Том и Джерри

      - Чёртов Мин Давон! – Юнги, вне себя от злости, расхаживал по комнате, расшвыривая всё на своём пути. Чонгук молчаливо сидел за обеденным столом и пытался доесть остывший ужин, но кусок в горло, очевидно, не лез. Чон считанные часы назад был абсолютно счастлив, он встретил своего человека, и всё шло более чем замечательно и, как никогда, правильно. Но жизнь такая падла, что она неустанно подкидывает тебе дерьма. Стоит лишь допустить мысль, что наконец-то достаточно счастлив, и вот она уже с радостной улыбкой летит к тебе навстречу, чтобы дать с ноги по ебалу. Поэтому, выстраивая на дне тарелки палочками токпокки в ровный рядок, Чонгук размышлял о тленности их с Юнги бытия, исподлобья наблюдая за братом.       Ситуация, в которую они попали, очень прискорбна, и Чону тоже хочется всё крушить, но кто-то должен сейчас сохранять спокойствие. Совершенно не очевидно и внезапно эта роль легла на его плечи. Видеть старшего таким ему приходилось, чуть ли не впервые. Хён всегда сдержанный, рассудительный и спокойный, сейчас выглядел, мягко говоря, непривычно. Неровное дыхание и интенсивно вздымающаяся грудь в совокупности с наполненными гневом глазами пугали. Казалось, он набирает побольше воздуха, дабы выпустить залп огня, подобно яростному дракону, пробудившемуся от тысячелетнего сна. Чон не понимает, откуда вообще в нём вдруг взялось столько энергии. От постоянной ночной работы над музыкой и текстами он всегда был немного сонным и находился, будто на грани реальности. Младший уже и не помнил, когда видел его без синяков под глазами. Если задуматься, он вообще не помнил, когда брат последний раз спал, задаваясь вопросом, а спит ли он вообще.       Откладывая палочки в сторону, Чонгук тянется за телефоном. Время вызывать подмогу. Юнги вот - вот возьмётся за посуду и перебьёт всё основательно, а это нужно остановить. Единственный человек, который мог дать ему леща и заставить образумиться, – Минхо. Чон набирает короткое сообщение другу Юнги с просьбой о том, чтобы тот в срочном порядке притащил свои булки к ним.       Минхо не заставляет себя долго ждать, он жил в соседнем доме, поэтому уже минут через десять раздался звонок в дверь. Чонгук под гневный взгляд брата отправился открывать. Розововолосый парень в яркой одежде, свойственного ему уличного стиля, ввалился в комнату. Спокойные просьбы всё обговорить и подумать на Юнги не действовали, поэтому Гуки уступает место вошедшему парню, молча занимая прежнее место. Минхо, в привычной для него манере, начинает диалог с тупых шуточек, которые всегда веселили Юнги, но точно не сейчас… - Эй, братишка, девчонка не дала? - Минхо шутливо хлопает Юнги по плечу, расплываясь в широкой улыбке. Глаза брюнета наливаются огнём, ярко демонстрируя всё ту же драконью сущность внутри, и впиваются в парня напротив. Руки наощупь шарят по столу и находят пустой пластиковый контейнер. - Минхо, пригнись… - Чонгук, продолжая сохранять наигранное спокойствие, предупреждает парня с яркими волосами. - Чего? - Парень с непониманием оборачивается на голос, совершая ошибку. Пусть и лёгкий, но предмет больно прилетает в голову. - Айщ! С ума сошёл?! Ну, не дала и не дала, чего беситься-то?! - Минхо потирает рукой пострадавшее место на макушке и замечает с новой силой разгорающееся пламя в близких ему глазах. Улыбка сползает с лица, надо завязывать с шутками, случилось что-то серьёзное. Друг уселся напротив, приняв серьёзный вид. – Выкладывай, что случилось? - Этот мудак всё-таки нашёл способ отнять наш дом, у нас неделя, чтобы свалить… - Ноздри Юнги раздуваются, голос переходит в тихий гневный шёпот, пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, и парень закрывает глаза. В сознании всплывает образ старого ублюдка, губы слегка вытягиваются в улыбке, представляя, как он чистит эту гадкую рожу. Вид брюнета по-настоящему пугает ребят, это улыбка не Юнги, это Шуга сочится наружу…Самоуверенный, леденящий душу Шуга. - Давай спокойно обдумаем наши действия. Гневом ничего не решить, – Минхо старается смотреть на всё позитивно, он всегда находил нужные слова и залечивал раны Юнги своей улыбкой. Но сейчас ему было больно смотреть на него, понимая, что простая поддержка словами не поможет, нужны конкретные действия. - Да