаться, помнишь, как мне было отвратительно больно. И дело даже было не из-за того, что я никак не мог понять, кто я на самом деле.       — Билли, мне очень жаль, но ты знаешь, что это была вынужденная мера, — не успокаивалась женщина, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Но она должна была донести до него правду. — Я знаю, что ты замечательный хирург, я знаю, что ты можешь спасти меня, если захочешь, но пожалуйста, не делай этого с ней. Она не виновата, — блондинка снова посмотрела на девушку. Та слушала музыку, совершенно не зная, что происходит позади. — Умоляю тебя…       — Ты могла остаться рядом со мной! — вскрикнул Билли, ударив кулаком по кровати. — Мы бы могли быть семьёй! А теперь что? А теперь в твоих глазах я чёртов псих, который сшивает то, что давно разбито! — он схватил женщину за волосы. — Я перешиваю людей, которые сами ложатся под нож, используя кожу своих жертв и совершено не жалею об этом, знаешь ли ты об этом? Я перестал жить прошлым, Лариса, но всё ещё продолжаю любить тебя, какой сукой ты бы мне не казалась!       — Так люби сейчас! — закричала Лариса, чувствуя, как на ладонь брызгает тёплая кровь. — Я нахожусь в твоей власти, сейчас, прямо тут! Я не буду сопротивляться, только отстань от неё. Навсегда. Исчезни из её жизни. Прошу тебя, Билли. Это единственное, что я прошу у тебя. Она ещё совсем молода, чтобы переживать такое… такое дерьмо в своей жизни. Возможно, если ты будешь любить меня, я смогу полюбить тебя в ответ и всё будет, как раньше. Когда нам было по каких-то пятнадцать лет. Ты же хочешь этого, я знаю. Я стану твоей, только больше не преследуй её… Пожалуйста.       Мужчина на секунду поменялся в лице, словно слова, которые говорила блондинка казались ему совершенно искренними и желанными. Он отпустил её волосы, когда снова опустился на кровать и голограмма, которую он создал собственными руками, исчезла, словно её никогда и не было. Лариса не была удивлена этому. Она бы никогда не поверила тому, чтобы Уэнсдей могла просто сидеть на кровати и слушать музыку, когда вокруг происходит такое.       — Ты знаешь, что всё это лишь обман? Вокруг тебя выстроенная иллюзия, полная всякого дерьма, Лариса. Это иллюзия в которой я продолжаю жить несмотря на всё, что могла предложить мне реальная жизнь. Этот дом построил Гомес, когда Уэнсдей исполнилось пять лет. Ты же знаешь, что она любила меня, как родного дядю до того момента, пока Мортиша не полоснула её ножом. Помню до сих пор, как врачи сообщили, что девчонка впала в кому, а потом у неё случилась частичная амнезия. Меня и Мэрилин она забыла. И это был наш шанс стать в её глазах кем-то иным, нежели родственниками. Мэрилин стала ей матерью, несмотря на то, что всё это время я пытался уничтожить её. Сначала я познакомил её с Линдой. Думаю, ты знаешь, что произошло, а потом появилась Джой и всё полетело к чертям! Джой оказалась крепким орешком, который не легко разломить. Но теперь у меня есть ты, и возможно, мне придётся перестраиваться на что-то более перспективное, нежели эта дряхлая девчонка. Она ещё и бесплодна. Ты знала об этом?       — Я могла подозревать, когда Мэрилин рассказывала о том, что первый раз Уэнсдей с Ксавьером прошёл крайне болезненно и что он мог способствовать её бесплодию, но не могла найти медицинских подтверждений. Только что-то упоминала гинеколог, когда… когда на неё напали по моей просьбе. Я в тот вечер так сильно испугалась, что перегнула палку тем, что хотела завоевать её доверие, но начальство давило на меня и… я до сих пор жалею об этом.       — У нас разговор полный откровений, ведь не так ли, Лариса? Я думал, что в тебе не осталось капли честности и стойкости, хотя ты продолжаешь говорить, невзирая на то, что истекаешь долбаной кровью. Ты всегда казалась мне такой удивительной и притягивала меня к себе.       — Где сейчас находится Уэнсдей? — Уимс чувствовала: ещё немного и она потеряет сознание, так и не дождавшись ответа. — Билли, прошу тебя, скажи, что она находится в безопасности.       — Не могу сказать, лебедь мой, — ответил мужчина, махнув рукой. — Пусть для тебя это будет вечной тайной. Ты же теперь сделала свой выбор, правда?       — Что ты сделал с ней? — Уимс опёрлась на руку, чтобы не потерять равновесие и сплюнула комок крови, ощущая отвратительное головокружение. — Билли, что ты сделал с ней? Умоляю тебя, ответь.       — Я переспал с ней, а потом накачал наркотиками, — ответил он, вставая с кровати. — Но решил, что не хочу иметь с ней детей. Она мне совершенно не подходит. Мне нужна ты, — мужчина покинул кровать, доставая небольшой ножичек, чтобы провести кончиком по шее блондинки. — Хочешь знать, почему я убивал тех, чьи родинки находились именно на шее? — он задал этот вопрос, словно хотел, чтобы она узнала ответ.       — Я изначально догадалась, Билли, — Лариса закрыла глаза, прижав ладонь сильнее к ране и игнорируя рвотный позыв. — Они напоминали тебе меня. Я до сих пор помню, как ты сходил с ума по этой части моего тела. Всегда кусал её и оставлял жуткие засосы, словно какой-то поехавший псих.       — И всё, что связано с логовом Дьявола тоже напоминало мне о тебе, — закончил мужчина, встав перед ней на колени. — Но теперь мы снова вместе и я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка. Мы будем, как настоящая семья. Я забуду о Белладонне навсегда, если ты этого захочешь, мой лебедь, — Билли провел рукой по её лицу, собирая кончиком пальца слезы Уимс. — Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы всё стало, как раньше?       — Я хочу, чтобы больше никого не убивал, Билли, — обреченно попросила блондинка, закрыв глаза. В какой-то степени, она стала наслаждаться этим теплом чужой ладони. — Это единственная просьба, которая у меня осталась.       — Обещаю, лебедь, с этого дня ни одна душа не умрёт в страшных муках, — мужчина положил ладони ей на щеки, вынужденно заставляя смотреть на себя. — А теперь закрой глаза, я сделаю так, что тебе станет намного легче.       Женщина закрыла глаза, когда ощутила, как игла проникает ей под кожу и поморщилась от боли, стараясь этого не показывать. Она знала: он не собирался убивать её, но сделал так, что сопротивляться она точно не могла. Спустя пару минут, она ощутила сонливость и упав прямо в объятия серийного убийцы, потеряла сознание.       Ведь сны всегда приятнее реальности,       Правда?

***

      Уэнсдей чувствовала головную боль и ужасную тошноту, открыв глаза, когда огляделась по сторонам. Её везли на машине, ремень безопасности был перекинуть через тело, словно спасательный жилет, а сверху, приделанная к потолку автомобиля, висела капельница. Девушка повернула голову в сторону водительского сиденья и застыла от ужаса и недопонимая. Машину вела её собственная мать, которая явно не имела парочку лишних вопросов в этой ситуации. Она лишь давила на газ, словно увозя дочь подальше от этого кошмара. Так крепко сжимала руль, что побелели костяшки пальцев, а вены стали виднее, чем синева на картинах Ван Гога.       — Мама? — хрипло прошептала девушка, сжав ладонь в кулак и пытаясь привести себя в чувства. — Мама, что происходит?       