мы итак ни хера не сможем решить! У этого подонка слишком большие связи. Я не понимаю, за что он так с нами поступает. Он ничего нам не дал и сейчас собирается отнять единственное, что осталось от родителей!!! Дом, где мы выросли!!! - Юнги переходит на крик и со всей дури бьёт стену кулаком, разбивая костяшки в кровь. Удар выходит сильнее, чем тот рассчитывал, ему чертовски больно, но это отрезвляет, очищает мозги. - Юнги! – Минхо реагирует быстрее Чонгука, испуганно подбегая к брюнету и хватая за запястье. Юн только агрессивно вырывает руку обратно, ещё не хватало, чтобы крем стёрся, и все увидели метку, которую он прячет. - Всё в порядке, не нужно! – Уже более спокойно отзывается Мин. - Вот же подонок… Он решил, что вы мало страдали. Сраный прокурор… Но закон же на вашей стороне, он не имеет на жильё никаких прав! Мы должны что-то сделать, нанять адвокатов… - Минхо взволнованно тараторит. Боль и страх Юнги ощущаются, как его собственные. - Он купит всех… У нас нет ни единого долбанного шанса! У него связи буквально повсюду …. - Их опекун, Мин Давон, приходился двоюродным братом отцу. После смерти родителей он оказался единственным родственником, который мог забрать детей к себе. Они с отцом никогда не были близки, мальчики совсем не знали этого чужого человека. Кроме общей фамилии их ничего не связывало. Юнги уже был достаточно взрослым, ему оставался всего год до окончания старшей школы. Поэтому Давон был с ним предельно откровенен, абсолютно не сочувствуя и не жалея. Парни всеми фибрами души ненавидели этого холодного человека, столь бессердечное существо ещё нужно было поискать. Он заявил, что согласится стать их опекуном, если они не будут создавать ему проблемы или дёргать. Юнги волновало только одно, чтобы брат остался рядом с ним, чтобы их не разлучили, и Чон не оказался в детском доме. Им ничего от него не нужно, Юнги позаботится о них сам. Он стал причиной смерти любимых родителей… И не заслуживает нормальной жизни, а младший брат ни в чём не виноват, и он всё сделает для него. - Хён, сядь, пожалуйста, – Чонгук из последних сил сдерживает свои эмоции перед братом, его боль - единственное в этом мире, что способно добить Юнги. Поэтому он должен быть сильным. Ради него.       Вместо того, чтобы сесть, Юнги совершает неторопливые шаги в противоположную сторону от стола. На смену гневу приходят разочарование и отчаяние, ощущение полного бессилия, всё это время он делал недостаточно… Ноги сами несут к старому коричневому пианино в углу их просторной гостиной. Пальцы нежнейшим касанием мягко падают на гладкие, отполированные частой игрой клавиши. Пианино тихо поёт, отвечая внезапной ласке. Глаза Мина блаженно закрываются, расслабляясь, минорный голос говорит, что понимает, соглашается с его болью и принимает её вместе с ним. Юнги садится за любимый инструмент и самозабвенно придаётся игре, соединяясь с инструментом воедино. Трагичная мелодия волнующе развивается, лёгкие касания и тихая игра сменяются агрессивными ударами шершавых подушечек по клавишам. Пронзительная, тревожная мелодия становится громче, наполняя пространство вокруг, пианино плачет, плачет под музыкальными пальцами пианиста. Симфония отражает душу, выносит наружу то, что так старается спрятать Юнги внутри. Тело брюнета изящно движется в унисон музыке. Брюнет впитывает льющиеся ноты, пропускает каждый звук через себя, прокладывает путь в самое сердце. Внутренняя нежная сущность принимает мелодичные объятия, только музыка утешает Юнги, даёт возможность дышать полной грудью, забывать обо всём, тонуть в этой гармонии без остатка.       Уже в детстве, когда мальчик наигрывал выдуманные, взятые из головы мелодии, он понял, что единственное, чем он хочет заниматься - это музыка. Отец ругал его за любовь к инструменту, не позволял подходить к нему. Но Юнги было плевать. Каждый раз, оставшись наедине с чёрно –белыми клавишами, он неловко учился, интуитивно изучая и осваивая игру. На удивление, это давалось легко, они будто чувствовали друг друга, инструмент направлял Юнги, указывал, что нужно делать. Тогда музыкант впервые и навсегда влюбился. С возрастом, научившись играть, в голове стали рождаться прекрасные стихи, которые так правильно ложились на выдуманные им же мелодии.       