Мортиша напряглась, ясно не готовая к тому, что дочь проснется раньше времени. Она рассчитывала отвезти её домой, ведь в домашней обстановке объяснить всё намного легче, нежели делать это в машине.       — Уэнсдей, теперь всё будет хорошо. Я забрала тебя из этого кошмара, теперь никто не сможет причинить тебе боль, слышишь меня? Я знаю, что сейчас у тебя много вопросов и ты жаждешь ответов, но как только мы приедем домой, я всё-всё тебе расскажу. Надеюсь, ты не будешь злиться на меня, но я буду понимать твою ненависть, если это произойдёт.       — Где Лариса? — спросила девушка, слегка приподнявшись и практически выдернув иглу с руки, тут же прижимая ватку. — Мама, где Лариса? Она едет позади нас? Или ты везешь меня к ней? — Уэнсдей надеясь, что всё так и есть, но выражение лица матери так сильно говорило об обратном, что она была готова разрыдаться, как никогда в жизни.       — Мне жаль, детка, это был единственный способ, как тебя можно было спасти, — старшая Аддамс сжала крепче ладонь на руле и прикусила нижнюю губу, словно так извинялась. — Мне очень жаль, Уэнсдей, но маловероятно, что Лариса всё ещё находится на прежнем месте. Возможно, он уже увез её.       — Расскажи мне, что произошло! — слезно умоляла девушка, сжимая в кулаках короткие пряди собственных волос. — УМОЛЯЮ, МАМА! — закричала она, начиная биться в истерике. — Я люблю её, я не могу её потерять, мама, нет! Скажи мне, скажи мне, где она, где он держал нас! МАМА СКАЖИ!       Мортиша ощутила, как сама начинала рыдать слушая, как дочь разрывается от внутренней боли и недопонимания со стороны собственной матери. Женщина внезапно затормозила, съехав на обочину и повернулась к Уэнсдей, желая выкинуть всю правду наружу.       — Я знала Билли изначально. Брата твоего отца. Знала его планы на тебя с самого рождения, как только занялась твоим воспитанием. Я была молода и неопытна, чтобы хоть как-то помешать его планам. Когда Лариса и Мэрилин приехали ко мне, чтобы сообщить, что тебя украли, я сделала вид, что мне всё равно. Но это было не так. В тот вечер я собрала вещи и поняла, что место, где находишься, мог знать Вильям. Он сказал то, что Билли заглядывал к нему на днях и сказал, что теперь он счастлив, что он мог уехать далеко отсюда со своей невестой и наконец-то стать той, о ком так мечтал. Я сразу поехала в домик, который тебе построил отец, когда ты была ещё малышкой. Знаешь, он же ведь не знает ничего. Гомес поднял всю полицию города на уши, лишь бы тебя нашли. А я боялась, что если расскажу ему, то он без разговора убьёт меня. Поэтому, поехала одна. Билли сразу назначил мне цену. Я узнала, где находится Лариса, выкрала её, подставив идеальную копию, созданную Билли, чтобы временно отвлечь Мэрилин. Если бы не Джой, то возможно, бедняжка бы так и не догадалась об этом. Врачей я тоже подкупила, чтобы те вливали ей небольшую дозу наркотиков. После отдала ему Уимс и забрала тебя. Это было единственным, что я могла сделать, сохранив тебе жизнь, Уэнсдей.       В салоне наступила пауза, а Уэнсдей с каждой секундой ощущала, как боль внутри нарастала с невероятной скоростью. Она чувствовала гнев, ненависть, отвращение к человеку, которого с самого рождения называла мамой, а потом понимание, что мать сделает всё, чтобы сохранить жизнь ребёнку.       — Билли и Лариса раньше были вместе, а потом расстались. Я не помню, почему это случилось. Ты была единственным фрагментом, который связывал нас всех. Мэрилин, Джой, Лариса, я и ты. В какой-то части, даже Тайлер и Энид, которые продолжают твои поиски не смотря на то, что им тоже в какой-то степени угрожает опасность. Браслет, который ты подарила Ларисе, был специально создан для тебя, точнее, для неё. Там внутри была камера. Я сама разработала эти микросистемы видеонаблюдения, чтобы не потерять времени на поиски Уимс. Чем больше времени я теряла, тем возрастала вероятность того, что я могла потерять тебя.       — Откуда вы могли знать, что я куплю именно его? — Уэнсдей злилась, как голодная собака, у которой отбирали кость. Она была готова вцепится зубами в горло родной матери, лишь бы узнать всю правду. — Откуда ты могла знать это, чёрт возьми! Я ведь не хотела этого! Это был просто подарок!       — Там был подставной человек, а ты у нас весьма падкий человек на красивые вещи. Пару красивых слов и ты приобрела её, разве не так? — Мортиша смотрела на дочь с каждой секундой переставая её узнавать. — Уэнсдей, я…       — Ты знала всё с самого начала? — напрямую спросила девушка, сжимая кусок длинной рубашки в кулаке. — Ты знала всё с самого начала, но молчала об этом? Ты знала, что он украл меня ради того, чтобы снова воссоединится с Ларисой?!       Мортиша лишь кивнула, но чувствовала внутри себя, как нарастало собственное отвращение. Она была готова выжать газ на полную и врезаться в стену, лишь бы не видеть, как с каждой секундой в глазах дочери гаснет огонёк, а вместо него возрастает пламя ненависти.       — И ты могла сохранить жизни многим, — заключила младшая Аддамс, слегка приподнимаясь с сиденья. — Ты могла предотвратить всё это, правда? — она была готова набросится, вцепиться зубами в плоть матери. — Ты могла закончить этот ужас для нас всех.       — Если бы всё было так легко, детка, я бы сделала это с самого начала. Ты же это знаешь, — женщина выдохнула, закрыв глаза. — Уэнсдей, просто выслушай меня…       — Тогда что тебе помешало это сделать? — спросила студентка, снова перебив мать.       — Он угрожал тем, что убьёт тебя раньше времени и я не успею дать ему то, что он хотел. Я не хотела тебя терять, разве ты не понимаешь этого? Он находился с тобой с самого рождения, но ты этого просто не помнишь.       — Ты просто сука, мама, — прорычала Уэнсдей. — Ты могла сдать его в полицию, сказать всем, кто был убийцей на протяжении этого времени, чёрт возьми! Ты просто эгоистичная тварь! Всю жизнь ты скрывала это от меня, а потом просто отправила в другой город, чтобы уберечь?! Это так глупо с твоей стороны, что я не знаю, как мне реагировать на это, чтобы не убить тебя прямо сейчас! Знаешь, что он успел сделать со мной, мама?! Знаешь, в каких местах он трогал меня?! Знаешь, что он заставил Ларису делать со мной?! Я ведь тоже человек, я ведь всё чувствовала! Каждую секунду, каждое прикосновение! Я так мечтала умереть, что ты даже не представляешь! Я так мечтала о том, чтобы он случайно пережал мне шею со время того, как насиловал меня. От меня ведь ничего не осталось.       — Уэнсдей, мне очень жаль! — отчаянно вскрикнула Мортиша. — Мне очень жаль, что по моей глупости погибли многие, мне очень жаль, что ты пережила такое, но я не могла его остановить! Он всегда была сильнее меня, имел эти точки опоры, а мне оставалось лишь следить, чтобы с тобой всё было в порядке! Мне жаль, Уэнсдей, мне очень жаль!       — Тебе не жаль, мама! Тебе никогда не было жаль! — закричала девушка, но слезы душили её сильнее, чем гнев выступающий веной на лбу. — Ты просто пользовалась этим, пользовалась тем, что меня нет! Ты забыла обо мне, как только я переехала в другой город!       — Уэнсдей, пожалуйста, выслушай меня! — женщина чувствовала, что сердце вот-вот разоврётся на части от криков дочери. — Мне тоже было тяжело и очень, очень страшно перед ним. Его люди были везде и один мой неверный шаг — мог лишить тебя жизни. Я всю жизнь старалась уберечь тебя от родного дяди, а твой отец даже не подозревал о его помыслах… Я специально отправила тебя в тот город, где проживала Мэрилин уверенная в том, что ваши пути пресекутся, ибо я выбрала тебе университет в котором она работала. Возненавидь меня Уэнсдей, возьми нож и оставь мне шрам, как когда-то тебе оставила я, но не позволю, что он забрал меня у тебя.       Уэнсдей смотрела на мать, совершенно не понимая всё, что происходит вокруг. Она хотела сказать ещё так много, так много, что слов не хватило, чтобы выразить то, что она чувствовала сейчас. За этот маленький срок, за этот не такой уж и небольшой промежуток времени — она потеряла слишком много. Себя, Ларису, мать, тонущую где-то в собственной печали, друзей, которые ломают голову, ведь их подругу похитил поехавший псих с возможным раздвоением личности… Разве она не слишком молода для такого? Разве не слишком ей рано было тайком узнать, как именно Лариса заманила её к себе или кем были те мужчины? Не слишком ли рано было отдавать девственность парню, который даже презерватив на член не мог натянуть нормально и строил из себя Аполлона? Это даже смешно. Девушка улыбнулась, но думала дальше о том, что сделала в этой жизни не так.       Уэнсдей размышляла, как будет смотреть в глаза Ларисе после того, как та изнасиловала её, но старалась быть как можно мягче, чтобы не причинить вреда и слезы, которые сметали вниз по её лицу, свидетельствовали о том, что она вовсе этого не хотела. Но Билли не был с ней мягок, никогда. Его толчки всегда были грубые, а после всегда было слишком боли, что она думала, что может умереть. В худшем случае, забеременеть и родить ему ребенка, чтобы продолжить династию помешанного инцеста. Она лишилась лишь волос, которые в целом никогда не были ей дороги и была счастлива, что это единственное, что она потеряла от своего тела. Ведь могла быть рука или нога, верно? Девушка посмотрела на мать. Та рыдала, закрыв лицо руками. Наверное, ей было тяжело нести этот груз с самого рождения дочери. Делать этот вид строгой и нелюбящей матери, чтобы огородить от собственного дядюшки, который под предлогом взять конфетку, мог запереться с племянницей в комнате и брать малышку, пока та не перестанет плакать и звать маму.       А какого было Ларисе оберегать девчонку, а потом влюбится в неё? Наверное, очень сложно, но Уэнсдей не могла знать этот наверняка. Не могла знать, как женщина плакала ночами и корила себя за то, что произошло в ту ночь, когда ей пришлось попросить избить девушку, чтобы стать в её глазах неким спасителем. Они же ведь, были врагами? Враги не спасают друг друга, если это их не общая цель. На тот момент, Ларису и Уэнсдей связывало лишь кофе и вязанная кофточка, которую Уэнсдей приобрела в конечном итоге, а потом прижалась носом к мягкой ткани, ибо она пахла духами женщины. Разве, это не судьба? Не судьба была пересечься в этом маленьком кафе? Разве женщина не заслужила капельку любви от девушки, которая влюбилась в неё? Кажется, каждый человек заслуживает чего-то подобного. А какого было встречаться с психом, который не мог определится член у него в штанах или вагина? Ведь Билли и никогда не страдал этим чертовым заболеванием, а врачи лишь прикрывали его под страхом собственной жизни. Билли не мог уместить в себе две личности, которые рвались наружу. Одна любила Ларису, другая возжелала Уэнсдей. Только кто был кем, понять сложно. Возможно, сам Билли любил Ларису, а Белладонна, насмотревшись порно-журналов с изображением голых и молоденьких девушек — захотела точно так же? И Уэнсдей идеально подходила в эту категорию. К сожалению.       