Все его мечты пошли прахом, когда он рассказал отцу о его желании поступить в институт культуры. Отец любил Юнги, но, будучи холодным и отстранённым человеком, он имел жёсткие методы воспитания. Это решение сына буквально вывело его из себя, он хотел, чтобы сын поступил в медицинский. Потому, чтобы обрубить на корню наивные мечты сына, он решает отправить его в закрытую школу для мальчиков на перевоспитание. Мир Юнги рухнул. Как сейчас он помнит момент, когда он играл со всей страстью, нещадно заливая солёной влагой податливые клавиши под его пальцами, будто прощаясь, извиняясь. Этот день и станет роковым в их жизни… Лучше бы он просто согласился с отцом…       Ладони Минхо мягко опускаются на подрагивающие плечи. У него каждый раз захватывало дух от его игры. Он не мог оторвать глаз от поглощённого нескрываемой страстью парня, заставляя своё сердце пропускать удар за ударом, скрывать своё волнение. Вечные вопросы: «Почему он не хочет раскрыть себя? Почему не позволяет своему потрясающему таланту проявить себя целиком?», - всегда оставались без ответа. - Юни, нужно поискать кого-то среди знакомых… - Как можно мягче пытается продолжить разговор друг. - И до хера у тебя знакомых адвокатов, которые согласятся на заведомо провальное дело? Против него может пойти только какая-нибудь частная контора, у нас нет столько денег… - У меня нет, но… - Вот и у нас нет! – обрубает Юнги, – Сейчас нужно найти хотя бы место, куда мы можем временно переехать. Нужно всё обдумать. Я не знаю, что делать… Пока не знаю… Но я придумаю.       Чон снова чувствует себя ребёнком. Он же так хотел получить шанс стать полезным для брата, вот же он, сделай что-нибудь. Юнги опять собирается бороться в одиночку, но Чон не позволит, не в этот раз. - Можете пожить у меня! – Воодушевлённо просиял Минхо. - Спасибо за предложение, я благодарен за желание помочь. Но я, правда, не хочу тебя теснить. Как мы уместимся втроём у тебя. Сам подумай. Минхо печально кивает, соглашаясь. Он не против тесноты, тем более, с Юнги, но у него действительно очень маленькая квартирка – студия. Ему одному там мало места, куда уж говорить о ещё двух жильцах, точнее, даже четырёх. Драгоценные синтезатор и гитару Юнги непременно заберёт с собой, не считая ещё гигантского количества музыкальной аппаратуры. - Ты прав, тогда помогу поискать жильё подешевле, у меня есть пара знакомых риелторов, я займусь. - Спасибо, вот это было бы действительно здорово. - Су Ён на днях собиралась переезжать. Она наконец-то купила свою квартиру, возможно, та комната, что сдавалась, ещё не занята. - Отлично, тогда начнём пока собираться. - Мы со всем справимся хён! - Чонгук подходит к брату, поднимая за руки с музыкальной лавочки, чтобы обнять. - Я знаю, Гуки, знаю! Как всегда… - Старший принимает родные объятия, обнимая в ответ. - А ну, отставить обречённые выражения лиц! И я знаю, что всё будет хорошо. Только я действительно в это верю, а не как вы сейчас! Вы вообще со стороны себя видели? - Самое время Минхо вернуть своё привычное лицо. Пусть с трудом, но ему это удаётся. В игривом прыжке он нависает на братьев и треплет ладонями чёрные волосы обоих. - А теперь подтянулись, улыбнулись и погнали! Будем решать проблемы по мере их поступления! – Минхо включает свою самую лучезарную улыбку, и на сердце становится светлее от ответной, хоть и печальной, но всё же улыбки друга.       Мин Юнги уже три дня не появляется на занятиях. Время для Чимина остановилось, как в замедленной съёмке киноленты. В первый день он лишь хотел скорее рассмотреть его руку и отмести ненужные мысли, поэтому разозлился его отсутствию. У него был чёткий план, как он отловит его в коридоре, прижмёт к стене и оголит предплечье. Точнее, план был совсем НЕ чёткий, поскольку от представления прижатого к стене Юнги возникали совсем не христианские мысли. «Да блин! Как же бесит!». Следующие пару дней необъяснимая тревога начала нарастать, заполняя нутро всё тем же долбаным предчувствием. Вдруг что-то случилось? Никто ничего о нём не знал: где он живёт, с кем общается, да вообще ничего. Чимин не мог понять, почему так волнуется о нём, какое ему дело до него вообще. Понять не мог, но не сводил глаз с входной двери, надеясь увидеть это бесящее лицо. Если он сейчас