Ведь Уэнсдей никогда не замечала, чтобы у Билли было что-то иное, помимо члена. Или возможно, её дедушка, которого она видела один раз в своей жизни, что-то скрывал. Аддамс не знала и это заставило её разрыдаться сильнее, чем когда-либо в жизни. Она нуждалась в том, чтобы ей помогли. Нуждалась сейчас в тех дней, когда всем сердцем ненавидела злую королеву и пыталась проклясть её. Уэнсдей мечтала вернутся в тот день, когда они поцеловались на лестнице, ибо она не переносила запах сигарет, а злая королева в тот день накрасилась вкусной бардовой помадой. Ей ведь исполнилось восемнадцать, а значит закон больше не препятствие. Ей хотелось вернутся в тот день, когда Энид курила у ней в комнате, сбрасывая пепел в самодельную пепельницу, или вернутся туда, когда Тайлер катал её на мотоцикле, показывая, как красиво волны бьются об поддерживающую конструкцию моста. Уэнсдей мечтала вернутся домой и съесть несколько штук морковных котлет, приготовленных Энид, но сейчас она находилась в машине, с капельницей в руке и весьма неприятной болью между ног. Ей нужно было сделать выбор, который либо её убьёт, либо спасёт жизнь всем. И Уэнсдей сделала его. Во имя любви и здравого смысла.              — Знала бы ты, как я ненавижу тебя, ты бы не стала спасать мне жизнь, мама… — тихо начала Аддамс, поднимая голову, чтобы посмотреть на мать заплаканными глазами. — Но теперь я понимаю, как тебе было тяжело тащить всё это на себе в одиночку. Я не буду говорить, что простила тебя, но и не буду держать зла. Если ты поможешь мне, я забуду всё, что произошло между нами. Привези меня туда, откуда забрала и позвони Мэрилин. Сообщи им адрес и оставайся ждать. Ты же знаешь, что я никогда не отступаю и в этот раз я не собираюсь делать шаг назад. Скажи отцу, что я нашлась. Полиция не должна наводить лишнего шума. Придумай, что-нибудь убедительное и ясное. Не переборщи. А мне нужно найти одного человека, который явно сбежал с тюрьмы несколько часов назад. Точнее, его ещё не поймали.       Спустя несколько часов Уэнсдей стояла около моста, держа в кармане пистолет и ожидая, когда человек, которого она ждала объявится. Аддамс желала о том, чтобы её догадки оказались правдой. Если это так, она спасёт жизнь Ларисе. Маркус должен был прийти вот-вот и привести с собой Пьеретту. Девочка с фарфоровой куклой. Билли явно знал, когда называл собственную дочь именем умершей дочери Мэрилин. Когда наконец-то силуэт появился перед глазами, Уэнсдей пришлось взять себя в руки, чтобы не выронить пистолет и направить его на парня. Тот даже не вздрогнул. Лишь поднял руки вверх, показывая, что он обезоружен.       — И как давно ты знал об этом? — спросила девушка, переводя взгляд на Пьеретту.       — С самого начала, — честно ответил Маркус, тяжело дыша. — Но отец сказал, что добавит дозу в её кровь, если я признаюсь кому-либо в этом.       — Из-за этого она лежала в больнице?       — Да. Мне жаль, Уэнсдей.       — Как Билли стал твоим отцом, Маркус?       — Моя мать попала к нему в плен много лет назад, когда он только начал убивать. Заставил её родить. Первым был я, а потом Пьеретта. Моя мать была его любимой игрушкой, пока не надоела. Он убил её, а нас решил оставить в живых. Пьеретта ничего не понимала, была совсем малышкой. Ну, а мне все эти годы пришлось прислуживать ему. Поверь, он очень жесток. Такие люди рождаются очень редко, но очень метко, как говорится. Про Ларису я узнал случайно, но отец узнал об этом и заставил, чтобы я работал у неё. Как видишь, мне удалось. А потом появляешься ты и проблем становится ещё больше. Пришлось следить и за тобой.       — Мне нужна Пьеретта.       — Я не отдам её.       — Тогда я смею попросить информацию о Билли, Маркус. Самую откровенную информацию, которую ты только сможешь мне предоставить, — Уэнсдей сделала шаг, прижав дуло пистолета к груди парня. — Я помню страх в твоих глазах, когда ты боялся, что кража денег закончится твоим убийством, но теперь я настроена решительно застрелить тебя, сукин ты сын.       — Я могу рассказать тебе всё, что ты хочешь, но ты пришла не за информацией, верно? Тебе нужна Пьеретта, чтобы поставить ему ультиматум. Откуда ты узнала, что мы часть его семьи?       — Я нашла письма в его тумбочке. Не знаю, оставил он их по случайности или специально, но там говорилось о таких подробностях, что мне до сих пор противно. Он насиловал тебя, да?       — Он хотел сделать это с Пьереттой, но я не дал ему это сделать. В той самой комнате, в которой он насильно держал тебя, я потерял своё достоинство и пал, как Люцифер. Тогда я мечтал умереть, но понял, если сделаю это, то Пьеретта останется одна и кто знает, что этот ублюдок захочет сделать с ней, верно? Пришлось свыкнутся с тем, что его член составлял ровно семь дюймом и мне приходилось растягивать себя, чтобы не чувствовать такой ужасной боли.       — В письмах говорилось, что ты пытался убить Ларису. Я хочу узнать об этом, Маркус. И ничего не смей скрывать от меня, а то… — Уэнсдей без угрызения совести направила пистолет на рядом стоящую девочку и слегка нажала курок. Парень стиснул челюсть, но держал себя в руках. Он ожидал, что когда-нибудь девушка дорастёт до такого.       — Пытался, но у меня не вышло. Двух её мужей убил я, а не она, хотя те были ещё теми ублюдками.       — Почему он зациклен на теме Дьявола?       — Отец насиловал его, причитая, что так очищает его от скверности Дьявола.       — Сшивание людей?       — Сшить старое, чтобы создать новое. Это сказанья матери.       — Кто такая Белладонна? — уверенно спросила девушка, чувствуя, что вот-вот и она выстрелит себе в голову, чтобы избавится от такой участи.       — Его умершая сестра. Он убил её, когда ему было десять, а ей два года. Зарезал, а потом медленно срезал кожу, зажарил и съел. После этого у него поехала крыша, но врачи утверждали, что болезнь, которая погубила его, начала развиваться ещё в раннем детстве. Вильям, чтобы избежать этого позора, взял нож и… и в один миг заставил его ощутить столько боли, что просто словами не описать. Он же ведь насильно сделал ему операцию по вшиванию матки внутрь. Его отец был чертовым психом.       — Как его можно остановить? Можно ли сделать так, чтобы он отпустил Ларису, никому не навредив?       — Если только отдать ему Пьеретту, он возможно, перестанет быть таким ублюдком. Лариса была его первой любовью, но это не то, что он ищет, — Маркус вздохнул, доставая из внутреннего кармана фотографию какой-то женщины. — Если ты найдешь её и покажешь ему, возможно, он одумается.       — Кто это? — Аддамс взяла фотографию, внимательно её разглядывая: на фотке была молодая девушка, карие глаза и короткие рыжие волосы. И швы на бёдрах. Уэнсдей напряглась, зная, что где-то видела эту фотографию.       — Эта женщина была его лечащим психиатром, после того, как отец проделал с ним такое. Она была единственной, кого он подпускал так близко к себе без страха и ножей в кармане.       — Ты можешь назвать её имя? — попросила девушка, боясь, что её догадки подтвердятся.       — Мэрилин Торнхилл.