войдёт, то Чим даст ему такую мощную затрещину и плевать, что все подумают. А не фиг вот так появляться из неоткуда, бесить, а потом пропадать, заставляя волноваться… Сука! Сука! Сука! Чимин укладывается головой на деревянную парту и легонько бьётся об нее лбом. Отлично, теперь он дятел… - Привет, красавчик, ты наконец-то решил порадовать нас своим присутствием? - Услышав приторно-слащавый голос Дживон, сердце Чима замирает, понимая, о ком она говорит. Такое ласковое обращение в этом классе от неё может услышать только один человек. Конечно, ни о какой затрещине разговор уже не шёл, куда уж там. Не смотреть, только не смотреть на него… Живой, слава Богу. Становится жутко неловко от того, что всего несколько секунд назад он волновался о нём… Блондин парализован, буквально всем телом ощущая ступор, словно старый ржавый механизм. Однако одна предательская шестерёнка всё же приводит в движение глаза. И это совсем не вина Чимина, это долбаный магнит Юнги тянет её на себя. Привет, зрительный контакт, тебя никто не звал. -Ну, хоть кто-то обо мне волновался! - Раздался тот самый низкий голос, и волосы на затылке Чимина зашевелились. Он отвечает Дживон, но почему смотрит на него? Это что, камень в его огород? Чимин вообще-то волновался. Блядь нет, не волновался! Чимину хочется заорать от появившегося недавно раздвоения личности. Такие эмоциональные качели на хер не нужны, если честно… - Конечно, волновалась, такой смазливый подарок судьбы в нашем классе и вдруг исчез на столько дней! - Дживон откровенно флиртует, накручивая прядку волос на палец. Брюнет перестаёт акцентировать внимание на парне и погружается в ответный флирт с девушкой. Блондин в свою очередь залипает в какой-то текст какой-то книги. Что за предмет сейчас вообще? - Эй! Кажется, Чимин? – От неожиданности Чим оборачивается на зов, как-то уж слишком быстро, будто только этого и ждал. - И тебе привет, кажется, Юнги! Чего надо? – Чим с вызовом смотрит на брюнета и замирает. Сейчас вблизи он мог подробно рассмотреть его, и картина совсем не радовала. Юноша похудел всего за несколько дней, синяки под глазами стали ещё больше, чем были раньше. Чим ещё тогда обратил на них внимание. Внутри всё зашевелилось, всё-таки что-то произошло. - Пересядь! Я хочу сесть ближе к Дживон! – Паку впервые удаётся зацепить в этих чёрных омутах что-то совершенно необъяснимое. Это не привычная надменность или сарказм, это боль и отчаяние. Юнги явно хотел выглядеть крутым, но было заметно, с каким трудом ему это даётся. Он явно играл, но совсем непонятно, какую роль и зачем. -Тебе бы не помешало взять парочку уроков вежливости! – Чимин встаёт, подходя к Юнги ближе, принимая идиотское решение. Он сыграет в игру Юнги, интересно, какая роль в сюжете выпадет ему. -А тебе бы не помешало взять пару занятий с тренером! Вон, какие щеки отрастил! - Брюнет надменно заглядывает в глаза Чиму, поворачивая голову на бок, будто желая лучше разглядеть. Нотки неуверенности исчезают так же быстро, как и появились, возвращая привычное содержимое глаз. Класс наполняется звонким гулом в ожидании стычки ботаника – одиночки и крутого новичка. - Ну, знаешь! – Блондин заводится за секунду, Мин тычет прямо в слабое место. Чимин постоянно изнурял себя диетами, желая избавиться от дурацких щёк, но они не хотели с ним расставаться. - Неужели задел тебя за живое, Мышонок? - Ещё чего! - Кипя от злости и до боли сжимая кулаки, прошипел Чим. Юнги сужает треугольные глаза и делает шаг навстречу, из-за чего блондин упирается спиной в парту и присаживается на нее. Рука одноклассника тянется к покрасневшему лицу, и пальцы легонько щипают Пака за щёку. - А сейчас? Задел? – Королева школы демонстративно засмеялась, вызывая цепную реакцию по всему классу. - Очень, блядь, смешно! Ты переоцениваешь свой юмор! - Ну, все же смеются, значит, ты недооцениваешь! - Юнги лишь довольно ухмыляется, складывая теперь руки на груди и продолжая всматриваться в блондина, кажется, с какой-то ненавистью. Паку почему-то становится тяжело от этого. Но он не отступит. - Их смех лишь подтверждает очевидное отсутствие мозгов! - А ты тут, значит, самый умный? - Представь себе!       Неизвестно какая муха и в какое именно место кусает Чимина, но он яростно выставляет ладони вперёд и с силой толкает брюнета в грудь. Мин теряет равновесие и приземляется на стул, он совсем не злится и не пытается ответить, а лишь смеётся. - Да пошёл ты! – От собственно голоса Чим бесится только больше, любые попытки выглядеть угрожающе сводились «на нет» из-за внешности, а высокий голос убивал окончательно. - Пи – пи – пи! – Мягко передразнивает Юнги низким мурлыкающим голосом. От падения чёлка падает на глаза, и сейчас брюнет смотрел на Чимина снизу-вверх, выглядывая из-за волос. Взгляд вновь меняется, и видел его только Пак, а лучше бы не видел… Он смотрел с желанием, возбуждением, мысли Чимина подтверждает закушенная брюнетом нижняя губа. Чимин теряется, такой вид его полностью обезоруживает. Шуга, срочно нужен Шуга. Пак абсолютно потерянно, неловко разворачивается к своей парте, попутно роняя что-то с неё, пиная стул, слава Богу, хоть сел на него и не промахнулся, спасибо и на этом. Уши наполняет успокаивающая мелодия, а мысли громкое А-А-А-А-А!       Очередной долгий учебный день подошёл к концу, и танцор направлялся на верхний этаж. Срочно нужно выпустить пар, что может быть лучше, чем сделать это в танце. Сегодня Мин Юнги за несколько минут умудрился ввести его в три разных состояния. Пак никак не мог подобрать тактику поведения с ним. Стоило только решить, что он знает, что делать, как брюнет тут же менялся. Сколько граней имеет этот парень. Чимин шагал по коридору, кода увидел знакомый силуэт. Юнги неторопливо шёл впереди, рассматривая что-то в телефоне. Отлично, шанса лучше не представится. Враг перед ним. И вокруг минимум свидетелей. Либо сейчас, либо никогда. Чимину нужно осмотреть его руку, узнать ответ на волнующий вопрос немедленно. В конце коридора, сразу за поворотом есть небольшое углубление у окна. Места лучше не придумать, вот там-то он и приведёт свой хреновый план в действие. - Что это такое ты делаешь? – На выдохе простанывает Юнги, оказавшийся прижатым к стене. Чимин, возникший из ниоткуда как снег на голову, с нечеловеческой силой прижимает его своей грудью, выдавливая воздух из лёгких. Миниатюрные, но очень сильные, цепкие пальцы сжимают кисть и пытаются задрать рукав. Юнги охватывает паника, он не должен узнать, не сейчас, никогда! Мин сам ещё ни в чём не разобрался и совершенно не уверен. Уверен только в том, что Чимин вызывает у него бурю внутри, уверен, что рядом с ним для него же надетая маска крошится. - Фетиш у меня такой! Люблю трогать руки бесящих людей, – не отвлекаясь от своего занятия, пыхтит блондин.       Одно резкое движение, и Чимин теряется в пространстве. Неизвестно, как так вышло, но теперь он прижат к стене и полностью обездвижен. Юнги поменял их местами. Блядь, Чимин явно сильнее, он в этом не без причины уверен, почему же противостоять Мину совсем не получается. От грубого касания брюнета на своих руках, от тяжести его тела, от шумного дыхания становится трудно дышать. Не христианские картинки, что всплывали в голове до этого, кажутся цветочками. Потому что то, что он испытывает сейчас - намного ярче, горячее, и это совсем не картинка, а самая настоящая реальность. - Так я тебя бешу? – Брюнет наклоняется совсем близко, шёпот заполняет слух, пробирается внутрь, щекочет, заставляет трепетать сердечные створки. Его губы так близко, что Чимин почти чувствует влажные касания. - А ч-что еще ты д-должен со мной делать? - Дух захватывает, земля из-под ног уходит. Внизу живота становится горячо, приятная тяжесть от подступающей крови пьянит, дурманит разум. Дурманит настолько, что Пак хочет повернуть голову и столкнуться с этими губами своими. Чимин второй раз за день ощущает себя дятлом, и ему срочно нужно найти дупло и спрятаться поглубже, подальше от охватившего наваждения. - Ох… Я бы много чего мог сделать… - Ч-что? – Чимин теряет рассудок? Конечно, теряет, потому что ему совершенно точно хочется, чтобы Юнги сделал с ним что-нибудь. -Да так, ничего! Вали давай, ботаник. Дотронешься ещё раз, мало не покажется! – Юнги резко одёргивает руки и, хищно скалясь напоследок, разворачивается и уходит, оставляя Пака, охренеть в каком, непонятном состоянии.       Снова спина Мина, снова молчащий Чимин… Где-то он такое уже видел. Сука, это 4:0. Хреновая игра. А есть ли она вообще, или у Чима просто крыша едет?